Идиомами могут быть не только лексикализованные сочетания (но все лексикализованные сочетания идиоматичны), но и отдельные слова, употребляемые в переносных значениях; например, слово заяц в прямом значении не идиома и переводится на французский le lievre, на немецкий der Hase, на английский the hare, и все эти переводы друг другу соответствуют, но заяц в значении "безбилетный пассажир" – идиома и переводится уже иначе: по–французски voyageur en contrebande – "контрабандный путешественник", по–немецки blinder Passagier – "слепой пассажир" или Schwarzfahrer – "черный путник", по–английски stow–away от stow – "прятать" и away – "прочь" или quickfellow – "проворный молодец", где, например, немецкое Schwarzfahrer и английское quiockfellow взяты из разных лексических рядов. В немецком всякий ннеза–конный пользователь передается через schwarz. – "черный"; так, радио–заяц будет Schwarzhorer – "черный слушатель", а бирзмсевой заяц – schwar^er Borsenmacher – "черный биржевой делец". Английское сложное слово killjoy буквально значит "убей радость", но переводить его надо идиоматически как брюзга; в прямом : значении английское hand значит "рука", а идиоматически – "рабочий"; в русском слово рука не имеет такого идиоматического значения, зато есть другое: "покровительство", "поддержка", например "у него в главке рука", что нельзя перевести на английский словом hand.
То же самое и при переводах идиом – лексикализованных сочетаний, когда лексически далекий перевод как раз и является правильным.
Так, русская идиома с глазу на глаз переводится по–французски tete–a-tete – "голова к голове", по–немецки unter vier Augen – "под четырьмя глазами", по–английски face to face – "лицо к лицу". Французским идиомам: 1) de fil en aiguille (буквально: "из нитки в иголку"), 2) elle a du chien (буквально: "в ней (что–то) от собаки"), 3) a bon chat bon rat (буквально: "хорошему коту хорошую крывсу"), 4) tant bien que таl (буквально; "столь же хорошо, сколь плохо"), 5) с 'est son pere tout crache (буквально: "это его отец, совершенно выплюнутый") – соответствуют русские идиоматические переводы: 1) слово за слово, 2) в ней есть изюминка, 3) большому кораблю большое и плаванье, 4) спустя рукава, 5) вылитый отец. Английская идиома, идущая из жаргона моряков, between devil and the deep sea (буквально: "между дьяволом и морской пучиной") может быть передана или античной цитатой между Сциллой и Харибдой (из Гомера), или между молотом и наковальней (заглавие популярного в свое время романа немецкого писателя Шпильгагена). Немецкой идиоме Schwarz auf Wei hat recht (буквально: "черное на белом имеет правоту") имеется в русском соответствие: что написание пером, то не вырубишь топором.
Нелепость буквального пословного перевода (калькирования) идиом высмеял Пушкин в "Евгении Онегине":
Люблю я дружеские враки
И дружеский бокал вина
Порою той, что названа
Пора меж волка и собаки,
А почему не вижу я…
Французская идиома entre chien et loup (буквально: "между собакой и волком") значит "сумерки".
К идиоматике многие исследователи относят поговорки, пословицы, ходячие языковые формулы, прибаутки; идиом очень много в речи балагуров, в профессиональных арго, откуда многое переходит и в общий язык.
Источниками идиоматики могут быть:
1)Фольклор: убить бобра; не до жиру, быть бы живу; снявши голову, по волосам не плачут; мели Емеля, твоя неделя и многие другие; часто в идиоме сохраняются лексические, грамматические и фонетические признаки определенных диалектов, например: "И швец, и жнец, и в дуду игрец"; "Лиха беда начало"; "Вынь да положь" (вместо положи), "У голодной куме (род. п. вместо у кумы) все хлеб на уме", "Шутка (им. п. вместо шутку) сказать", "Навострить (св) лыжи" и т.п.
2) Профессиональная речь ремесленников и рядовых профессионалов, богатая "местными" оборотами: тянуть канитель – из речи канительщиков, мастеров золотых нитей; попасть впросак – из речи крутильщиков веревок; без сучка, без задоринки и разделать под орех – из речи столяров; тянуть лямку – из речи бурлаков; ставить всякое лыко в строку – из речи лапотников; из речи музыкантов и певчих идут такие идиомы, как играть первую скрипку, вторить, быть чьим–нибудь подголоском; из речи цирульников: наше вам с кисточкой, на большой палец, кругом шестнадцать; из речи духовенства: до положения риз, раздувать кадило, куролесить; из картежного жаргона: втирать очки, передергивать, примазаться, пасовать; из воровского жаргона: задать лататы, тянуть волынку, по блату.
В литературном языке богатым источником идиоматики служат книжные цитаты.
