Важно отметить, что фрицы с гор, скопчаки, среди городских чехов, к которым безусловно относились и Гашек, и герой его Швейк, заслуженно считались последней деревенщиной, неотесанными тупицами и непроходимыми балбесами. Типичную историю о беспросветной отсталости предальпийских немчиков находим в воспоминаниях Яна Ванека (JM 1924). Речь идет о дне, когда в виде довольствия личному составу была выдана туалетная бумага (Portion Klosetpapíru). Далее возмущеннная речь Гашека, переданная словами Ванека:
"Voni ty kluci pitomí neuznají tu starost, co o ně má pan divisionář a nevědí, co je to hygiena! Víte, co s těma papíry udělali? Vystlali si s nima dekunky a teď na tom budou ležet, pitomci! Jsou to sami skopouni od Prachatic, Oberplanu a Winterberku, zkrátka ten 13. baťák jsou sami tvrďouni německý a blbí, že na to snad budou dávat koncerty!
Они, эти балбесы, даже не оценили ту заботу, которую о них проявило дивизионное начальство, потому что и не слушали о гигиене. Знаете, что они сделали с той бумагой? Выстлали пол у себя в землянке и будут теперь на ней лежать, болваны. Там же одни фрицы-скопчики из Прахатиц, Оберплану и Винтербурка, короче, этот тринадцатый батальон, где одни твердолобые немцы и болваны, нам еще покажет!"
Любопытно, что это реальное и смешное происшествие в сам роман не попало. Может быть, просто не успело из-за того, что повествование обрывается как раз накануне боевых событий и окопных анекдотов.
Кто не спал, смотрел из окна на проволочные заграждения и укрепления под Веной, Это производило на всех гнетущее впечатление, даже немолчный галдеж, доносившийся из вагонов, где ехали овчары с Кашперских гор, -
Warm ich kumm, wann ich kumm.
Wann ich wieda, wieda kumm! -
затих под влиянием тяжелого чувства, вызванного видом колючей проволоки, которой была обнесена Вена.
Сцена в поезде с судетскими немцами, от вида пейзажей войны внезапно замолчавшими во время исполнения той же самой песни, повторится едва ли ни слово в слово еще раз у границы Словакии и Польши. См. комм., ч. 3, гл. 3, с. 166.
С. 393
Вена вообще замечательный город, - продолжал он. - Одних диких зверей в шенбруннском зверинце сколько!
Одной из достопримечательностей венского парка Шенбрунн (см. комм., ч. 2, гл. 2, с. 307) был и до сих пор остается зоопарк (Schönbrunner Menagerie), занимающий небольшую часть его территории. Основанный в 1752-м, это старейший, если не самый старый зоопарк в мире.
Со мною был один портной из десятого района
Речь, по всей видимости, об одном из самых новых, присоединенном к австрийской столице в 1874 году южном десятом районе (10. Bezirk) с названием Фаворитен (Favoriten).
Самое красивое там – это дворцовый конвой. Каждый стражник, говорят, должен быть в два метра ростом, а выйдя в отставку, он получает трафику.
Трафика (trafika), как справедливо поясняет ПГБ в своем комментарии, мелочная лавочка, в которой продаются главным образом табак и папиросы. Примечательно, как удивительное исключение из общего, принятого ПГБ при переводе правила "обрусения", по которому слово "господа" заменяется "трактиром", "вычеп" – "баром", "коржалка" – "водкой" и т. д. А тут, оказывается, нет проблемы в том, чтобы ввести специфические чешское название, снабдить комментарием и далее пользоваться.
А в своем обстоятельном комментарии ПГБ прибавляет: "В Австро-Венгрии существовала монополия на табак и пр. Концессия на трафику, являвшаяся своего рода пенсией, давалась инвалидам, солдаткам, вдовам и т. д.".
Конвой – в оригинале: немецкое слово burgwache. "Дворцовая стража".
