И мы очень хорошо знаем имена тех, кто вкладывался в ухудшение отношений между народами и на этом фоне делал свои крупные финансовые коррупционные сделки.
За время так называемых плохих отношений между Россией и Эстонией нажиты не миллионы, а миллиарды долларов.
Означает ли это, что Эстония и Россия никогда не будут друзьями? Нет, они будут друзьями, когда изменится политическая система и в России, и в Эстонии.
Всегда относился с большой симпатией к эстонскому народу, очень люблю Литву, люблю бывать в Латвии. Моя душа тянулась сюда. Для меня был очень болезненным разрыв, когда нас стали стравливать друг с другом.
Всегда следил за событиями в Прибалтике, в основном из-за того, что мне казалось вопиющим лицемерие европейской бюрократии, которая твердит о демократии и свободе, хотя мы видим, что значительная часть населения лишена политических прав.
Считаю, что это отношение России к своим соотечественникам, местным русскоязычным людям просто омерзительное. Оно для меня является постыдным.
Когда у нас в Общественной палате проходили слушания, я поддержал Константина Федоровича Затулина в его требовании ввести в законе о соотечественниках удостоверение соотечественника.
Но в дискуссии участвовал и представитель МИДа РФ. И он сознательно провалил это дело по каким-то своим бюрократическим интересам.
Считаю, что это просто саботаж и предательство интересов Российской Федерации. Потому что карточка соотечественника, которая могла бы свободно получаться каждым человеком в заявительном порядке, могла бы стать могучим инструментом распространения влияния России, если бы Россия существовала как страна, в которой народ имеет хоть какое-то значение.
Но Россией правит бюрократия, которая наладила полное взаимопонимание с эстонской или с латышской бюрократией, потому что у них общие финансовые интересы. Эта бюрократия не заинтересована в том, чтобы между людьми были хорошие отношения.
И это вопрос не только русских Прибалтики. Хотя я и не большой поклонник советской эпохи, но мы все должны осознать то, что сделали с советским народом в 1991 году, – это была совокупность лжи, предательства, измены, жестокости. Вплоть до применения жестоких кровопролитных технологий.
Распад Советского Союза сопровождался огромной и страшной кровью. И кто это все делал? Понимаю, если бы это был американский десант или оккупационные войска из Китая.
Нет, это были комсомольские, партийные, кагэбэшные работники, которые в одну секунду стали светочами демократии.
На фоне нарушения гражданских прав большого количества людей конкурс в Юрмале и вот эти вот юрмальские фестивали смотрятся особенно постыдно, мерзко и отвратительно.
Меня тошнит при одной мысли, когда я вижу эту разряженную в золото и брюлики сволочь, которая там гуляет.
Мы должны говорить с эстонцами. Говорить не об отношениях русский – эстонец, не о 20-й дивизии СС – это бессмысленно.
Надо говорить о политэкономии, о социологии, о политических задачах, о капитале, о правах человека. Надо создавать политические партии нового типа, в которых бы русские и эстонцы боролись за свои права.
Как перефразировал Маркс, "нация – это ложная сущность". Нацию можно создать, можно придумать.
Для этого нужна история, нужен язык и нужен политический класс – некий круг людей, которые берут на себя право говорить от имени остальных. Часто они берут это право силой, берут политической технологией и так далее.
Чем отличаются интересы русских от интересов эстонцев? Ничем. Нас просто заставили думать, что это разные интересы.
Почему коррупция и произвол главный фактор поддержки терроризма и экстремизма?
На Кавказе сегодня параллельно существуют два общества – так называемых сильных людей, маскирующихся под понятие "государство", и всех остальных, решающих свои социальные, экономические, конфессиональные вопросы кто как может, умеет и понимает.
Такая ситуация – по всей России. Но на Кавказе, с его естественными демократическими традициями народного самоуправления (в неменьшей степени присущими в прошлом и русскому народу, но утраченными им в ходе XX века), обрисованная ситуация приводит к наиболее болезненным и трагическим последствиям.
Сильные люди – это имеющие отношение к триаде бюрократии, силовых структур, так называемых финансовых институтов. Они органично дополняются криминалом, имеющим конструктивные, деловые и плодотворные отношения со всеми тремя головами неоимперского орла.
Сильные люди существуют в пространстве бюджетных инвестиций, силовых операций, номенклатурных комбинаций.
Их власть на местах почему-то считается властью государства. Хотя практика и реалии их деятельности по преимуществу и, как правило, вроде бы подпадает и под УК, и под другие запретительные и карательные законы государства.
Хотя де-факто это давно уже власть кланов, семей, группировок и т. д.
