Основная литература
1. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка: Ментальные действия. – М.: Наука, 1993. – С. 3–7.
2. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М.: Языки русской культуры, 1999.
3. Аскольдов А.С. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: антология / под ред. В.П. Нерознака. – М.: Academia, 1994. – С. 267–280.
4. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике. – Воронеж: ВорГУ, 1996.
5. Бабушкин А.П. Концепты разных типов в лексике и фразеологии и методика их выявления // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под ред. И.А. Стернина. – Воронеж: ВорГУ, 2001. – С. 52–57.
6. Болдырев Н.Н. Концепт и значение слова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под ред. И.А. Стернина. – Воронеж: ВорГУ, 2001. – С. 25–35.
7. Верещагин Е.М. Лингвострановедческая теория слова / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. – М.: Русский язык, 1980.
8. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. – М.: Русские словари, 1997.
9. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. – М.: Языки славянской культуры. – 2001.
10. Войшвилло Е.К. Понятие. – М.: МГУ, 1967.
11. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт. Становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. – 2001. – № 1. – С. 64–72.
12. Залевская А.А. Психолингвистический подход к проблеме концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под ред. И.А. Стернина. – Воронеж: ВорГУ, 2001. – С. 36–46.
13. Зиновьева Е.И. Стилеобразующие средства и фрагменты языковой картины мира в деловой письменности XVI–XVII вв. (на материале записных кабальных книг): автореф. дис… д-ра филол. наук. – СПб., 2001.
14. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность. Культурные концепты: сб. науч. тр. ВГПУ, ПМГУ. – Волгоград: Перемена, 1996. – С. 3 – 16.
15. Карасик В.И. Лингвокультурный концепт как единица исследования / В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под ред. И.А. Стернина. – Воронеж: ВорГУ, 2001.– С. 75–79.
16. Кашкин В.Б. Универсальные грамматические концепты // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под ред. И.А. Стернина. – Воронеж: ВорГУ, 2001. – С. 45–51.
17. Колесов В.В. Концепт культуры: образ, понятие, символ // Вестник СПбГУ. – Сер. 2. – 1992. – № 3. – С. 30–40.
18. Колесов В.В. Философия русского слова. – СПб.: Юна, 2002.
19. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика – психология – когнитивная наука // Вопросы языкознания. – 1994. – № 4. – С. 3-15.
20. Кубрякова Е.С. Семантика в когнитивной лингвистике (о концепте контейнера и формах его объективации в языке) // Известия РАН. – Сер. лит. и яз. – 1999. – т. 58. – № 5–6. – С. 3-12.
21. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Известия РАН. Сер. лит. и яз. – 1993. – т. 52. – № 1. – С. 3–9.
22. Ляпин С.Х. Концептология: к становлению подхода // Концепты. Научные труды Центрконцепта. – Архангельск: Поморский гос. ун-т, 1997. – Вып. 1. – С. 11–35.
23. Манаенко Г.Н. Концепт и понятие в отношении к языковому значению // Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира: материалы Межд. науч. конф. / отв. ред. Т.В. Симашко. – Архангельск: Поморский гос. ун-т, 2002. – С. 67–69.
24. Маслова В.А. Лингвокультурология: учеб. пособие. – М.: Academia, 2001.
25. Мыркин В.Я. Понятие vs. концепт; текст vs. дискурс; языковая картина мира vs. речевая картина мира // Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира: материалы Межд. науч. конф. / отв. ред. Т.В. Симашко. – Архангельск: Поморский гос. ун-т, 2002. – С. 46–47.
26. Никитина С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка. Культурные концепты / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. – М.: Наука, 1991. – С. 117–123.
27. Никитина С.Е. Сердце и душа фольклорного человека // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. – М.: Индрик, 1999. – С. 26–37.
28. Пименов Е.А. Лексическое значение и концепт // Mentalität. Konzept. Gender / Hrsg. von E.A. Pimenov, M.V. Pimenova. – Landau: Verlag Empirische Pädagogik, 2000. – S. 154–158 (Серия "Этногерменевтика и этнориторика. Вып. 7).
29. Пименова М.В. Этногерменевтика наивной языковой картины внутреннего мира: монография. – Кемерово: Кузбассвузиздат; Landau: Verlag Empirische Pädagogik, 1999 (Серия "Этногерменевтика и этнориторика". Вып. 5).
30. Пименова М.В. Концепты внутреннего мира (русско-английские соответствия): дис… докт. филол. наук. – СПб., 2001.
31. Пименова М.В. Душа и дух: особенности концептуализации: монография. – Кемерово: ИПК "Графика", 2004 (Серия "Концептуальные исследования". Вып. 3).
