Дженкинс (отчеканивает). Я не имею ни малейшего отношения ко всем этим грязным делам. Я пришел сюда от имени лорда Торнхилла сделать строгое внушение его племяннику, но, как и вы, не застал его дома!
Во время этого разговора Примроз стоит лицом к стене дома, а Дженкинс, напротив, смотрит на проезжую часть улицы. Внезапно в его глазах появляется удивление и испуг.
Дженкинс. Э! Да вы только посмотрите!
Он хватает Примроза за плечо и как бы поворачивает лицом к улице. Дженкинс пускается наутек. В противоположном конце улицы останавливается экипаж. Из него выскакивает Оливия с криком "Папа! Папа!" Извозчик спрыгивает с козел и бросается за ней.
Извозчик (хватая Оливию). Ах ты, мерзавка! Хочешь сбежать, не заплатив! Папу она увидела! Много вас таких! (Примроз бросается к Оливии.)
Вот уже экипаж с умиротворенным извозчиком отъезжает прочь. Оливия, припав к плечу Примроза, захлебывается от рыданий. В руке у нее какой-то жалкий узелок с тряпьем.
Оливия (плача). Папочка! Папочка, это правда ты?! Я думала уже, что схожу с ума, и это мне мерещится!
Примроз. Господи, благодарю Тебя! Ты прощаешь меня, несчастного! (К Оливии) Ведь я уже не знал, где тебя искать! У меня голова кругом шла! (Целует ее.) Бедная моя, родная моя! Ну успокойся! Ну не плачь! Все будет хорошо! Я отвезу тебя домой! У нас как раз хватит денег доехать!
Оливия. Папочка, не надо домой! Я там умру, я вам всем не дам житья! Отправь меня в какой-нибудь приют, чтоб меня никто не знал, не видел! Или в больницу, или в тюрьму!
Примроз. Ну что ты, моя бедняжка, за что тебя отправлять в тюрьму? Кто из нас не ошибается! Мы все, как слепые котята!
Оливия. Ах, папочка, я ведь с самого начала знала, что он меня обманывает… Все эти разговоры о таинственных обстоятельствах, в его родне… Но мне так хотелось верить… И когда явился этот негодяй с брачным контрактом…
Примроз. Какой негодяй?
Оливия. Вот тот… с которым ты только что разговаривал!..
Примроз. Как? Этот джентльмен?
Оливия. Это его подручный! Он уже много раз помогал ему жениться таким образом! Некоторые жены до сих пор так и живут в его доме. Ведь им же некуда деваться!.. Мистер Торнхилл добрый, он никого не прогоняет… Вот этого я уже вынести не могла!.. А что он тебе тут наговорил?
Примроз (рассеянно, думая о чем-то своем). Мне? Правду, дитя мое, правду, ничего, кроме правды!..
Сцена 13
Король и вор, судья и плут -
Все так или иначе -
Весь свой недолгий век живут
В расчете на удачу!
Но жизнь – коварная игра,
Она не стоит свечки!
На свете только шулера
На свете только шулера
Играют без осечки…
Гольдсмит нерешительно переступает порог игорного дома. Он отчаялся найти иной способ спасти своего друга. Он топчется в слабо освещенной передней, куда доносятся шум и крики из соседнего зала. Из-за дверей, ведущих в зал, выглядывает наглого вида джентльмен, как бы учуявший новенького. С секунду он разглядывает его, затем исчезает. Снова отворяется дверь, из-за нее появляется Дженкинс, на этот раз "настоящий", а не перенесенный воображением Гольдсмита в его роман. Дженкинс оглядывает Гольдсмита с головы до ног, обходит его кругом, заглядывает ему в лицо.
Дженкинс (обалдело). Мистер Гольдсмит! Могу ли я верить своим глазам! Туда ли вы попали, сэр? Может быть, вы ошиблись дверью?
Гольдсмит. Нет, я шел именно сюда! Но вас я тоже никак не ожидал встретить! (Оглядывает его элегантный наряд) Что, не выдержали роли? Решили сменить амплуа?
Дженкинс (дурачась). Сэр! Я оскорблен вашим недоверием! Как по-вашему, чем я здесь занимаюсь? Или вы думаете, что это такое место, где легче всего встретить порядочного человека?
Гольдсмит (мрачно). Ничего такого я не думаю, но мне позарез нужны деньги, а больше взять неоткуда!
Дженкинс (совершенно серьезно). Мистер Гольдсмит, вы не унесете отсюда ни гроша, но зато оставите тут все, что у вас есть и даже то, чего нету. Можете мне поверить, сэр, я говорю с полным знанием дела!
Гольдсмит. Ничего не поделаешь! Эти деньги нужны не для меня, и я не уйду отсюда, не попытав удачи!
