Попытка разграничения и анализа разных областей психики содержится и в "Критике способности суждения", где термин "эстетика" употребляется в собственном смысле слова, т. е. в размышлениях о прекрасном. Одним из насущных аспектов этой работы является стремление выделить и определить эстетику как еще одну сферу познания, сопоставив ее с предшествующими, т. е. теорией познания (гносеологией) и теорией нравственности (этикой). Эстетику Кант считал связующим звеном между двумя первыми на основании их связи с разными способностями души.
В "Критике чистого разума" рассматривалась способность познания, в "Критике практического разума" – способность желания, веления, исполнения долга. Здесь поднимается вопрос о третьей способности, обусловленной чувством удовольствия – неудовольствия, в основе которого лежит не стремление к познанию или благу и добру, а нечто близкое к представлению о целесообразности, что Кант называет эстетическим суждением, или суждением вкуса (чистым суждением вкуса). Такое суждение не предполагает интереса и понятия о сущности предмета, а значит, направлено на форму. В качестве примера Кант приводит суждение о цветке, которое не предусматривает его познания и вроде бы не подчиняется правилам, значит, оно субъективно. Но вместе с тем такое суждение может иметь всеобщее значение, т. е. являться значимым для многих, значит, оно таит в себе долю объективности. Суждение вкуса возможно не только при восприятии прекрасных явлений природы, но и человека, способного определять себе цели, апеллируя к Разуму. В сфере восприятия и изображения человека и рождаются эстетические идеи, которые ассоциируются с искусством как творческой деятельностью одаренных людей-гениев.
Кантовские размышления о разных сферах умственной и практической деятельности во многом послужили фундаментом и в то же время материалом для дальнейшего развития науки. Среди мыслителей конца ХVIII – 1-й половины XIX в., занимавшихся разными дисциплинами и считавших необходимым опираться при этом на философию, особое место принадлежит Гегелю и Шеллингу. Гегель был несколько старше Шеллинга, но в разработке эстетических проблем первым оказался именно Ф.В.И. Шеллинг.
Шеллинг родился в 1775 г. вблизи Штутгарта. В 1790 г. поступил в Тюбингенский университет, где учился Гегель. После окончания несколько лет работал домашним учителем и писал научные статьи. В 1798 г. в возрасте 23-х лет стал профессором Иенского университета. В 1799 г. читал курс философии искусства, над которой работал и далее, живя в Вюрцбурге. С 1806 г., с перерывами, находится на службе в Мюнхене (Бавария) в роли члена, затем секретаря Баварской Академии наук. В этот период знакомится с П.В. и И.В. Киреевскими, П.Я. Чаадаевым, В.Ф. Одоевским, Ф.И. Тютчевым. С 1841 по 1846 г. работает в Берлинском университете; затем отходит от педагогической деятельности. Умирает в 1854 г.
Эстетические воззрения Шеллинга складываются из мыслей, наиболее полно представленных в следующих работах: "Система трансцендентального идеализма" (1802), "Об отношении изобразительных искусств к природе" (речь, произнесенная при вступлении в должность в Баварской академии), цикл лекций "Философия искусства", которые Шеллинг читал в Иенском университете и которые были опубликованы посмертно в собрании сочинений, но были известны и ранее благодаря записям его слушателей. По их сведениям, Шеллинг был блестящим лектором, но в изложении мыслей нередко был эссеистичен и будто бы непоследователен. Однако его эстетические воззрения представляют определенную систему и могут быть осознаны в контексте размышлений о других предметах, в первую очередь, о природе.
Будучи хорошо знакомым с современными ему знаниями в области естествознания (он имел диплом врача), Шеллинг старался проникнуть в тайны природы, что стало предметом его натурфилософии. Он констатирует, что в природе обнаруживается "след организации", т. е. целесообразность. В поисках истоков целесообразности он прибегает к понятию продуктивности, а понятие продуктивности связывает с субъективным началом. "В вещах вне нас есть продуктивная сила. Но такая сила может быть только силой духа. Вещи могут быть только продуктами духа". Шеллинг различает понятия "продукт" и "продуктивность". "Природу только как продукт мы называем в качестве объекта (эмпирия этим ограничивается). Природу как продуктивность мы называем в качестве субъекта (этим занимается теория)".
Даже из этого краткого суждения можно заключить, что природа как бы двойственна, но едина: в ней есть объективное и субъективное начала, идеальное и реальное, но ни то, ни другое нельзя рассматривать в качестве первоосновы, а необходимо признать их тождество. Размышления о философии тождества на примере природы позволяют подойти к объяснению истории, а затем искусства. "Только с помощью философии мы можем надеяться достигнуть настоящей науки об искусстве (Шеллинг, 59), а как она выражает в идеях то, что истинный художественный вкус созерцает в конкретном".
