Австрийский консул в Косове и Македонии Оскар Прохазка (Oskar Procházka), по рождению чех из Брно, внезапно исчез во время сербского наступления и освобождения этих территорий где-то между южным косовским городом Призерен (Prizren) и северным македонским Скопье (Skopje). Вокруг этого происшествия во второй половине ноября 1912-го австрийские газеты устроили патриотическую вакханалию, требуя немедленного вступления Австро-Венгрии в войну для отмщения поруганной сербами чести государства и тела дипломата. Чего очень многим хотелось в высших кругах империи, поскольку любое усиление славян на Балканах очевидным образом ослабляло Австрию. Но, к несчастью для Вены, главный ее союзник Германия отказалась вступать в какую-либо войну раньше 1914 года, ну а пропавшего, заключенного, быть может, в тюрьму, униженного, искалеченного, и прочая, и все такое консула Прохазку, тем временем счастливо обнаружил в Скопье живым, здоровым и на свободе другой австрийский консул, специальный посланец родины Эдаен (Edlen). Ну разве что, действительно, в виду неспокойного военного времени сербы не считали нужным пересылать письма разнообразным адресатам в страну предполагаемого противника. В любом случае, инцидент был исчерпан. И уже 13 декабря 1912 собственный венский корреспондент газеты "Киевская мысль" Антид Ото (в истории родины более известный под другим псевдонимом – Лев Троцкий) сообщал русским читателям, что дело консула Прохазки сдулось, как глупый мыльный пузырь.
В народном же фольклоре остался анекдот, запущенный с легкой руки пражского фельетониста Эгона Эривна Киша, что вся эта история заварилась из-за вавилона на македонском телеграфе:
Procházka prý poslal do Vídně telegram, který mu snaživý úředník na poště přeložil tak, že Procházka neposlal telegram se sdělením, že se již nachází ve Skopji (srbsky "u Skoplje"), nýbrž že je "uskopljen", tj. vykastrován.
Говорят, что Прохазка отправил в Вену телеграмму, которую служащий от усердия переврал так, что вышло будто бы Прохазка не приехал в Скопье (по-сербски – дошел до Скопле), а дошел оскоплен, лишен мужского, так сказать, достоинства.
Происшествие упоминается и в ч. 3, гл. 2, с. 86 – еще одним идиотом, подпоручиком Дубом.
Меня моментально отправили в Терезин, в военный суд.
Терезин (Terezín или, как он официально назывался во времена Швейка, Theresienstadt) – город-крепость в северо-западной части Чехии, построенный в самом конце XVIII века как часть военных приготовлении к противодействию прусской экспансии в регионе. Назван в честь императрицы Марии Терезии. Очень быстро потерял оперативный смысл и значение, фактически и не успев его обрести, превратившись в закрытый город-гарнизон – тюрьму. Во время Первой мировой в Терезине содержался и умер убийца эрцгерцога Франца Фердинанда Гаврила Принцип (см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 26). Но всемирную и довольно печальную славу обрел город-крепость уже после Второй мировой войны, поскольку был превращен нацистами в перевалочное гетто для евреев из Центральной Европы. Среди многих тысяч других обреченных здесь содержалась и отсюда была направлена на смерть в Освенцим неподражаемая переводчица Швейка на немецкий Грета Райнер (см. комм., ч.1, гл. 14, с. 217). И здесь же, в Терезине, о романе Гашека узнала его будущая переводчица на иврит и бывшая пражанка Рут Бонди (Ruth Bondi), счастливо избежавшая общей участи временных жителей города-крепости.
Впоследствии Рут вспоминала, как много людей в гетто были способны цитировать книгу целыми страницами и как текст соответствовал и месту, и времени, и чувствам людей.