С. 394
Видно было, как кашперские горцы жрут пряники
Здесь горцы действительно горцы (horáci od Kašperských Hor). Горцы с Кашперской Горы. Сравни выше комм., ч. 2, гл. 3, с. 392.
С. 395
Если что и произошло, то это лишь чистая случайность и "промысел божий", как сказал старик Ваничек из Пельгржимова
Пельгржимов (Pelhřimov) – см. комм., ч. 1, гл. 14, с. 201.
С. 396
В военном лагере в Мосте царила ночная тишина.
Мост-над-Литавой. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 352.
В городе-спутнике Кирайхиде Гашек провел ровно месяц с 1 по 30 июня 1915 по 27 июня 1915. Здесь он в последний раз то ли ходил в самоволку, то ли пытался дезертировать, во всяком случае исчез с приятелем сержантом Маковцом (četař Makovec) из готового к отправке вагона, через три дня был отловлен в пивной, на рапорте изъявил желание немедленно направиться на фронт, за что прощен и зачислен в 12-й маршевый батальон, которым командовал поручик Венцель (Franz Wenzel), ординарцем 4-й роты поручика Рудольфа Лукаса. Вот когда, на исходе июня 1915-го, пути автора романа и прототипа главного героя наконец-то сошлись. 29 июня будущий автор "Швейка" присягнул государю императору и 30-го отправился на фронт в компании новых приятелей – денщика Лукаса Франтишека Страшлипки и заведующего канцелярией штабного фельдфебеля Яна Ванека.
См. также комм., ч. 2, гл. 5, с. 447 и ч. 2, гл. 5, с. 485.
Внизу над рекой сиял огнями завод мясных консервов его императорского величества.
В оригинале: c. k. továrna na masité konservy. Реальное предприятие, находившееся в Кирайхиде. Официальное название – K. u. k. Konservenfabrik. Здание сохранилось (JH 2010), теперь 4000 квадратных метров площади занимают шоппинг-центр, управление полиции и салон автозапчастей. Адрес: Lagerstrasse, 8. Bnickneudorf.
Из покинутого павильона фотографа, делавшего в мирное время снимки солдат, проводивших молодые годы здесь, на военном стрельбище
Йомар Хонси (JH 2010), которому пару лет тому назад удалось, благодаря любезности современных австрийских офицеров, попасть в военный лагерь Брукнойдорфа, сообщает, что в нем ничего от лагеря времен Швейка не осталось. Только старое здание офицерского собрания – Offizierscasino. Фотографический павильон, существовавший на территории лагеря до Первой мировой, сразу после нее был ликвидирован вместе с большей частью старых бараков.
в долине Литавы был виден красный электрический фонарь борделя "У кукурузного початка", который в 1918 году во время больших маневров у Шопрони почтил своим посещением эрцгерцог Стефан и где ежедневно собиралось офицерское общество.
"У кукурузного початка" – идентификация увеселительных заведений в Бруке и Кирайхиде по вполне объяснимым причинам оказалась непростым делом. Гашек был тут недолго, во-первых, а во-вторых, все названия у него чешские, в то время как в реальной жизни они могли быть только немецкими или венгерскими. Во всяком случае до сих пор нет подтверждения тому, что в 1915 году в этих городах существовала шикарная точка с названием, похожим на "Zum Kukunizkolben" (в оригинале "U kukuřičného klasu"). Точно известно лишь то, что самым фешенебельным, только для офицеров, был ресторан у реки Лейты "Эрцгерцог Франц Фердинанд" (Hotel Erzherzog Franz Ferdinand, он же Hotel Graf). Это же название борделя – "У кукурузного початка" – упоминается и в повести. Одинакова и точка обзора в двух произведениях, повествователь видит огни от заброшенного фотопавильона.
1918 – очевидная опечатка, но в оригинале первого чешского издания романа. В повести, написанной в 1917-м, упоминались те же лица и места таким же образом связанные, и год был 1908-й; соответственно, в поздних чешских изданиях исправлено на 1908-й.
Шопронь – город в Венгрии. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 222. От Брук ан дер Лейта (Кирайхиды) до Шопрони километров сорок по прямой. Первый находится у северной оконечности Нойзидлерского озера, а второй у южной.
