"Словарь русского языка XI–XVII вв." зафиксировал 35 сложных слов с корнем бел-, из них у девяти бел– в значении "свободный от подати": белодворец, беломестец, белопашня, бе-лопоместец, белопашенный и др. [Сл. РЯ: XI–XVII]. Особняком стоят слова белоризец, белоризный, явно образованные от словосочетания белая риза, но совместившие со значением "белый" дополнительное значение "свободный от монашеского обета".
Сравнение фольклорного материала с данными словарей русского литературного языка, начиная с XI века и до наших дней, показывает большую продуктивность сложных образований с корнем бел– в народно-поэтической речи и семантическое своеобразие этого корня.
Каковы причины продуктивности, своеобразия и функционирования интересующих нас сложных слов. Обратимся к диалектным словарям. Заметим, что издаваемый "Словарь русских народных говоров" включает в себя и фольклорную лексику, что даёт возможность сравнительного анализа обиходно-бытовой и устно-поэтической речи.
Во втором выпуске "Словаря русских народных говоров" зафиксировано 143 сложных слова с корнем бел-. Мы не принимаем во внимание немногие случаи, когда второй корень с неясной семантикой. По принадлежности к частям речи они распадаются на три весьма неравноправные в количественном отношении группы: существительные – 98, прилагательные – 43, остальные – 2 (наречие бело-на-бело и глагол белохвостить в значении "бездельничать") [СРНГ: 2: 225].
Все существительные с корнем бел– распределяются на четыре лексико-семантические группы: 1) растения (34): белоголов, белогубка, белоколоска, белокопытник, белолистка, белолаз и т. д.; 2) животные, птицы, рыбы (21): белоглазка, белогузик, бело-душка, белозобка, белокрыл, белорожка, белорыбица и т. д.; 3) характеристика человека (21): белобрыска, белоголовик, белоличка, белонога, беломойка, белоус, белокоска и т. д.; 4) неодушевлённые предметы и явления (22): беловодье, белогорье, белозерка, белоног ("кол"), белорозовка (ткань), белоярка (береста) и т. д. В подавляющем большинстве семантика корня бел– очевидна – это цветовая характеристика. Заметим, как охотно русский человек, называя то или иное явление флоры и фауны, опирался на этот цвет. Возможно, в этом одно из объяснений повышенной частотности прилагательного белый в русском языке в сравнении с другими "цветовыми" прилагательными.
Сложные прилагательные с корнем бел– тоже можно классифицировать по тем же тематическим группам: 1) относящиеся к флоре (6): беловиловая (о капусте), беломясый (об арбузе); 2) относящиеся к фауне (11): белоглазый (о животном), белопле-кий (о птице), белохвостый (о беркуте), белопахий (о животном) и т. д.; 3) относящиеся к человеку (2): белокурый, белокрысый (= белобрысый); 4) относящиеся к неодушевлённым предметам (13): белосветный, белоярная (о бересте), беломехая (о гармони) и т. д. В приведённых примерах семантика корня бел– тоже "цветовая".
Если же теперь мы взглянем на все сложные слова с корнем бел– под углом их речевой принадлежности (обиходно-бытовые или устно-поэтические), то обнаружим закономерность. Из 143 сложных слов 34 (или каждое четвёртое слово) составителям словаря встретилось только в фольклорных текстах (соответственно в словаре приводятся цитаты только из произведений народно-поэтического творчества). Само собой разумеется, что в фольклоре используется большее количество сложных слов с корнем бел-. Скажем так, любое из 143 слов можно отыскать в текстах русского фольклора, но 34 из них в бытовой речи диалектологами зафиксировано не было. Эти "чисто" фольклорные слова в подавляющем большинстве своем являются прилагательными (27 против 7 существительных).
