Лесков создал галерею самых разных героев – от мудрого до невежды, от пустынника до гражданина. Его герои – главные, второстепенные, "проходные" – все глубоко индивидуальны, с особой речью, интонациями, любимыми словечками. Писатель считал индивидуализацию языка персонажей ведущим художественным принципом создания характера, хотя критики и писатели упрекали его в чрезмерном "искажении" слов. Он отвечал своим оппонентам: "Мои священники говорят по-духовному, нигилисты – по-нигилистически, мужики по-мужицки, выскочки из них и скоморохи – с выкрутасами и т. д. Изучить речи каждого представителя многочисленных социальных и личных положений – довольно трудно. Вот этот народный, вульгарный и вычурный язык, которым написаны многие страницы моих работ, сочинен не мною, а подслушан у мужика, у полуинтеллигента, у краснобаев, у юродивых и святош… Ведь я собирал его много лет по словечкам, по пословицам и отдельным выражениям, схваченным на лету, в толпе, на барках, в рекрутских присутствиях и в монастырях. Они все говорят по-своему, а не по литературному".
Разговоры людей, по мнению писателя, – важнейшая часть человеческой жизни. Именно такой художественный подход позволяет проникнуть в сознание героя и в тот архетипический слой, откуда выплыл на поверхность литературного пространства конкретный образ. В полной мере Лесков владел "искусным плетением нервного кружева разговорной речи" (М. Горький). Его диалоги – образцы лапидарной красоты и совершенства. Каждый персонаж Лескова интересен, незабываем, жизненно достоверен, психологически убедителен.
В целом творчество писателя своими корнями уходит в глубины русской словесности и в то же время стоит на пороге искусства XX в., что в своё время понял Л. Толстой, сказавший, что "Лесков – писатель будущего". М. Горький высоко оценивал его значение: "Как художник слова Н.С. Лесков вполне достоин встать рядом с такими творцами литературы русской, каковы Л. Толстой, Гоголь, Тургенев, Гончаров. Талант Лескова силою и красотой своей немногим уступает таланту любого из названных творцов священного писания о русской земле, а широтой охвата явлений жизни, глубинного понимания бытовых загадок её, тонким знанием великорусского языка он нередко превышает названных предшественников и соратников своих".
Литература
Лесков Н.С. Полное собрание сочинений: В 30 т. Издание начато в 1996 г., вышло 6 т.
Лесков Н.С. Собрание сочинений: В 11 т. М., 1957–1958.
Лесков Н.С. Собрание сочинений: В 12 т. М., 1989.
Лесков Н.С. Легендарные характеры. М., 1989.
Лесков А.Н. Жизнь Николая Лескова по его личным, семейным и несемейным записям и памятям: Б 2 т. М., 1984.
Аннинский Л. Лесковское ожерелье. М., 1982.
Гроссман Л. Н.С. Лесков. Жизнь – творчество – поэтика. М., 1945.
Горелов А. Н.С. Лесков и народная культура. Л., 1988.
Горячкина М. Сатира Лескова. М., 1963.
Другов Б. Н.С. Лесков. Очерк творчества. М., 1961.
Старыгина Н, Н.С. Лесков в школе. М., 2000.
Столярова И. В поисках идеала. Творчество Н.С. Лескова. Л., 1978.
Троицкий Ю. Лесков – художник. М., 1974.
Поэзия
"Отчего мне вообще стихи (свои и не свои) стало читать скучно. Всякое чувство или мысль, олицетворённые в фантастический образ (хотя бы на манер древних), – перестали быть для меня наслаждением. Всё мне кажется утомительно натянутыми – не образами – а словами. Вся поэзия мне кажется каким-то салонным произведением, которое метит больше на снискание одобрения известной публики, а не производится внутренней необходимостью высказать свое поэтическое содержание", – писал Н.П. Огарёв в неоконченной статье "С утра до ночи". Читательское признание Огарёва вполне можно применить для характеристики восприятия поэзии в 1840-е годы. В этом восприятии стихи стали проигрывать прозе. Возникло некоторое эстетическое отчуждение от стихов, но это не остановило развитие поэзии. Поэзия в противоборстве с прозой потеряла только в количественном отношении. В это время меньше стали писать стихов, а некоторые стихотворцы, например, М.Е. Салтыков и И.С. Тургенев вообще ушли из поэзии, как это сделал гораздо раньше и И.А. Гончаров.