При определении искусства используется понятие конструирования: "Конструировать искусство – значит понять его место в универсуме" (Там же, 72), что, по-видимому, означает распознать его сущность. Если природа продуктивна в смысле наличия в ней творческого начала, которым она обязана Духу, то тем более это относится к искусству и другим сферам прекрасного. Прекрасное рождается не без участия Духа, Абсолюта, хотя постоянно напоминается, что красота – это совпадение идеального и реального, объективного и субъективного. В искусстве огромную роль играют творческое начало, интуиция, бессознательное, связь с мифологией, осмыслению которой посвящено большое количество лекций, читавшихся Шеллингом в разные годы.
Современником Шеллинга, оставившим неизгладимый след в эстетике и философии, был Г.В.Ф. Гегель.
Гегель родился в 1770 г. в Штутгарте, учился в Тюбингенском университете. После окончания несколько лет работал домашним учителем, затем в 1801–1803 гг. в Иене, с 1805 г. – редактором газеты в Бамберге, с 1808 г. – ректором гимназии в Нюрнберге, в 1816–1818 гг. – в Гейдельбергском университете, а с 1818 по 1831 г. – в Берлинском университете, был в отдельные годы членом Сената университета и его Ректором. Умер в 1831 г.
Первоосновой занятий Гегеля была философия: "Задача философии – постигнуть то, что есть, ибо то, что есть – Разум. Что касается индивида, то каждый сын своей эпохи. И философия поэтому также есть современная эпоха, постигнутая в мыслях". Из этого суждения следует, что для Гегеля философия связана с действительностью, обусловлена потребностью изучения жизни, но изучение жизни возможно лишь при участии Разума, который трактуется как законодатель Бытия. Наряду с понятием Разума используются понятия Мировой дух, Абсолютная идея. Дух – творящее начало, не в смысле все сотворившего Бога, а в смысле источника закономерности в природе, человеческой жизни, истории, искусстве.
Логику мысли ученого легче всего представить на примере отношения к истории. Историю делают индивиды, но их жизнь как процесс оказывается следствием и средством осуществления некоего высшего, надындивидуального, разумного начала. В этом процессе соперничают случайность и необходимость, и победа необходимости – знак присутствия Разума. Причем движение истории оценивается как прогресс, а критерием прогресса служит реализация разумного начала, которое связывается с идеей свободы. Исходя из этого, намечаются четыре ступени в развитии человеческого общества: младенчество, которое ассоциируется с Востоком, юность – с Греческим миром, зрелость – с Римом, мудрая старость – с Германией, которая воспринимается, по-видимому, не как реальная страна, а как мыслимая. Таким образом, исторический процесс рассматривается в качестве реального движения и изменения жизни человеческого общества, но трактуется как смена ступеней в развитии и становлении Духа, т. е. отвлеченного мышления, которое фиксирует свое движение в понятиях и категориях. Как сказал позже Б. Брехт, "у Гегеля понятия спорят, враждуют", как бы живут своей жизнью. Здесь логическое и историческое совпадают, что и называют гегелевским логицизмом. Таким же образом толкуется сущность религии, права, морали, закономерность и системность в развитии которых свидетельствуют об участии Духа.
При анализе Гегелем искусства первоочередная задача состояла для него в познании сущности искусства как такового, в выработке инструментов исследования, т. е. терминов и понятий, обозначающих те или иные формы и аспекты искусства. Такие понятия Гегель формулировал и излагал в циклах лекций, которые он читал в 1817–1818 гг. в Гейдельбергском, в 20-е годы в Берлинском университетах. Позднее лекции были собраны и опубликованы под общим названием "Эстетика". Понятие "эстетика" употребляется в значении теории искусства. При определении сущности искусства и принципов его развития исходными становятся понятия Абсолютная идея или Дух. Жизнь искусства – это проявление и реализация Духа в его движении и самопознании. Движение мирового искусства включает три стадии: символическую (восточные страны), классическую (Греция и Рим) и романтическую (Европа, начиная со Средних веков).
Конкретное произведение словесного или изобразительного искусства – тоже одна из граней Духа, для обозначения которой используется понятие идея. При этом неоднократно подчеркивается, что под идеей понимается не чистая мысль, не абстрактная сущность, а проявление какой-то сущности, следовательно, что-то конкретное. Значит, если речь идет об изображении человека в живописи, то подразумевается конкретный индивид, воспроизведенный на портрете, хотя в применении к нему может звучать слово идея или идеал как синоним понятия прекрасное, так как предполагает наиболее полное проявление идеи.