В семантическом отношении корень бел– в фольклорных сложных словах не столь однозначен, как в перечисленных выше 109 существительных и прилагательных, принадлежащих обиходно-бытовой речи. Рассмотрим эти фольклорные существительные. Белозаюшка – "снег" (переносно), беломоюшка, беломоечка, беломойница – "женщина, стирающая белье" – бел– содержит значение цвета, осложняемое уже значением "чистота". Белоножка – эпитет отрицательной характеристики ленивой женщины, соответствует литературному белоручка – на значение "чистота" наслаивается значение отрицательной оценки. Белополынянка – "пленница". Здесь можно предположить влияние тюркских языков, в которых понятие "белый" ассоциируется с понятием "западный" (ср.: белый царь для тюрок – это правитель живущего западнее народа). С другой стороны, учитывая особую роль эпитета белый как оценочного слова, можно с большой долей уверенности думать, что перед нами сугубо русское фольклорное образование. Белокаменье – составители словаря не дают толкования этого слова и ограничиваются цитатой: Уж мы сроем хрящи да белокаменьё, Отомкнём-ко замки да мы заморская (Григорьев). Можно полагать, что это существительное образовано из устойчивого сочетания белый камень с помощью продуктивного в народно-поэтическом языке суффикса собирательности.
Все 27 сложных прилагательных, зафиксированных только в фольклорных текстах, распадаются на две группы: 1) образованные от словосочетаний "прилагательное + существительное" типа: беломшаный, белобисерный, белополотняный и 2) образованные присоединением корня бел– к прилагательным типа: белобраный, белохрущатый, белояровый и др. Существенно отметить, что первым способом образуются и нефольклорные сложные прилагательные, а вторым – только фольклорные.
Сложные прилагательные, образованные от соответствующих словосочетаний, в известной мере сохраняют элементы "цветового" значения: беловилковая, или беловиловая, – "белая" (о капусте), белоивовый – "похожий на белую иву во время цветения", белолапчатый – "с белыми лапами", белобисерный – "вышитый белым бисером", белополотняный – "из белого полотна" и т. д.
В большей части рассматриваемых слов корень бел-, помимо цветового, обретает дополнительное значение. Интуитивно ощущая это, составители словаря толкуют слова белодубовый (бело-дубый) как "дубовый" и белолиповый как "сделанный из липы", с примечанием: "Постоянный эпитет в произведениях народного творчества". При толковании этих слов корень бел– фактически не учитывается как несущий дифференцирующее значение. Слово беломшаный толкуется не как "оконопаченный белым мхом" (что вполне возможно), а как "оконопаченный лучшим мхом".
О том, что корню бел– может быть свойственно значение 'хороший, лучший', можно судить и по некоторым обиходно-бытовым диалектным словам. Например, белоголовица – "красавица". Диалектное слово белокупый толкуется как "в высшей степени глупый". Это значение у корня бел– видится нам в тех случаях, когда фольклорное прилагательное образуется из двух прилагательных. Не случайно, на наш взгляд, составители словаря толкование таких слов, как белобраный, белосиненький, белотканый, белохрущатый, заменяют пометами типа: "эпитет к словам скатерть, шатёр и т. п.", "эпитет невода", "эпитет шатра", "эпитет камчатой ткани". Объясняя прилагательное белобельчатый, составители с сомнением указывают на значение "белый" – "очень белый, хорошо выбеленный (?)". Весьма частое прилагательное белояровый (белоярый, белоярский) толкуется как "лучший (курсив наш. – А.Х.) сорт (пшена, пшениц)". Прямое указание на наличие значения "качество в превосходной степени" содержится в объяснении слова белоладный – "крепкий, основательный и ладный". Только у немногих фольклорных сложных прилагательных, образованных вторым способом, авторы словаря указывают на признак "белый": беловышитый – "белый, с вышивкой", белотравчатый – "имеющий узор белого цвета". Вообще прилагательному белый изначально присуща многозначность.
Этимологический словарь отмечает, что оно образовано посредством суффикса – L – от индоевропейского *bha – "светить, сиять, блестеть".
В памятниках древнерусского языка отмечено семь основных значений этого слова: 1) белого цвета, 2) светлый, ясный, прозрачный, 3) чистый, 4) относящийся к белью (белая казна), 5) освобожденный от феодальных повинностей, не тяглый, 6) не постриженный в монашество, 7) непорочный, безгрешный. Каждое из этих значений может дифференцироваться. Так, прилагательное со значением "чистый" в устойчивых сочетаниях слов обнаруживает дополнительные оттенки: белый двор – "передний, главный"; "имеющий дымоход через трубу" (о помещении); "чистовой, беловой" (о документе).