Следует отметить, что при переводе ПГБ исправляет ошибку Швейка. В оригинале бравый солдат ошибается, он говорит, что был направлен в Терезин в земский суд – landgericht (Так mě hned poslali do Terezína к landgerichtu). Бржетислав Гула (BH 2012) по этому поводу замечает, что в Терезине не было и не могло быть гражданского (каким является земский) суда. Земский, или суд второй инстанции, для жителей земель короны святого Вацлава находился в Праге, но дела военнослужащих не мог рассматривать ни в каком случае. А вот суд в Терезине – месторасположении императорского и королевского дивизионного военного суда (с.а. к divisní vojenskí soud) – с удовольствием. Забавно, как, сообщая имя председателя этого суда Индржиха Доубравски (Jindřich Doubravský), Гула, словно извиняясь, добавляет, что это не единственный вершитель судеб с чешской фамилией в системе габсбурского правосудия, были и Весели, и Янса, и Синек, и Орличек, и Докоупил (Veselý, Jansa, Synek, Orlíček, Dokoupil), и множество им подобных.
Двадцать девятого июня тысяча восемьсот девяносто седьмого года Кралов Двур изведал ужасы стихийного разлива Лабы
Кралов Двур (в оригинале Králový Dvůr nad Labem, правильно Dvůr Králové nad Labem) – город в северно-восточной части Богемии. Совсем рядом с Яромержью, о веселой дороге на которую так любит петь бравый солдат Швейк (см. комм., ч. 1, гл. 4, с. 59), 15 километров на северо-восток. Катастрофический весенний разлив Лабы 1897 года – реальное историческое событие.
С. 383
чтобы каждая отдельная личность была не дохлятиной
В оригинале: chcípák (aby nebyl žádnej chcípák). Не был бы доходягой. См. комм., ч. 1, гл. 10, с. 141.
В начале войны мы с ним сидели в полиции в Праге за государственную измену. Потом его казнили за какую-то там прагматическую санкцию.
Прагматическая санкция – закон о престолонаследии, принятый императором Священной Римской империи (такой титул носил тогда в дополнение ко всем прочим венский монарх) Карлом VI 19 апреля 1713 года. Закон давал возможность восшествия на венский престол императорским дочерям в случае отсутствия наследника по мужской линии, а также переход права наследования к братьям (сестрам) и племянникам (племянницам) в случае полной бездетности императора. Таким образом гарантировалось вечная целостность и неделимость владений Габсбургов. Санкция была признана всеми Европейскими монархиями, кроме Баварской. Разразилась даже небольшая война в 1740 году, которая быстро превратилась в общеевропейскую, поскольку поживиться за счет Габсбургов захотели уже все от Пруссии до Франции, но кончилась история благополучно для старшей дочери Карла VI Марии Терезии, ставшей именно в 1740-м благодаря прагматической санкции императрицей. Помогли англичане и русские.
В любом случае, понятно, что непризнание такого определяющего для австрийского императорского дома документа – очевидная измена и преступление.
Нынче, говорят, многих вешают и расстреливают, - сказал один из конвойных. - Недавно читали нам на плацу приказ, что в Мотоле расстреляли одного запасного, Кудрну, за то, что он вспылил, прощаясь с женою в Бенешове, когда капитан рубанул шашкой его мальчонку, сидевшего на руках у матери.
