Отличается смысл и от понятия, хотя оба являются однопорядковыми образованиями – категориями мыслительной деятельности. Смысл – допонятийная категория, он более абстрактен и менее структурирован, так как отражает в сознании разнообразные связи между сторонами одного предмета или разными предметами. В результате предикации из слабоупорядоченного смысла формируется понятие, в котором отражаются уже структурированные наиболее существенные смысловые признаки предмета номинации. В этом плане смысл сродни концепту. В свете сказанного несложно понять, насколько важен "смысл" для лингвокультурологии: за ним стоит отражение целой совокупности экстралингвистических факторов, связанных с обозначаемой денотативной ситуацией. Смыслы, в которых эти факторы преобладают, будем называть культурными смыслами.
На наш взгляд, рассматриваемые мыслительные категории по-разному соотносятся и с языковым значением. Понятие составляет его интенсионал (ядро), а смысл (в виде элементарных сем) распространяется и на импликационал (периферию значения), охватывая, таким образом, всю семантическую структуру слова. В культурном концепте находят своеобразное сочетание и понятие, и смысл, и образ в их ценностно-оценочном ракурсе. Поэтому, как принято говорить в лингвокультурологии, языковое значение не выражает, а "схватывает" концепт (см., например, работы Е.С. Кубряковой).
Осуществляется смыслообразование при взаимодействии подсознательного, сознательного и надсознательного уровней сознания. В результате такого взаимодействия формируются различные единицы культурного смысла: от потребностей и установок – до сложных ценностно-смысловых структур.
1. Подсознание – сфера бессознательного, всего того, что не подвергается осознанию. Это совокупность психических процессов и состояний, обусловленных явлениями действительности, в отношении которых отсутствует субъективный, сознательный контроль. Поэтому человек не замечает на себе их влияния. В подсознание включаются перцептивные и эмоционально-аффективные явления.
1) Перцептивные явления – продукты чувственно-афферентных процессов. К ним относятся:
• первичная сенсорная информация об отдельных свойствах и характеристиках предметов внешнего мира, а также целостное чувственное восприятие предметов, явлений, ситуаций и событий в их пространственно-временных связях и отношениях;
• субъективные образы целостных предметов, непосредственно воздействующих на анализаторы.
Чувственно-афферентная сфера отвечает за осуществление приема, анализа, ассоциирования разнообразных раздражений, сенсорных ощущений, реагирование на них, формирование на их основе целостных образов.
2) В эмоционально-аффективной сфере выделяются следующие компоненты:
• эмоциональный компонент, результат неосознанного отношения человека к объекту (это человеческие инстинкты, склонности, страсти, желания, эмоции и чувства, симпатии и антипатии);
• чувственный компонент, отвечающий за эстетические пристрастия и симпатии к внешности, вещам, художественным образам;
• инстинктивно-аффективная интуиция, способствующая инстинктивному постижению и предчувствию событий типа опасности, инстинктивных импульсов человека. По мнению А.В. Иванова (1994), пробуждению способностей к инстинктивно-аффективному предчувствию благоприятствуют культовые обряды, гипноз, медитация.
Несложно представить, что в сфере бессознательного обнаруживаются лишь зародыши смыслов, так называемые предсмыслы, указывающие на общие сенсорные характеристики объектов, которые, накапливаясь и откладываясь в памяти, создают и закрепляют смысловую установку для последующего развития смыслов подобных объектов. Кроме того, в сфере бессознательного происходит первичное маркирование объектов "индикаторами" эмоций и чувств, когда субъект оценивает их положительно, отрицательно или нейтрально; это эмоциональное "маркирование" является основой для оценок и ценностей, формирующихся на рациональном уровне. Развитие компонентов бессознательного готовит почву для развития более высоких видов сознания – рациональной и ценностно-смысловой сфер, в которых происходит осознанное порождение и понимание смыслов. Таким образом, "предсмыслы" знаменуют собой начало фаз объективного и личностного смыслообразования. По-видимому, обе фазы следуют во времени практически одновременно – аффективно-эмоциональное переживание практически неизменно сопровождает выявление отношений объектов действительности друг к другу и к самому субъекту.
Помимо перцептивной и эмоционально-аффективной сфер, в бессознательном присутствуют также:
а) неконтролируемые проявления памяти, внимания, мышления, деятельности,
б) неосознанные стремления,
в) потребности,
г) бессознательные образы и др.
