Родольфо. О нет!
Биатрис. Я ведь говорила тебе, что он…
Кэтрин(к Биатрис). Знаю, ну, а вдруг он недавно женился…
Родольфо.
Нет денег у меня, чтобы жениться.
Лицом-то я, пожалуй, вышел,
А денег - ни гроша.
(Смеется).
Кэтрин(к Биатрис). Он самый настоящий блондин!
Биатрис(к Родольфо). И ты тоже хочешь здесь остаться? И может, навсегда?
Родольфо. Я?
Навсегда?.. Ну нет,
Хочу пожить в Америке,
Разбогатею, мотоцикл куплю
И возвращусь домой.
(Улыбается).
Кэтрин. Мотоцикл?
Родольфо. С мотоциклом в Италии с голоду не помрешь!
Биатрис. Сейчас принесу кофе. (Выходит).
Эдди. А что вы будете делать с мотоциклом?
Марко. Мечты, все пустые мечты.
Родольфо.
Почему пустые мечты?
Поручения! Любые! Богачам в отеле
Всегда нужен кто-нибудь для поручений.
Чтобы быстро! Чтобы с шумом и треском.
Я поставлю свой голубой мотоцикл
Во дворе отеля,
И мне сразу же дадут поручение.
Марко. Когда у человека нет жены, он может мечтать.
Эдди. А почему нельзя выполнять поручения пешком, на автобусе или как-нибудь еще?
Входит Биатрис с кофейником.
Родольфо.
Э, нет, мотоцикл, мотоцикл - вот что нужно.
Человек приходит в богатый отель
И говорит: "Я посыльный".
А кто он такой?
Пешеход исчезает бесшумно, бесследно.
Пешеход может и не вернуться,
Может не выполнить порученья.
Но человек с мотоциклом -
Это солидный человек. Он не исчезнет.
Ему будут давать порученья.
Кроме того, я еще и певец.
Эдди. То есть как это - певец? В самом деле?..
Родольфо.
О да. В прошлом году
Внезапно заболел баритон Андреола.
Я заменил его в саду отеля.
Спел три арии и не сфальшивил.
Со столиков мне бросали тысячные банкноты.
Деньги кружились так, словно ураган ворвался в казначейство.
Это было грандиозно.
Этот вечер кормил нас полгода. Да, Марко?
Марко(неуверенно кивает). Два месяца.
Биатрис. Неужели у вас там нельзя поступить на работу?
Родольфо.
Андреола выздоровел.
Баритон у него могучий,
Не то бы я…
Марко(к Биатрис). Родольфо пел слишком громко.
Родольфо. Вовсе нет!
Марко. Слишком громко. А посетители отеля - англичане. Они не любят, когда что-нибудь делается слишком громко…
Родольфо. Тогда почему же они бросали так много денег?
Марко. Они платили тебе за храбрость. (К Эдди). Англичанам нравится храбрость, но они не любят, когда ее проявляют больше одного раза.
Родольфо(ко всем, кроме Марко). Никто мне никогда не говорил, что я пел слишком громко.
Кэтрин. Вы когда-нибудь слышали джаз?
Родольфо. Еще бы! Я пою под джаз.
Кэтрин. Вы умеете петь под джаз?
Родольфо. Я пою неаполитанские песни в сопровождении джаза. Я пою "Бумажную куколку". Вам нравится "Бумажная куколка"?
Кэтрин. Еще бы, я просто без ума от "Бумажной куколки"! А ну-ка спойте!
Родольфо (встает и начинает петь высоким тенором).
Как тяжко одиночество, скажу я вам, друзья.
Вот, скажем, любишь куклу, а кукла - не твоя.
Всех женщин я забыть хочу,
Глядеть на них я не хочу,
А что же еще делать мне, друзья?
Бумажную куклу Я для себя куплю.
Веселые парни с зазывными глазами,
Хоть смейтесь, хоть плачьте фальшивыми слезами,
Бумажная куколка за вами не пойдет,
Ту куклу никто у меня не украдет.
Вам с куклами живыми придется флиртовать.
Бумажная куколка меня лишь будет ждать.
Эдди(нетерпеливо переступая с ноги на ногу, в сильном возбуждении). Эй, милый, погоди минутку…
Кэтрин(как зачарованная). Дай ему допеть… Чудно! (К Биатрис). Замечательно! Это просто замечательно, Родольфо!
Эдди. Слушай, парень, ты хочешь, чтобы тебя застукали, да?