Но зато в противоборстве с прозой, обладающей эпическими жанрами, поэзия еще основательнее утвердилась в том своем свойстве, которое определилось благодаря Тютчеву в момент его "конфликтной" встречи с Пушкиным. Свойство это – художественная метафизика (создание лирического образа в соотнесении с первоосновами бытия) в единстве с романтической эстетикой. "Всякая метафизика есть не более как усилие человеческого ума обнять мировой дух", – определил В.П. Боткин в статье "Стихотворения А.А. Фета". Вот это "усилие" всё настойчивее начинает воплощаться в поэзии. Стихотворная лирика тем самым доказала прозе, что и она может, только "малыми" жанрами, раскрывать не только мир человеческой души, но и проникать в онтологическую бесконечность. Это на протяжении всех 1840-х годов осуществлял Тютчев ("Живым сочувствием привета…", "Глядел я, стоя над Невой…", "Колумб", "Море и утес", "Неохотно и несмело…", "Итак, опять увиделся я с вами…*"), а А.В. Кольцов ("Поэт", "Жизнь", "На новый 1842 год") и Е.А. Баратынский ("Скульптор", "Пироскаф") в самом их начале. В этом направлении происходит формирование лирической образности и в поэзии Н.П. Огарёва ("На сон грядущий", "Ночь", "Я наконец оставил город шумный…").
Основные закономерности развития поэзии 1850-1870-х годов
Уже в 1840-е годы произошло породнение романтической метафизики с "чистым искусством", стремящегося к воплощению только идеального мира, озарённого "улыбкой красоты" (А.А. Фет). Это слияние создало еще более прочную эстетическую основу для романтического "двоемирия", что зримо проявляется в лирическом творчестве В.Г. Бенедиктова, АА. Григорьева, А.А. Фета, А.Н. Майкова именно в 1840-е годы. "Я созерцал явленья красоты" ("И тщетно всё"), – писал Бенедиктов в 1846 г., и таким созерцанием пронизана вся романтическая поэзия этого периода. Естественно, такая поэзия не искала встреч с "натуральной школой".
А вот другое направление в поэтическом развитии формировалось под диктатом этой школы, согласуя лирическую образность с "принципом дагерротипия" (натуралистическая фотографичность), который укоренился прежде всего в физиологическом очерке. Этот опыт прозы активно перенимала поэзия, что привело к сгущению в ней социальных и гражданских мотивов с ощутимым вкраплением элементов сатиры. Таким образом, к началу 1850-х годов в поэзии во весь голос заявила о себе социально-гражданская лирика, путь которой прокладывал прежде всего Н.А. Некрасов, создавший в 1840-е годы "Чиновника", "Стишки! стишки! Давно и я был гений?..", "Современную оду", "В дороге", "Пьяницу", "Когда из мрака заблужденья…", "Родину", "Псовую охоту", "Еду ли ночью по улице темной…". Укоренению гражданского начала в лирическом творчестве содействовала поэзия петрашевца А.Н. Плещеева, призвавшего к всеобщему счастью и благоденствию:
Вперед! Без страха и сомненья
На подвиг доблестный, друзья!
Зарю святого искупленья
Уж в небесах завидел я!
