Итак, оставим холодным и сухим умам почерпать из сих источников – мы будем искать воды живые; наши правила изобретения будут состоять в одном слове: размышляй. Говоря о сочинении вообще, мы сделали на сие правило пояснение. Но сего недовольно: чтоб найти мысли для сочинения, надобно сделать в них выбор, – надобно искусною рукою в сих материях слова отделить золото от посторонних веществ. Сия часть изобретения, будучи столько ж нужна, как и первая, более представляет затруднений. Чтоб в ней успеть, надобно иметь верный вкус, ибо каким образом можно узнать с первого, так сказать, прикосновения, к какому роду принадлежит известная материя, т. е. высокая ли она или красивая, естественная или простая, не имея твердых и постоянных признаков того и другого? Итак, наша наука о изобретении разрешится на простое рассуждение о вкусе.
О вкусе
Вкус есть способность чувствовать изящное в вещах. Но прежде, нежели мы приступим рассмотрению природы вкуса, разыщем, существует ли вкус, или есть ли в природе нашей души непреложные основные красоты и изящности и не есть ли вкус нечто произвольное и всякому особенное?
Рассматривая ближе логику вкуса, мы находим, что он не что другое есть, как тот же самой рассудок, или разборчивость ума, посредством коего мы судим о вещах. Все различие между ими состоит в том, что рассудок занимается справедливым, а вкус предметом своим полагает красивое; и как есть известные правила, по коим мы судим о справедливом, так же должны быть известные правила, по коим бы могли судить и о красивом; и, следовательно, логика ума и логика вкуса. Основание вкуса, на котором лежат все истины, в круге изящного заключающиеся, есть начало нашего удовольствия. Его можно понять в сих словах: все, что льстит нашему самолюбию, для нас приятно. Сие начало, подобно началу очевидности, действует в нас прежде, нежели мы его узнаем, ибо то и другое мы приносим от природы, т. е. от тех первых привычек, коих мы не в состоянии приметить.<… >
Чтоб открыть в вещах красоты существенные, чтоб усмотреть их сквозь все внешние запросы, чтоб почувствовать их со всею живостию и удовольствием, надобно учиться видеть так, как мы учимся мыслить.
Мы учимся мыслить двояким образом: или замечая правила, посредством коих истины соплетенные мы разрешаем на простейшия и приводим их к началу очевидности, или упражняя ум наш в самой очевидности, т. е. в истинах простых и отвлеченных, каковы суть истины математические. Первый способ можно назвать умозрительным, а второй опытным. Тот, кто соединил в логике ума опыт сего рода с теориею, обрел верную нить к истине; тот же самой способ должно наблюдать и в логике вкуса.<… >
О расположении слова
<… >Порядок мыслей, входящих в слово, два главные имеет вида: взаимное мыслей отношение к себе и подчинение их целому. Отсюда происходят два главные правила для расположения мыслей:
1. Все мысли в слове должны быть связаны между собою так, чтоб одна мысль содержала в себе, так сказать, семя другой.
2. Второе правило в расположении мыслей состоит в том, чтоб все оне подчинены были одной главной.
Сие правило известно в писаниях риторов под именем единства сочинений; его иначе можно выразить так: не делай из одного сочинения многих. Во всяком сочинении есть известная царствующая мысль: к сей‑то мысли должно все относится. Каждое понятие, каждое слово, каждая буква должны идти к сему концу, иначе они будут введены без причины, они будут излишни, а все излишнее несносно.
О слоге
<… >Вотще оратор будет мыслить превосходно и располагать естественно, если между тем не будет он силен в выражении. Слово есть род картины: оно может быть превосходно в своей рисовке, или в первом очертании. Но без красок картина будет мертва. Одно выражение может дать ему жизнь. Оно может украсить мысли низкие и ослабить высокие. Великие ораторы не почему другому были велики, как только по выражению. Виргилий и Мевий, Расин и Прадон мыслили одинаково, но первых читает и будет читать потомство, а последние лежат во прахе и имя их бессмертно только по презрению. Надобно, чтоб выражение было очень важная часть риторики, когда столь великие, я хотел даже сказать, сверхъестественные делает перемены в слове; надобно, чтоб мысли и расположение были пред ним ничто, когда оно одно составляет ораторов, когда им различествует творец громких Од от творца Телемахиды.<… >
О правилах произношения
Нельзя почти дать никаких правил на сию важную часть риторики, ибо как можно определить сии тонкие перемены лица, где положение одной черты определяет род страсти и малейшее движение делает великой переход из одной страсти в другую, – сии неприметные наклонения голоса, кои различным своим напряжением дают одной и той же мысли различный смысл, наконец, целый вид оратора, которому можно подражать, но коего не можно выразить ни на каком языке. Между тем, однако ж, мы сделаем опыт некоторых общих рассуждений о сем предмете.
