НАДЯ (мужу). Не стыдно? Уже и посторонние замечают. Говорила: сходи к дантисту! (Соне.) А вас никто не заставлял к чужому мужу в рот заглядывать.
ЭДИК. Наденька, это очень дорого! У них пломбы, наверное, из платины. А эти страшные бормашины! Зачем меня бурить? Разве я нефтяная скважина? Еще подсовывают договор.
НАДЯ. Сейчас везде договоры. И я подписала, когда сюда шла. Иначе бухгалтерия не пропустит.
ЭДИК. Ты почитай этот договор. Они не несут никакой ответственности, даже если я умру в кресле от болевого шока.
МИХАИЛ. Врачи и власть у нас никогда ни в чем не виноваты. (Наде.) Как ты живешь с этим занудой?
НАДЯ (мечтательно). Раньше он таким не был. Мы познакомились, когда я еще на лыжах бегала. Парни в команде хорошие, но скучные. Поговорить не о чем. Ну я в тренера и влюбилась… женатого.
СОНЯ. Самые лучшие мужики, наверное, рождаются женатыми.
МИХАИЛ. Не перебивай! Человек жизнь рассказывает.
НАДЯ. Я с тренировки возвращалась. Он подошел: "Вы Маргарита!" Я говорю: "Меня Надей зовут". А Эдик: "Не спорьте! Я ставлю Булгакова. У меня гениальный замысел: у Мастера будет семь Маргарит!"
МИХАИЛ. Гарем, что ли?
ЭДИК. Почему сразу гарем? Это метафора неисчерпаемости эроса, символ мятущегося мужского начала, когда одну женщину можно, словно луч света, разложить на семь цветов, как радугу…
МИХАИЛ. Вот и раскладывал бы лучи, а не чужих жен.
НАДЯ. …Эдик предложил мне стать одной из Маргарит.
СОНЯ. Как обычно. Неужели согласилась?
НАДЯ. А вы бы отказались? Но спектакль он так и не поставил. Вообще-то меня тренер замуж звал, обещал развестись, но я не хотела разрушать семью. Сама без отца выросла. А Эдик так красиво про театр рассказывал! Сначала все хорошо было. Я выиграла чемпионат Европы, но сломала ногу и перешла на тренерскую. Эдик нашел спонсора и открыл в подвале театр "Экскрим".
СОНЯ. Значит, не врал про театр?
ЭДИК. Я не вру никогда. Без необходимости.
НАДЯ. Но зрители к нам мало ходили…
СОНЯ. Почему?
НАДЯ. Ну, как сказать… Не всем нравится, когда со сцены матерятся.
ЭДИК. Не матерятся, а используют экспрессивную лексику.
МИХАИЛ. Минуточку, значит, если ты в трамвае материшься, тебя повяжут, а если со сцены…
ЭДИК. Конечно! Ведь в трамвае вы ругаетесь из хулиганских побуждений, а со сцены из художественных.
НАДЯ. Потом вышел закон… ну, в общем, запретили со сцены ругаться. И наш театр закрылся.
МИХАИЛ. Ну, ставил бы дальше чего-нибудь без мата.
ЭДИК. Я не работаю в условиях вербальной неволи!
СОНЯ. Значит, все-таки врал! А как ты в "Доброморе" оказался?
ЭДИК. Изучаю бездны бытия.
НАДЯ. Не ври! Это тренер организовал "Добромор". У него жена - химичка. Я попросила за Эдика. Не отказал. Все-таки мой первый мужчина.
ЭДИК. Наденька, не впутывай меня в свой половой анамнез! Мне будет тяжело с этим жить.
МИХАИЛ. Она сейчас тебе дырку в башке сделает - сразу полегчает. (Наде.) А ты-то сама в "Россомон" как попала?
НАДЯ. Набирали снайперов из биатлонистов для горячих точек. Решила заработать. Эдик у меня хорошо кушает. Да и ребеночек наконец-то наметился. Вот я перед декретом и поехала в командировку. Выследили, поймали, надругались, а пристрелить не успели, наши отбили. Потом четыре операции. Детей у меня не будет. Никогда. А из "Россомона" меня комиссовали.
МИХАИЛ. И тебя комиссовали? Вот суки!
ЭДИК. Боже, Надя, почему ты скрывала? Я думал, ты на сборы ездишь.
НАДЯ. Зачем тебе-то знать? Вы, режиссеры, такие впечатлительные, нервные. (Михаилу.) У вас есть дети?
МИХАИЛ. Лучше бы не было.