Дженкинс. Черт возьми! А сколько там нужно, не для вас?
Гольдсмит. Тысячу фунтов!
Дженкинс (присвистнув). Фью! Ну и аппетиты у порядочных людей! (Гольдсмит направляется к двери в игорный зал. Дженкинс перехватывает его.) Нет-нет! Я вас туда не пущу! Эти господа потеряют уважение к себе, если вы уйдете от них хотя бы в одной рубашке! (Смотрит на него в раздумье.) Да, остается только одно – я сяду играть вместо вас!
Гольдсмит поражен. Он не знает, что сказать. Наконец, вынимает припасенные для игры деньги и отдает их Дженкинсу.
Дженкинс (кривляясь). Премного благодарен, сэр!
Небывалая честь, сэр! Не обману вашего доверия, сэр!
Сцена 14
Возвращение Примроза и Оливии домой.
Лужайка за домом Примрозов. Мозес бежит в сторону дома.
Мозес. Софья! Скорей, скорей! Они приехали!
Софья и Мозес, запыхавшись, вбегают в дом, но в дверях останавливаются. Их словно останавливает напряжение, царящее между миссис Примроз с одной стороны и Оливией и отцом – с другой.
Миссис Примроз. Вам придется извинить нас, миледи, – наш дом слишком убог для вашей особы! И принять вас, как подобает, мы не сможем, при всем желании. Наши материальные дела отнюдь не улучшились в связи с вашим стремительным отъездом, скорее наоборот!
Оливия (к отцу). Я же говорила тебе! Боже мой, не надо мне было сюда приезжать! Я лучше уйду, еще не поздно! (Направляется к двери.)
Софья (бросается к ней, обнимает ее). Оливия! Милая моя, дорогая! Я тебя не оставлю, я тоже пойду с тобой.
У меня сил больше нет!..
Примроз (загораживает собой дверь). Вот что, девочки, я слишком устал, чтобы выслушивать подобный концерт! А ты, Софья, лучше бы уложила свою сестру в постель – она еле стоит на ногах! Это будет полезнее, чем изображать чудовищ из собственных родителей!
Оливия и Софья поднимаются по лестнице.
Примроз (обращаясь к жене, очень мягко). Ложись-ка спать! Тебе завтра весь день работать. Надо набраться сил.
Миссис Примроз. Зачем? Чтобы жить и не видеть ничего впереди? Ни на что не надеяться ни для себя, ни для своих детей! Я знаю, что так живут, что так можно жить! (Примроз отворачивается и греет руки у огня.
Он не собирается вступать ни в какие споры.) Чего еще нам ждать? Только того, что все станет еще хуже! Пускай! Мне уже все равно! Если сегодня ночью этот дом сгорит…
Примроз (перебивает ее очень мягко, беря за руку). Тогда нам придется жить в сарае. А пока дом цел, лучше всего тебе лечь в постель! (Она уходит.)
Примроз возвращается к огню. К нему подходит Мозес и не сразу решается заговорить.
Мозес. Папа! У меня к тебе очень серьезный разговор!
Примроз. У тебя? Мой бедный мальчик! (Тяжко вздыхает.) Мне в твоем возрасте не приходилось вести с родителями "серьезные разговоры"! Я готовился в университет. Но ничего, милый, доживем до осени – я тебе обещаю, я вылезу из кожи вон – ты будешь в университете! Я уже написал кое-кому из старых друзей…
Мозес. Папа! Сейчас не надо об этом говорить. Скажи мне лучше, у тебя остались хоть какие-нибудь деньги?
Примроз (отрицательно качает головой). …Но… в доме есть какая-то еда… Мы дотянем до моего жалованья… С голоду не умрем!
Мозес (машет рукой от нетерпения, чтобы отец замолчал, но говорит, так же запинаясь). Дело в том, что весь этот год мы были с мистером Торнхиллом в такой дружбе, что не платили ему аренду за дом и участок… Мама даже говорила, что это было бы неудобно! А теперь… если он захочет нам отомстить, то это будет удобней всего…
Примроз. Ты боишься, что он упрячет меня в тюрьму? Нет, друг мой, это уж слишком! Зачем подозревать его в такой низости?
Мозес. Папа! Я был готов никого на свете не подозревать ни в какой низости, но, как выяснилось, меня никто не спрашивает!
Примроз (совершенно огорошен этой идеей). Ну хорошо, а что же ты предлагаешь? Продавать нам нечего! Делать новые долги – это грозит тем же самым!
Мозес. Есть только один выход – я пойду работать!
Примроз. Дитя мое дорогое! Но ты же ровным счетом ничего не умеешь! Помилуй Бог! Я тебя не упрекаю! Тебе семнадцать лет, тебя прочили в университет! Тебе ли заниматься такими проблемами?