Эрцгерцог Стефан (Erzherzog Karl Stephan von Österreich, 1860–1933) – троюродный брат императора Франца Иосифа. Родился и умер на территории современной Польши, недалеко от Кракова. На польском свободно говорил и писал. Был моряком, гросс-адмиралом и фактическим командующим ВМФ Австро-Венгрии. Так что его участие в сухопутных маневрах представляется маловероятным.
Это был самый фешенебельный публичный дом, куда не имели доступа нижние чины и вольноопределяющиеся. Они посещали "Розовый дом".
Йомар Хонси указывает, что в 1915 году в неразъемной паре Брук – Кирайхида существовало пять официально зарегистрированных борделей. Ни один не носил имя "Розовый дом" ("Rosenhaus", "Růžový dům" у Гашека). Возможно, речь о реальном кафе-борделе "У белой розы" ("Zur Weissen Rose"). См. комм., ч. 2, гл. 5, с. 488. Ну а все что можно вывести из романа: этот солдатский пуфф, как и "Кукурузный початок", предположительно находился где-то у реки.
С. 397
Мост-на-Литаве сиял огнями. С другой стороны Литавы сияла огнямu Кираль-Хида, Цислейтания и Транслейтания.
Цислейтания и Транслейтания – две части двуединой монархии, см. комм., ч. 2, гл. 3, с. 352.
Отдельно можно заметить, что сохранение при переводе чешского варианта названия реки Лейта – Литава с одновременным сохранением немецкого варианта названий частей империи Цислейтания (Cisleithanien) и Транслейтания (Transleithanien) ненужным образом затемняет дело. Действительно, либо Лейта – и тогда законно Цислейтания и Транслейтания, либо Литава – и тогда уже, если все на чешский лад, Предлитава (Předlitavsko) и Залитава (Zalitavska).
У Гашека в оригинале немецкие дериваты – Cislajtanie i Translajtanie. Но география – тот самый редчайший случай, когда точность для иностранного читателя важнее особенностей языковой игры.
Местная буржуазия и чиновничество водили с собой в кафе и рестораны своих жен и взрослых дочерей, и весь Мост-на-Литаве, Bruck ап der Leite /Брук-на-Лейте (нем.)/ равно как и Кираль-Хида, представлял собой не что иное, как один сплошной громный бордель.
Наверное, у местной буржуазии, водившей на смотрины проезжим офицерам своих взрослых дочерей, задачи и планы несколько отличались от тех, что стоят перед мамками в борделях. Более смешные были и даже трогательные. Во всяком случае, именно в Бруке, и очень может быть, что в кафе или ресторанчике, во время семейного выхода реальный Рудольф Лукас увидел и полюбил дочь владельца местной пекарни Анну Бауер (Anna Bauer), с которой после всех своих военных испытаний и сочетался законным браком в 1918-м.
Майор Венцель вернулся с фронта в полк, после того как в Сербии, на Дрине, блестяще доказал свою бездарность. Ходили слухи, что он приказал разобрать и уничтожить понтонный мост, прежде чем половина его батальона перебралась на другую сторону реки. В настоящее время он был назначен начальником военного стрельбища в Кираль-Хиде и, помимо того, исполнял какие-то функции в хозяйственной части военного лагеря.
Майор Венцель – повторное использование имени реального человека. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 338.
И прямой намек на санитарное возвращение другого реального офицера, Ченека Сагнера, из Сербии. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 340.
Денщик майора Венцеля, Микулашек, невзрачный, изрытый оспой паренек, болтал ногами и ругался
Как пишет Радко Пытлик (RP 1998), в Липнице параллельно с этой главой романа в декабре 1921-го Гашек успел накатать еще и две пьесы по просьбе гостивших пражских друзей. В одной из них, ныне приписываемой Эрвину Кишу, "Из Праги в Братиславу за 365 дней" ("Z Prahy do Bratislavy za 365 dní") имя главного героя – Микулашек (Mikulášek). См. также комм., ч. 2, гл. 5, с. 460.