За что именно был расстрелян рядовой 102-го пехотного полка Йозеф Кудрна, сказать не так-то просто, но в любом случае никак не за свою несдержанность в момент прощанья с семьей. К апрелю 1915-го Кудрна уже успел проститься с женой и детьми, повоевать на сербском фронте, полежать в госпитале и вновь вернуться в строй. Очень может быть, что как раз эта его бывалость и толкнула Кудрну в центр шумной стычки солдат с командиром батальона подполковником Кукачкой (Kukačka), случившейся накануне отправки на фронт 4 роты 9 маршевого батальона. Узнав о завтрашнем отьезде, солдаты роты устроили прощальную пирушку в бывшем здании бенешовского Сокола (Соколовне), которое служило им казармой. Проходивший на несчастье мимо всеми нелюбимый командир батальона, услышав шум и песни, решил заглянуть и навести порядок. Бить его не били, но крепко поговорили, выложив все накопившиеся обиды и жалобы. Комбат Кукачка ретировался, однако прислал за себя решить вопрос еще более всеми нелюбимого ротного, капитана Хоценского (Choceňský). В этого уже полетели кирпичи. По городу мгновенно пронесся слух, что солдаты 102-го взбунтовались. Для успокоения чешских пехотинцев отправили к Соколовне находившуюся здесь же, в Бенешове, роту немецких драгунов. В тот же вечер, когда пыль улеглась, десять человек, указанных Кукачкой и Хоценским, были арестованы и одним из этого десятка стал Йозеф Кудрна. Чем он отличился непосредственно на месте и что наговорил во время следствия, никто толком не может объяснить, но в результате именно он, Йозеф Кудрна, один из всех взятых под стражу, был осужден и публичрго расстрелян. В общем, оказался не в том месте и не в то время, как это очень часто бывает на войне, да и в мирной жизни тоже.
См. также комм., ч. 1, гл. 9, с. 106.
Всех политических вообще арестовывают. Одного редактора из Моравии расстреляли.
Трудно отделаться от ощущения, что этого "одного редактора из Моравии" Гашек казнил в романе не случайно и не без некоторого удовольствия. См. комм, о Йозефе Кадлчаке и его конфликте с будущим автором "Швейка" – ч. 2, гл. 3, с. 369.
А когда я учил его делать вольные упражнения до седьмого поту
В оригинале немецкий дериват – klenkübung (ale když jsem ho učil klenkübungy) от Gelenkübung. То есть буквально: "когда я его учил делать физзарядку".
С. 384
а не может затвора разобрать у винтовки, хоть десять раз ему показывай. Скажешь ему "равнение налево", а он, словно нарочно, воротит свою башку направо
Каждое третье, четвертое слово в речи капрала – немецкий дериват, člověk neumí u kvéru rozebrat verschluss, ani když mu to už podesátý ukazujou, a když se řekne: "linksschaut", von kroutí jako naschvál svou palicí napravo.
С. 385
- 3a такие вот штуки, за придирки несколько лет тому назад в Тридцать шестом полку некий Коничек заколол капрала, а потом себя. В "Курьере" это было.
В оригинале: 35-го (pětatřicátýho regimentu), то есть пльзеньского полка. См. также комм., ч. 1, гл. 13, с. 182.0 природе недоразумения можно только догадываться. В ПГБ 1929 правильно – 35-го.
"Курьер" – "Пражский иллюстрированный курьер" ("Pražský ilustrovaný kurýr") – популярная бульварная газета с обилием захватывающих воображение рисованных драматических и криминальных сцен. Видимо, что-то такое кровавое и душераздирающее и попалось на глаза Швейку. См. также комм, к "старому Прохазке" – ч. 2, гл. 2, с. 298.
Бржетислав Гула (BH 2012) обращает внимание на то, что эта газета, на пару с "Голосом народа" ("Hlas Národa"), были последними бастионами старочешской идеологии. См. комм, к ч. 1, гл. 1, с. 32, а также ч. 2, гл. 2, с. 298.
Другой случай произошел несколько лет тому назад в Далмации.
Долмация – восточная часть современной Хорватии. Адриатическое побережье. До Первой мировой принадлежала Австро-Венгрии.
Выяснили только, что фамилия зарезанного капрала Фиала, а сам он из Драбовны под Труновом.
По всей видимости, шутка. Драбовны (Drábovna) под городом Турнов (Turnov) – это не населенный пункт, а лесной массив с очень красивыми и популярными у туристов скальными выходами, располагается примерно в десяти километрах на северо-восток от Турнова между местечками Водеради (Voděrady) на западе и Заборчи (Záborčí) на востоке. Сам Турнов – это 90 километров на северо-восток от Праги.
еще один случай с капралом Рейманеком из Семьдесят пятого полка…
75-й пехотный полк – индржихув-градский, как и 35-й пльзеньский, упомянутый ранее, смешанный, но с преимущественно (до 79 процентов) чешским личным составом. Кстати, бенешовский 102-й Йозефа Кудрны был чешским на 90 процентов.