Мозес. Папочка! Я обо всем этом уже думал. Я прекрасно знаю, на что гожусь! (Видно, что это заявление не доставляет ему никакой радости, он чуть не плачет, но говорит очень твердо.) Здесь вокруг очень много фермеров. Скоро весна, и я к любому из них могу пойти в батраки!
Примроз (в ужасе). Ты сошел с ума! Ты никогда не занимался физической работой! Это так тяжело!
Мозес. Привыкну! Умным стать гораздо труднее!
Примроз. Нет-нет! Пока я на ногах, пока я на свободе – я никогда на это не соглашусь! Атам… (он разводит руками) …если ты не бросишь сестер и братьев умирать с голоду – пусть тебе за это воздастся!
Сцена 15
Гольдсмит бредет вечерней улицей.
Темно. И печаль клубится…
И так фонари зажгли,
Как может самоубийца
В последний момент влюбиться -
И выскользнуть из петли!..
Они протянули свет свой
Соломинкой над волной…
Забытых друзей приветствуй!
С обеих сторон, как в детстве, -
Влюбленность и страх сквозной…
Миссис Браун поит чаем судебного пристава, который пришел забирать Гольдсмита в долговую тюрьму.
Пристав (недовольно смотрит в окно, за которым зажигают фонари). Это он что же, часто так поздно шляется, ваш постоялец?
Миссис Браун. Почему это шляется? Откуда я знаю, может он давно уже спит где-нибудь. Если он снимает у меня комнату, это не значит, что он обязан каждый день сюда являться. У меня квартира, а не тюрьма.
Гольдсмит продолжает свою прогулку.
А что впереди? Быть может,
И ты! ведь прошло по коже
Предчувствие, как во сне…
Заря… Но бледнее мела,
И трепетно, и несмело
Взошла она… Что же с ней?
В доме.
Миссис Браун. И вообще, если б мне кто-нибудь задолжал… хоть пять тысяч, я все равно бы не стала его в тюрьму тащить! Живого человека сажать за решетку! Только за то, что он бедный!
Пристав (нравоучительно). Это для того делается, чтобы другим неповадно было залезать в долги, когда отдавать нечем. А иначе приличные люди никому одолжить не смогут. А чтоб они не боялись, значит, вот мы их права и защищаем.
Миссис Браун. От чего же вы их защищаете? От того, чтоб они людьми были? Чтоб никто никому не помогал просто так, а только под расписку, под страхом тюрьмы!
Пристав. Что вы на меня орете? Я никому не одалживал! У меня лишних денег не водится! Я потому по ночам за всякими пьяницами таскаюсь, что мне семью кормить нужно! Я уж забыл, когда я дома у себя так сидел, все караулить где-то должен!.. (Он встает.)
Миссис Браун. Так вы идите, идите домой! Он, может, еще целый месяц не появится, что ждать-то без толку?
Захлопнув дверь за приставом, она бежит по лестнице в комнату Гольдсмита, распахивает окно и ставит на него зажженную свечу – это условный знак, Гольдсмит может возвращаться домой.
Сцена 16
Торнхилл явился за Оливией.
Примроз сидит в кресле перед камином и старается не смотреть на стоящего перед ним мистера Торнхилла.
Торнхилл. Поверьте, мистер Примроз, внезапный отъезд мисс Оливии был для меня таким ударом, что я до сих пор от него не оправился! (Примроз бросает на него взгляд и тотчас снова отворачивается.) До этого момента я считал, что нас связывает взаимное чувство…
Примроз (перебивает его, сохраняя внешнее спокойствие). Мистер Торнхилл, я не желаю ничего слушать о ваших чувствах или о том, что вы этим словом называете!
Я уже сообщил вам, что я думаю о вашем поведении – оно омерзительно! Больше ни о чем я с вами говорить не желаю, даже если вы станете просить руки моей дочери!
Торнхилл. Боже мой! Каждое ваше слово дышит ненавистью! Теперь я понимаю, почему Оливия не хочет меня видеть! Вы ее так настроили! Ах, а ведь она так меня любила!.. (Торнхилл отходит к окну, как бы не вынеся "наплыва чувств".)
Во время их разговора миссис Примроз и Софья стоят наверху, у входа в комнату Оливии.
Миссис Примроз (шепчет Софье). В самом деле, а почему она не выйдет и не скажет ему сама?
Софья (со злостью). Аты посмотри, на кого она стала похожа! Она не хочет показываться ему в таком виде!
Торнхилл (как бы взяв себя в руки, тоном оскорбленной добродетели). Да, теперь я вижу, против меня здесь целый заговор!
