2) Язык имеет ярко выраженную синергетику; культура без знаковых опосредователей не способна к самоорганизации, поэтому это разные семиотические системы: первая обслуживает вторую, хотя вторая наиболее рельефно проявляется только на фоне языкового ландшафта.
3) Эти и другие различия обусловлены их разными системно-функциональными возможностями: лингвосемиотика как система не полностью "покрывает" предметную область культуры, и, наоборот, этнокультурное пространство многообразнее и богаче культурно значимого семантического пространства языка. Речь можно вести лишь о синергетике языка, сознания и культуры (Алефиренко, 2002).
Ведущим механизмом в этом синергетическом континууме оказывается языковая модель мира, поскольку именно в ней отображается многоплановая действительность: а) исторически сложившийся в данном этноязыковом сообществе образ мира; б) зафиксированный в грамматике канонический свод нормативных субъектно-объектных отношений между конституентами этноязыкового пространства; в) выработанный веками лингвосемиотический механизм концептуализации мироздания. В силу этого каждое этноязыковое сознание отражает именно ту, а не иную картину мира, способ ее восприятия и кодировки – семантическое пространство соответствующего языка, которое соотносимо с этноязыковым сознанием, ибо представляет собой единую и целостную систему взглядов – коллективную философию, которая усваивается всем этноязыковым сознанием в целом и сознанием каждого члена языкового коллектива в отдельности, как в капле росы отражающем этнокультурный мир человека.
Целостное этнокультурное сознание является способом существования концептосферы языка. На разных его уровнях продуцируются те смыслы и идеи, на основе которых формируются культурные концепты.
Вопросы для самопроверки
1. Чем объясняется множественность определений культуры?
2. Назовите единицы культуры.
3. Коротко охарактеризуйте единицы лингвокультуры.
4. Назовите основные положения герменевтики, используемые в лингвокультурологии.
Проблемные задания
♦ Сформулируйте основные понятия лингвокультурологии.
♦ Конспективно изложите основные положения теории когнитивнодискурсивной лингвокультурологии.
♦ Сформулируйте лингвокультурологическое значение проблемы взаимного воздействия языковой системы и дискурсивной среды.
Глава 5
Язык – культура – ментальность
5.1. Взаимодействие языка и культуры. 5.2. Ментальность: сопряжение языка, сознания и культуры.
5.1. Взаимодействие языка и культуры
Поскольку концептосфера – предмет когнитивной лингвокультурологии – представляет собой системное образование, возникает необходимость осмыслить соотношение системы и синергетики. До последнего времени создатели и сторонники общей теории систем и синергетики, не находя точек взаимодействия, их разводят. Так, кстати, обычно поступают на начальных стадиях развития теории, поскольку стремятся подчеркнуть ее своеобразие и даже уникальность. Однако теперь на основе накопленных знаний о системе и синергетике можно, на наш взгляд, говорить об их взаимном дополнении. Принципы синергетики не противоречат системным: синергетика позволяет проникнуть в глубинные структуры системного образования. Более того, синергетика (в современном ее понимании) возникла благодаря системному подходу, а именно при исследовании возникающих в системах кооперативных, когерентных состояний на микроуровне и порождаемых этими состояниями макроскопических эффектов в физике твердого тела (Г. Хакен), при изучении термодинамических условий их возникновения и существования как неравновесных диссипативных структур (И. Пригожин). Производимые этими состояниями эффекты носят характер многоплановой перспективы (наблюдается первый план, за ним – второй, третий и т. д.), т. е. имеют существенно нелинейную природу. В кибернетике такого рода системы назывались саморегулирующимися (Н. Винер), самоорганизующимися (У. Эшби).
Для когнитивно-семиологической теории лингвокультурологии такое сопряжение позволит производить семантический анализ слова с точки зрения иерархии его содержательных элементов на уровне глубинных, наномасштабных структур смысла.
Возможность создания когнитивно-семиологической парадигмы современной лингвокультурологии опирается на фундаментальное положение когнитивной науки, ориентированной на изучение закономерных связей и отношений языковой системы со средой. Среда по отношению к той или иной единице, категории или группировке как исходной системе трактуется А.В. Бондарко как "множество языковых (в части случаев также и внеязыковых) элементов, играющее по отношению к исходной системе роль окружения, во взаимодействии с которым она выполняет свою функцию" (Бондарко А.В., 2002: 193).
