Первый заключенный. Рай на земле хотел обрести!
В это время из-за одной из дверей появляется изможденный человек, с трудом держащийся на ногах, – все тот же Дженкинс.
Дженкинс. Что здесь за шум? Взбесились вы, что ли? (Вдруг он узнает Примроза и, свистнув, делает шаг назад.) Вот это встреча! Авэ, доктор Примроз, моритури тэ салютант! (Заключенные хохочут еще громче.)
Первый заключенный. А, как он его здорово!
Второй заключенный. Это значит "привет от умирающих"! Я тоже когда-то латынь учил!
В этот миг Дженкинс сильно закашливается, хватается одной рукой за грудь, а другой – за стену. Примроз подхватывает его.
Примроз (кричит). Дайте скорее стул!
Кто-то из уголовников сажает Дженкинса на табурет.
Примроз. Друг мой, да вы серьезно больны!
Дженкинс (смеется сквозь свой кашель). Друг? Да я вам не то что друг, а, можно сказать, молочный брат! Ведь нас обоих сюда засунула одна и та же любящая рука!
Примроз (горько). А вы-то что не поделили… (Он неопределенно качает головой, намекая на Торнхилла.)
Дженкинс. С нашим общим другом, да? Во всем виновата мисс Оливия! Раньше наши козочки все были тихие, смирные. А она бунтовать вздумала! Сбежала! Если бы вы после этого захотели в суд на него подать, то наш липовый брачный контракт пришелся бы очень кстати. Вот я и решил слегка пошантажировать дорогого мистера Торнхилла. Но не тут-то было! Этот дамский угодник в таких делах изворотливей любого жулика. А меня зацепить нетрудно! Я, знаете ли, проявил себя во многих жанрах! Вот он меня и опередил!
Примроз. Да, видно, у него железная хватка! Боюсь, что мне придется просидеть здесь до конца моих дней!
Первый заключенный (до этого он прислушивался к их разговору. Обращается к остальным). Ребята! Произошла трогательная встреча двух друзей! Старина Дженкинс когда-то подтибрил кошелек у его преподобия!
Дженкинс снова закашливается и чуть не падает на пол.
Примроз подхватывает его.
Примроз (к первому заключенному). Вы бы лучше помогли мне уложить его в постель, если она тут имеется!
Они берут Дженкинса под руки и с трудом ведут его в соседнюю камеру – каморку, в каждом углу которой навалена солома. Дженкинса укладывают.
Примроз. Здесь такой воздух, что и здоровому долго не выдержать. Нельзя ли перевести его куда-нибудь? Здесь нет больницы?
Первый заключенный. В этом городишке вообще нет больницы. (Подмигивает Примрозу.) Ну ничего, главное, что тюрьма уже есть!
Дженкинс (слабым голосом). Цивилизация сюда припозднилась… Но у нее еще все впереди…
Примроз возвращается в общую камеру и, держась за сердце, опускается на стул.
Примроз. Боже мой! Боже мой!
Заключенные, с которых уже слетела вся веселость, сочувственно смотрят на него.
Третий заключенный. Ну ничего, пастор, привыкнешь, никуда не денешься!
Второй заключенный. Будешь нам перед сном рассказывать, как устроен ад и кто из нас в какое отделение попадет!
Примроз. Ад? Вы еще рассчитываете попасть в ад? Не ужели вам недостаточно того, что вы здесь? Нет, нет! Не беспокойтесь! Нам с вами вполне хватит этой тюрьмы, чтобы расплатиться со всеми долгами. Уж мне-то вы можете поверить!
Сцена 19
Рассвет. Гольдсмит, припав головой к подоконнику, ловит глазами первые лучи солнца. Начинается утренний птичий гомон.
Голос Гольдсмита
Этим кончалось
Течение дней навсегда,
В этом качалось
Уплывшее вдаль без следа
Ночи безумье…
И не было места стопе
В грусти и в шуме,
В родной безразличной толпе…
Сцена 20
Тюрьма. Примроз и Мозес склонились над постелью Дженкинса. Мозес вытирает платком кровь, запекшуюся в уголках рта Дженкинса.
Дженкинс (открывает глаза и видит Мозеса). Опять вы здесь! Несостоявшийся жрец науки… Ничего, скоро сможете упиться черной местью… Разрешаю вам поставить ногу на мой хладный труп!
Мозес (отвечает ему в тон). Я вам очень признателен, сэр, но мне бы хотелось отсрочить это удовольствие!
И я уже кое-что предпринял для этого!
Дженкинс (усмехаясь, к Примрозу). Могу себе представить!
Мозес (невозмутимо). Здешний воздух может убить и здорового! Я договорился с одним фермером, что вы поживете у него до тех пор… (он запинается)… пока не поправитесь! Мне осталось только пойти к начальнику тюрьмы…
Дженкинс (перебивает его). И выложить ему пятьсот фунтов.
Мозес. То есть как?
Дженкинс (к Примрозу). Когда я уводил у него лошадку, он понимал меня с полуслова, а теперь все разъясняй да разъясняй! (Сильно закашливается. Говорит с трудом) Пятьсот фунтов!.. Залог!.. Ведь вы уголовника хотите из тюрьмы забрать! Понятно теперь?
Мозес (страшно растерян). А иначе никак нельзя?
Дженкинс. Чтобы я надышался свежим воздухом и сбежал? От королевского правосудия?
Мозес. Где же мне их достать?..
Дженкинс (издеваясь). А вы займите! Под ваше честное слово! А после сядете рядом с папашей на всю оставшуюся жизнь!
Мозес (с отчаянием смотрит на отца, тот отворачивается). Мне кажется… мне кажется, что скоро люди будут готовы творить все, что угодно, лишь бы не добро! Это стало самым рискованным занятием!