НАДЯ. Не гневите бога! Я бы за ребенка все отдала… за мальчика, блондина с голубыми глазами.
ЭДИК. От меня? Блондина? Мечтательница ты моя! Прости, Наденька, прости…
МИХАИЛ. Погоди, лейтенант, что-то тут не так. Если тебя из "Россомона" комиссовали, как ты здесь-то оказалась?
НАДЯ. Сама удивляюсь. Позвонил генерал Строев, сказал, есть одноразовое задание - зачистить наркодилеров. Обещал хорошо заплатить. Я согласилась. Эдик в "Доброморе" едва держится. Тренер говорит, таких работничков самих травить дустом надо.
МИХАИЛ. Странно. Почему он именно тебе предложил?
НАДЯ. Не знаю.
МИХАИЛ. Я, кажется, понял. Ты зачистишь нас, а они - тебя.
НАДЯ. Нет!
СОНЯ. Похоже на правду.
МИХАИЛ. В списках не значишься. От тебя легче избавиться. Концы в воду!
ЭДИК. Я всегда знал, что мы живем в антинародном государстве.
НАДЯ. Ну почему, почему?! Я честно выполняла приказы, пострадала. А теперь от меня хотят избавиться. За что?
СОНЯ. У каждого насекомого свой "Добромор".
НАДЯ. Человек - не насекомое.
Надя отшвыривает винтовку, садится, закрывает лицо и плачет.
МИХАИЛ. Я тоже раньше так думал. Хочешь отомстить?
НАДЯ. Хочу. Сволочи!
МИХАИЛ. Нет проблемы. (Открывает чемоданчик.) Прошу!
НАДЯ. Что это?
МИХАИЛ. Нажимай, не бойся! Это ядерный чемоданчик.
Надя с ужасом осматривает чемоданчик.
НАДЯ. Тот самый? А говорили, наркотики, героин…
МИХАИЛ. Это гораздо лучше. Можно стать Богом. На миг. Он создал мир, а ты уничтожишь. Подумай, лейтенант!
ЭДИК (Соне). У твоего мужа оригинальное мышление, почти режиссерское.
СОНЯ. Да? Я как-то раньше не замечала.
НАДЯ. Откуда у вас чемоданчик?
МИХАИЛ. Таскал за президентом. А потом себе забрал.
НАДЯ. Тоже хочешь отомстить?
МИХАИЛ. Да! Присоединяйся! Вместе веселее…
ЭДИК. А мне можно примкнуть?
МИХАИЛ. Кому мстить будешь?
ЭДИК. Человечеству и тренеру.
МИХАИЛ. Попробуй, если ты и в самом деле Супер-штейн!
ЭДИК. Да, да, да! Я ненавижу мир, который не понимает, что в театре можно абсолютно все, что лучший спектакль - это пустая сцена, не оскверненная пошлой декорацией, что только уничтожая искусство, мы возрождаем его для новых смыслов, что, сквернословя, мы очищаем душу от мерзости животного низа, что, богохульствуя, мы приобщаемся к трепету чистой веры!
МИХАИЛ. Непонятно, но убедительно.
ЭДИК. Куда нажимать?
МИХАИЛ. Сюда.
СОНЯ. Стой! Ты что делаешь! А как же Федя? Он никогда не вырастет, не выучится, не выберет профессию, не влюбится, не женится, не родит детей…
МИХАИЛ (ерничая). Не выстроит дом, не посадит дерево. Я выстроил. И что? Зато Федю не вышвырнут с работы, не ограбит банк "Щедрость", его сын не воткнет саморез в задницу учительнице и не предаст отца. И он, Федя, придя домой, не обнаружит свою жену с голым матерщинником…
СОНЯ. Наверное, ты прав. У Феди никогда не будет дочери, и она не променяет искусство на семейную поденщину и парное одиночество. Я с вами!
Открывается крышка мусоропровода, и вылезает человек в джинсовом костюме, бронежилете и каске с надписью "Пресса". Он слушает спор, достает и включает диктофон, затем извлекает из рюкзачка фотокамеру.
МИХАИЛ. Ну, кто нажмет?
ЭДИК. Одному страшно. Давайте вместе!
МИХАИЛ. Правильно. Мы, русские, соборный народ!
ЭДИК. Мы, евреи, тоже!
НАДЯ. Жалко…
МИХАИЛ. Чего тебе жалко, лейтенант?
НАДЯ. Цветов. Они такие красивые. Особенно - ромашки.
СОНЯ. Эдик, для снайпера твоя жена слишком поэтична.
ЭДИК. Да? Я как-то не замечал раньше.