Содержание понятия "среда", в нашем представлении, конституируется двойственностью картины мира, поскольку включает в себя объективную действительность и ее отражение в сознании, т. е. реальную действительность и идеальный мир человека. Семиотизированный внутренний мир человека – основа лингвокультурологии, поскольку "человеческие культуры создаются на основе той всеобъемлющей семиотической системы, которой является естественный язык" (Лотман, 2000: 400). Кроме того, взаимоотношение исходной системы и среды, в нашем понимании, может включать также и функциональное взаимодействие языка (системы) и речи (культурно-дискурсивной среды, в которой система реализуется). В этом, собственно, и состоит главное отличие когнитивно-семиологической теории языка от системного языкознания, изучающего внутриструктурную организацию языка.
С позиций когнитивно-семиологического подхода задачи лингвокультурологии значительно шире: изучать вербальные механизмы организации, обработки, хранения и передачи культурно значимой информации в функциональном единстве языка и речи. Проблема обработки и хранения знаний изначально была главной задачей когнитивной лингвистики (см. работы Ю.С. Степанова, Е.С. Кубряковой, Р. Лангакера, Н.Н. Болдырева, З.Д. Поповой и И.А. Стернина, А.П. Бабушкина и др.). Однако до сих пор основное внимание уделялось тому, как эта задача выполняется в процессе когнитивной работы нашего мышления (когнитивная психология) или в ходе языкового мышления (когнитивная лингвистика). В этом плане проведена колоссальная исследовательская работа (см.: Болдырев, 2002: 13–17; Кравченко, 2005: 84), подготовившая почву для изучения того, как осуществляется обработка, хранение и передача культурно значимых знаний в процессе речевого мышления человека.
С одной стороны, в ходе речемыслительной деятельности порождаются речевые образования, а с другой – в условиях отображения реальной ситуации в дискурсе реализуется системное значение слова. На решение этой задачи направлены многочисленные поиски адекватных подходов и эффективных теорий (Е.С. Кубрякова, Т.А. Фесенко, Ю.А. Сорокин, Дж. Андерсон, Дж. Лакофф, Th. Herrmann и др.). Иными словами, в таком речемыслительном пространстве на фоне речевого моделирования отображаемой ситуации происходит актуализация одних элементов (сем) семантической структуры и погашение других (Алефиренко, 2005: 54).
Теории, рассматривающие динамику языковой семантики, по сути, решают проблему соотношения языкового значения и смысла. К таковым (с известными, разумеется, разъяснениями) относятся теория когнитивных карт (У. Найссер), фреймовая (C.J. Fillmore, B.T. Atkins), теория смысловых спецификаторов (L.W. Barsalou), аргументной семантики (B. Levin), процедурной семантики (J. Davidson) и др. Их объединяет основная общая идея – стремление показать способы и механизмы адекватного представления в человеческом сознании глубинных связей между языковой семантикой, культурой и онтологическими свойствами познаваемого объекта.
Некоторые исследователи предметом лингвокультурологии считают единицы языка и дискурса, обладающие культурно-значимым наполнением (В.В. Красных). В первом приближении такое понимание предмета лингвокультурологии не вызывает возражения. И все же оно, с одной стороны, "растворяется" в предмете языкознания (единицы языка и дискурса), а с другой – не учитывает когнитивной составляющей. Попытаемся согласовать названные аспекты проблемы взаимоотношения языка и культуры путем преобразования данной дихотомии в трихотомию "язык – познание – культура".
При таком подходе предметом когнитивно-дискурсивной лингвокультурологии оказываются языковые механизмы интериоризации знаний, мнений и способов представления объективной действительности, выработанные человечеством в рамках той или иной этнокультуры, их вербализации в виде конституентов (сем) семантической структуры номинативных единиц языка. И в этом плане такого рода системы оказываются творением человеческого разума, продуктом ценностно-смыслового (культурологического) восприятия действительности.
5.2. Ментальность: сопряжение языка, сознания и культуры
Ментальность как общефилософская категория сопряжена с такими когнитивно-культурологическими понятиями, как "познание", "духовность", "менталитет" и "концепт".