Примроз (взрываясь). И вы еще смеете говорить о заговорах! Вы! Человек, который подделывает брачные контракты! Немедленно оставьте мой дом, сэр!
Торнхилл (с ядовитой улыбкой). На вашем месте, сэр, я бы не стал с такой уверенностью называть этот дом своим!
Примроз. Мистер Торнхилл! Видит Бог, что я не хотел выставлять свой позор на всеобщее обозрение, но вы доводите меня до крайности! Я буду искать на вас управу! Я дойду до короля! Таких людей, как вы, опасно оставлять на свободе!
Торнхилл (в дверях). Как бы эти слова, сэр, не стали вашим собственным приговором!
Сцена 17
Гольдсмит лежит в постели, держа перед собой пюпитр с приколотым к нему листом бумаги. Он болен, но продолжает работать над своим романом. Миссис Браун осторожно просовывает голову в дверь, смотрит на него с беспокойством, потом проходит к окну и смотрит на улицу. Перед домом прохаживаются уже два пристава. Миссис Браун садится на край постели.
Миссис Браун (тоном заговорщицы, хотя никто чужой ее не слышит). А может, я им скажу, что вы больны?
Гольдсмит (он очень изможден болезнью, но старается шутить). Ни в коем случае! Болен! Тоже еще – причина! Тогда все умники-неплательщики объявят себя больными. Ничего! Тюремный воздух быстро их вылечит – или в ту, или в другую сторону!
Миссис Браун (удрученно). Так мы даже врача не сможем позвать!
Гольдсмит. Бог с вами, зачем мне врач? Чтобы иметь лишние неоплаченные счета? Но так я и через триста лет не выйду из долговой тюрьмы. Я ведь вам еще сколько должен!
Миссис Браун (с грустной улыбкой). Я это помню. (Кивает в сторону окна.) Я им об этом каждый день говорю. Поэтому они и верят, хоть и с трудом, что вы в отъезде.
Гольдсмит. Можете им передать, что я скоро возвращаюсь! Им недолго ждать осталось! Мой роман идет к победному концу – мне нужно всего несколько дней, а там будь, что будет!
Миссис Браун (чуть не плача). И я вас, такого больного, отпущу в эту проклятую тюрьму?
Гольдсмит (таинственно). Может быть, мне еще удастся от нее ускользнуть! У меня остался последний шанс!
Сцена 18
Сильный дождь со снегом. Двое полицейских препровождают Примроза в местную тюрьму. Остальные члены его семейства тащатся следом, неся какие-то пожитки.
Примроз (полицейским). Да, друзья мои, подходящую погоду вы выбрали, чтобы лишить крова несчастных людей!
Первый полицейский. Ох! Это моя вина, сэр! Вы ж видели, какой там срок указан, в бумаге в этой! Я все надеялся, что вы найдете, чем расплатиться, сэр! Но больше уже ждать нельзя! Нам завтра здорово влетит!
Второй полицейский. Нам еще сегодня влетит, сэр!
Они подходят к двухэтажному зданию, которое служит здесь тюрьмой.
Примроз (обращаясь к своим). Ну что ж, давайте прощаться.
Второй полицейский. Значит так. Супруга и те, которые несовершеннолетние дети, могут жить здесь с вами.
А остальные…
Первый полицейский. Мы уже обо всем договорились. Они пока побудут у меня.
Мозес (к полицейскому). Ровно через неделю, сэр, я отдам вам деньги!
Примроз, миссис Примроз и малыши уже ушли. Софья с Оливией стоят на улице. Оливия еле держится на ногах. Софья ее поддерживает.
Второй полицейский (обращается к ним). Заходите к нам почаще! К неплательщикам вход свободный, не то что к этим уголовным!
Раздается взрыв хохота "этих" уголовных. Примроз стоит посреди огромной камеры, набитой разнообразным сбродом. Веселье вызвано внезапным появлением священника.
Первый заключенный (хохочет). Поздравляю, ребята, наши грешные души дождались утешения!
Второй заключенный. Эй, пастор, а у нас с каждого новенького на выпивку причитается!
Третий заключенный. Он вместо этого нам проповедь прочтет, знаю их братию!
Заключенные толпятся вокруг Примроза. Они, как бы нечаянно, толкают его и тут же с поклонами просят прощения. Какой-то оборванец плюет ему на ботинок, тут же вытирает плевок, бормоча "Извините, промазал!" Другой пытается поцеловать ему руку.
Первый заключенный. Эй, пастор, а как ты здесь очутился? Неужели грабил на больших дорогах?
Второй заключенный. Нет-нет, я уже все знаю! Он несостоятельный должник!
Третий заключенный. Ай-яй-яй! Значит, жил не по средствам! Поклонялся Маммоне!