По сути дела, эти два направления, постоянно находясь в состоянии отталкивания и притяжения (в романтической поэзии могли появиться сатирические мотивы, а в социально-гражданской лирике вспыхнуть мотив красоты), предопределили путь развития поэзии в 1850-1870-е годы. Первое направление привело к тому, что в поэзии возникла "тютчевская эпоха", которую можно назвать малой эпохой внутри большой литературной эпохи. Движение поэзии в этом направлении обусловило не только "магическое" воздействие лирики Тютчева, сила которого передана в лирических посланиях П.А. Вяземского, Ф.Н. Глинки,
А.Н. Майкова, А.А. Фета, Я.П. Полонского, А.Н. Апухтина, но и статьях Н.А. Некрасова, И.С. Тургенева, А,А. Фета о поэзии Тютчева, в которых была подчеркнута величайшая значимость его художественных открытий. В статье 1854 г. "Несколько слов о стихотворениях Ф.И. Тютчева" Тургенев укажет на это с твердой убежденностью: "Мы сказали сейчас, что г. Тютчев один из самых замечательных русских поэтов; мы скажем более: в наших глазах, как оно не обидно для самолюбия современников, г. Тютчев, принадлежащий поколению предыдущему, стоит решительно выше своих братьев по Аполлону". В стихотворении "Ф.И. Тютчеву" Полонский, сравнивая тютчевскую поэзию с притягательным "огнем" (символ высокого творчества), выразит ту же самую мысль:
Глухая ночь меня застигла,
Морозной мглы сверкающие игла
Открытое лицо мое язвят;
Где 6 ни горел огонь, иду к нему, и рад -
Рад верить, что моя пустыня не безлюдна,
Когда по ней кой-где огни ещё горят…
Благодаря Тютчеву в центре малой эпохи окажется та романтическая метафизическая эстетика, начало которой было положено в 1840-е годы с опорой на немецкую философию (Шеллинг, Гегель). Но теперь в эту эстетику еще глубже врастает "чистое искусство" и та "красота", которую порождает это искусство. Этим и объясняется рождение в недрах метафизической поэзии формулы "искусство для искусства" (красота для красоты). Той формулы, которая так ярко вспыхнула в финальных строфах стихотворения Фета 1860 г. "Ты прав: мы старимся. Зима недалека…", обращённого к Тургеневу:
К чему пытать судьбу? Быть может, коротка
В руках у парки нитка наша!
Еще разымчива, душиста и сладка
Нам Гебы пенистая чаша.Зажжет, как прежде, нам во глубине сердец
Ее огонь благие чувства, -
Так пей же из нее, любимый наш певец:
В ней есть искусство для искусства.
Созданная искусством красота и "вечная красота" (А.Н. Майков) образуют опорную художественную категорию в романтической поэзии. Процесс "врастанья" этой категории в художественную метафизику становится самой заметной закономерностью развития поэзии.
Эта закономерность воплощалась в лирике П.А. Вяземского ("Мужайтесь! и для вас – мир царство красоты"), а также Ф.Н. Глинки, А.С. Хомякова, С.П. Шевырева, в произведениях которых подчас незримо присутствует символ красоты. Самое характерное стихотворение такого рода – "Слава творения" Шевырева (1857), где лирическое "любомудрие" художественно соотнесено через подтекст с символом красоты.
Но еще с большей отчетливостью все это выражено в поэзии Е.П. Ростопчиной, В.Г. Бенедиктова, А.А. Григорьева, А.Н. Майкова, Я.П. Полонского, А.К. Толстого, Л.А. Мея, К.К. Павловой,
А.А. Фета, к которым во второй половине 1850-х годов "присоединятся" К.К. Случевский и А.Н. Апухтин. Из всех этих поэтов наиболее настойчив и категоричен в отстаивании своих эстетических принципов был Фет, требовавший полной отрешённости поэтического искусства от земных дел и забот. Отсюда идёт его неприятие поэзии Некрасова, полемически высказанное в стихотворении "Псевдопоэту":
Влача по прихоти народа
В грязи низкопоклонный стих,
Ты слова гордого свобода
Ни разу сердцем не постиг.Не возносился богомольно
Ты в ту свежеющую мглу,
Где беззаветно лишь привольно
Свободной песне и орлу.