С. 398
- Как зовут, я спрашиваю?! - заорал поручик, глядя снизу вверх на Микулашека.
Нетрезвый Лукаш здесь переходит на неформальную речь, что для него в ином состоянии очень нехарактерно. "Я говорю" ("я спрашиваю" в ПГБ) – jářku (Jářku, jak se jmenujete, člověče?) вместо já říkám.
У него всегда, как только увидит кого-нибудь из господ офицеров, язык отнимается. Он вообще стесняется говорить. Совсем забитый ребенок. Одним словом – молокосос. Господин майор Венцель оставляет его в коридоре, когда сам уходит в город. Вот он, бедняга, и шатается по денщикам. Главное – было бы чего пугаться, а ведь он ничего такого не натворил.
Швейк плюнул; в его тоне чувствовалось крайнее презрение к трусости Микулашека и к его неумению держаться по-военному.
В оригинале в середине фразы Швейк переводит Микулашека из мужского рода в средний:
Von se vůbec stydí mluvit. Vono je to vůbec takový, jak říkám, upocený mládě, utahaný.
Одним словом – молокосос. "Оно". Господин майор Венцель оставляет это "оно" в коридоре, когда сам уходит в город. Вот оно, бедное, и шатается по денщикам. Главное – было бы чего пугаться, а ведь оно ничего такого не натворило.
И эту оценочную особенность его речи отмечает Гашек:
Švejk si odplivl а v jeho hlase a v tom, že mluvil o Mikuláškovi ve středním rodě, bylo slyšet úplné opovržení nad zbabělostí sluhy majora Wenzla a nad jeho nevojenským chováním.
Швейк плюнул; и в том, как он заговорил о Микулашеке в среднем роде, чувствовалась презрение к трусости венцелевского денщика и к его неумению держаться по-военному.
С. 400
- Вонючка ты, - презрительно оборвал его Швейк. - Сядь на пороге и жди, пока придет твой майор Венцель.
В оригинале: Prd jseš, "opovržlivě vyjádřil se Švejk". Буквально – "пердок ты", но смысл иной – "ничтожество ты, ноль". Как в поговорке: Mohl jsem mít všechno, ale nakonec mám prd – "мог бы иметь все, а получил фиг".
В ПГБ 1929: – Ж… ты, - презрительно оборвал его Швейк.
С. 401
Молчите и слушайте внимательно. Знаете, где в Кираль-Хиде Sopronyi utcza?/Шопроньская улица (венгерск.)/Да бросьте вы ваше "осмелюсь доложить, не знаю, господин поручик". Не знаете, так скажите "не знаю" – и баста! Запишите-ка себе на бумажке: Sopronyi utcza, номер шестнадцать.
Сюжетный ход с отправкой письма даме в Кирайхиде через денщика Швейка уже был использован в повести. Существенные отличия будут отмечены в комментариях далее. Шопроньская улица – по всей видимости не существовала в Кирайхиде и выдумана Гашеком. Точно так же как и улица, где жили муж и жена Каконь, в повести – Пожоньская (Pozsony utca, 13). Общее то, что и Шопронь, и Пожонь – названия в ту пору венгерских городов. Первый и поныне так называется, а второй теперь столица Словакии – Братислава. Венгерское же название от немецкого довоенного – Pressburg.
Скорее всего из-за краткости и безотрадности своего пребывания в Кирайхиде (см. комм., выше: ч. 2, гл. 3, с. 396) Гашек не смог как следует "освоить" город, от этого, видимо, столько проблем у гашековедов с идентификацией пивных, кафе и улиц. В отличие от пражских, знакомых Гашеку с детства, эти при писании романа приходилось вспоминать или, вообще, выдумывать. Одна и та же схема возникновения улиц Шопроньской и Пожоньской, как кажется, работают именно на эту гипотезу.
