Гетерогенность текста. Следуя соссюровской традиции, текст в лингвистике текста чаще всего рассматривается как манифестация языка. В этом отношении текст противопоставлен языку как материальное – идеальному, выраженное – невыраженному, пространственное – внепространственному. Одновременно язык выступает в качестве устройства, кодирующего текст, следовательно, то, чего нет в языке, не является смысло-различительным элементом в тексте. В этом случае текст является гомогенным и гомоструктурным. Этим объясняется отождествление текста и речи, поиск в тексте уровней, изоморфных языку, поиск единицы текста в лингвистике текста в 60 -70-е годы XX века.
Исследования текстов культуры позволило Ю.М. Лотману выделить, помимо коммуникативной функции текста, еще одну функцию языковых систем и в том числе текстов – смыслообразующую. В этом случае текст выступает не просто упаковкой языка, а генератором смыслов. Особенно наглядным это становится, когда текст предшествует языку и слушающему необходимо сконструировать язык для данного текста. Подобная ситуация постоянно присутствует при восприятии произведений искусства, инокультурных текстов. В этом случае текст принципиально гетерогенен и гетероструктурен, он является манифестацией многих языков. "Сложные диалогические и игровые отношения между разнообразными подструктурами текста, образующими его внутренний полиглотизм, и являются механизмом смыслообразования. <…> Механизм смыслообразования всегда один: система внутренних переводов субьязыков данного текста, находящихся в отношении относительной непереводимости" [Лотман 2002, с. 190].
Текст как последовательность знаков также не представляет собой гомогенного явления. Текст, даже вербальный, является гетерогенным объектом, так как во-первых, иерархически организован, его структура состоит из уровней различной природы, во-вторых, текст включает в себя знаки-индексы, знаки-символы, знаки-иконы и метазнаки. С особой очевидностью гетерогенная сущность текста проступает в таких текстах, как рекламные (в рекламном плакате, телевизионной рекламе, радиорекпаме и т. д.). Но и традиционно вербальные тексты (деловой, научный и т. д.) не однородны по своему составу: они могут включать знаки-иконы (таблицы, схемы, рисунки и т. д.) и пр.
Таким образом, гетерогенность текста определяется двумя факторами: 1) использованием в тексте разных типов знаков, 2) закодированностью текста как минимум двумя языками. Эта двойная закодированность текста является его принципиальным свойством. В любом тексте присутствуют два кода (языка) – язык естественный и язык текста. Каждый знак в тексте реализует одновременно два значения: буквальное языковое и текстовое, появляющееся у этого элемента структуры только в пределах данного текста. При этом если все многообразие текстов расположить на шкале реализации текстового и языкового значения, то к языковому полюсу будут приближаться официально-деловые и научные тексты, а к текстовому – художественные, остальные будут располагаться между полюсом делового текста и полюсом художественного.
Семантика. Синтактика. Прагматика. Следующей семиотической идеей, которая нашла отражение в теоретическом описании текста, является идея уровнего подхода к отношениям знака и незнака (действительности и пользователей знаками). Ч. Моррис [Моррис 2001] разделил семиотику на семантику, синтактику и прагматику. Если применить это деление к тексту, то семантика исследует отношение описания к описываемой действительности (отношение изображения к изображаемому), синтактический уровень исследует внутренние структурные закономерности построения описания, наконец, прагматика исследует отношение описания к человеку, для которого оно предназначается. Б.А. Успенский продемонстрировал это разделение по отношению к композиции художественного текста, соотнеся соответственно три этих аспекта с категорией точки зрения [Успенский 1995].
Синтактическому уровню текста посвящено большинство работ, касающихся описания уровневой организации текста, исследования связности текста (Л.М. Лосева [1980], О.И. Москальская [1981], Е.А. Реферовская [1983], Н.В. Черемисина [1971], Г.Я. Солганик [1997], З.Я. Тураева [1986] и др.). По сути, лингвистика текста в основном была направлена на описание данного аспекта текста.
Семантический аспект текста оказался в поле зрения исследователей с 80-х годов XX в. (И.В. Арнольд [1974; 1999], И.Р. Гальперин [1981], Т.А. ван Дейк [1989], А.И. Новиков [1983], Л.Н. Ноздрина [1997; 2006], Л.А. Черняховская [1983], В.Я. Шабес [1989] и др.). Этот уровень описания текста предполагает обращение к структурированию различных типов информации, содержащихся в тексте.