МИХАИЛ. Что, цветочница, передумала?
НАДЯ (после колебаний). Нет! Я с вами!
МИХАИЛ. Жмем все разом на счет "четыре".
ЭДИК. Почему четыре?
МИХАИЛ. Ну, нас же четверо. Раз!
НАДЯ. Два!
ЭДИК. Т… т… три…
Все смотрят на Соню, которая медлит.
МИХАИЛ. Ну!
СОНЯ. Не могу… Снова о Феде вспомнила.
НАДЯ. Я тоже передумала.
МИХАИЛ. Из-за ромашек?
НАДЯ. Мы лучше усыновим кого-нибудь.
ЭДИК. Я тоже не хочу. Жизнь не так уж и плоха. Когда выходишь на поклон, а зал похож на луг, покрытый ночной росой…
СОНЯ. Почему росой?
ЭДИК. Это блестят слезы зрителей. Нет!
МИХАИЛ. Трусы! Интеллигенция болотная! Беру командование на себя. Раз, два, три, четы…
Тянется к кнопке. Незамеченный журналист ищет ракурс для съемки.
ПРАВДОМАТКИН. Одну минуточку!
Все четверо оглядываются, с удивлением рассматривают журналиста.
МИХАИЛ. Ты откуда?
ПРАВДОМАТКИН. Из мусоропровода. (Показывает на мусоропровод.)
СОНЯ. Тараканов там много?
ПРАВДОМАТКИН. Жуть!
СОНЯ. Я так и знала.
МИХАИЛ. Отставить! Человек по мусоропроводу не пролезет.
ПРАВДОМАТКИН. Человек не пролезет, а журналист везде пролезет.
МИХАИЛ. Ах, ты журналист? Как звать?
ПРАВДОМАТКИН. Захар Правдоматкин.
ЭДИК. Врет! Таких фамилий не бывает.
МИХАИЛ. Разберемся. Тебя Строев заслал?
ПРАВДОМАТКИН. Какой еще Строев? А-а-а, тот генерал, что полигон под дачи продал? Я про него писал. На самом деле меня зовут Женя Пузиков, но с такой фамилией в журналистике нельзя. Правдоматкин - псевдоним.
ЭДИК. Мне тоже твердили: "Эдик, возьми псевдоним!" Но я был и останусь Суперштейном до конца!
МИХАИЛ. Недолго осталось.
СОНЯ. А из какого вы издания?
ПРАВДОМАТКИН. Из еженедельника "Скандалиссимо"!
СОНЯ. Омерзительная газетка! Это вы писали, что Алла Пугачева хочет изменить пол?
ПРАВДОМАТКИН (гордо). Да. По просьбе Галкина.
НАДЯ. Но это же вранье!
ПРАВДОМАТКИН. Конечно. У нас тираж упал - вот и придумали.
СОНЯ. Вон из моего дома, пакостник!
ПРАВДОМАТКИН. Но я там уже не работаю.
ЭДИК. Почему?
ПРАВДОМАТКИН. Меня выгнали.
МИХАИЛ. И тебя. За что?
ПРАВДОМАТКИН. Главный редактор считает, что я перестал ловить мышей.
СОНЯ. В каком смысле?
ПРАВДОМАТКИН. Журналист должен носить в редакцию скандалы, как кот - мышей. Обещали: добудешь хороший скандал, возьмем назад. И вдруг такая удача - настоящая заваруха!
МИХАИЛ. Как ты узнал, что здесь заваруха?
ПРАВДОМАТКИН. Я мимо вашего дома хожу лечиться.
СОНЯ. В поликлинику?
ПРАВДОМАТКИН. С ума сошли! У врачей нельзя лечиться - все дипломы куплены. Я писал об этом.
НАДЯ. Как же вы лечитесь?
ПРАВДОМАТКИН. Народная медицина. Тоску от сволочной нашей жизни хорошо снимает водка, похмелье от водки облегчает портвейн, сушнячок от портвейна лучше промочить пивом, ну а от пива лечатся, понятно, - водкой.
ЭДИК. Интересная методика. Надо запомнить.
НАДЯ. Я тебе запомню!
ПРАВДОМАТКИН. Но вчера, кажется, была паленая водка. Чуть не умер. Мне бы грамм сто пятьдесят - вочеловечиться!
МИХАИЛ. Пусто. Жена не обеспечила. Я и сам перед Армагеддоном выпил бы. А у тебя-то нет? Ты же в магазин шел.
ПРАВДОМАТКИН. Не дошел. Вижу, у вашего дома народ, "Россомон", МЧС. А где маски-шоу, там точно скандал. Спросил. Сказали: бандиты в доме засели.