О виде оратора вообще
Нет ничего столь важного в ораторской наружности, как вступление проповедника на кафедру. Посмотрите на сего святого человека, когда он хочет изобразить словом своим сердечное сокрушение. На челе его напечатлено душевное его расположение, нежная и тихая задумчивость разливается по его лицу. Тихим и медленным шагом приближается он к кафедре. Все ожидают, когда он разверзет свои уста, но он еще молчит, и сие молчание делает самое красноречивейшее начало его слова. Кажется, в душе его спираются страсти и не дают исхода его чувствиям, столькото он исполнен своим предметом! Наконец сердце его отверзается, и слабым, изнемогающим голосом он возвещает первое его раскрытие. Таким‑то образом половину его проповеди сказало уже нам его лице. Ему нет причины приготовлять сердца слушателей: он воззрел – и они уже приготовлены. Но что значит сей воспаленный вид, сие лице, на коем изображается священное некое негодование, сия поступь важная и вместе стремительная, сей грозный удар очей, сия туча скорби, висящая на челе? Еще вития не издал не единого звука, а сердца слушателей уже поражены страхом: все ожидают только минуты, когда сей вестник гнева пустит гром небесного мщения на преступников закона. Таким‑то образом вид оратора предвозвещает род его слова и настроивает сердца его слушателей. Отсюда видно, сколько необходимо размышлять со всем вниманием о предмете своего слова, чтоб определить вид, сообразный существу его и сделать разительное вступление на кафедру.
На сие рассуждение нужно сделать одно только примечание. Редко предубеждение слушателей простирается до того, чтоб забыть истинное лицо проповедника и представлять в нем одного только оратора. Юный вития, восходящий на кафедру с дерзким лицем, с властительским видом, с отважным и сильным голосом, возмущает самолюбие старца, и слово его теряет свою силу. Сей последний согласен быть его учеником, но он хочет, чтоб молодой его учитель чувствовал цену сей жертвы и учил его без угроз и с почтением. Небольшая тень стыдливости и маленькое замешательство в молодом ораторе нам больше нравится, нежели вид важный и беззаботливый: первым дает он нам разуметь, что почитает наше просвещение, и не иначе, как с страхом приступает к изъяснению своих мыслей; а второе доказывает или лицемерие его, или беспечность – две вещи, равно противные тонким расчетам самолюбия.<… >
О виде оратора в частях
О ЛИЦЕ
Кто чувствует, и чувствует сильно, того лице есть зеркало души. Начиная от самых слабых теней рождающейся страсти даже до величайших ее восторгов, от первых ее начал до самых сильнейших последствий, все степени приращения, все черты ее изображаются на живом и нежном лице. Отсюда происходит, что язык лица всегда был признаваем вернейшем толкователем чувствий душевных. Часто один взгляд, одно потупление брови говорит более, нежели все слова оратора, а посему он должен почитать существеннейшею частию его искусства уметь настроить лице свое согласно с его речью; а особливо глаз, орган души столько же сильный, столько выражающий, как и язык, должен следовать за всеми его движениями и переводить слушателям чувствия его сердца. Прекраснейшая речь без движения делается мертвою, как скоро не оживляет ее лице.<… >
О ГОЛОСЕ
Счастлив, кому природа даровала гибкий, чистый, лиющийся и звонкий голос. Древние столько уважали сие дарование, что изобрели особенную науку делать его приятным. Частое упражнение, напряжение груди и вкус в музыке могут дополнить или скрыть недостатки природы. Но мы слишком мало заботимся о всех сих наружных дарованиях оратора, может быть, потому, что слишком мало знаем сердце человеческое и слишком мало согласны в сей истине, что существо витийства основано на страстях и, следовательно, на предубеждении, а потому по большей части на наружности.<… >
О ВЫГОВОРЕ
Язык твердый, выливающий каждое слово, не стремительный и не медленный, дающий каждому звуку должное ударение, есть часть, необходимо нужная для оратора. Часто мы слушаем с удовольствием разговаривающего человека потому только, что язык его оборотлив и выговор тверд. Слушатель, кажется, разделяет все затруднения оратора, когда язык его ему не повинуется, и очень дорого платит за его холодное нравоучение. Кто хочет иметь дело с людьми, тот необходимо должен мыслить хорошо, но говорить еще лучше.<… >
Вопросы и задания
1. Как определяется красноречие Сперанским? Можно ли обучать красноречию? Как оно соотносится с риторикой?