Скажите "знаю" или "не знаю". Итак, знаете, что такое скобяная торговля? Знаете – отлично. Этот магазин принадлежит одному мадьяру по фамилии Каконь. Знаете, что такое мадьяр? Так himmelherrgott/Боже мой (нем.)/ – знаете или не знаете? Знаете – отлично.
Нетрезвый поручик Лукаш в этот момент несколько напоминает незабвенного полковника Фридриха Крауса фон Циллергута. Вот это, господа, окно. Да вы знаете, что такое окно?
См. комм., ч. 1, гл. 15, с. 236.
Из прочих мелочей можно отметить, что в повести лавка была писчебумажной.
Записали, что фамилия этого субъекта Каконь?
Молодой человек по имени Дюла Каконь (Gyula Какопуi) – герой раннего рассказа Гашека "Похождения Дюлы Какони" ("Dobrodrružství Gyuly Kákonye" – "Národní listy", 1903). В этой юмореске его ситуация зеркальна романной, иными словами, Дюла – герой любовник а ля романный Лукаш сосланный отцом в деревню за связь с певичкой, начинает ухлестывать за цыганкой из местного табора с именем Йока (Joka), и вот за эти игры Дюлу Какони весьма остроумно проучит жених цыганки Роко (Roko). Финал в рассказе тот же самый, что ждет в романе поручика Лукаша. Имя неудачливого любовника попадет в газеты.
Да, запишите еще, что эту даму зовут Этелька. Запишите: "Госпожа Этелька Каконь".
Венгерское имя Этелька (Etelka), по всей видимости, чрезвычайно нравилось Гашеку и встречается не только в повести, но и в рассказах самых разных периодов его творчества.
Etelka Tüsk – из "Рассказа Айго Мартона" ("Elindulta Ajgo Márton" – "Světozor", 18.08.1905).
Etelka Éjes – "У Нойзидлерского озера" ("U jezera neziderského" – "Světozor", 17.11.1905).
pana Kevese Etelka – "B румынских горах" ("V Horách na rumunskě straně" – "Světozor", 12.03.1915).
Etelka Falv – "Штатный учитель" ("Řádný učitel" – рукопись, 1920–1921).
- A если мне ответа не дадут, господин обер-лейтенант, что тогда?
- Скажите, что вы во что бы то ни стало должны получить ответ, - сказал поручик
Забегая вперед, можно отметить, что не агрессивность романного сапера Водички, а приказание "ждать во чтобы то ни стало", данное прапорщиком Дауэрлингом, привело к конфликту между взбешенным папашей Какони и исполнительным денщиком Швейком в повести. В романе с появлением венгроненавистника-сапера события пойдут по другой колее.
С. 402
В антракте его внимание больше привлекла дама, сопровождаемая господином средних лет, которого она тащила к гардеробу, с жаром настаивая на том, чтобы немедленно идти домой, так как смотреть на такие вещи она больше не в силах.
О воздействии, которое производит драматическое искусство на сердце Лукаша, см. комм., ч. 2, гл. 2, с. 345.
С. 403
При этом она взглянула на поручика Лукаша и еще раз решительно сказала:
- Ekelhaft, wirklich ekelhaft! /Отвратительно, в самом деле отвратительно! (нем.)/
Этот момент решил завязку короткого романа.
Возможно, толчок фантазии Гашека, превратившей романного поручика Лукаша в необыкновенно влюбчивого человеком, дала история подлинной любви и женитьбы армейского командира Гашека Рудольфа Лукаса, ставшей следствием его пребывания в Бруке-над-Лейтой.
Там в ресторане "У эрцгерцога Альбрехта" он встретился с офицерами Девяносто первого полка.
Возможно, и даже скорее всего, речь идет о ресторане "Эрцгерцог Франц Фердинанд" ("Hotel Erzherzog Franz Ferdinand"), см. комм, выше ч. 2, гл. 3, с. 396. Впрочем, Йомар Хонси (JH 2010) указывает, что еще одним заведением "только для офицеров" в Бруке была "Немецкая кофейня" ("Deutsches Kaffehaus").