Попытаемся реконструировать пушкинское письмо царю. Оказавшись в этом малоприятном положении, Пушкин, "по довольном молчании и размышлении" , продумав свое по сути мистификационное письмо, написал его и запечатал сургучом – вероятнее всего, добавив, что комиссии следовало бы передать письмо, не распечатывая, поскольку оно конфиденциальное, и у него есть основание полагать, что Его Величество будут недовольны, если письмо будет вскрыто. Предупреждение подействовало ( "Комиссия положила, не разрывая письма сего , представить оное его величеству" ), и в результате Николай получил пушкинское признание с объяснением , что поэма была написана не из кощунственных соображений, а из-за обиды на несправедливо строгое, как ему тогда казалось, наказание; потому-то поэт на допросах от своего авторства и отказывается : он не имеет права озвучивать имена "прототипов" действующих лиц . Далее Пушкин должен был высказать уверение, что он раскаивается в грехе молодости, совершенном задолго до его разговора с царем в сентябре 1826 года, когда он обещал не писать ничего против власти или религии, и что он всеми силами стремится уничтожать любые списки поэмы, имеющие быть в обращении (что он впоследствии всячески и демонстрировал).
Озвученные в письме имена участников скандальной адюльтерной истории, с одной стороны, неизбежно связывали руки Николаю, лишая его возможности продолжать расследование; с другой стороны, поведение Пушкина, запечатавшего конверт с письмом и устроившего так, что оно не было вскрыто, показало царю, что на деликатность поэта можно положиться. Это и дало Николаю возможность выйти из положения и, не кривя душой – хотя и противореча своим же словам ( "…желаю, чтоб он помог правительству открыть, кто мог сочинить подобную мерзость" ), – заявить, что "он сам знает, кто виновник этих стихов" , уничтожить пушкинское письмо и "закрыть дело".
VI
Вернемся к поэме. Совершенно очевидно, что если под Господом Богом подразумевался Александр I, то под Архангелом Гавриилом в ней выведен офицер свиты императора флигель-адъютант Брозин. Напрашивается вопрос, кто же в ней "третий"? Кого Пушкин подразумевал под С атаной , самым оскорбительным персонажем поэмы? Ответ легко находится, как только мы перечислим наиболее ходовые синонимы: Лукавый , Змий . Думается, поэта потому и привлек этот сюжет, что жизнь подбросила реальную адюльтерную ситуацию именно с этими, нужными ему "действующими лицами". Не говоря уж о совпадении имени "Мария" и прозрачности эпиграмматического выпада в адрес Александра I , возможность изобразить в виде Змия того, кто у Пушкина, постоянно общавшегося на Юге в 1821 – 1822 гг. с членами тайных обществ, вызывал еще более мощное негативное отношение, видимо и стала главной причиной написания "поэмы в мистическом роде" .
Лацис ограничился процитированной им частью фразы ( "…Я стал придворным" ), полагая (вслед за С.М.Бонди), что главной целью Пушкина были придворные нравы; в таком понимании этой фразы и расшифрованного Бонди посвящения поэмы ("Вот Муза, резвая болтунья, Которую ты столь любил. Раскаялась моя шалунья: Придворный тон ее пленил …" ) Лацис с мнением Бонди солидаризировался. Однако, думается, предлагая такое объяснение названию поэмы и ее содержанию, пушкинисты замысел поэта недооценили. Впоследствии Пушкин еще раз использует эту историю с Александром I и Нарышкиной (мы вернемся к этому в последней главе) – вот там речь шла именно о нравах, о чем свидетельствовало привлечение к этой истории имени гомосексуалиста Борха; здесь же главной мишенью был Змий : так называли в свободолюбивых застольных разговорах Аракчеева .
Как это не раз бывало у Лациса, он, высказав талантливую догадку, остановился в шаге от следующей, напрашивающейся из первой. Между тем – по другому поводу – он сам писал об Аракчееве: "Его постоянное прозвище нередко сопровождалось эпитетом Коварный. То есть дух зла, демон-искуситель, сатана , принявший обличье змия ", а работая над расшифровкой X главы "Евгения Онегина", не мог не догадаться, что строки расшифрованной им VI строфы относятся именно к "Змию" -Аракчееву и его приспешнику графу Клейнмихелю, "руководившему истреблением принадлежащих Аракчееву окрестных деревень. Расправа над невинными поселянами должна была служить возмездием за дело, в сущности, семейное, за убиение домоправительницы Аракчеева – Настасьи Минкиной":
– Что царь?