Марко. Нет, нет!
Эдди(показывая на соседние окна). У нас тут еще никогда не было певунов. И вдруг в доме ни с того ни с сего появился певун… Понимаете, о чем я говорю? Марко. Да. Конечно. Замолчи, Родольфо.
Эдди(покраснев от возбуждения). У них повсюду свои люди, понимаете, Марко?
Марко. Да. Он будет молчать. (К Родольфо). Молчи.
Эдди(с железной выдержкой, даже улыбаясь). Ты снова надела те туфли, Гарбо?
Кэтрин. Я думала, что сегодня вечером…
Эдди. Сделай одолжение, слышишь? (Тычет пальцем в сторону спальни). Ступай туда.
Кэтрин, смутившись, но уже злясь, идет в спальню. Биатрис, с беспокойством посмотрев на Кэтрин, встает и, проходя мимо Эдди, бросает на него холодный взгляд, сдерживаясь только из-за присутствия посторонних. Подходит к столу и разливаем в чашки кофе.
(К Марко, однако предназначая свои слова и для Биатрис). Все они тут мечтают пойти в актерки! (Идет к окну и опускает штору).
Родольфо(радостно). И в Италии тоже! Все девушки!
Эдди(испытующе оглядывая Родольфо, с плохо скрываемым подозрением). Вот как?
Родольфо. Ну да! (Смеется, кивком показывая на Кэтрин, вернее, на ее спальню). Особенно когда они такие красивые.
Кэтрин выходит из спальни в туфлях на низком каблуке, подходит к столу. Родольфо подносит ко рту чашку.
Кэтрин. Вы любите с сахаром?
Родольфо. С сахаром? Да! Я очень люблю сахар.
Эдди стоит в глубине сцены и следит за том, как Кэтрин кладет сахар в чашку Родольфо. Эдди отворачивается и опускает еще одну штору. На его лице тревога.
Свет в квартире гаснет и зажигается над Алфьери.
Алфьери.
Кто может знать свою судьбу?
Над улицей и домом поднимается солнце.
Эдди Карбоне не думал, не гадал о том,
Что стерегло его.
Эдди медленно, едва переставляя ноги, спускается по лестнице.
Вот человек растит детей,
Играет в кегли, ест,
Работает, стареет, смерти ждет…
Недели шли, и прямо перед ним
Маячила опасность -
Беда ему покоя не давала.
Появляется Биатрис с кошелкой.
Эдди(поджидает ее у крыльца). Уже пятый час.
Биатрис. В этом кино всегда большая программа.
Эдди.
Они давно пересмотрели все программы.
Ему бы лучше посидеть дома,
Ему бы лучше не мозолить людям зря глаза.
Биатрис. Что ж ты мне прикажешь делать?
Эдди.
Вчера они ходили в парк.
Их вечером видали в парке.
Биатрис. Ей уже скоро восемнадцать. Что тут плохого?
Эдди. Я за нее отвечаю.
Биатрис. Хотела б я, чтобы ты хоть раз в жизни то же самое сказал обо мне.
Эдди. Чего ты взъелась?
Биатрис. Будто ты не понимаешь?
Эдди отворачивается, стиснув зубы, делает вид, что оглядывает улицу.
А что тебя гложет? Скоро без зубов останешься - так ты ими во сне скрежещешь! Всю ночь напролет скрипишь, словно жерновами.
Эдди не отвечает, смотрит исподлобья.
Что с тобой, Эдди?
Эдди. Тебе на все наплевать! Твое дело - сторона!
Биатрис. А ты чего хочешь - весь век держать ее в люльке? Чего ты хочешь, Эдди?
Эдди. Так, значит, вот для кого я ее растил? Для этого типа?
Биатрис. А что? Он славный парень. Работящий и лицом хорош…
Эдди. Хорош, нечего сказать!
Биатрис. Да разве он некрасивый парень, господи боже мой?!
Эдди. Мне от одного его вида душу выворачивает. И повадки его мне не нравятся.
Биатрис(улыбаясь). Ты просто ревнуешь, вот и все!
Эдди. К нему? Ну, милая, не очень-то ты обо мне высокого мнения!
Биатрис(подходя к нему). Ну чего тебе беспокоиться? Она ведь не маленькая, может за себя постоять.
Эдди. Ничего она еще не понимает. Вот он ее и обкрутил. Разве ты не видишь, как она на него глядит? Кругом нее хоть все огнем гори - ничего не замечает.