С. 386
пробуждение молодого великана Гаргантюа, описанное старым веселым Рабле.
Тридцативосьмилетний Франсуа Рабле, рожденный в 1494-м, в год публикации первой книги романов о Гаргантюа и Пантагрюэле (1532) был моложе Ярослава Гашека. В момент, когда писались эти строки романа, весной 1922-го, автору "Швейка" (1883 года рождения) исполнилось уже 39 лет.
- Что за черт, где это я?
В оригинале поп говорит: – Kruci laudon, kde to jsem? См. komm, o ругательствах на основе Laudon – ч. 1, гл. 15, с. 244.
С. 387
когда видит, что у начальства нет ничего под головой и что оно… того.
Того – tentononc (zeje tentononc). См. комм, выше: ч. 2, гл. 3, с. 377.
С. 389
в тамошней офицерской кухне действительно служит какой-то учитель из Скутчи
Скутеч (Skuteč) – малюсенький городок у границы Богемии и Моравии, примерно в ста километрах на восток от Праги.
в офицерской столовой Шестьдесят четвертого запасного полка.
В оригинале: 64. landwehrregimentn, то есть 64-го полка самообороны. См. комм., ч. 2, гл. 1, с. 270. В Примечаниях (ZA 1953), вслед за Бржетиславом Тулой, отмечается, что святой отец не утруждает себя знакомством с организацией и войсковой структурой родной армии, поскольку таких территориальных полков насчитывалось в Австро-Венгрии всего 37. Ну а ПГБ и вовсе все, что связано с армией, презирает и различать не собирается. То у него ландвер – ополченцы, а теперь вот – запасные.
Идет Марина
Из Годонина.
За ней вприпрыжку
С вином под мышкой
Несется поп -
Чугунный лоб.
В оригинале тот способ, каким Швейк оскорбляет святого отца, много тоньше, в популярной словацкой народной песне он заменяет только одно слово "паренек" на "поп": za ňú šohajek s bečičkú vína – za ní pan farář s bečicú vína.
Šla Marína do Hodonína,
za ňú šohajek s bečičkú vína.Huja, huja, hujajá, teče voda kalná,
huja, huja, hujajá, teče voda z hor.Počkaj Marína, napí sa vína.
budeš červená jako malina.Шла Марина из Годонина,
A за ней парнишка с бочкой винишка.Гайя, гайя, гайя, темная течет вода,
Гайя, гайя, гайя, с гор бежит она.Подожди, Маришка, выпей ты винишка,
Станешь ты, Марина, как ягодка малина.
Годонин (Hodonín) – город у современной границы Чехии со Словакией. И не удивительно, что именно здесь родился отец идеи объединения двух народов в одно государство и первый президент Чехословакии Т. Г. Масарик.
С. 390
- Послушайте, - сказал он капралу, - у меня нет мелочи, дайте-ка мне взаймы золотой…
Имеется в виду монетка достоинством в две кроны. См. комм., ч. 1, гл. 6, с. 74.
С. 391
Это мне напоминает одного каменщика из Дейвиц по фамилии Мличко.
Дейвице – район Праги. См. комм. ч. 1, гл. 6, с. 74.
Повторное использование фамилии, которая уже дважды мелькала в романе. См. ч. 2, гл. 1, с. 263 и ч. 2, гл. 2, с. 341.
- Вы-то уж, наверно, наделали бы в штаны, - защищался капрал. - Мурло несчастное!
В оригинале: vyjedná fajfko. То есть:
- Вы-то уж, наверно, наделали бы в штаны, - защищался капрал. - Шестерка вы денщицкая!
По поводу способов именования и оскорбления денщиков см. комм., ч. 1, гл. 10, с. 136 и ч. 1, гл. 13, с. 184.