Прагматика текста – один из аспектов текста как знакового образования, фиксирующий отношения между текстом и субъектами текстовой деятельности (т. е. адресантом-автором и адресатом-читателем). Традиционно прагматика текста предполагала учет коммуникативных интересов читателя и соблюдение фундаментальных принципов речевого общения. Данный уровень привлек внимание исследователей в 90-е годы XX в. (А.Г. Баранов [1993], Н.С. Болотнова [1992], A.A. Ворожбитова [2005], О.Л. Каменская [1990], Е.В. Сидоров [1987] и др.).
Признаки текста как знака. Итак, описание знака как структуры, объединение знаков в иерархически организованные последовательности, существование знаков различных типов (символов, индексов, икон, метазнаков) и наличие у знака трех типов отношений – с другими знаками, действительностью и пользователями этим знаком – все это послужило базой для описания текста как знаковой системы. Существуют скорее не собственно определения текста, а набор признаков, при помощи которых феномен текста отграничивается от других структур, имеющих знаковую природу – культуры, языка, системы – другими словами, нетекста.
С точки зрения текста-знака он характеризуется, во-первых, выраженностью: "Выраженность в противопоставлении невыраженности заставляет рассматривать текст как реализацию некоторой системы, ее материальное воплощение" [Лотман 2000в, с. 61]. Во-вторых, тексту присуща отграниченность. Это позволяет противопоставить текст другим материальным знакам, не входящим в его состав, по принципу выраженности / невыраженности и одновременно противопоставляет всем структурам, у которых слабо или вовсе не выражены границы. С точки зрения текста-знаковой последовательности он характеризуется структурностью ("Тексту присуща внутренняя организация, превращающая его на синтагматическом уровне в структурное целое" [Лотман 2000в, с. 63]). Признак структурности базируется на свойстве иерархичности текста. Каждый из уровней текста представляет собой систему, замкнутую и организованную собственной единицей и собственными законами. Данные уровни могут даже описываться разными метаязыками.
Свойство текста как изобразительного знака в его амбивалентности: "…сходство с обозначаемым им объектом и несходство с обозначаемым им объектом" [Лотман 2000в, с. 66]. Сходство заключается в моделировании действительности и отображении ее при помощи определенной системы кодов. Несходство состоит в использовании иной системы кодов (языковых знаков) для создания модели действительности.
Исходя из двойной закодированное™ текста [Лотман 2002, с. 158], сам текст предполагает наличие в его организации уровней различной природы: "Одни принадлежат естественному языку, а другие – языку текста. Колебания в поле "семиотическая однородность – семиотическая неоднородность" [Лотман 2000в, с. 160] – суть знаковой организации текста как процесса.
Очевидно, что исследование собственно лингвистических уровней в тексте не может описать специфику текста как особого феномена. Это скорее описание реализации языковой системы. Перспективнее говорить о непосредственно текстовых уровнях, которые обеспечивают "нестандартное" поведение языковых знаков в тексте, в конечном счете обеспечивают превращение языкового знака в текстовый знак. Условием для такого превращения является реализация категории коммуникативности и создание коммуникативного напряжения в тексте.
Коммуникативное напряжение внутри текста проявляется в частности в напряжении между тенденцией к интеграции – превращению контекста в текст и дезинтеграции – превращению текста в контекст. Например, "петербургский текст" или "Закон" как единый текст, и в то же время роман распадается на новеллы (например, "Герой нашего времени" Лермонтова), закон распадается на статьи, каждая из которых применяется по отдельности. При этом в оценке данного напряжения позиции автора и читателя могут не совпадать: там, где автор видит единый текст, читатель отмечает лишь собрание отдельных текстов, и наоборот.
В связи с семиотической концепцией в тексте выделяется три типа организации: конструктивная, семантическая и прагматическая. На каждом из этих уровней по-своему воплощается коммуникативное напряжение.