МИХАИЛ (тревожно озирается). Так, по местам… Лейтенант, держи!
Он проверяет свой пистолет и бросает Наде винтовку. Она ловко ловит.
НАДЯ. В чем дело?
МИХАИЛ. Сейчас этим же путем и твой "Россомон" полезет. Целься в шею, между шлемом и броником.
НАДЯ. Не дрейфь: у нас все мужики крупные - через мусорку не проползут.
ПРАВДОМАТКИН. Точно! Пробовали - не проходят. Один задохся. Пока его откачивали, я и прошмыгнул.
СОНЯ. Ловкий!
ПРАВДОМАТКИН. Профессия такая. Чуть-чуть развернитесь, пожалуйста!
НАДЯ. Это зачем еще?
ПРАВДОМАТКИН. Для снимка. И шире чемоданчик откройте!
Журналист расставляет всех вокруг чемоданчика.
ЭДИК. Коллега, я, как режиссер, советую вам поработать с лицами.
ПРАВДОМАТКИН. Зачем?
ЭДИК. Для экспрессии. Вообразите, у одного выражение угрюмой отваги. (Указывает на Михаила.) У другой теплится робкая надежда на посмертное счастье. (На Соню.) У третьей - сожаление о гибели подлого, но прекрасного мира. (На Надю.) Лютики и так далее.
НАДЯ. Ромашки! Ты принес мне на первое свидание ромашки. Забыл?
ЭДИК. Помню, помню…
МИХАИЛ. А у тебя самого что будет на роже написано?
ЭДИК. Я погибну, как Гамлет, с тихой улыбкой мести.
ПРАВДОМАТКИН. Ерунда! В самом начале у вас были очень хорошие лица. Такие глупые-глупые…
ЭДИК. Ну и чего же хорошего?
ПРАВДОМАТКИН. Читателю интересно только то, что глупее его самого. Встали. Последний снимочек. Это будет бомба!
МИХАИЛ. Атомная!
ПРАВДОМАТКИН. Почему - атомная?
МИХАИЛ. Потому что это - ядерный чемоданчик.
ПРАВДОМАТКИН. А сказали, в доме засели бандиты, которые ограбили банк.
МИХАИЛ. Бандиты засели в банках. Здесь ограбленные. Видишь, кнопка! Нажмешь - всему человечеству кирдык…
ПРАВДОМАТКИН (падает на колени). Боже, спасибо, услышал! Репортаж из логова ядерных террористов! Вся редакция… журналисты всего мира сдохнут от зависти!
МИХАИЛ. Это я тебе обещаю.
СОНЯ. Читатели, между прочим, тоже сдохнут.
ПРАВДОМАТКИН. Да и черт с ними! Не для них пишем.
НАДЯ. А для кого?
ПРАВДОМАТКИН. Для вечности.
ЭДИК. И вы для вечности?
МИХАИЛ. Если для вечности - тогда в самый раз. Жми! Сдохнем все вдруг.
ПРАВДОМАТКИН. Минуточку, а почему все вдруг? Вы же это не всерьез? Сколько денег запросим? Сто миллионов? По двадцатке на нос.
МИХАИЛ. Будем просить, чтобы газ в деревню к бате провели.
ПРАВДОМАТКИН. Шутите?
МИХАИЛ. Нет, всерьез.
ПРАВДОМАТКИН. Вы это понарошку… вы не нажмете кнопку?
МИХАИЛ. Нажму.
ПРАВДОМАТКИН. Мама! Не делайте этого!
МИХАИЛ. Почему? Ты же пишешь в газетенках, что мы живем на помойке, что наш мир смердит, как труп. Пусть летит к черту! На руинах, кто уцелеет, выстроит что-нибудь поприличнее… Готовы?
ВСЕ. Не надо!
МИХАИЛ. Надо!
Михаил нажимает кнопку. В чемодане мигают лампочки, раздается кряканье, как у машины со спецсигналом. Эдик, рыдая, бросается на шею Наде. Журналист падает в обморок. Соня закрывает лицо руками.
ЭДИК. Прощай жизнь, прощай искусство! А почему нет взрыва?
МИХАИЛ. Нельзя быть такими наивными.
ПРАВДОМАТКИН. Вы пошутили? Слава Богу!
МИХАИЛ. Нет, не пошутил. У нас минут десять. Пока совместятся коды, пройдет команда, приведут в боеготовность, запустят, потом американцы спохватятся - ответят. У них подлетное время с ближней точки минут пять. На круг у нас целых шестьсот секунд. Соня, пошли!