В современном русском языке некоторые значения прилагательного утрачены и обнаруживаются только в отдельных словосочетаниях, извлечённых из художественных произведений прошлого столетия: белая изба, баня – "постройки с дымоходом и дымоотводом", белая горница – "парадная, приёмная, лучше обставленная и чище содержимая", белая кухарка – "повариха, готовящая кушанья для хозяев" и др.
Прилагательное белый чрезвычайно употребительно и в русском фольклоре. Это объясняется тем, что рассматриваемое прилагательное обладает повышенной частотностью в диалектах, при этом частота использования определяется многозначностью прилагательного.
Наличие у фольклорного прилагательного белый "нецветового" значения заметно на примере так называемых алогичных сочетаний:
Ты пчела ли, моя пчёлынька,
Ты пчела ли моя белая
По чисту полю полетывала…
(Лир. рус. св., № 11);
Не белый горох рассыпается:
Чурилина-то кровь разливается…(Рыбн., II, № 23);
Да и понесе ён, конь могучий,
Своего боярина со царевною
По белому люду христианскому российскому таскатися…(Рыбн., II, № 26).
Строго говоря, никакой алогичности здесь нет, прилагательное белый актуализирует "нецветовое" значение.
Об оценочном компоненте в значении прилагательного белый говорят и довольно многочисленные случаи синонимических замен. Например, в народно-поэтическом творчестве широко известно сочетание широкий двор:
Заезжал он скоро на широкий двор…
(Рыбн., II, № 16).
В былине, записанной А.Ф. Гильфердингом, зафиксирован случай, когда на месте широкий было употреблено белый:
Въехать бы туда русскому могучу богатырю
На широк туды на белой двор…(Гильф. 2, № 120).
Этот пример из Гильфердинга приведен также и в "Словаре русских народных говоров". Белый двор толкуется как "огороженное место вокруг дома" [СРНГ: 2: 233]. Поскольку в былине это значение неактуально, так как нет противопоставления "чистого" двора какому-либо другому, думается, что прилагательное белый употреблено как эквивалент прилагательного широкий.
Русскому фольклору свойствен такой композиционный приём, сущность которого состоит в том, что одна фраза дробится на две, построенные по принципу синтаксического параллелизма:
Я по бережку, млада, ой, да ходила,
Ох, да по крутому, млада, гуляла…(Мезень, № 80).
В таком случае легко проверяются синонимические отношения между словами. Прилагательное белый, как правило, соотносится в таких конструкциях с определениями ясный, хороший:
Не ясен-то сокол вылетывал,
Не белой-то кречень перекуркивал(Рыбн., II, № 27);
Мне родимая матушка -
От бела умываньица,
Мне родимая сестрица
От хороша снаряжаньица(Лир. рус. св., № 455).
Эпитет белый может стоять также в синонимической паре с эпитетом хороший:
Пораздёрнула она хорош-бел шатёр…
(Рыбн., II, № 20).
Сопоставление различных случаев употребления прилагательного белый даёт основание считать, что в нём имплицитно содержится элемент значения "предельности признака". Браный означает "вышитый":
Садились за скатерти браные.
(Рыбн., II, № 28).
Прибавление корня сам(о) – усиливает качественную характеристику: самобраные скатерти – "прекрасно вышитые". Корень сам– может заменяться корнем бел-:
И как садил он их за столики да за кленовые,
И за тея ли за скатерти за белобраные…(Гильф. 2, № 175).
Значение "предельность признака" у прилагательного белый зафиксировано и в диалектах. Например: Белая нужда – крайняя нужда. Дожить до белой нужды! Отмечено оно в 1885–1898 гг. в Олонецкой губернии. Сходное значение усматриваем и в отдельных окказиональных словоупотреблениях прилагательного белый в литературном языке:
И сады, и пруды, и ограды,
И кипящее белыми воплями
Мирозданье – лишь страсти разряды,
Человеческим сердцем накопленной(Б. Пастернак).