Биатрис. Что ж тут удивительного? Раз дружок завелся - ясно, что девочка сама не своя. Как же иначе?
Эдди. Он поет на пароходах, ты это знаешь?
Биатрис(озадаченно). То есть как это - поет на пароходах?
Эдди. Очень просто. Стоит себе на палубе и ни с того ни с сего поет. Его сначала прозвали Бумажной куколкой, а теперь зовут Канарейкой. Какой-то чудной, ей-богу. Стоит ему появиться на пристани - и сразу начинается бесплатное представление.
Биатрис. Ну и что ж тут такого? Еще молоденький, не знает, как себя вести.
Эдди. А волосы желтые, как воск. Не то шансонетка, не то еще похуже!
Биатрис. Так ведь он же блондин…
Эдди(не глядя на нее). Надеюсь, у него настоящие волосы, на одно это только и надеюсь!
Биатрис(встревоженно). Ты, видно, совсем спятил!
Эдди(мельком взглянув на нее). А что? Знаешь, как его зовут? Сам слышал в пятницу. Стою в очереди за жетоном и слышу, кто-то кричит: "Беляночка!" Оборачиваюсь и вижу - это его зовут! Понимаешь: Беляночка!
Биатрис. Можно подумать, что ты никогда в жизни блондинов не видал! А Белобрысый Бальзо?
Эдди. Так Бальзо ведь не пел! Он ведь ничего такого не выкомаривал…
Биатрис. Почем знать, может, у них в Италии так принято.
Эдди. Тогда почему его брат не поет? И ведет себя как человек, и никто над ним не смеется. (Поглядывая на нее, переминается с ноги на ногу). Мне он не нравится, слышишь, Би. Говорю тебе прямо: я этого терпеть не намерен. Я ее растил не для этого типа!
Биатрис. Ладно, ступай скажи ей об этом.
Эдди. Что я могу ей сказать? Она меня все равно не послушает, она меня теперь просто не замечает. Прихожу домой, а она точно во сне. И как похудела, на тень стала похожа…
Биатрис. Погоди ты…
Эдди. У меня вся душа изныла. Видеть его не могу! А что с ее стенографией? Она ведь теперь совсем не упражняется.
Биатрис. Ну хорошо, хорошо! Отвяжись ты от них, понятно? Ты себя не накручивай, слышишь? Это ее дело.
Эдди. Би, пойми, он испортит девчонку!
Биатрис. Ну и на здоровье. Не твоя забота. Пришла пора другому звать ее своей мадонной. Пойдем домой, у тебя свои дети, о них побеспокойся. (Оглядывается кругом). Сколько бы ты ни стоял на улице, она от этого скорей не придет. Да и перед людьми совестно.
Эдди. Сейчас вернусь. Мне хочется пройтись. (Отходит).
Биатрис. Идем, хоть разок поглядишь на детей.
Эдди. Говорю тебе, сейчас приду. Ступай.
Биатрис (стараясь не показать обиды). Не стой ты здесь, пожалуйста. Нехорошо это. Я тебе серьезно говорю. (Входит в дом).
Эдди подходит к краю авансцены справа, минуту рассеянно смотрит вдаль, потом, видя, что кто-то приближается, подходит к перилам на переднем краю сцены и садится на них. Входят Луис и Майк, присаживаются рядом с ним.
Луис. Хочешь сыграть в кегли?
Эдди. Устал. Пойду спать.
Луис. Как твои "зайцы"?
Эдди. В порядке.
Луис. Вижу, их не обделяют работой.
Эдди. Да, у них дела идут неплохо.
Майк. Вот и нам надо бы так же. Уехать, что ли, отсюда, а потом вернуться "зайцами" в трюме. Тогда и у нас будет работа.
Эдди. Хорошенькое дело!
Луис. Вот именно. Знаешь что?
Эдди. Допустим, знаю.
Луис. Ты сделал доброе дело. Тебя за это будут уважать…
Эдди. Ну, эти ребята мне не больно мешают, да и по стоят ни гроша.
Майк. Старший - настоящий бык! На днях я видел, как он таскал мешки с кофе. Дай ему волю - он один набьет доверху целый пароход.
Эдди. Да, здоров парень, ничего не скажешь. Мой Фрэнки, видно, в него пошел. Их отец, говорят, был настоящий великан.
Луис. Оно по Марко видно. Только он безответный какой-то, словно раб.
Майк. А вот светловолосый…
Эдди быстро переводит глаза на Майка.
Тот - весельчак.