32. Пименова М.В. Метолодогия концептуальных исследований // Антология концептов: словарь / под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. – М.: Гнозис, 2007. – С. 14–16.
33. Пименова М.В. Концепт сердце: образ, понятие, символ: монография. – Кемерово: КемГУ, 2007 (Серия "Концептуальные исследования". Вып. 9).
34. Пименова М.В. Сценарий как один из способов описания концепта (на примере концепта радость) // Новое в славянской филологии: сб. статей / отв. ред. М.В. Пименова. – Севастополь: Рибэст, 2009. – С. 68–80 (Серия "Славянский мир". Вып. 4).
35. Пименова М.В. К вопросу о методике концептуальных исследований (на примере концепта судьба) // Концептуальные исследования в современной лингвистике: сб. статей / отв. ред. М.В. Пименова. – СПб.; Горловка: Изд-во ГГПИИЯ, 2010. – С. 66–80 (Серия "Концептуальные исследования". Вып. 12).
36. Попова З.Д. Очерки по когнитивной лингвистике / З.Д. Попова, И.А. Стернин. – Воронеж: Истоки, 2002. – С. 36–91.
37. Попова З.Д. Проблема моделирования концептов в лингвокогнитивных исследованиях / З.Д. Попова, И.А. Стернин // Мир человека и мир языка / отв. ред. М.В. Пименова. – Кемерово: Графика, 2003. – С. 6-17 (Серия "Концептуальные исследования". Вып. 2).
38. Прохвачева О.Г. Фреймовое представление концепта приватности в лингвокультуре США // Языковая личность: проблемы креативной семантики. – Волгоград: Перемена, 2000. – С. 91–98.
39. Слышкин Г.Г. От текста к символу: Лингвокультурные концепты прецендентных текстов в сознании и дискурсе. – М.: Academia, 2000.
40. Степанов Ю.С. Понятие // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. – М.: Советская энциклопедия, 1990. – С. 383–385.
41. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. – М.: Академический Проект, 2001.
42. Стернин И.А. Методика исследования структуры концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под ред. И.А. Стернина. – Воронеж: ВорГУ, 2001. – С. 58–64.
43. Телия В.Н. Русская фразеология: Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. – М.: Школа "Языки русской культуры", 1996.
44. Тильман Ю.Д. "Душа" как базовый культурный концепт в поэзии Ф.И. Тютчева // Фразеология в контексте культуры / отв. ред.
B. Н. Телия. – М.: Школа "Языки русской культуры", 1991. – C. 203–212.
45. Токарев Г.В. Проблема лингвокультурологического описания концепта (на примере концепта "трудовая деятельность"). – Тула, 2000.
46. Убийко В.И. Концептосфера внутреннего мира человека в русском языке. Функционально-когнитивный словарь. – Уфа: Башкирский ун-т, 1998.
47. Худяков А.А. Концепт и значение // Языковая личность. Культурные концепты: сб. науч. тр. ВГПУ, ПМГУ. – Волгоград: Перемена, 1996. – С. 97-103.
48. Чернейко Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. – М., 1997.
49. Чудинов А.П. Национальная ментальность и соответствующие ей метафорические модели // Ethnohermeneutik und Antropologie / Hrsg. von E.A. Pimenov, M.V. Pimenova. – Landau: Verlag Empirische Pädagogik, 2004. – S. 19–30 (Reihe "Ethnohermeneutik und Ethnorhetorik". Band 10).
50. Wierbicka A. Lexicography and conceptual analysis. – Ann Arbor; Mich.: Karoma, 1985.
2.3. Теория концептуальной метафоры и ее роль в современных лингвистических исследованиях
Изучение метафоры имеет длительную историю. Как объект философской и теоретической рефлексии метафора была вычленена еще в античности, с тех пор теоретическое знание постоянно возвращается к осмыслению этого феномена языка и сознания человека. Метафора, по образному выражению В.В. Петрова, представляет собой золотую жилу, в которой "много самородков и самые крупные еще не найдены" (Петров 1990: 143). Каждое направление в лингвистике предлагает свое понимание метафоры, свою классификацию ее функций, новые методики изучения. Переход на антропоцентрическую парадигму исследования языковых фактов обусловил новые пути исследования единиц метафорического плана, метафора стала ключевым понятием при изучении концептуальных систем.
Более ранние теории, начиная с античности, рассматривали метафору преимущественно с точки зрения языковой формы (перенос имени на несвойственный ему денотат) и трактовали ее как средство украшения речи и реализации поэтической функции языка, т. е. метафора изучалась как исключительно языковое явление, связанное со словом, а не с мыслью или ментальными операциями.