Познание – процесс постижения закономерностей внешнего и внутреннего мира человека как феномен приобретения знаний.
Духовность – свойство души, состоящее в преобладании духовных, нравственных и интеллектуальных интересов над материальными.
Ментальность формируется в познании мира; менталитет – по сути, сама наивная картина мира в целостной прагматичности народного сознания; духовность для русского народного характера наряду с разумной составляющей – это первосущность ментальности; концепт – ее основная единица, ее первосмысл, не обретший формы, не способный "прорасти словом" (Колесов В.В., 2004: 19).
Ментальные признаки народного сознания объективируются в языке; и в этом плане востребованными оказываются категории языковой семантики в их когнитивно-семиологическом понимании: значение и смысл, внутренняя форма номинативных единиц языка, средства вторичной и косвенно-производной номинации, культурные коннотации и т. п.
В современной лингвокультурологии понятие "ментальность" используется в двух смысловых ракурсах: во-первых, когда говорят об этнической или социальной обусловленности нашего сознания и, во-вторых, когда пытаются обосновать истоки духовного единства и целостности народа. В этих же смысловых рамках данное понятие может быть использовано и в когнитивной лингвокультурологии. Более того, для нее оно оказывается базовым, поскольку эту научную дисциплину в соотношении языка и культуры интересуют, прежде всего, способы языкового выражения этнического менталитета.
В когнитивной лингвокультурологии ментальность – это совокупность типичных проявлений в категориях родного языка своеобразного (сознательного и бессознательного) восприятия внешнего и внутреннего мира, специфическое проявление национального характера, интеллектуальных, духовных и волевых качеств того или иного культурно-языкового сообщества (Kintsch, 1977: 27; Колесов, 1999: 51). Обратим внимание на структурированность, внутреннюю предрасположенность человека как члена определенной этноязыковой сообщности поступать тем или иным образом в соответствующих стереотипных обстоятельствах. В свою очередь, эпицентром ментальности (при таком ее понимании) выступают соответствующие этнокультурные константы, которые, как и архетипы, спонтанно всплывают в индивидуальном сознании. В этой связи особую значимость приобретает суждение о том, что в культуре нет ничего, что не содержалось бы в человеческой ментальности. Из данного определения следует, что ментальность гораздо шире понятия "культура" и глубже сознания, поскольку проявляется, как правило, на подсознательном уровне. В ее зачастую непостижимых глубинах зарождаются и развиваются культурные феномены, определяющие менталитет человека и народа.
Менталитет – это своего рода стереотипная установка культурно-когнитивного "камертона" на восприятие наивной картины мира сквозь призму ценностной прагматики этнокультурного сознания. По мнению А.Т. Хроленко, менталитет состоит не столько из идей, сколько из чувств, настроений, мнений, впечатлений, подсознательно управляющих человеком. Различают менталитет личности, национальный, региональный и даже групповой менталитет. Так, можно говорить о менталитете Льва Толстого, менталитете русских, славянском менталитете, менталитете европейцев, африканском менталитете или менталитете "новых русских" и т. д. Ментальность и концептосфера в совокупности составляют этнокультурное содержание понятия "образ мира".
Поскольку и культура, и язык связаны с ментальностью народа, т. е. его мироощущением и мировосприятием, возникает необходимость осмыслить проблему соотношения культуры и языка с ментальными категориями. Прежде всего, предстоит выяснить, каков характер этого взаимодействия – репрезентативный или сущностный? Это вопросы далеко не праздные, хотя и не новые, на них пытались ответить издавна. Их понимание настолько многообразно, насколько различны определения самих базовых категорий – сознания, культуры и языка. В первую очередь, необходимо выяснить, как соотносится с ментальностью языковое сознание.
Попытаемся представить аргументы, позволяющие рассматривать языковое сознание как важнейшую составляющую ментальности. Исходным для нас служит утверждение А.Я. Гуревича, что язык является главным средством, цементирующим ментальность. Данное суждение многими воспринимается как аксиома. Однако все же возникает необходимость выяснить, благодаря каким механизмам язык выполняет столь сложную задачу? Для этого придется ответить, по крайней мере, на два вопроса: какова природа языкового сознания и отличаются ли структуры языкового сознания от когнитивных структур?