И система отношений подавляющего большинства этих людей строится на связях, которые нельзя уже называть просто коррупцией – это просто такая система управления, которая принципиально исключает любые формы демократического развития общества как угрожающие внутренним процессам финансового и человеческого обмена в этой среде.
Не все из этих "сильных людей" хотят находиться в такой позиции по отношению к обществу, к людям – это зачастую противоречит их моральным и этическим позициям. Но они вынуждены поддерживать правила игры, иначе их творческая энергия и этическая позиция неизбежно приведут их к конфликту со средой власти, то есть с триадой (бюрократия, силовики, финансисты), вкупе с криминалом, в рамках которой они вынуждены жить и работать.
А это, и таких примеров немало, может привести и к трагическому исходу – убийство, избиение, посадка в тюрьму по инспирируемым в рамках сговора, порой клеветническим обвинениям оппонента и конкурента в некоторых регионах стали трагической и не расследуемой никакими органами внутренних дел практикой экономической и политической жизни.
Все остальные – это люди, налаживающие свою жизнь зачастую не благодаря, но вопреки так называемым органам госвласти (триады с криминалом).
Конечно, в разных регионах Кавказа по-разному…
Но в целом развитие общества во всех его сегментах (экономика, культура, институты самоуправления) прямо враждебно сложившейся во многих регионах системе не власти, но ВЛАСТВОВАНИЯ, господства "сильных людей".
Невозможность для существенных групп населения нормальной реализации аспектов развития (экономического, социального, культурного, конфессионального, политического) в рамках декларируемого правового и конституционного поля приводит не просто к неверию в эффективность институтов власти, но и к их прямому отрицанию, в лучшем случае презрительному игнорированию.
Люди ищут альтернативу социальным и политическим схемам, дискредитированным коррумпированной властью триады и криминала.
Тут и возникают альтернативные схемы социальной самоорганизации – этнические или религиозные.
С этой точки зрения, считаю, нет разницы между попытками самоорганизации жизни в казачьих станицах или горских джамаатах.
Разница в том, что казачья верхушка, как правило, связана с властью на местах через наделение ее землей как якобы лидеров казачьих обществ, – земля потом сдается в субаренду, в обход интересов станичников заезжим инвесторам, что приводит часто к межэтническим конфликтам.
Фактически казачья верхушка, действующая на основании актов о реабилитации казачества, превращается в своего рода землевладельцев-капиталистов, торгующих землей за спиной и от имени казачества. То есть в составляющую часть "сильных людей" Кавказа.
Горские джамааты в большей мере оппонируют коррумпированным элементам во власти, поскольку их лидеры, в отличие от "атаманов", нелегитимны в глазах власти ("сильных людей").
Такая ситуация предоставляет большие возможности радикалам и террористам всех мастей и национальностей.
Способы мобилизации – самые разные от религиозного джихадизма (в исламском сегменте) до радикального национализма (в русском сегменте).
И рассматривать успех проповеди апологетов терроризма только в идеологическом, дискурсивном срезе (не те книги читают, не тех проповедников слушают) – не только неверно, но и опасно.
Возьмем трагический пример горного Дагестана.
Унцукульский район – села Гимры и Балахани, выходцы из которых печально известны по хронике террористической деятельности.
Чудовищны злодеяния некоторых членов террористического подполья.
Казалось бы, радикальная идеология проникла в эти села – что еще объяснять?
Но разобраться стоит. Энергетический каскад привел к затоплению садов, выращивавшихся столетиями. Эти сады были главным источником дохода, и немалого, жителей окрестных сел.
Компенсация была получена разовая, с затяжками, с унижениями и ни в коей мере не компенсировала потери людьми привычного дохода и связанного с ним социального статуса.
Плюс Гимринский тоннель, который стал символом коррупционного строительства и распила, как, впрочем, и весь Автодор Дагестана.
По словам гимринцев и балаханинцев, добиться справедливости ни у местных, ни у федеральных властей они не могли.
И это все было на фоне стремительного и открытого для лицезрения всех слоев дагестанского общества обогащения узкого слоя дагестанских элит, причастных к триаде и криминалу.
Годовые КТО, обстрелы лесов, поджог лесов вокруг Балахани, о котором сейчас сообщают из Дагестана, не только не решают ситуацию, а усугубляют ее.
Социальная апатия, резкое падение уровня жизни и неверие в законное решение социально-экономических проблем, безусловно, способствуют усилению влияния террористов.
Хотя уверен, что сочетание модернизации (строительства каскада ГЭС и затопления плодородных земель) и нормальных плановых мер по созданию новых форм деятельности для населения, частичного переселения (возможного) людей резко снизило бы социальное и политическое напряжение.