Эдди(испытующе). Да, смешной…
Майк(не может удержаться от смеха). Да нет, нельзя сказать, чтобы он был смешной, но вот - как скажет… Такое, понимаешь, отмочит… Стоит ему появиться, как сразу смех кругом.
Эдди(чувствуя себя неловко). Ну да, конечно… Любит пошутить.
Майк. И я говорю: такое отмочит, что…
Луис беззвучно смеется вместе с Майком.
Эдди. Говорят… Но он ведь еще совсем мальчишка, а? Он… просто-напросто еще мальчишка.
Майк. Верно. Стоит хоть раз на него взглянуть - и у тебя уже хорошо на душе. И не у тебя одного. Вон я работал с ним как-то раз на прошлой неделе возле Мура-Маккормака. Говорю тебе, все со смеху просто катались.
Эдди. Отчего? Что он такое сделал?
Майк. Понятия не имею. Шутил, и все. Трудно даже вспомнить, что он говорил. Все дело в том, как он говорит! Взглянет только - и тебе уже смешно.
Эдди. Понятно. (Обеспокоен). Шутник!
Майк(смеясь). Это точно.
Луис. Ну пока, Эдди, до скорого.
Эдди. Носа не вешай!
Луис. Ясно. Пока.
Майк. Если захочешь срезаться в кегли, имей в виду, что мы идем на Флэтбаш-авеню.
Луис и Майк уходят. Эдди, обуреваемый тревожными мыслями, смотрит им вслед; они подходят к левому краю сцены, и их смех, беззаботный и дружеский, становится громче, когда они видят Родольфо, входящего под руку с Кэтрин. Грузчики уходят. Родольфо машет им в знак приветствия.
Кэтрин. Эдди, какую картину мы сегодня видели! Мы так смеялись.
Эдди(не может не улыбнуться при виде ее). Где вы были?
Кэтрин. В "Парамаунте". Там играли эти два артиста, знаешь? Те, что…
Эдди. В бруклинском "Парамаунте"?
Кэтрин(с чуть приметной злостью, ей неловко перед Родольфо). Конечно, в бруклинском "Парамаунте", где же еще? Я же тебе сказала, что мы не поедем в центр.
Эдди(отступая из страха, что она рассердится). Да я ведь только так спросил. (К Родольфо). Мне просто не хочется, чтобы она топталась по Таймс-скверу: там столько хулиганья.
Родольфо.
Хочется пройтись по Бродвею, Эдди,
Хочется прогуляться с ней хоть разок
Там, где опера и всякие театры.
С детства я видел их огни на картинках.
Эдди(у которого лопается терпение). Я хочу с ней кое о чем поговорить, Родольфо! Ступай-ка наверх, ладно?
Родольфо.
Эдди, мы просто ходим с ней по улицам,
Она учит меня…
Кэтрин.
Знаешь, с чем он не может примириться?
С тем, что в Бруклине нет фонтанов!
Эдди(невольно улыбаясь Родольфо). Фонтанов? Родольфо смеется над собственной наивностью.
Кэтрин.
Он говорит, что в Италии повсюду фонтаны.
Около них назначают свидания. А кроме того,
Апельсины растут там прямо на деревьях
И лимоны. Поверишь ли? На деревьях!
Вот здорово! Но он без ума от Нью-Йорка.
Родольфо(стараясь говорить по-дружески). Послушай, Эдди, а почему бы нам и не пройтись разок по Бродвею?
Эдди. Погоди, мне надо кое-что сказать…
Родольфо кивает и идет к крыльцу.
Родольфо.
Может, и ты пойдешь с нами.
Мне так хочется поглядеть на все эти огни…
Лицо Эдди непроницаемо. Взглянув на Кэтрин, Родольфо входит в дом.
Кэтрин. Почему ты никогда не поговоришь с ним, Эдди? Он так тебе благодарен, он просто боготворит тебя, а ты с ним и словом не обмолвишься.
Эдди(не отрывая от нее глаз). Я боготворю тебя, а ты никогда со мной не поговоришь. (Криво усмехается).
Кэтрин. Я с тобой не говорю? (Бьет его по руке). Что ты хочешь этим сказать?
Эдди. Я тебя теперь совсем не вижу. Прихожу домой, а ты убегаешь неведомо куда…
Кэтрин берет его под руку, и они прогуливаются вдвоем по улице.
Кэтрин. Понимаешь, ему так хочется все посмотреть, вот мы с ним и бродим по городу. Ты на меня сердишься?