С. 392
А один убитый остался лежать на бруствере, ногами вниз; при наступлении ему снесло полчерепа, словно ножом отрезало. Этот в последний момент так обделался, что у него текло из штанов по башмакам и вместе с кровью стекало в траншею, аккурат на его же собственную половинку черепа с мозгами.
И вновь, как, собственно, и везде в романе, речь простого солдата, как севастопольских артиллеристов Толстого, - это народный язык с добавлением иностранных заимствований, здесь – немецких дериватов:
А jeden mrtvěj (ý), kerej (ý) ležel nahoře na dekungu nohama dolů, kerýmu při vorrückungu šrapák (šrapnel) utrhl půl hlavy, jako by ji seříz (1), ten se v tom posledním okamžiku tak podělal, že to z jeho kalhot teklo přes bagančata (boty) dolů do dekungů i s krví.
Dekung (Deckung) – укрытие, окопы
Vorrückung (vorrücken) – атака, наступление
См. комм., ч. 1, гл. 1, с. 26.
В Праге – в Погоржельце, в трактире "Панорама" – один из команды выздоравливающих, раненный под Перемышлем, рассказывал, как они где-то под какой-то крепостью пошли в штыки.
Погоржелец (Pohořelec) – сестра улицы Спаленой (Spálená) в Праге. См. комм., ч. 1, гл. 3, с. 47. Названа так потому, что дважды в средние века полностью выгорала. Находится в верхней части пражских Градчан. См. комм., ч. 1, гл. 6, с. 71.
Панорама – в оригинале: Vyhlídce. Йомар Хонси (JH 2010) не без основания предполагает, что эта пивная и упоминаемая в ч. 3 (комм., гл. 3, с. 146) "Na krásné vyhlídce" ("Прекрасный вид" у ПГБ) – это одно и то же заведение, находившееся в доме с современным адресом – улица Увоз (Úvoz) 156/31.
Перемышль – город-крепость в Галиции. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 211. Очевидно, что "где-то под какой-то крепостью" звучит несколько нелепо, когда речь об обороне города-крепости Перемышля. В оригинале: "где-то у крепости" (tam někde pod festungem). Кстати, как и все его армейские товарищи, Швейк использует немецкий дериват – Festung.
Бедняга только взглянул на его носище с соплей, и так ему сделалось тошно, что пришлось бежать в полевой лазарет. Его там признали за холерного и послали в холерный барак в Будапешт, а там уж он действительно заразился холерой.
Сюжетная идея позднее разовьется в историю ложной "холеры" юнкера Биглера. См. комм., ч. 3, гл. 1, с. 70.
В оригинале не Будапешт, а Пешт (cholerovejch baráků do Pešti) – часть современной столицы Венгрии на правом, западном берегу Дуная. До 1873 года, когда три города – Буда (Buda), Пешт (Pest) и Обуда (Óbuda) объединились в один, это были самостоятельные муниципальные образования. Так и воспринимались людьми и годы спустя.
Поезд подходил к Вене. Это производило на всех гнетущее впечатление, даже немолчный галдеж, доносившийся из вагонов, где ехали овчары с Кашперских гор, -
Овчары с Кашперских гор – в оригинале: skopčáků od Kašperských Hor. Как уже отмечалось, Кашперские горы – это не название местности, а название городка Кашперска Гора (см. комм., ч. 2, гл. 2, с. 334). Ошибка понятная и очень распространенная. Труднее объяснить "овчаров". Слово skopčáků происходит от kopec/kopců – горки/горочки. То есть скопчаки – буквально горцы, но по ряду исторических причин (см. комм, выше: ч. 2, гл. 3, с. 369) это слово обрело в Чехии неполиткорректное, уничижительное значение "фрицы". Иными словами у Гашека: "немолчный галдеж, доносившийся из вагонов, где ехали фрицы из Кашперской Горы".
А ПГБ, возможно, именно тут просто подвела языковая интуиция, в чешском skopec – баран, овчар – ovčák, по всей видимости из этого возможен ложный вывод, что skopčák – барановод.