Не без сопротивления философии "чистого искусства" продолжала активно развиваться социально-гражданская лирика. Теперь центром этого художественного процесса стала поэзия М.Л. Михайлова, И.С. Никитина и А.Н. Плещеева. Но всё же главное направление в развитии социально-гражданской лирики определяла поэзия Н.А. Некрасова, под влиянием которой постепенно сформировалась "некрасовская школа". Как определил Н.Н. Скатов, "обычно же под школой Некрасова – и здесь речь идет именно о такой школе – понимают поэтов 50-70-х гг., идеологически и художественно наиболее ему близких, испытавших на себе прямое влияние великого поэта, даже организационно в сущности объединённых уже в силу того обстоятельства, что большинство из них группировались вокруг немногочисленных демократических изданий: некрасовского "Современника", "Русского слова", "Искры". С "некрасовской школой" были связаны художественные искания Михайлова, Никитина, Плещеева. Под воздействием традиций социально-гражданской и сатирической поэзии Некрасова, привитых именно через "школу", формировалось творчество Н.А. Добролюбова, И.И. Гольц-Миллера, B.C. Курочкина, Н.С. Курочкина, Д.Д. Минаева, Л.Н. Трефолева. В художественном сознании всех поэтов "школы" Некрасов был таким, каким его представлял Н.С. Курочкин в стихотворении "Некрасов" (1878 г.):
И – он свершил вполне свое призванье,
Он к страждущим – сочувствие привлёк,
Расслушал стон народный и рыданья
И в звуки их могучие облёк,
И осветил народа путь тернистый
Сознания лучами… этот свет
В грядущем мрак рассеет ночи мглистой,
Всё сбудется, о чём мечтал поэт!
Недаром с музой мести и печали
Он пережил всю скорбь страны родной
Недаром песни все его звучали
Такой глубокой правдой и тоской!
Литература
История русской поэзии: В 2 т. Л., 1969.
Ямпольский И.Г. Середина века. Очерки о русской поэзии 1840–1870 гг. Л., 1974.
Гаспаров M. Л. Очерк истории русского стиха. М., 1984.
Скатов Н.Н. Некрасов. Современники и продолжатели. Очерки. М., 1986.
Баевский B.C. История русской поэзии. 1730–1880. Компендиум. М., 1996.
Поэты "Искры"
В конце 1850-х годов в России возник тип еженедельного журнала с карикатурами – плод сотрудничества писателя и художника. Наиболее значительным из сатирических журналов была "Искра". Одновременно с ней возник и "Свисток" Н.А. Добролюбова, сатирическое приложение к "Современнику". Замысел журнала появился у художника-карикатуриста Н.А. Степанова и поэта B.C. Курочкина, известного своими переводами П.Ж. Беранже. "Искра" выходила с 1859 г. и вскоре приобрела неслыханную популярность.
Журнал просуществовал 15 лет. В нем сотрудничали в разные годы талантливые писатели демократического лагеря – поэты Д.Д. Минаев, П.И. Вейнберг, В.И. Богданов, Н.С. Курочкин, Г.Н. Жулев, А.П. Сниткин и др., прозаики Н.В. и Г.И. Успенские, Ф.М. Решетников, П.И. Якушкин, Н.Н. Златовратский и др., публицисты Г.З. Елисеев, И.И. Дмитриев и др. Кроме того, у "Искры" образовалась сеть корреспондентов по России. Читатели сообщали журналу о злоупотреблениях, редакция обрабатывала факты, снабжала карикатурами и пускала в печать.
Главным оружием "Искры" был смех, её обличения затрагивали все сферы русской жизни, в том числе всю бюрократическую лестницу вплоть до правительственных верхов. С первых же дней редакции приходилось работать в обстановке непрекращающихся цензурных репрессий. Публикации "Искры" отличались злободневностью, они откликались на актуальные факты общественной и литературной жизни. Многие произведения со временем устарели и стали непонятными без специального комментария.