Эти неосознанные проявления компонентов психики представляют собой комплекс реминисценций, отражающих бессознательный импринтинг (бессознательное воспроизведение) предшествующих ситуаций (в том числе вытесненный опыт), а также ранее внушенное содержание. Несомненно, они тоже, так или иначе, оказывают влияние на процесс смыслообразования.
2. Рациональный уровень является высшим уровнем психического отражения. Это собственно сознание, включающее в себя когнитивные и символические единицы и процессы, которые основаны на образцах, выработанных социумом и усваиваемых индивидом в процессе социализации. Сознание соотносится как с рациональной, так и с ценностно-смысловой сферами.
Кроме того, в ценностно-смысловой сфере сознания базируются такие смысловые структуры, как ценности (см. 4.3) В случае противоречия объекта сложившимся ценностям и ощущения того, что эти ценности уже не отвечают изменившимся ситуациям, следует изменение ценностей или формирование новых.
3. Надсознательный уровень сознания, основанный на интуиции, включает в себя сферы творчества и нравственности. Смысло-образование в сфере словесного творчества предполагает, разумеется, использование ранее усвоенных идей и образов в качестве "превращенной формы", в формах словесного выражения личностных смыслов и соотнесения их с уже сложившейся картиной мира.
6.2. Лингвокогнитивное моделирование картины мира. Лингвокультурема
Во второй половине XX века в ряду новых научных парадигм интеграционного образования особо привлекательной и загадочной оказалась лингвистическая синергетика. Ее важнейшей задачей является междисциплинарное моделирование динамической картины мира – предмета философии, психологии, культурологии и лингвистики. Главными идееносителями разрабатываемой теории выступают понятия "модель мира", "образ мира", "языковая картина мира" и "языковое сознание".
Понятие "картина мира", впервые использованное Л. Витгенштейном в философских трактатах, в лингвосемиотику перенес Лео Вайсгербер. И с того времени оно стало предметом спора и в философии, и в лингвистике. К сожалению, не обретя строго терминологического значения, словосочетание картина мира нередко употребляется в качестве научной метафоры с размытым и завуалированным содержанием. И тем не менее оно не теряет своей привлекательности, прежде всего для исследователей так называемого человеческого фактора в языке. Для получения статуса истинно терминологического значения в его содержании необходимо отразить, по крайней мере, три синергетически связанных момента: а) когнитивную составляющую понятия "картина мира", б) ее интерпретационный потенциал и в) семиотическую природу.
Когнитивная сущность данного понятия заключается в том, что оно является обобщенным (итоговым) результатом отражения физической картины мира (ФКМ) в коллективном сознании того или иного сообщества. При этом отражение действительности представляет собой не зеркальное отображение, а результат двуединого процесса – логического и чувственного познания, что и определяет его творческий, преобразующий и интерпретирующий характер, представленный в картине мира социума (КМ).
Преобладание первого или второго аспекта познания обусловливает семиотическую природу средств репрезентации понятия "картина мира". Здесь следует исходить из того, что это нерасчлененный "логико-словесный конструкт" (Г.А. Брутян). Но в исследовательских целях такой нерасчлененный конструкт целесообразно представить в виде двух относительно самостоятельных картин – логической (ЛКМ) и языковой (ЯКМ). В основе ЯКМ лежит достаточно спорная категория – языковое сознание. Так, М.В. Никитин, например, пишет, что "не удается найти разумных оснований, которые бы оправдывали существование таких ментальных структур, как "языковой концепт", "языковое значение" и <…> "языковое сознание" в собственном смысле этих слов" (Никитин, 2003: 276). Так ли это? Попытаемся найти "разумные основания" их сосуществования. Особенно это важно для когнитивно-дискурсивного исследования. С одной стороны, оно позволяет осмыслить истинную роль языка в структурировании единой КМ, а с другой – выявить смыслогенерирующую функцию мыслительных операций в процессе формирования семантики типологически разных языковых знаков (слов, фразеологизмов, паремий и т. п.), т. е. знаков прямой и непрямой (вторичной и косвенно-производной номинации).