При нынешней системе управления, при наличии двух обществ это практически невозможно.
Одна надежда на федеральный центр.
Но напомню ситуацию с Кара-махи, известным "ваххабитским" центром в конце 90-х. Их лидеры не желали иметь дело с местной дагестанской властью, отказывая ей в порядочности, но буквально умоляли о том, чтобы федеральный центр обратил на них внимание.
Итогом был приезд Степашина и безусловное снятие им ситуации напряжения. К сожалению, вторжение бандитов в Дагестан с территории Чечни привело к иному развитию событий – кровавой и неспровоцированной исламскими джамаатами зачистке сел Кадарской зоны, последствия чего мы пожинаем до сих пор…
И так повсеместно: где ни начнешь исследовать корни терроризма, там везде, помимо эха Чеченской войны, присутствия радикальных форм религиозной или национальной проповеди, – несправедливый отъем земель, разорение бюрократией богатых колхозных или совхозных (в прошлом) хозяйств, выкачивание денег из населения с помощью финансовых пирамид и террористическое господство криминальных структур, сливающихся в глазах народа с силовиками.
Как преодолеть этот трагический раскол?
Здесь инициатива должна, безусловно, исходить от федеральной власти.
Еще раз скажу то, что говорил всегда, – главным союзником полномочного представителя президента РФ, да и самого президента, на Кавказе является не слой правителей разного уровня, шантажирующий власть, а народ, пытающийся создавать собственные параллельные структуры управления, старающийся жить не "по закону" (который никем не соблюдается, но служит предлогом для рейдерских или репрессивных действий), а "по совести" – по согласию на основе групповой, религиозной или этнической этики, проверенной веками.
Этот народ пока еще имеет значительный ресурс доверия к федеральной власти.
Журналисты Кавказа сообщают нам об этом постоянно. Но их убивают и будут продолжать убивать. Профессия журналиста на Кавказе – одна из самых опасных.
Считаю, что именно федеральная власть должна взять под свою защиту даже критикующих ее, оппозиционных, неприятных ей журналистов. Они – союзники тех, кто хочет утверждения норм демократии, справедливости, свободы, вроде бы прописанных в Конституции, но не слышимых и не видимых на Кавказе.
Таким образом, хочу поддержать полпреда президента: главным фактором победы над сложившейся системой является союз федеральной власти и институтов гражданского общества – как традиционных, так и привнесенных извне, во всех территориях Кавказа.
Еще раз призываю к созыву под эгидой полпреда Кавказского гражданского форума, в котором приняли бы участие в том числе и оппозиционные местным криминализованным органам власти, но желающие жить в конституционном, правовом и гражданском поле РФ, а потому союзные президенту и его представителю политические, общественные, национальные и религиозные движения и организации Кавказа.
Почему цыгане – наши навсегда?
В конце 80-х – начале 90-х я много странствовал, бродяжничал, можно сказать. Ездил автостопом по России и по Западной Европе, когда появилась возможность выезжать. По Франции, в частности.
И где бы я ни бродяжничал, где бы ни ходил по дорогам с рюкзаком и с книжкой, цыгане везде давали мне приют – воду, ночлег, еду.
Во Франции, в Провансе, я, помню, шел к Пиренеям, цыгане пригласили меня. Они видят – идет парень, явно такого вида странного, нонконформистского, и говорят: иди к нам, иди поешь.
Я всегда буду на стороне цыган. Я вырос на пьесе Льва Николаевича Толстого "Живой труп".
Респектабельный адвокат, отец семейства, услышал, как цыганка поет, и в сердце у него такая тоска защемила, что бросил он и семью, и жену и пошел куда-то искать правду жизни.
Я вырос на повести Лескова "Очарованный странник", где он говорит: не ты ли небо и землю выдумала?
Потом услышал дуэт Юла Бриннера и Алеши Дмитриевича. Кто не знает, Юл Бриннер был на самом деле русский, тот человек, который сыграл в "Великолепной семерке" всемирно известную роль.
Алеша Дмитриевич – это великий русский цыган. И у них потрясающий дуэт, они поют песни на все лады.
Я всегда буду на стороне цыган в их конфликте с жирным, сытым, буржуазным обществом. Всегда. Пушкин с его "Цыганами" – его для нас никто не отменял.
Считайте эту позицию романтической. Конечно, с цыганами есть определенные проблемы. Но с цыганами надо разговаривать не как с каким-то нарисованным на плакате чудищем.
У цыган есть свои законы, и эти законы более древние, чем некоторые государства, демократии и королевства.