3.2. Конструктивная организация текста
Вопрос о динамическом описании конструкции текста долгое время оставался открытым. Еще Ю.Н. Тынянов в "Проблеме стихотворного языка" говорил о том, что "единство произведения не есть замкнутая симметрическая целостность, а развертывающаяся динамическая целостность; между ее элементами нет статического знака равенства и сложения, но всегда есть динамический знак соотносительности и интеграции" [Тынянов 1993, с. 26]. Динамизм, по мнению Ю.Н. Тынянова, сказывается 1) в не соединении и слиянии элементов конструкции, а в их взаимодействии, при котором происходит выдвижение одной группы элементов за счет другой и деформации подчиненных; 2) форма при этом всегда есть протекание соотношения доминирующего элемента и починенных. В этом и заключается, по мнению русских формалистов, конструктивный принцип организации текста. О взаимодействии и напряжении между двумя элементами текста говорит и В.В. Виноградов, характеризуя композиционно-речевую структуру текста: "…язык литературно-художественного произведения является сферой скрещения, преобразования и структурного объединения композиционно-речевых форм" [Виноградов 1980, с. 82], а сама композиционно-речевая структура текста представляет собой динамическое развертывание, взаимодействие и взаимоотношение элементов.
Представители московско-тартуской семиотической школы (Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский и др.) расширили это положение формалистов: динамика создается не столько за счет столкновения элементов в пределах одной статической системы, но и за счет соотношения описаний текста разными способами. Динамическая структура текста строится как некоторое количество статических моделей, находящихся в определенном подвижном отношении. Таким образом, статическое описание – это некий этап в динамическом описании текста и статическая модель отражает не структуру текста, а структуру одного из конструктивных принципов, на скрещении которых текст живет. Чтобы описать конструкцию текста, нужно отказаться от представления ее как одного механизма, а расслоить ее по крайней мере на два, охарактеризовать каждый из них как отдельную систему со своими закономерностями, а затем рассмотреть их как конструктивное целое. Отношение между такими подсистемами и уровнями и составляет работу системы. Однако, фиксируя только типы структур и динамику их соотношений, мы, по мнению Ю.М. Лотмана, не получим адекватных моделей текста. Для этого необходимо уловить и зафиксировать энергетический момент, которым обладает текст: сопротивление уровней и подсистем их структурному сближению и усилие, которое требуется для преодоления этого сопротивления. Таким энергетическим моментом является, как представляется, коммуникативное напряжение, которое создается благодаря стремлению к притягиванию и отталкиванию разных типов структур, разных принципов и признаков.
Свойство членимости текста. Любой текст поддается разложению на элементы. Это обусловлено особенностями передачи и восприятия человеком информации. Говорящий и слушающий стремятся каждый со своей стороны вычленить из мира действительности и мира текста наиболее значимые с его точки зрения элементы, предварительно разложив единое пространство на части. К тому же графически и интонационно в тексте выделяются слова, предложения, абзацы. Данный тезис вызвал к жизни долгие поиски лингвистикой текста основной минимальной единицы текста. Очевидно, что такой единицей не может быть предложение, так как предложение не обладает достаточной информационной целостностью, т. е. не может являться минимальной порцией информации. Приводились различные варианты подобных единиц – сверхфразовое единство (О.С. Ахманова, И.Р. Гальперин), абзац, сложное синтаксическое целое (A.M. Пешковский), компонент текста (И.А. Фигуровский), прозаическая строфа (Г.Я. Солганик), синтаксический комплекс (А.И. Овсянникова), монологическое высказывание, коммуникативный блок и т. д. Постепенно в исследовательской литературе закрепился термин сложное синтаксическое целое (ССЦ). ССЦ обладает минимальной смысловой, информационной и конструктивной законченностью, совпадает с развитием микротемы. Однако введение этой единицы, ее описание не продвинуло теорию текста в объяснении феномена текстовой структуры. Попытка обнаружить у ССЦ свойства целого текста, а в частности коммуникативность, не может привести к положительному результату, поскольку отдельный компонент не может отразить целого. Фактически введение ССЦ является данью описанию текста как реализации языковой системы, а не как вторичной моделирующей семиотической системы. ССЦ не помогает проникнуть и в суть феномена текста. (Современные попытки преодоления элементности при сегментации текста см. в работах: [Дымарский 2001; Панченко 2007а]).