2. Может ли быть "силен" в красноречии "необученный" человек?
3. Какими средствами усиливается красноречие? Насколько необычны советы Сперанского?
4. Как разделяются церковная и философская кафедры? Иначе говоря, в чем различие речей проповеднической и научной?
5. Каковы основные правила вступления и заключения?
6. Какого мнения Сперанский об общих местах? Каким единственным словом формулирует Сперанский правила изобретения мыслей?
7. Каковы требования Сперанского к произношению и телодвижению? Что такоевыговор?Какие, на ваш взгляд, необычные советы дает Сперанский?
А. С. Никольский
Основания российской словесности (1792)
онцепция словесности и составляющих ее наук сложилась у Александра Николаевича Никольского (1755–1834), видимо, в начале 90-х годов XVIII столетия, когда им были написаны "Логика и риторика" (1790 г., впоследствии 5 изданий) и "Основания российской словесности" (1792 г., впоследствии 7 изданий до 1830 г.). В предуведомлении к изданию 1807 г. А. С. Никольский пишет, что в риторике он многое заимствовал из изданной им в 1790 г. "Краткой риторики" и перепечатанной без его согласия в Москве в 1803 г. под заглавием "Краткая логика и риторика для учащихся в Российских духовных училищах".
Окончивший духовную семинарию и служивший в бергколлегии, а затем в адмиралтейском департаменте, А. С. Никольский тем не менее был одним из наиболее влиятельных филологов своего времени. При этом надо иметь в виду, что словесное образование лежало тогда в основе любого специального образования. Так, в том же предуведомлении к изданию 1807 г. сообщается, что "Его Высокопревосходительство Г-н Министр Военных Морских Сил Адмирал и Ковалер Павел Васильевич Чичагов, находя нужным издать для Морских Училищ краткие правила Российской словесности, поручил сочинение оных Правителю Канцелярии Адмиралтейского Департамента Статскому Советнику Никольскому…"
А. С. Никольскому принадлежат несколько значительных переводов, в частности, в 1834 г. были изданы "Двенадцать книг риторических наставлений" Марка Фабия Квинтиллиана, ссылки на которого имеются в любом учебнике риторики.
"Основания российской словесности" представляют собой классический вид учебного руководства по простоте и ясности подачи материала. Автором избрана почти катехизисная форма изложения: слева на полях записываются вопрос или тема излагаемого параграфа, а сам параграф выстроен по образцу старинных учебных книг с определениями и примерами. Две части учебника "Грамматика" и "Риторика" объединены понятиями "словесность". Во введении обсуждены термины: словесность; понятие и его виды (логические основания речи); предложения. "Грамматика" содержит 5 глав: 1. О словах вообще; 2. О частях речи (описание традиционных 8 частей речи); 3. О сочинении слов; 4. О правописании; 5. О произношении слов и стихосложении. "Риторика" включает главы: Введение; 1. О периодах; 2. О разделениях в периоде; 3. О украшении периодов и частно о тропах; 4. О фигурах вообще и частно о фигурах речений; 5. О фигурах предложений; 6. О хриях; 7. О письмах; 8. О расположении больших слов; 9. О поэзии; 10. О слоге: 1) о выборе слов; 2) о течении речи; 3) о сходстве слога с родом мыслей; 4) о сходстве слога с родом сочинений; 5) о приличии слога); 11. О произношении.
Для хрестоматии избраны: 1) введение (что есть словесность, понятие, слово или речение, рассуждение, предложение); определения грамматики, риторики; 2) из "Риторики" – определение и способ распространения предложения, главы 6 "О хриях" и 11 "О произношении". Текст, выделенный полужирным, напечатан у А. С. Никольского на полях и отмечает основные темы и вопросы учебника. Цитируются по изданию: Никольский АС. Основания российской словесности. – СПб., 1807. Изданы при Государственном адмиралтейском департаменте для морских училищ. Часть I. Грамматика; Часть II. Риторика.