Когда в Европе бегали в шкурах, бегали и думали, как бы мамонта забить, в это время цыгане в Индии уже знали, что делать.
Цыган нельзя переделать, с цыганами можно только договориться. Поэтому если есть какие-то проблемы с наркоторговлей, то надо пойти к баро и четко с ним договориться, что на этой территории наркотиками не торгуют.
В отличие от людей общества потребления, которые сами не знают, кто они, просто матрица эмоций или на самом деле люди, цыгане – это точно люди, которые существуют в конкретное время, в конкретном пространстве, с конкретными законами.
И эти законы они всегда будут ставить выше, чем законы любого государства.
Так вот, с цыганами просто надо по правилам обсудить: наркотики не продавать, сдерживать воровство, сдерживать беспричинную миграцию. Я уверен, что все вопросы можно решить.
К цыганам надо идти с открытым сердцем, желать им здоровья, добра, и у вас все будет хорошо. Главное – никого не бояться. В этом мире вообще никого бояться не надо, а цыган тем более.
Кому нужна эта премия "мира"?
Нобелевская премия мира таким людям вручалась в свое время, которые, честно говоря, обесценили эту Нобелевскую премию.
Ну, вот Горбачев нобелевский лауреат мира – это, знаете, такая особая песня, которая снижает доверие к этой теме.
Не знаю, какой там мир принес Горбачев моей стране, может быть, американцев он освободил от страха ядерного удара со стороны Советского Союза.
А Югославия и Советский Союз оценивают деятельность Горбачева как деятельность по уничтожению своих стран, приведшую к гибели сотен тысяч, если не миллионов людей.
Ну что же, тогда и фельдмаршал Паулюс должен был от Сталина получить премию мира за капитуляцию под Сталинградом.
Среди лауреатов Нобелевской премии мира очень много странных людей. Ну, вот Обама, например, человек, ведущий две войны, – тоже лауреат.
Нобелевскую премию мира, по-моему, получили в свое время Садат и Бегин. Но особого мира на Ближнем Востоке что-то не получилось.
Эта премия политизирована. Она дается непонятно как. Кто эти люди, которые принимают решение о вручении этой премии? Чем они заслужили право ее вручать?
Говорят, что это главная премия года. Но Нобель эту премию не учреждал. Она возникла после его смерти. Нобель учредил премию в совершенно понятных номинациях.
Если бы Нобелевская премия мира выдвигалась на консенсусе, условно говоря, представителей всех стран, то вот это и была бы премия мира. Сегодня это премия узкой группы политиков.
Почему Западная Европа – общество несвободы?
Во Франции женщинам запретили носить религиозную одежду. Этот опыт, я думаю, очень внимательно будет изучен и услышан в России, и будут сделаны выводы из того, куда идет Европа.
Кому какая разница, как одевается женщина? Если она наденет вуаль и платье, которое полностью скроет ее красивые руки, разве дело посторонних указывать ей, в чем она должна ходить?
В чем заключается свобода? Получается, в том, чтобы бабы ходили, извините, голыми, с голыми животами, с проткнутыми пупками и с какими-то хаерами синими на голове.
Это нормально, чтобы женщины раздевались, везде и всюду свое тело выставляли на продажу? Стояли в витринах, как в Голландии? Это, значит, нормально.
В витринах Амстердама стоят женщины, которые продают свои тела. Вот это можно. А если женщина отказывается продаваться, если она хочет закрыть свое тело и лицо, то это ей запрещено.
Мусульманки хотят одеваться так. Почему именно им надо навязывать условия какой-то специальной одежды?
Проституткам разрешено стоять везде. Проституция разрешена и поощряется. Наркотики, пропаганда наркотиков – это считается нормальным дискурсом либерального мира.
Уход от этого, отказ от этого считается экстремизмом. Это касается не только мусульман. Была дискуссия и о том, чтобы запретить носить крест девочкам-католичкам в школу.
Вот говорят – европейские дети не привыкли видеть женщин в хиджабах, им страшно. А, значит, панков, грязных, вонючих панков дети не пугаются? Это считается нормальным?
Проституток в витринах дети не пугаются? Трансвеститов, которые в Булонском лесу толпами бродят, дети не пугаются?
Гомосексуалистов, которые ходят по Амстердаму в экстравагантных одеждах, дети не пугаются? Это считается нормальным для детей.
А вот традиционно религиозная одежда мусульманки, православной или католички считается опасной для детей.
Если женщина закрывается чадрой – это уже нельзя? Значит, она должна приспособиться, отказаться от своей души, от своих ценностей.
У нас два разных мира формируется по этому принципу. Я не хочу, чтобы в моей стране когда-либо верующие люди чувствовали себя несвободно.