Резюмируя, можно сказать, что в фольклоре прилагательное белый, помимо "цветового", обладает ещё рядом значений оценочного характера. Комплексность и известная семантическая недифференцированность этих побочных значений обусловили широкое использование прилагательного белый в словосложении. При этом заметна закономерность: если второй производящей основой является существительное, то корень бел– актуализирует "цветовое" значение, если же производящей основой является основа прилагательного, то бел– проявляет оценочное ("нецветовое") значение. Присоединение корня бел– к прилагательному является специфической чертой фольклорного словообразования. Наличие у корня бел – "цветового" и "нецветового" значений не является уникальным свойством только этого прилагательного. Сходное было замечено на примере эпитета лазоревый [Голубева 1970].
Можно предположить, что если в литературном языке каждое многозначное слово в контексте актуализирует только одно какое-либо значение, исключая случаи намеренной или ненамеренной двусмысленности, то в фольклорном контексте могут одновременно актуализироваться несколько значений. Этим достигается изобразительность, экспрессивность и эмоциональность устно-поэтического произведения. И в этом одно из объяснений поразительной ёмкости фольклорного слова.
Разграничение устойчивых словесных комплексов и сложных слов в устно-поэтическом тексте
Слово в фольклорном тексте – это не только теоретическая проблема, но и вопрос самый что ни на есть практический. Эдиционная (издательская) практика требует однозначных решений относительно границ слова в тексте.
Такое грандиозное национальное предприятие, каким является работа над созданием Свода русского фольклора, потребовала не только колоссального труда по учёту, систематизации и отбору имеющегося фольклорного материала, но и теоретического решения многих вопросов эдиции, в частности, связанных с орфографией публикуемых текстов. О том, что эти вопросы актуальны, свидетельствует тот факт, что даже в высокоавторитетном академическом "Собрании народных песен П.В. Киреевского" [Кир., т. 1] найдётся не один пример орфографической непоследовательности в разграничении сложных слов и устойчивых словесных комплексов. Ср.:
Надёжинька, надёжа, мил сердечный друг
(Кир., т. 1, с. 290);
Ты скажи, не утаи, мил-сердечный друг
(Кир., т. 1, № 302);
Раскидывал-разметывал бел-танкой шатёр
(Кир., т. 1, № 227);
Раскидывал, развёртывал
Бел тонкой шатёр(Кир., т. 1, № 229);
Полети ты, млад-ясен сокол далеконько
(Кир., т. 1, № 303);
Растужился млад ясен сокол
(Кир., т. 1, № 320);
Он стрельнул в сыр матер дуб
(Кир., т. 1, № 1);
Породился сыр, матерый дуб
(Кир., т. 1, № 146);
Он скидал тут скоро сафьян-сапог
(Кир., т. 1, № 11);
На ним черной бархатной кафтаньчик,
Зелен сафьян сапожки(Кир., т. 1, № 53);
Как по камешку бежит быстра реченька,
Быстра реченька, славная Дон река(Кир., т. 1, № 142);
Приезжает добрый молодец ко Неве-реке
(Кир., т. 1, № 162);
Они били-разбивали наш Чернигов-град
(Кир., т. 1, № 234);
А еду в Киев град
(Кир., т. 1, № 1).
Список примеров подобной непоследовательности можно было бы продолжить.
Эти и аналогичные случаи нельзя отнести только на счёт непоследовательности собирателя или небрежности редактора. Они объективно свидетельствуют, что проблема цельности фольклорного слова трудна и требует специального рассмотрения с целью установления строгих критериев разграничения устойчивых словесных комплексов и сложных слов в тексте устно-поэтического произведения.
Невозможно полное и адекватное описание лексического, фразеологического и синтаксического строя, особенностей словообразования устно-поэтической речи без решения вопроса о границах фольклорного слова. Особенно остро этот вопрос стоит в эдиционной практике.
Если в литературном языке разграничение сложных слов и сочетаний слов таит многие теоретические и практические трудности, то в устно-поэтической речи эти трудности возрастают. Считается, что характерными признаками сложного слова в литературном языке и говорах являются следующие: 1) контактность частей слова, невозможность самостоятельного функционирования компонентов; 2) одноударность; 3) неизменяемость первой части; 4) наличие соединительной гласной.