И.Р. Гальперин выделяет два типа членения текста – объемно-прагматическое и контекстно-вариативное. Первый тип членения основывается прежде всего, по мнению исследователя, на прагматической функции текста по отношению к слушающему и субъектно-познавательной по отношению к говорящему: "…членение любого текста, будь он художественный, деловой, газетный или научный, имеет двоякую основу: раздельно представить читателю отрезки для того, чтобы облегчить восприятие сообщения, и для того, чтобы автор для себя уяснил характер временной, пространственной, образной, логической и другой связи отрезков сообщения" [Гальперин 1981, с. 57]. В данном случае абзац в прозаическом произведении и нехудожественном тексте и строфа и строка в стихотворном представляют собой идексальные знаки. Форма, знак и денотат оказываются здесь в пространственной и/или логической смежности. Однако как абзац, так и строфа могут выполнять и иную функцию – семантическую – в том случае, когда членение текста приближается к двум крайним точкам – максимуму и минимуму сегментации текста. Такое характерно для постмодернистских текстов, литературы "потока сознания", авангардного текста, стихов В.В. Маяковского, А. Вознесенского и др. В подобных текстах затрудненная форма несет не прагматическую и субъектно-познавательную нагрузку, а нагрузку семантическую, сегменты же текста превращаются из индексальных в иконические знаки, форма которых передает денотат или какое-либо его свойство по возможности точно.
Второй тип членения текста – контекстно-вариативный – основывается на передаче факта с различных субъектных позиций. В лингвистической и литературоведческой литературе также не существует единой точки зрения на обозначение данной единицы. Можно встретить такие термины, как позиция автора / позиция персонажа, фокус изображения, перспектива автора / перспектива персонажа, ориентация изображения и т. д. Наиболее устоявшимся термином является предложенная Б.А. Успенским [Успенский 1995] категория точки зрения, которая вбирает в себя все перечисленные понятия. Членение текста зависит не только от субъектной принадлежности речевых партий, принадлежащих повествователю и персонажу, но и в буквальном смысле от точки зрения (буквально: места нахождения) речевого, а вместе с ним и воспринимающего субъекта. В данном случае элементы, на которые членится текст, совмещают в себе свойства индексальных и иконических знаков.
Связность как основное конструктивное свойство. К кругу вопросов, связанных с феноменом текста и достаточно освещенных лингвистикой текста, принадлежит вопрос о связности текста, которая представляется как основное, и часто даже текстообразующее свойство текста. Это объясняется тем, что в лингвистике установился взгляд на текст как на информационное и структурное единство, как функционально завершенное речевое целое. Задачей исследователя в данном случае является выявление видов связей в тексте и определение правил передачи информации во избежание ложной трактовки текста читателем.
Понятие связности в самом общем плане можно определить через повтор: последовательность знаков расценивается как связная, так как имеет место повторяемость различных знаков, их форм, а также смыслов. Различают локальную и глобальную связность. Локальная связность – это связность линейных последовательностей. Глобальная связность – это то, что обеспечивает единство текста как смыслового целого. Связность в общем виде проявляется в тексте тремя способами: через когезию, ретроспекцию и протекцию.
И.Р. Гальперин считает, что связность текста реализуется через различные формы когезии (от англ. cohesion - сцепление), особые виды связи, обеспечивающие континуум, т. е. логическую, темпоральную и пространственную последовательность и взаимосвязь сообщений в тексте.
Когезия подразделяется на виды в зависимости от ряда оснований. Так, на основании характера повторяющейся языковой единицы выделяют фонетическую, морфемную, морфологическую (или грамматическую), лексическую, синтаксическую когезию. В обеспечении данного вида связности особую роль играют фигуры повтора такие, как анафора, эпифора, эпанафора, синтаксический параллелизм, хиазм и др. Данный тип связности основан на повторяемости элементов какого-то языкового уровня в пределах текста.
Однако далеко не всегда повторяемость обеспечивается только за счет формального тождества, она может быть обеспечена и смысловым тождеством элементов. К этому виду когезии можно отнести синонимический, антонимический, гипонимический, омонимический и паронимический повторы, перифраз, ассоциативный повтор. Ассоциативная когезия способствует реализации концептуальной информации. Ассоциативная когезия осуществляется на основе коннотации. Ассоциативные формы когезии могут выходить за пределы данного текста, превращаясь в сигналы интертекста. Этот тип когезии характерен в основном для художественного текста.