– На Западе гарцует,
А про Восток и в ус не дует.
– Что Змий ?
– Ни капли не умней,
Но пуще прежнего важней,
И чем важнее, тем тяжеле
Соображает патриот.
– О рыцарь плети, граф Нимрод,
Скажи, зачем в постыдном деле
Погрязнуть по уши пришлось,
Чиня расправу на авось?
В 1822 году, когда Пушкин писал поэму, роль Аракчеева в его высылке из Петербурга стала уже общеизвестной, и привлекательность осуществления двойной мести оказалась для поэта настолько сильной, что преодолела кощунственный барьер. Однако же Пушкин проявил осторожность и посвящение к поэме, делавшее ее содержание прозрачным (в 1822 году историю Марии Нарышкиной еще помнили) "зашифровал" и оставил зашифрованный текст в виде черновика. Способ шифровки, обнаруженный Бонди, оказался довольно любопытным: "стихотворение записано… "в обратном порядке": сначала конец – два стиха, затем предпоследние три стиха, затем четыре стиха середины и, наконец, сбоку начальные четыре стиха". То есть сам способ написания стихотворения стал шифром, а перебеливать окончательный вариант, несмотря на его некоторую незаконченность, Пушкин не стал. Прочтем это стихотворение в соответствии с понятым нами замыслом поэмы:
Вот Муза, резвая болтунья,
Которую ты столь любил.
Раскаялась моя шалунья:
Придворный тон ее пленил;
Ее всевышний осенил
Своей небесной благодатью;
Она духовному занятью
[Опасной] жертвует игрой.
Не удивляйся, милый мой,
Ее израильскому платью,
Прости ей прежние грехи
И под заветною печатью
Прими [опасные] стихи.
Бонди справедливо отметил, что стихотворение не закончено; об этом свидетельствует и дважды использованное слово "опасный", причем в противоречащих друг другу смыслах. Впрочем, нам здесь достаточно и того, что Пушкин Музу нарядил в "израильское платье" , тем самым давая понять, что библейское содержание поэмы – всего лишь "одежка".
VII
Остается последний вопрос, который напрашивается в связи с предложенной версией подтекста поэмы: не было ли у Пушкина, узнавшего этот адюльтерный сюжет, возможности литературно оформить его без богохульства, не привлекая в качестве аллегории Господа и Архангела Гавриила? И тут, когда мы понимаем, что действующими лицами были Мария , император, его первый министр и его флигель-адъютант , мы невольно приходим к выводу, что этот вынужденно мистификационный сюжет можно было воплотить только так, как это сделал Пушкин, – или не трогать его совсем. Вот на этом, альтернативном посыле мы и остановимся.
2. "Поймали птичку голосисту…"
I
Весной 1823 года на юге, в ссылке, Пушкиным написано восьмистишие:
В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.
Я стал доступен утешенью;
За что на бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать.
Вольнолюбивая мысль Пушкина, его страстное желание свободы в стихотворении прочитывается отчетливо – и в связи с этим восьмистишием воспринимается как вполне законченное стихотворение считающаяся отрывком пушкинская строфа "придворного" периода:
Забыв и рощу и свободу,
Невольный чижик надо мной
Зерно клюет и брызжет воду
И песнью тешится живой.
"Не выстраивается ли единый ряд, своего рода троептичие? – задался вопросом Лацис в конце своей статьи "Погоня за перехваченной птичкой", фактически уже выстроив его. – Кроме кишиневской и петербургской, не должна ли была быть еще одна птичка, Михайловская?"
II
Воспроизведем ход мысли пушкиниста в последовательности происходившего с этой "птичкой".
В начале 1824 года в журнале "Соревнователь просвещения и благотворения", примыкавшем к декабристам, была опубликована басня Крылова "Кошка и Соловей":
Лишь спой мне что-нибудь: тебе я волю дам
И отпущу гулять по рощам и лесам.
............................................................................
Ну, что же? – продолжает Кошка. -
Пропой дружок, хотя немножко."
Но наш певец не пел, а только что пищал.
......................................................................
Сказать ли на ушко яснее мысль мою?
Худые песни соловью
В когтях у кошки.