Синергетика ФКМ, ЛКМ и ЯКМ порождается сложными и неоднозначными отношениями. Поскольку они выделяются условно в едином логико-лингвальном конструкте, их расхождение одновременно и минимально, и значимо. Изображение их в виде трех эйлеровских кругов и наложение друг на друга показывает, что отдельными своими частями они совпадают. Особенно это очевидно при наложении на ЛКМ нескольких ЯКМ: ЛКМ оказывается общей для всех сопоставляемых ЯКМ. И все же за пределами этих совпадений существуют весьма существенные по своей национально-культурной специфике зоны, что имеет исключительно важное значение для понимания природы языковой семантики в целом и косвенно-производной семантики в частности.
С точки зрения когнитивной лингвистики, важно выяснить характер информации, представляющей в языковой семантике соответствующие элементы ЛКМ и ЯКМ. Иногда утверждают, что ЛКМ продуцирует логическую семантику, а ЯКМ – языковую. На наш взгляд, генератором и носителем как логической (универсальной), так и идиоэтнической информации является язык, точнее, языковая семантика. При этом следует помнить, что соотношение в семантической структуре универсального и идиоэтнического обусловливается характером когнитивной категории, лежащей в основе семантики языкового знака, что, в свою очередь, определяет тип языкового знака.
Логико-предметное содержание элементов ЯКМ соотносится с понятиями, а экспрессивно-образное и эмотивно-оценочное содержание ЯКМ генетически связано с представлениями. Первые вербализованы терминами, терминосочетаниями и прямо-номинативной лексикой, а вторые – знаками вторичной и косвенно-производной номинации (метафорами, фразеологизмами, паремиями). Первые – суть объективно формируемого сознания, вторые представляют собой элементы субъективно сложившегося обыденного сознания, отфильтрованные в идиоэтническом десигнате соответствующего языкового знака.
Особую культурологическую значимость имеют те языковые знаки, в основе которых лежат когнитивные категории, совмещающие в себе универсальные и идиоэтнические обобщения действительности, реальные и ментальные (возможные) миры. Знания о реальном мире образуют такие разновидности ЛКМ, как физическая, натуралистическая, геополитическая картины мира и др. Знания об идиоэтнических, по своей сути ментальных, мирах образуют ЯКМ – своеобразную сферу существования культуры. Формой существования культуры служат особые ментальные образования – концепты (Степанов, 1997: 40), которые формируются в результате своеобразного членения ЯКМ на некие микромиры, соответствующие всем возможным ситуациям, известным человеку и поэтому называемым "возможными мирами". Им соответствует семасиологическое понятие "семантика возможных миров", где основной единицей выступает слово-концепт – имя того или иного семантического поля и тот речемыслительный эпицентр, вокруг которого порождается дискурс.
Таким образом, концептообразовательные возможности дискурса обусловливаются самой его природой: образование дискурса обычно концентрируется вокруг некоторого общего понятия, в результате чего создается определенный смысловой контекст, включающий в себя информацию о субъекте / – ах речемышления, объектах, обстоятельствах и о пространственно-временных координатах. Исходной структурой дискурса служат последовательно выстроенные элементарные пропозиции, связанные между собой логическими отношениями конъюнкции (объединения с помощью логического союза "и"), дизъюнкции (объединения с помощью логического союза "или") и т. п. Элементами дискурса являются уже упомянутые события, их участники, перформативная информация и обстоятельства, сопровождающие события. За дискурсом, следовательно, стоит особый мир. Более того, по Ю.С. Степанову, дискурс – это один из "возможных миров" многосложной структуры.
С точки зрения структуры, дискурс, как справедливо полагает И.П. Сусов, – двустороннее образование, имеющее план выражения и план содержания. План выражения дискурса представляет собой связную последовательность языковых единиц, созданную в определенное время в определенном месте с определенной целью. Дискурсивным этносознанием в означающем дискурсе выделяются ключевые слова-концепты, вобравшие в себя смысловую и экспрессивно-оценочную энергетику всего коммуникативного события. Именно эти слова-концепты становятся, как правило, смысловым центром образования культурно маркированных знаков. Значения же таких знаков заключают в себе свернутые модели дискурсивной деятельности. План содержания дискурса образуют его семантика и прагматика. Семантическая структура дискурса представляет собой триединство следующих аспектов: а) реляционного, отражающего строение факта в виде признаковых отношений между предметами; б) референциального, соотносящего аргументы пропозиции с предметами; в) предикационного, фиксирующего приписываемые семантическому субъекту признаки.