Прекрасное становится ключевым понятием эстетики Гегеля, обозначая предмет искусства и его содержание. Обосновывая понятие прекрасного, философ сопоставляет искусство с природой и замечает, что красота в природе тоже обязана Духу, но Духу трудно проявить себя в природе, ибо невозможно вложить нечто живое и духовное в камень, растение или даже животное ("у животного смутная видимость души"). Поэтому красота в природе несовершенна, но она недостаточно совершенна и в жизни людей. Поэтому истинная сфера прекрасного – только искусство.
Уточняя мысль о прекрасном в искусстве и его отличии от действительности, Гегель выдвигает три аргумента и указывает на три обстоятельства. Первое заключается в том, что в искусстве все проникнуто живым началом, и это объясняется выбором в качестве предмета изображения именно человека. Второй предпосылкой прекрасного в искусстве является присутствие в нем не просто живого, но чего-то возвышенного, облагораживающего, общезначимого. Доказательством этой мысли служат для Гегеля многочисленные примеры картин, на которых изображены Мадонны с младенцем на руках или даже неказистые на вид мальчишки на полотнах Мурильо, которые вызывают чувство радости и умиления. Третье условие прекрасного в искусстве заключается в том, что здесь устраняется все случайное и выявляется главное. Так при воспроизведении Мадонны как бы подчеркивается и акцентируется ощущение красоты и благородства материнства, что не всегда происходит в жизни, когда видишь женщину с ребенком (Гегель, т. 1, ч. 1).
В этих суждениях объективно присутствует мысль о творческом характере искусства, об отборе наиболее важного и характерного с точки зрения художника. Художник, по Гегелю, предстает неким медиумом и "исполнителем" воли Духа, творящего Разума, а его произведение именуется идеей, в которой та или иная сущность являет себя в конкретно-чувственной форме. Таким образом, реальное, конкретное, историческое подается как логическое, как следствие и результат "работы" высшего начала, из чего и вытекает впечатление умозрительности в подходе Гегеля к искусству и к жизни вообще. В 40-е годы XIX в. этот подход подвергнется критике, но в 20-е и 30-е годы идеи Канта, Гегеля и Шеллинга были известны и востребованы в разных странах Европы, в том числе в России.
Как уже упоминалось, в 1794 г. Кант был избран членом Российской академии наук, его имя было хорошо знакомо русским интеллигентам. В 1812 г. краткое изложение "Критики способности суждения" было помещено в журнале "Улей", полный перевод появился в 1898 г. Экземпляр "Критики чистого разума" был привезен в Россию в 1819 г. А.А. Елагиным. Однако гениальные идеи Канта из первых двух критик не нашли тогда русского интерпретатора и последователя. Вероятно, русская научная мысль была не готова к их восприятию.
По мнению крупнейшего философа ХХ в. В.Ф. Асмуса, "заметного непосредственного влияния на русскую эстетическую мысль и художественную критику Кант не оказал" (КЛЭ, т. 3, ст. 370). Что касается Гегеля и Шеллинга, их влияние в России весьма заметно. Идеи Шеллинга проникли раньше и попали на благодатную почву. Они получили известность благодаря слушателям его лекций (А. Галич, И. Киреевский), участникам переписки и встреч (А. Тургенев, П. Чаадаев, Ф. Тютчев).
Идеи Шеллинга обсуждались на заседаниях общества любомудров. Непосредственное отражение они нашли в работах преподавателя Царскосельского лицея и Петербургского университета А.И. Галича ("Опыт науки изящного", 1825); писателя, философа, музыковеда В.Ф. Одоевского ("Опыт теории изящных искусств", 1825), который считал необходимым "познакомить с трансцендентальным идеализмом" русскую публику; профессора Н.И. Надеждина ("О современном направлении изящных искусств", 1836); профессора С.П. Шевырева ("О возможности найти единый закон изящного"), И.В. Киреевского, опубликовавшего в 1845 г. обзорную статью под названием "Речь Шеллинга".
Были в России приверженцы и гегелевской философии, в числе которых Н.В. Станкевич, А.И. Герцен и их единомышленники. Эстетические идеи немецкого мыслителя в первую очередь оставили след в работах русского мыслителя и критика В.Г. Белинского.
Виссарион Григорьевич Белинский (1811–1848) окончил Чембарское уездное училище, затем Пензенскую гимназию. В 1829–1832 гг. учился в Московском университете. С 1833 г. работал в журналах "Телескоп", "Московский наблюдатель", "Отечественные записки", в 40-е годы – в журнале "Современник". Первое собрание сочинений (ч. 1 – 12) вышло в 1859–1862 гг.; второе – в 1911–1917 гг.