Пушкин, будучи в ссылке в Михайловском, узнает в басне, изложение или текст которой дошли до него (вероятно, от Дельвига, приезжавшего в Михайловское в 1825 году), свою ситуацию 1820 года, когда ему было обещано прощение, а потом в нем отказано. Между тем назидающие и поучающие наставники поэта Вяземский, Жуковский и Плетнев, словно бы сговорившись с крыловской кошкой, уговаривают Пушкина сидеть смирно, "петь" и не "высовываться". Взбешенный поэт резко отвечает им: "О боже, избави меня от моих друзей!" (сестре, середина августа 1825 года, с расчетом, что письмо прочтет и Вяземский, отдыхающий на том же курорте); "Дружба входит в заговор с тиранством, сама берется оправдать его, отвратить негодование… лишают меня права жаловаться… а там не велят и беситься. Как не так!" (Вяземскому, сентябрь 1825-го.) Тон писем сознательно обиден, в надежде заставить друзей что-нибудь предпринять для его высвобождения из ссылки. Отталкиваясь от пересказанного ему содержания крыловской басни именно в это время он и пишет издевательскую эпиграмму:
Поймали птичку голосисту
И ну сжимать ее рукой.
Пищит бедняжка вместо свисту,
А ей твердят: "Пой, птичка, пой!"
Понимая, что содержание четверостишия шире только эпиграмматического и что оно абсолютно непечатно, Пушкин откладывает его, не решившись послать друзьям в письме и дожидаясь почтовой оказии. И тут поэт узнает о новом издании басен Крылова и начинает настойчиво интересоваться им: он хочет понять, насколько самостоятельна его эпиграмма.
Плетнев в четырех письмах отвечает ему и в начале апреля 1826 года пересылает книгу сразу после ее выхода. Что-то насторожило проверяльщиков пушкинской почты, Плетнева в начале мая вызвали к петербургскому генерал-губернатору; Голенищев-Кутузов устроил Плетневу выволочку и запретил переписку с Пушкиным.
"Известие о Плетневе, – писал Н.Эйдельман, – должно было объяснить Пушкину, что его дела плохи: по сути, из всего этого следовало, что поэту запрещено печататься (ведь Плетнев – его издатель), а также, как арестанту, – переписываться…"
А в это время друзья продолжают его увещевать:
"Всего благоразумнее для тебя остаться покойно в деревне, не напоминать о себе и писать, но писать для славы. Дай пройти нещастному этому времени". (Жуковский, 12 апреля 1826 г.);
"Сиди смирно, пиши, пиши стихи и отдавай в печать! Только не трать чернил и времени на рукописное". (Вяземский, 10 мая 1826 г.). Судя по всему, следует читать как "не трать время на непечатное "?
III
Убедившись в самостоятельности стихотворения и понимая, что смысл эпиграммы шире непосредственного ответа друзьям, Пушкин, в надежде дать ей увидеть свет, переправляет ее тому, кто не только не писал поэту "успокоительных" писем, но и мог осуществить публикацию стихотворения, которое за подписью Пушкина становилось непечатным.
Александр Тургенев, друг и покровитель Пушкина, хлопотавший о принятии его в лицей и впоследствии познакомивший его с Жуковским и Карамзиным, имел обыкновение "подбирать" по разным причинам неопубликованное литераторами (Вяземский Пушкину, 1831: "…у меня уже кой-какие стишки готовы, которые пока преют у Тургенева. Он по старому все так и хватает"). Когда его бывший секретарь Б.Федоров затеял альманах "Памятник отечественных Муз" (скорее всего, с подачи самого Тургенева, перед отъездом за границу передавшего Федорову стихи, которые он "нахватал"). В альманахе "на 1827 год" и была опубликована "Михайловская птичка" среди не публиковавшихся стихотворений… Державина. Так стихотворение Пушкина попало в сочинения Державина , где и печатается до сих пор под названием "На птичку" и с датой "1792" .
Эти четыре строки и по словарю, и по интонации слишком очевидно выделяются в опубликованной Федоровым подборке державинских стихов, где даже удачное стихотворение невозможно не отнести к XVIII веку:
НА КРАСАВИЦУ
Красавица! Зря пчел вкруг розы ты весной:
Представь, что роза ты, а мы – мы все – твой рой.