Наиболее убедительными для нас являются данные психолингвистики, согласно которым языковое сознание порождается вербализованными когнитивными структурами. Экспериментальной семантикой выявлено, что "никогда не устанавливается полного тождества между когнитивными единицами <…> и "знаемыми" языковыми значениями" (Шмелев, 1983: 50). Давно разделяя эту точку зрения уже с позиций когнитивной лингвокультурологии (Алефиренко, 2002: 189), все же считаем важным подчеркнуть, что в формировании и репрезентации того или иного этнокультурного пространства участвуют оба типа отражательных единиц: когнитивные смыслы и языковые значения. Более того, на заключительной стадии познания они принципиально предполагают друг друга. Дело в том, что общественное сознание на высшем этапе своего становления формируется и фиксируется главным образом при участии лингвокреативного мышления. Творческая интерпретация отдельных фрагментов и элементов концептуальной картины мира, осмысление их структурных взаимосвязей осуществляются на уровне языкового сознания, формирующего языковую картину мира. "В ткань восприятия, не говоря уже о представлении, всегда вплетаются слова, знания, опыт и культура поколений" (Михайлова, 1972: 103). Именно вербализованный опыт, знания, культура, накопленные определенным этноязыковым сообществом, и создают ментальность – своеобразную форму овладения миром. И в этом плане нуждается в критическом осмыслении точка зрения Г.В. Колшанского (1990), согласно которой, располагая понятиями "сознание" и "картина мира", нельзя говорить отдельно о языковом сознании, <…> отдельно о языковой картине мира.
Спору нет: "язык не познает мир" (E. Coseriu). Но также справедливо и то, что в языке (1) получает "отражение все разнообразие творческой познавательной деятельности человека", (2) "находит свое выражение бесконечное разнообразие условий, в которых добывались человеком знания о мире – природные особенности народа, его общественный уклад, исторические судьбы, жизненная практика" – все то, что в преобразованном виде, приобретая символическую интерпретацию, отражает глубинные исторические корни ментальности. Так, русские идиомы гадать на бобах – ʽстроить беспочвенные предположенияʽ и бобы разводить – ʽзаниматься пустыми разговорами, медлить с делом, задерживаясь на пустякахʽ возникли на почве еще дохристианского культурного концепта "судьба" (силу предсказания судьбы имело гадание с помощью бобов, расположение которых на расстеленном платке выражало определенный смысл). Значение второй идиомы обусловлено коммуникативно-прагматическим контекстом: гадание обычно занимало много времени, сопровождалось неторопливым рассказом.
Наличие коммуникативно-прагматического аспекта лингвокультуры приводит некоторых исследователей к необходимости различать языковое и речевое сознание (на этом настаивают и психо– и нейролингвисты, в частности, А.Н. Портнов). Языковое сознание связано с иерархией значений и операций в речемыслительной деятельности человека, а речевое – с механизмами построения и понимания высказываний. С недавнего времени появились работы, в которых языковое сознание рассматривается как один из уровней картины мира, как один из возможных вариантов освоения и презентации мира (А.П. Стеценко).
Несмотря на интерес и ценность, которые представляют данные подходы, все же при этом остаются на периферии проблемы взаимоотношения языка, сознания и культуры. С этой точки зрения, нам ближе лингвокогнитивный подход, согласно которому языковое сознание имеет собственно когнитивные отличия. Оно определяется (а) как средство формирования, хранения и переработки языковых знаний (языковых знаков вместе с их значениями, правилами синтактики и прагматическими установками), (б) как механизм управления речевой деятельностью. В этом смысле языковое сознание является условием существования всех других форм сознания. По данным психологии, оно выполняет несколько функций когнитивного характера: отражательную (она конституирует языковую картину мира системой языковых значений), оценочную, селективную (отбор языковых средств в соответствии с коммуникативными намерениями общающихся), интерпретационную (интерпретация языковых, а не внеязыковых явлений). "Языковое значение, – пишет А. Вежбицкая, – это интерпретация мира человеком, и никакие операции над "сущностями реального мира" не приближают к пониманию того, как устроено это значение" (Вежбицкая, 1996: 6).