"Искра" была чем-то вроде сатирического крыла поэтов демократического направления. Поэт для искровцев – прежде всего гражданин, человек, болеющий страданиями народа и борющийся за его благо, "поэт для многих". Обличение социального неравенства, ирония по поводу "хозяев жизни", живущих в роскоши, воспевание честного труда и тружеников, несостоятельность реформ 1860-х годов – главные мотивы их стихотворений. Сатира была направлена и против нарождавшейся буржуазной России, мира наживы, полицейского произвола, милитаризма, а также взяточничества, лакейства, либерального фразерства, обывательщины.
Незаурядным поэтом, блестящим переводчиком, основателем и редактором "Искры" был Василий Степанович Курочкин(1831–1875). Его отец, из дворовых, был отпущен на волю и дослужился до чина коллежского асессора. Василий с двумя братьями, Владимиром и Николаем (тоже будущими писателями), учился в кадетском корпусе, затем в Дворянском полку служил офицером, не чувствуя, впрочем, интереса к военной карьере. Добившись, наконец, отставки, он поступает на службу в канцелярию, но с 1857 г. полностью отдаётся литературной работе.
Сочинять же он начал гораздо раньше – с 10 лет, а в Дворянском полку вместе с Д. Минаевым выпускает рукописный журнал. Дебют в печати состоялся в 1850 г.
Поворотным пунктом в карьере писателя стала первая публикация его переводов Беранже. Большой известностью пользовались перевод стихотворения "Старый капрал" (1855) и вольный перевод "Господина Искариотова" (1861), по мастерству превосходящий подлинник. В нем дан собирательный образ фискала, тайного агента. Язвительная ирония, скрытая в описании этого "добродушнейшего чудака" и "поборника просвещенья", проступает в рефрене – словах, которые все шепчут при его появлении:
"Тише, тише, господа!
Господин Искариотов,
Патриот из патриотов -
Приближается сюда".
Поэт стал приобретать известность, его переводы и оригинальные стихи издавались в журналах. Уже в раннем творчестве проявились и затем окрепли демократические симпатии, антикрепостнический и антимонархистский пафос Курочкина ("Рассказ няни", "Ни в мать, ни в отца", "Общий знакомый" и др.). Поэт покушается даже на государственный герб (стихотворение долго распространялось в списках):
Правды нет оттого в русском мире,
Недосмотры везде оттого,
Что всевидящих глаз в нем четыре,
Да не видят они ничего.
Оттого мы к шпионству привычны,
Оттого мы храбры на словах,
Что мы все, господа, двуязычны,
Как орел наш о двух головах.("Двуглавый орел")
С конца 1850-х годов жизнь и поэзия Курочкина неразрывно связаны с "Искрой", журнал был его любимым детищем, в нем он печатает почти все свои произведения. Современники отмечали благородство и щедрость писателя, который материально поддерживал собратьев по перу.
В 1860-е годы поэт участвует в революционном движении, посещает Лондон ради встречи с Герценом и Огаревым, становится членом тайного общества "Земля и воля", после каракозовского выстрела и до самой смерти находится под полицейским наблюдением. В 1873 г. "Искра" была закрыта правительством. В последние годы Курочкин пишет ряд остросатирических кукольных пьес "на манер простонародных", из которых до нас дошла лишь одна – "Принц Лутоня". Скончался поэт от слишком большой дозы морфия, впрыснутой ему доктором по ошибке. До последнего дня жизни он строил планы, собираясь создавать новый сатирический журнал.
Много лет рука об руку с В. Курочкиным в "Искре" трудится одарённый и остроумнейший поэт Дмитрий Дмитриевич Минаев (1835–1889). "Минаева знала вся читающая публика, – вспоминал современник. – Его пародии, экспромты, эпиграммы облетели всю Россию и повторялись, переходя из уст в уста". О нем писали в приветствии-монорифме:
Кто на Руси гроза хлыщей и шалопаев,
Судебных болтунов и думских попугаев,
Всех званий хищников, лгунов и негодяев…<…>
Ханжей, доносчиков, шпионов, разгильдяев?..
Всё он – сатирик наш талантливый – Минаев!