3) Библеизмы (т. е. цитаты из религиозных книг): камня на камне не оставить, посыпать пеплом главу, беречь как зеницу ока, отделить плевелы от пшеницы, метать бисер пред свиньями, умыть руки, избиение младенцев.
4) "Гомеризмы" (т. е. цитаты из Гомера и из других античных авторов): между Сциллой и Харибдой, дойти до Геркулесовых столпов, разрубить гордиев узел, авгиевы конюшни, сизифов труд, нить Ариадны, перейти Рубикон, жребий брошен.
5) Собственно литературные цитаты; таковы строки из басен Крылова: ай, Моська! Знать она сильна, что лает на слона; поищем лучше броду; а ларчик просто открывался; а вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь; а Васька слушает да ест; а воз и ныне там и др., или из "Горе от ума" Грибоедова: служить бы рад, прислуживаться тошно; ну как не порадеть родному человечку; ах, боже мой, что будет говорить княгиня Марья Алексевна!; нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок; но смешивать два этих ремесла есть тьма охотников, я не из их числа; фельдфебеля в Вольтеры дам; а судьи кто? и др., из Козьмы Пруткова: Бди! Смотри в корень! Нельзя объять необъятное и др.
6) Цитаты из философских и публицистических трудов; из произведений Ленина: факты – вещь упрямая;лучше меньше, да лучше; кто кого ?, детская болезнь левизны и др.
Для понимания словарного состава языков очень важно уяснить основное отличие различных видов лексики; здесь, прежде всего, выясняются – два полюса: это термины и идиомы.
Термин в идеале максимально абстрактен, однозначен, стоит вне экспрессии, международен, логичен и систематичен.
Идиома – конкретна, зачастую многозначна, индивидуальна, принадлежит только данному языку, порою алогична, зато экспрессивна.
Между этими полюсами располагается прочая лексика, питающая как терминологический, так и идиоматический сектор словаря.
§ 23. Фразеология
Слова и словосочетания, специфичные для речи разных групп населения, по классовому или профессиональному признаку, для литературного направления или отдельного автора, можно назвать фразеологией.
Так, для мещанских слоев дореволюционной России характерно обилие уменьшительных ("выпить кружечку пивка", "закусить бутербродиком с колбаской"), народных этимологий (спинжак, полуклиника, крылос), эвфемизмов (типа: в интересном положении, под мухой), особых фразеологических идиоматизмов (типа: покрыть лачком, на большой палец, почем зря), особых "формул вежливости" (извините за выражение) и вводных слов (вот и главное между прочим) и т.п.
Для аристократических жаргонов XIX в. типично было "пересыпание" речи иностранщиной, сначала французской (passer moi Ie mot, pardon, merci, ce qu'on appelle), позднее – английской (if you please, of course, how do you do, thank you).
Для речи медиков типичны такие наречия, как кпереди, кзади, такие обороты, как лечь под нож, проделать психоз, банальная форма, летальный исход, латинизмы типа statim, peros, quantum satis и т. п.
Шахматист никогда не скажет: съел королеву коньком, а взял ферзя конем; моряк вместо приехал на пароходе скажет пришел на судне; охотник - гончатник скажет скололся, а не потерял след; висит на хвосте по зрячему, а не гонит на близком расстоянии видимого зайца и т. п..
Можно изучать фразеологию романтизма, сентиментализма, натурализма, фразеологию Гоголя, Герцена, Чехова.
Так как при таком изучении не только описывается наличие тех или иных фактов, но ставится вопрос о выборе и использовании лексики, то тем самым изучение этого отходит в область стилистики.
§ 24. Словарный состав языка
Все слова, употребляющиеся в данном языке, образуют его словарный состав.
Среди этого большого круга лексических единиц имеется небольшой, но отчетливо выделяющийся круг слов – основной словарный фонд, объединяющий все корневые слова, ядро языка. Основной словарный фонд менее обширен, чем словарный состав языка; от словарного состава языка он отличается тем, что живет очень долго, в продолжение веков, и дает языку базу для образования новых слов.
Не следует думать, что слова основной лексики языка ("основного словарного фонда") отделены "китайской стеной" от прочей лексики; это не так, и непроходимой границы здесь нет. Однако наличие в языке некоторого общеобязательного, основного фонда лексики не вызывает сомнения.
Основной словарный фонд охватывает самые необходимые слова языка. Не надо думать, что это в точности соответствует необходимым понятиям или необходимым вещам. С понятиями могут быть связаны разные слова, и вещи могут называться разными словами и в случае нужды переименовываться.
Для обозначения одного и того же в языке может быть ряд синонимов, которые по–разному расцениваются в словарном составе языка и не все входят в основной словарный фонд.