СОНЯ. Куда?
МИХАИЛ. Мне надо снять стресс.
СОНЯ. Ты же сказал: я тебе чужая!
МИХАИЛ. С чужой интересней. Жаль, борща нет… для полного счастья.
НАДЯ (подталкивая). Иди, муж позвал! Смотри, передумает…
ЭДИК (мечтательно). О, я это вижу! Крик женского счастья сольется с ядерным взрывом. Сильный режиссерский ход!
НАДЯ (бросаясь ему на шею). Ненормальненький ты мой!
ПРАВДОМАТКИН. Спасите!
Он бросается к мусоропроводу, но оттуда высовывается огромный кулак. Бежит к балкону, однако сверху спускается люлька с генералом Строевым.
СТРОЕВ. Стоять!
Все замирают.
ПРАВДОМАТКИН. Спасите, товарищ генерал!
СТРОЕВ. Молчать! (Михаилу.) Доигрался? Добился своего?
МИХАИЛ. Неужели вас уже сняли?
СТРОЕВ. Чему радуешься? Теперь президент все знает. Надо выпутываться.
Остальные с недоумением прислушиваются к разговору.
ПРАВДОМАТКИН. Вы о чем? Через пять минут ничего не будет!
СТРОЕВ. Кто это?
СОНЯ. Правдоматкин из "Скандалиссимо".
СТРОЕВ. Правдоматкин? Тебя же уволили.
ПРАВДОМАТКИН. А вы откуда знаете?
СТРОЕВ. Я и приказал. (Михаилу.) Как сюда попал этот недомерок?
МИХАИЛ. Через мусоропровод.
СТРОЕВ. Интересно. Надо прикомандировать к "Россомону" взвод боевых лилипутов.
НАДЯ. Поздно.
СТРОЕВ. Наращивать обороноспособность державы никогда не поздно.
НАДЯ. Вы не поняли. Он нажал кнопку… Началась атомная война.
СТРОЕВ. По вашей вине, лейтенант Суперштейн!
НАДЯ. Почему по моей?
СТРОЕВ. Если бы вы выполнили приказ, войны бы не было.
НАДЯ. Я не могла их убить.
СТРОЕВ. …И погубили человечество. Надо доверять командиру. Вам дали патроны с усыпляющими ампулами. В зоопарке хищников такими вырубают.
НАДЯ. Боже, что я натворила!
МИХАИЛ. Ничего ты не натворила. Кнопка срабатывает, если одновременно нажимают трое - министр обороны, начальник генштаба и президент…
ЭДИК. Значит, нет никакой войны?
СТРОЕВ. Вы о чем? Мы миролюбивая держава!
СОНЯ. Ты знал об этом?
МИХАИЛ. Конечно.
СОНЯ. Гад! Гад! Гад!
Бросается на мужа с кулаками. Раздается грохот. Рослый россомоновец в шлеме выносит дверь, разбрасывает завалы. Следом входит молодая дама в брючном костюме, пресс-секретарь президента Мура Шептальская.
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Господа, президент Российской Федерации!
Все встают по стойке "смирно". Входит президент - дама средних лет - в сопровождении офицера-подводника с чемоданчиком, точь-в-точь как похищенный. Глава страны озирается, ищет зеркало, поправляет прическу, кивает Муре, которая говорит, словно читая мысли шефа.
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Госпожа президент приняла решение навестить капитана третьего ранга Стороженко и пожелать ему скорейшего выздоровления на благо Отечества.
Россомоновец достает из-за спины букет и подает президенту, а та вручает недоумевающему Эдику, треплет его по плечу.
ЭДИК. Это мне? Спасибо…
СТРОЕВ. Валентина Валентиновна, простите… Не тому… Другому…
Генерал выскакивает из люльки, отбирает букет у Эдика и отдает Михаилу. Президент кивает.
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Валентина Валентиновна не идентифицировала вас без кителя. В связи с вашим решением уйти на заслуженный отдых и отдаться спортивной рыбалке вам вручается набор "Мечта рыболова".
Россомоновец подает чемоданчик. Мурена открывает и показывает содержимое: катушки, блесны, поплавки и т. д. Подводник смотрит с завистью.
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Взамен госпожа президент хочет забрать служебный чемоданчик, который вы геройски сберегли от посягательства врагов России.
СТРОЕВ (тихо, но грозно). Отдай!
МИХАИЛ. Но…
СТРОЕВ (тихо). Потом.
Михаил покорно передает президенту чемоданчик.
СТРОЕВ (подводнику). Проверь!