Сама идея о том, что метафора концептуальна по своей природе, не является абсолютно новой. Еще Аристотель "в своем детальном исследовании образного языка говорил (что для многих исследователей его творчества покажется новым), что при метафоризации как переносе некоторого признака как одного объекта к другому, данный процесс осуществляется на основе концептуальных отношений – категориальных или по аналогии" (Шабанова 1999: 161).
И. Ричардс в работе 1936 г. утверждал, что "мышление метафорично… и оттуда [из мышления] происходят языковые метафоры", а К. Льюис предположил, что понимание одной истории фигурально, посредством другой истории, относится не столько к процессам выражения, и не столько к литературе, сколько к мышлению в целом, и представляет собой основной когнитивный инструмент (подробнее о предпосылках формирования концептуального подхода к метафоре (см.: Шабанова 1999: 161–162).
Таким образом, положение о возможности получать и актуализировать новое знание посредством метафор первоначально было выражено имплицитно (работы Аристотеля, К. Льюиса, Ф. Ницше, И. Ричардса и др.), находилось на дальней периферии исследовательского внимания, и лишь относительно недавно оно стало ведущим, когда в метафоре отчетливо увидели "ключ к пониманию основ мышления и процессов создания не только национально-специфического образа мира, но и его универсального образа" (Арутюнова 1990: 6).
С середины XX в. метафора начинает изучаться как "способ создания языковой картины мира, возникающей в результате когнитивного манипулирования уже имеющимися в языке значениями с целью создания новых концептов, особенно для тех сфер отражения действительности, которые не даны в непосредственных ощущениях" (телия 1988: 3). Начинает формироваться теория концептуальной метафоры.
В современных лингвистических разработках для обозначения данного феномена используются два равнозначных термина - концептуальная метафора и когнитивная метафора. Первый ориентирован на связь с терминами концептуализация и концепт, второй сопряжен с понятием когнитивизма. В настоящем пособии используется термин концептуальная метафора, что обусловлено его традиционностью, связью с исходной концепцией Дж. Лакоффа и М. Джонсона.
В настоящий момент разграничение образной и концептуальной метафор является вполне устоявшимся и присутствует в работах как зарубежных (М. Блек, Дж. Лакофф и М. Джонсон и др.), так и отечественных (Н.Д. Арутюнова, Е.О. Опарина, В.Н. Телия и др.) лингвистов. Активная разработка теории концептуальной метафоры российскими исследователями объясняется устоявшейся традицией изучения метафоры в системно-структурном аспекте. Так, в отечественном языкознании особо интенсивно развивалась теория регулярной многозначности (Ю.Д. Апресян, Л.В. Балашова, А.П. Чудинов, Д.Н. Шмелев) и исследование вещной (вещественной) коннотации абстрактных существительных (Успенский 1979, Голованивская 1997). Данные направления анализа метафоры, не ставя перед собой собственно когнитивных задач, по сути, во многом решали именно их. В настоящий момент уже можно говорить о том, что современные работы по концептуальной метафоре стремятся учесть достижения как семасиологического, так и собственно когнитивного подхода (см. работы Л.В. Балашовой, О.Н. Лагуты, А.П. Чудинова и др.).
Основоположниками теории концептуальной метафоры по праву считаются Дж. Лакофф и М. Джонсон, труд которых "Метафоры, которыми мы живем" (1980, перевод на русский язык – 1987) стал базовым для большинства исследователей феномена метафоры. Согласно концепции Дж. Лакоффа и М. Джонсона, "…метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по своей сути" (Лакофф, Джонсон 1990: 387). Таким образом, заслуга Дж. Лакоффа и М. Джонсона состоит в эксплицировании того обстоятельства, что метафора не ограничивается сферой языка, как это ранее считалось, но распространяется и на сферу мышления. "Процессы мышления человека в значительной степени метафоричны…Метафоры как языковые выражения становятся возможны именно потому, что существуют метафоры в понятийной системе человека" (Лакофф, Джонсон 1990: 390).
Основные положения теории Дж. Лакоффа и М. Джонсона получают широкое распространение и начинают активно разрабатываться в рамках нового когнитивного подхода к языковым фактам. Интерес к метафоре когнитивной науки "связан с ее представлением как языкового явления, отображающего базовый когнитивный процесс" (Петров 1990: 139), метафора начинает рассматриваться как "глобальное свойство языка, один из способов мышления о мире и познания мира" (Балашова 1998: 3). Таким образом, метафоре отводится центральная роль в понимании и структурировании действительности.