Введение
Что есть словесность?
§ 1. Словесность (дар слова) есть способность выражать мысли словами. Правила, которые показывают, как употреблять сию способность, называются вообще учением о словесности; и таковые правила, приличным и для юношества удобопонятным образом расположенные, наименованы здесь основаниями словесности.
Что нужно ко уразумению правил о словесности?
§ 2. Но сия превосходная способность не может быть употребляема с надлежащею пользою, естьли не будем обращать внимание на то, каким образом действует или должен действовать разум наш в познании вещей или предметов, о коих свои понятия выражаем словами.
Три действия разума человеческого.
§ 3. Итак, надлежит здесь предварительно изъяснить, что в познании вещей три суть действия разума человеческого: понятие, рассуждение и заключение.
Что есть понятие?
§ 4. Понятием называется впечатление какого‑нибудь предмета или свойств его в уме нашем. Напр. человек, добродетель, дерево, твердость, и проч.<… >
Что есть слово?
§ 14. Всякое понятие, выраженное голосом или на письме, называется словом или речением (terminus).
РассуждениеПредложение
§ 15. Когда разум наш два понятия между собой соединяет или одно от другого отделяет, таковое действие его называется рассуждением, а рассуждение, выраженное голосом или на письме, предложением.
Подлежащее
§ 16. А потому, рассуждения, словами выражаемые, состоят из двух частей: из подлежащего (subjectum) или того понятия, о котором рассуждаем; т. е. с которым соединяем или от которого отделяем другое понятие; из сказуемого (praedicatum), или тех понятий, которые соединяем с подлежащим или отделяем от оного; напр. говоря: Бог есть премудр, счастье непостоянно; в первом предложении с понятием о Боге соединяем понятие о мудрости; а во втором от понятия о счастии отделяем понятие о постоянстве.<… >
Разделение учения о словесности
§ 18. Итак, изъяснив, каким образом действует разум наш в познании предметов, приступим к изложению правил, наставляющих, как надлежит снисканные нами о предметах понятия выражать словами. А поелику необходимо потребно к сему 1) достаточное познание слов с изменениями их и правильное употребление или выбор оных; 2) благоразумный выбор и правильное расположение мыслей, то и учение о словесности составится из двух частей: из грамматики, научающей правильному употреблению слов, и риторики, показующей способ, как располагать и изъяснять мысли.<… >
Часть вторая. Риторика
§ 1. Риторика есть искусство располагать и приятно изъяснять свои мысли.
Предложения риторические
§ 2. Изъясняя мысли свои, мы всегда имеем какую‑нибудь известную цель, к коей клонится вся речь наша: сия общая цель не иное что есть, как логическое предложение, которое в сем случае называется основательным или главным, а те предложения которые приискиваем для изъяснения или подтверждения первого, именуются придаточными.
Распространение предложений
§ 3. Для ясности и полноты в речи надлежит каждое из вышеозначенных предложений распространять и увеличивать, и тем давать им вид как бы некоей округлости. Распространяется же и увеличивается логическое предложение, когда подлежащим и сказуемым оного придаем: или
1. Слова и выражения подобнозначащие, или
2. К существительным именам прилагательные, а к глаголам и причастиям наречия, или
3. Слова и выражения, означающие противное, или
4. Когда исчисляем обстоятельства, относящиеся к изъяснению предложения по вопросам: кто? где? при какой помощи? для чего? как? когда?
Для примера пусть будет логическое предложение: Науки просвещают разум. Здесь придаются:
1. Слова и выражения подобнозначащие, напр. Науки и приобретаемые ими познания просвещают разум; Науки просвещают мысли и разум.
2. Имена прилагательные и наречия, напр.: Изящные науки просвещают разум; Науки просвещают и самый невежественный разум; Науки нечувствительно просвещают разум.
3. Слова, означающие противное, напр.: Науки не помрачают, а просвещают разум.
С помощью таковых преданий составится полная и округлая речь: изящные науки и приобретаемые ими познания не помрачают, а просвещают нечувствительно и самый невежественный разум.