Даже из такой краткой информации ясно, что Белинский остался в сознании современников и потомков в качестве критика. Но анализируя произведения литературы, он считал необходимым опираться на определенные теоретические принципы, в связи с чем и задумал "Теоретический курс русской литературы", частично им осуществленный. По его убеждению, теоретико-литературные принципы должны были опираться на философские воззрения. О знакомстве Белинского с предшествующей и современной ему философией свидетельствуют многочисленные упоминания имен философов. Судя по публикациям, в 30-е годы Белинскому ближе других был Гегель с его идеей системности и закономерности в объяснении процесса развития искусства и толкования отдельного произведения. В этом плане чрезвычайно интересны статья "Идея искусства", задуманная как введение к названному курсу, а также теоретические мысли, содержащиеся в статьях "Полное собр. соч.
Д.И. Фонвизина" (1838) и ""Горе от ума"… соч. А.С. Грибоедова" (1840). В первой из них воспроизводится логика гегелевской "Эстетики", согласно которой "Все сущее, все, что есть, что мы называем природою, жизнью, человеческой историей, – все это есть мышление, которое само себя мыслит… Все бесконечное разнообразие явлений и фактов мировой жизни есть не что иное, как формы и факты мышления… Дух есть причина и жизнь всего сущего. Природа – первый момент духа, человек – высший момент духа. В истории – внутренняя необходимость. А источник этого – мышление… Искусство – мышление в образах" (Белинский, т. 1, 197).
В двух других статьях обосновывается мысль о важности законов "изящной критики", рожденной "последней философией века", т. е. немецкой. "Немецкая философия смотрит на художественное произведение как на нечто безусловное, в самом себе носящее свою причину, свое оправдание по мере того, как оно выражает собою общие законы духа, явления разума" (Там же, 181). Источником для рассуждений послужила опубликованная в 1838 г. в журнале "Московский наблюдатель" статья Г.Т. Ретшера "О философской критике художественного произведения". В рассуждениях русского критика, в частности, читаем: "Всякое художественное произведение есть конкретная идея, конкретно выраженная в конкретной форме и представляющая особый, в самом себе замкнутый мир" (Там же, 109). Хотя здесь же говорится о действительности, о типических характерах. С указанных позиций рассматриваются пьесы "Ревизор" и "Горе от ума", в результате чего комедия Грибоедова в отличие от комедии Гоголя характеризуется как "уродливое здание, ничтожное по назначению, как например, сарай, но здание, построенное из драгоценного паросского мрамора с золотыми украшениями".
К 1841 г. философская позиция критика, по его словам, станет диаметрально противоположной. С середины 40-х годов мысль о закономерности и необходимости мотивируется не деятельностью Мышления или Абсолютной идеи, а состоянием самой жизни и сознанием художника. И теперь теоретическому обсуждению подлежит искусство не в связи с развитием Духа, а в соотношении с действительностью и наукой. "Философ говорит силлогизмами, поэт образами и картинами, а говорят одно и то же. Один доказывает, другой показывает, оба убеждают. Вместе с тем одно не может заменить другое" (Там же, 337). Акцентирование близости искусства и науки имеет целью подчеркнуть познавательную значимость искусства, особенно литературы. Все эти обобщения, высказанные в статье "Взгляд на русскую литературу 1847 года", реализовались в анализе произведений и современных (Герцен, Гончаров, Тургенев, Даль, Дружинин, Достоевский), и более ранних авторов (Жуковский, Пушкин и др.). При этом "Горе от ума" теперь оценивается как гениальное творение Грибоедова.
Помимо Белинского активно выступали в журналах и другие критики – А.В. Дружинин, П.В. Анненков, В.П. Боткин, А.А. Григорьев, – но его работы выделялись склонностью к синтезу, концептуальностью. Это было отмечено в высказываниях и публикациях писателей и критиков 40-50-х годов, хотя и оценивалось по-разному. Наиболее глубокий анализ деятельности Белинского был дан в работе Н.Г. Чернышевского "Очерки гоголевского периода русской литературы", напечатанной в 1855–1856 гг. в журнале "Современник". Здесь отмечалось, сколь плодотворно было обращение к философии Гегеля ("исполина немецкой философии"), покорившего молодого Белинского "глубиной и стройностью философской системы", как произошло преодоление односторонности гегелевских принципов, как "Белинский и главнейшие из его подвижников стали вполне самостоятельными в умственном отношении" и вместе с тем "шли наряду с мыслителями Европы".