В результате сложнейших лингвокогнитивных преобразований дискурса (редукции и перестройки плана выражения, с одной стороны, и образной конденсации плана содержания в процессе образования новых метафорических концептов – с другой) лингвокреативное мышление способно порождать знаки не только номинативно-производной, но и косвенно-производной номинации (метафорические сравнения, метафорические и метонимические сочетания, фразеологизмы). Возникнув в определенном дискурсивном пространстве, они характеризуются единой логико-культурно-языковой синергетикой, что выражается в асимметрическом дуализме формы и содержания, когда смысловое содержание означаемого знака не вытекает непосредственно из линейно организованного смысла означающего. Асимметрический дуализм знаков косвенной номинации обусловливается самой их генетической природой: они порождаются потребностью речемышления в образно-прагматических средствах – в вербализации чувств, эмоциональных оценок, способов эмоционального воздействия, ярких и метких характеристик человека, предметов и явлений.
Когнитивная сущность дискурсивного знакообразования впервые была определена М. Лацарусом и А.А. Потебней как "с гущение мысли", когда появление на основе дискурсивного мышления новой внутренней формы и сама апперцепция в формирующемся знаке "сгущает чувственный образ, заменяя все его стихии одним представлением…" (Потебня, 1999: 194). При этом происходит ослабление или даже забвение внутренних форм слов и их дискурсивного переосмысления.
В результате таких дискурсивно-когнитивных преобразований развивается несоответствие означаемого означающему дискурсивно обусловленного сочетания. В соответствии с концепцией структурной асимметрии языкового знака Ш. Балли (Балли, 1961: 158209), при возникновении знака косвенно-производной номинации нарушение взаимно однозначных отношений между означаемым и означающим дискурса приводит к их асимметрии. Причем дискурсивное знакообразование осуществляется в процессе возникновения совмещенной асимметрии парадигматического и синтагматического характера (Потебня, 1999: 137).
Синтагматическая асимметрия проявляется в том, что целостная мыслительная структура (концепт, гештальт, фрейм) представляется в знаках образной номинации, как правило, расчлененно, в виде многокомпонентного означающего. Ср.: тише воды, ниже травы – ʽробкий (стеснительный, скромный, незаметный)ʽ; одним миром мазаны – ʽодинаковыʽ. Парадигматическая синтагматика знака приводит к несоответствию ее смыслового содержания означающему (в его прямо-номинативном восприятии). Например: открывать Америку – ʽговорить, сообщать то, что всем давно известноʽ (насмешливо, пренебрежительно); рубить сплеча – ʽпоступать необдуманно, сгорячаʽ; ʽговорить резко, грубоʽ. Такого рода знаки можно рассматривать как лингвокультуремы особого рода. Что они представляют собой?
Лингвокультурема, прежде всего, – единица лингвокультурологии. Ее отличие состоит в парадоксальном, на первый взгляд, устройстве, сущность которого можно раскрыть при помощи популярного ныне рекламного выражения "два в одном". Обозначающим культуремы является языковой знак в его билатеральном (двустороннем) единстве, а обозначаемым – именуемая реалия: номинируемый фрагмент действительности, предмет или ситуация. Под обозначаемым культуремы понимается все то, что относится к культуре: артефакты (лат. arte ʽискусственноʽ + factus ʽсделанныйʽ), т. е. искусственно изготовленные предметы, функции, обычаи, речеповеденческие тактики и этно-культурно-прагматические ситуации.
Асимметрия культурам обнаруживается при их сопоставлении в разных лингвокультурах, когда синтагматические и парадигматические несоответствия проявляются между знаками и обозначаемыми реалиями. Особенно важно (хотя и крайне сложно!) выявить структурную асимметрию культурем в близкородственных лингвокультурах. Ср.: рус. мелкая сошка – ʽнезначительный человек, с которым никто не считаетсяʽ; ʽникудышный человекʽ; блр. абсеваку полi – ʽничего не стоящий человек, хуже других, заслуживающий презренияʽ; укр. не вартий (ломаного) гроша (шага, шеляга, фунта, клоччя) – ʽникчемный, хуже всехʽ. В иной коммуникативно-прагматической ситуации, когда требуется выразить иронически-презрительное отношение к человеку, который сам о себе много мнит, переоценивает свое общественное положение, в русской лингвокультуре используется идиома шишка на ровном месте, а в украинской – чи й не пуп землi или не велике цабе (чи й не цабе), где цабе – погонный окрик для быков, запряженных в телегу.