Дженкинс (с усмешкой). Главное, самым неприбыльным. Вот к примеру, дядюшка нашего друга, лорд Торнхилл! Он ведь… (Внезапно останавливаясь) Черт побери! Как же я раньше не сообразил?! С вами тут последние мозги растеряешь! (Он закашливается.)
Примроз. Вам нельзя столько говорить! Мозес! Выйди сейчас же из этой… из этого…
Дженкинс. Да подождите вы! Я же придумал, как вам отсюда выбраться! Только обещайте за это, что он (указывает на Мозеса) от меня отвяжется и даст спокойно умереть! Итак, слушайте! Милорд Торнхилл!..
Мозес и Примроз наклоняются к нему и следующая часть его "монолога" идет неслышно для зрителей. Затем Примроз и Мозес возвращаются на прежние места.
Дженкинс. Денег у него, как я догадываюсь, не осталось вовсе, разве что сам пойдет для вас занимать. А вот племянничка вывести на чистую воду он будет рад. Он давно за нами охотился, только мы и не таких вокруг пальца обводили!
Примроз. Я очень тронут, сэр, и вашей заботой, и всем, что вы рассказали о его милости! Но боюсь, что сидя здесь я не скоро смогу его разыскать. Если милорд разъезжает инкогнито…
Дженкинс. Да мы всегда всё про него знали – и под каким именем он выступает, и в каких лохмотьях! Последнее время он все больше именовался Томас Берчелл.
Примроз и Мозес. Как?!
Дженкинс. Томас Берчелл, говорю! А когда возвращался в Лондон…
Примроз. Благодарю вас, сэр, мне этого достаточно! (Быстро выходит в другую комнату. Мозес бежит за ним.)
Мозес (останавливает отца). Папа! Но если Софья!..
Примроз (гневно). Никакой Софьи, слышишь! Я больше не торгую своими дочерьми! Буду сидеть здесь, сколько заслужил!
Первый заключенный (вбегает). Эй пастор! Где ты? Тебя освобождают, слышишь!
Входит мистер Торнхилл. Бросается к Примрозу.
Торнхилл. Мистер Примроз! Я даже не смею просить у вас прощения! Я сошел с ума! Я никак не думал, что до этого дойдет! Умоляю вас, уйдемте скорее отсюда! За каждую минуту, что вы здесь провели, я согласен год гореть в аду!
Примроз (отстраняется и отнимает у него свою руку). Сэр! Я не могу понять, чем вызвано ваше запоздалое раскаяние! Скажите, а на остальных, сидящих здесь, оно тоже распространяется?
Торнхилл. Сэр! Как вы можете! Как вы может думать, что я ставлю вас на одну доску с этим грязным сбродом!
Примроз. Мистер Торнхилл! Я уже около двух месяцев и стою, и сижу, и лежу на одной доске с этими людьми, и я не заметил, чтобы за это время у меня возникли какие-нибудь преимущества перед ними. Если мои родные и друзья смогут собрать нужную сумму для уплаты долга, я выйду отсюда, согласно существующим законам! А до тех пор…
Торнхилл. Сэр! Но вы уже свободны! Вашего долга больше не существует! Пойдемте отсюда скорей!
Слышен сильный шум за дверьми. Голос: "Откройте немедленно! Кто посмел!"
Торнхилл. Дядя Вильям! Я пропал!
Входят Берчелл, Софья, Оливия, миссис Примроз с детьми, оба пристава, комендант тюрьмы, Судья.
Берчелл. Мистер Примроз! Во всем, что произошло, я виноват больше всех! Я должен был с самого начала быть с вами откровенным, а не играть в прятки! Но оказалось, что на этот раз (он смотрит на Софью) я заботился только о себе самом!
Судья (к Торнхиллу). Мистер Торнхилл! Вас обвиняют в похищении девицы и подделке брачного контракта. Жду вас завтра к себе в восемь утра! Если вы вздумаете уклониться, мы сочтем это признанием вины!
Первый заключенный. Ну, ребята, теперь-то я пожалею, что сижу за решеткой! Такой красавчик будет болтаться на виселице, а я и не посмотрю!
Второй заключенный. Не будет, не будет! Родственники за него похлопочут, и ему отрубят голову!
Третий заключенный. Для спасения семейной чести!
Оливия, слыша это, бросается на колени перед Берчеллом.
Оливия. Нет-нет, милорд! Вы не можете!.. (Внезапно она вскакивает и говорит, обращаясь к судье. Указывает на Торнхилла.) Я не знакома с этим человеком! Я вижу его первый раз в жизни!
Сцена 21
Гольдсмит кладет поверх рукописи чистый лист. В его руке перо, оно дрожит.
Гольдсмит (вполголоса). Священник… Деревенский священник… Нет, "Векфилдский священник"!
Миссис Браун (просовывает голову в дверь). Что? Что вы говорите? Позвать священника?
Гольдсмит. Да, пожалуй, пора! Пора священнику приступить к своим обязанностям!
Появляется Примроз в облачении. Он обращается к Торнхиллу с Оливией и Берчеллу с Софьей, которых собирается обвенчать.
Примроз. Друзья мои! В этот высокоторжественный час я хочу не многими словами напутствовать вас к новой жизни!. Подобно моряку, который, претерпев все бедствия долгого и многотрудного плавания, радуется, завидев, наконец, желанную землю, так радуется душа, вступая…
Его голос тонет в звуках органа… Гольдсмит роняет перо.
Он умирает.
Берчелл и Софья смотрят друг на друга перед алтарем.
1980 г.
Примечания
1
Здесь и далее стихи Дмитрия Щедровицкого.