При восприятии и осмыслении мира человеческим сознанием значительна роль не индукции и дедукции, а аналогии.
Человек осознает неизвестное через известное, абстрактное – через конкретное, т. е. происходит перенос знаний из одной содержательной области в другую. Метафора "отвечает способности человека улавливать и создавать сходство между очень разными индивидами и классами объектов… Эта способность играет громадную роль как в практическом, так и в теоретическом мышлении" (Арутюнова 1990: 15). С этой точки зрения, "метафора является языковым отображением крайне важных аналоговых процессов" (Петров 1990: 189), поскольку вербальное существование метафор становится возможным только потому, что существуют метафоры в понятийной системе человека.
Аналоговый механизм метафоры в познании был также отмечен Дж. Лакоффом и М. Джонсоном, указавшими, что "сущность метафоры состоит в осмыслении и переживании явлений одного рода в терминах явлений другого рода… Тем самым понятие упорядочивается метафорически, и, следовательно, язык также упорядочивается метафорически" (Лакофф, Джонсон 1990: 389). Таким образом, метафора – это не просто образное средство, связывающее два значения слова, а "основная ментальная операция, которая объединяет две понятийные сферы и создает возможности использовать потенциал сферы-источника при концептуализации новой сферы" (Чудинов 2001: 36).
Механизм метафорической концептуализации может быть описан следующим образом. До стадии метафоризации вербализованного понятия не существует, но существует некоторое предварительное знание о нем, позволяющее представить приблизительно объем понятия. Это предварительное знание об обозначаемом определяет выбор языкового средства, задавая определенные смысловые параметры. Затем непосредственно ненаблюдаемые мыслительные сущности соотносятся через метафору с более простыми или конкретно наблюдаемыми мыслительными сущностями, "происходит перенос концептуализации наблюдаемого мыслительного пространства на непосредственно ненаблюдаемое, которое в этом процессе концептуализируется и включается в общую концептуальную систему данной языковой общности" (КСКТ 1996: 55).
В концептуальной метафоре "вспомогательный компонент… не только дает имя обозначаемому, но и является основой для его осмысления, для вычленения и включения в новое значение важных, с точки зрения говорящего, сторон объекта" (Опарина 1988: 70). Метафорический перенос не произволен, существует некое содержание, инвариантно присутствующее в областях Источника и Цели, которое и составляет основание переноса.
Все исследования метафоры так или иначе основаны на идее переноса. Еще Аристотель указал, что метафора – это имя, перенесенное с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии. Именно "детализация этой идеи – что и как переносится – лежит в основе многочисленных подходов к метафоре" (Петров 1990: 135). Согласно теории концептуальной метафоры, "переносу" подвергается не изолированное имя (с присущим ему прямым номинативным значением), а целостная концептуальная структура (схема, фрейм, модель, сценарий), активируемая некоторым словом (фокусом метафоры) в сознании носителя языка благодаря конвенциональной связи данного слова с данной конвенциональной структурой (Кобозева 2002).
В исследованиях концептуальной метафоры также акцентируется внимание на данной особенности. Метафора определяется как понимание и ощущение одного явления в терминах другого, "при этом под явлением понимается не отдельно изолированный объект, как в случаях традиционного подхода к метафоре, а целостная картина видимого реального мира, которая используется для репрезентации и осмысления объемного и многоаспектного явления" (Шабанова 1999: 159–160). Своеобразие концептуальной метафоры, следовательно, состоит в том, что в ее основе "лежат не значения слов и не объективно существующие категории, а сформировавшиеся в сознании человека концепты. Эти концепты содержат представления человека о свойствах самого человека и окружающего его мира" (Чудинов 2001: 52).
Метафорической концептуализации подвергаются понятия абстрактные. Уже Ш. Балли писал, что "мы уподобляем абстрактные понятия предметам чувственного мира, ибо для нас это единственный способ познать их и ознакомить с ними других" (Балли 1961: 221). Эту особенность отмечают все без исключения исследователи концептуальной метафоры. Н.Д. Арутюнова совершенно справедливо заметила, что "без метафоры не существовало бы лексики "невидимых миров" (внутренней жизни человека), зоны вторичных предикатов, т. е. предикатов, характеризующих абстрактные понятия" (Арутюнова 1990: 9). Е.О. Опарина пишет о концептуализации "непредметных сущностей" или "объектов невидимого мира" (Опарина 1988), Л.Г. Лузина – "непосредственно ненаблюдаемых мыслительных пространств" (КСКт 1996), А.А. Новоселова – о "понятиях, недоступных в прямом физическом опыте" (Новоселова 2002).