Понятие, связанное с основными документами Советской власти, именовалось декрет, но в 1936 г. по тексту Конституции СССР возродилось слово указ, которое сейчас является основным названием такого рода документов. Значит, слово декрет хотя и выражало очень важное понятие в сфере новых социальных отношений Советской власти, но не стало фактом основного словарного фонда.
Следовательно, основной словарный фонд – это совокупность слов, а не "понятий" и тем более не "вещей", и войти в этот фонд словам не так просто.
Каковы же основные, необходимые для характеристики слов основного словарного фонда определения?
В плане лексикологии можно дать три таких признака, которые дают ответы на вопросы: 1) когда? 2) кому? 3) в каком случае?
На эти вопросы относительно слов основного словарного фонда следует ответить так: 1) всегда (т. е. в продолжение целых эпох), 2) всем (т. е. не только всем носителям данного литературного общенационального языка, но даже и представителям большинства диалектов) и 3) во всех случаях. Последнее требует особого разъяснения.
Как мы уже выяснили выше, словарный состав дифференцируется по разным признакам, в том числе и по стилистическим. И это очень важно практически.
Теоретическое учение об основном словарном фонде прямо объясняет эту практику. Дело в том, что слова основного словарного фонда (в их прямых значениях) – факты нейтральной лексики: их можно употреблять с тем же значением в любом жанре речи (устная и письменная речь, проза и стихи, драма и фельетон, передовая статья и репортаж и т. п.) и в любом контексте.
Следует оговориться, что при многозначности слова (а таково свойство почти всех слов основного словарного фонда) не все значения данного слова являются фактом основного словарного фонда. Так, если слово земля приобретает значение "континент" для жителей островов или слово человек приобретает жаргонное значение "человек из ресторана", то это не факты основного словарного фонда. В основном словарном фонде остаются и живут земля – "terra" и человек – "homo".
Очень важным вопросом установления состава основного словарного фонда любого языка является вопрос о том, что принадлежит данному языку, как таковому, что обще для группы близких родственных языков и что связывает языки более отдаленных групп, объединенных в одну семью. Например, для основного словарного фонда русского языка можно привести такие слова:
1) слова только русские: лошадь, крестьянин, хороший, бросать (и все последующие, см. пункты 2,3,4);
2) слова, общие для восточнославянских языков: сорок, девяносто, семья, белка, собака, ковш, дешевый (и все последующие, см. пункты 3, 4);
3) слова, общие для всех славянских языков (для общеславянского основного словарного фонда): голова, дом, белый, кидать (и все последующие, см. пункт 4);
4) слова, общие для славянских языков и языков других индоевропейских групп: я, ты, кто, тот; два, три, пять, десять, сто; мать, брат, сестра, жена, муж; огонь, небо, волк.
Следовательно, такие слова, как я, два, мать, огонь, – и общеиндоевропейские, и общеславянские, и общевосточнославянские, и общерусские.
Такие, как голова, белый, кидать, –общеславянские, общевосточнославянские, общерусские, но не общеиндоевропейские (ср. лат. caput, нем. Kopf, франц. tẽte, англ. head - "голова"; лат. albus, нем. weiβ, франц. blanc, англ. white – "белый" и т. п.).
Такие слова, как сорок, белка, собака, – только восточнославянские (ср. болг. четиредесять, чешск. ctyricet, польск. czterdzesci; болг. катерица, чешск. veverka, польск. wiewiorka и т. п.).
Такие же слова, как лошадь, крестьянин, хороший, бросать, – только русские (ср. укр. кiнь, селянин, гарний, кидати и т. п.).
Интересно отметить, что не все диалекты данного языка имеют тот же состав слов, называющих те же явления, что и общелитературный национальный язык. Так, во многих северных русских диалектах белку зовут векшей, а лошадь конем; а в южных волка – бирюком (из тюркских языков).
На примере разных славянских названий "белки" видно, как в одних языках старое общеславянское название сохранено (чешск. veverka, польск. wiewiorka), в других же утрачено и заменено другим (болг. катерица, русск. белка).
Из положения об устойчивости и сохранности основного словарного фонда не следует делать вывод о том, что основной словарный фонд – это древнейшие слова в языке, сохранившиеся от доисторических времен и общие для всех языков данной языковой семьи. Наряду с древнейшими словами, сохранившимися в основном словарном фонде: мать, брат; я, ты; два, пять;волк, огонь, небо и т. п., очень многие слова исчезли (например, вира – "штрафная уплата", гридница – "парадная комната", неизвестные нам названия "медведя", "змеи") или стали достоянием диалектов (например, ятры – "жена брата", орать – "пахать", векша – "белка") или особых стилистических пластов словарного состава (очи – "глаза", секира – "топор", тризна – "поминальный пир" и т. п.).