Лацис убедительно показал, что словарь "Птички" (а он проверил каждое слово) принадлежит Пушкину, а не Державину. Например, Державин никогда не употреблял слово "вместо" – всегда писал "наместо" (кроме пары случаев в поздних стихах 1810 – 1812 гг.).; Пушкин же, наоборот, пользовался только словом "вместо", а слово "наместо" использовал всего дважды – в текстах, где речь шла о XVIII веке.
Академик Я.К.Грот отметил "разительное, хотя конечно случайное сходство" "Птички" с басней Крылова и включил стихотворение в корпус державинских стихов вопреки своим строгим правилам отводить любые тексты, у которых не сохранилось ни беловика, ни черновика: он несомненно догадался, кто был автором этого четверостишия. Лацис полагал, что "Птичка" написана в Михайловском в мае или июне 1826 года, по получении книги Крылова; думаю, что раньше, в августе-сентябре 1825-го . Уверен, что стихотворение уже существовало к тому моменту, когда он стал интересоваться изданием этой книги: Пушкин только хотел сверить его с опубликованной басней. Он "упаковал" ее содержание и смысл происходившего с ним в одну строфу – но не стал бы этого делать, имея перед глазами текст Крылова: не таков был характер его поэтического вдохновения.
Однако, так или иначе, а поэт своего добился: стихотворение увидело свет, сохранилось до наших дней и теперь только ждет включения его в корпус пушкинских произведений.
Глава 4 Миф о пушкинском демоне
Человек осмеянный считает себя человеком оскорбленным.
Л.Стерн
Кто ни на что не способен, тот способен на все.
В.Лукьянов
Злословие даже без доказательств оставляет почти вечные следы.
А.Пушкин
I
В 1823 году в Одессе Пушкиным было написано стихотворение "ДЕМОН" :
В те дни, когда мне были новы
Все впечатленья бытия -
И взоры дев, и шум дубровы,
И ночью пенье соловья, -
Когда возвышенные чувства,
Свобода, слава и любовь
И вдохновенные искусства
Так сильно волновали кровь,
Часы надежд и наслаждений
Тоской внезапной осеня,
Тогда какой-то злобный гений
Стал тайно навещать меня.
Печальны были наши встречи:
Его улыбка, чудный взгляд,
Его язвительные речи
Вливали в душу хладный яд.
Неистощимой клеветою
Он провиденье искушал;
Он звал прекрасное мечтою;
Он вдохновенье презирал;
Не верил он любви, свободе;
На жизнь насмешливо глядел -
И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.
О ком и о чем это стихотворение?
Если в двух словах, это стихотворение – об отравляющем воздействии абсолютного цинизма на юношески чистое восприятие мира. Но, как справедливо заметил еще М.О.Гершензон, "Пушкин необыкновенно правдив, в самом элементарном смысле этого слова; каждый его личный стих заключает в себе автобиографическое признание совершенно реального свойства…" По этой причине (хотя в стихотворении несомненно имело место и поэтическое обобщение) первое, что приходило на ум исследователям пушкинского творчества, – это вопрос: кто же все-таки был тем "демоном", хотя бы отчасти оказавшим такое влияние на Пушкина и с такой достоверностью изображенным в стихотворении?
Первые две строки стихотворения отсылали читателей к юности поэта; там и следовало искать "адресата" – но его там не нашлось. Оказавшись в тупике, пушкинисты не нашли ничего лучше, чем назначить демоном Александра Николаевича Раевского, сына генерала Н.Н.Раевского (оба они, вместе с другим сыном, Николаем Николаевичем Раевским-младшим, были героями Отечественной войны 1812 года: именно в таком качестве их имена были при жизни Пушкина на слуху); более того, основываясь на этом стихотворении и последовательно демонизируя облик Раевского, они выдвинули предположение, что он сыграл главную и предательскую роль в истории высылки Пушкина из Одессы в Михайловское, а "завершили" свои построения утверждением, что непосредственно Раевскому адресовано и стихотворение Пушкина "КОВАРНОСТЬ" , написанное (законченное?) в 1824 году, уже в Михайловском, и "итожившее" отношения между ним и Пушкиным:
Когда твой друг на глас твоих речей
Ответствует язвительным молчаньем;
Когда свою он от руки твоей,
Как от змеи, отдернет с содроганьем;
Как на тебя взор острый пригвоздя,
Качает он с презреньем головою, -
Не говори: "Он болен, он дитя,
Он мучится безумною тоскою";
Не говори: "Неблагодарен он;