Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза -
В флибустьерском дальнем море
Бригантина поднимает паруса.Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина поднимает паруса…
1937
Литература
До последнего дыхания. Стихи советских поэтов, павших на Великой Отечественной войне. М., 1985.
Гроза (Предисловие С. Наровчатова). М., 1989.
М.Б. Кульчицкий
* * *
Мечтатель, фантазер, завистник!
Что? Пули в каску беспокойней капель?
И всадники проносятся со свистом
Вертящихся пропеллерами сабель.Я раньше думал: лейтенант
Звучит "налейте нам",
И зная топографию,
Он топает по гравию.Война ж совсем не фейерверк,
А просто трудная работа,
Когда -
черна от пота -
вверх
Скользит
По пахоте пехота.Марш!
И глина в чавкающем топоте
До мозга костей промерзших ног
Наворачивается на чеботы
Весом хлеба в месячный паек.На бойцах и пуговицы вроде
Чешуя тяжелых орденов.
Не до ордена.
Была бы Родина
С ежедневными Бородино!
26 декабря 1942 года
Литература
Кульчицкий М. Вместо счастья. Стихотворения, поэмы, воспоминания о поэте / Предисловие Е. Евтушенко. Харьков, 1991.
Н.П. Майоров
Памятник
Им не воздвигли мраморной плиты.
На бугорке, где гроб землей накрыли,
Как ощущенье вечной высоты,
Пропеллер неисправный положили.И надписи отгранивать им рано -
Ведь каждый, небо видевший, читал,
Когда слова высокого чекана
Пропеллер их на небе высекал.И хоть рекорд достигнут ими не был,
Хотя мотор и сдал на полпути, -
Остановись, взгляни прямее в небо
И надпись ту, как мужество, прочти.О, если б все с такою жаждой жили!
Чтоб на могилу им взамен плиты,
Как память ими взятой высоты,
Их инструмент разбитый положили
И лишь потом поставили цветы.
1938
Литература
Майоров Н. Мы. Вступительная статья Н. Банникова. М., 1972.
Лазарев Л. Юноши 41-го года // Л. Лазарев. Это наша судьба. М., 1983.
Г.К. Суворов
* * *
Метет, метет… И нет конца метели,
Конца тяжелым белым хлопьям нет.
Метет, метет… И заметает след
К моей солдатской полумерзлой цели.Метет, метет… И не увидишь света.
И не увидишь друга в двух шагах.
Вот через этот безответный мрак
Я двинусь в путь, лишь тьму прорвет ракета.Ухожу. Вернусь ли я – не знаю,
Встречу ль вновь когда-нибудь тебя?
Ухожу туда, где умирают,
Ненавидя, грезя и любя.Ухожу. Будь верной в дни тревоги,
Ну, чего ж еще тебе скажу…
Нелегки солдатские дороги, -
Вот и все, родная. Ухожу.
Литература
До последнего дыхания. Стихи советских поэтов, павших в Великой Отечественной войне. М., 1985.
Раздел II
А.А. Ахматова
(1889–1966)
Судьба Анны Андреевны Ахматовой глубоко драматична. В жизни ей не раз приходилось все начинать сначала и неоднократно страдать от грубых, несправедливых, оскорбительных нападок:
Один идет прямым путем,
Другой идет по кругу
И ждет возврата в отчий дом,
Ждет прежнюю подругу,
А я иду – за мной беда,
Не прямо и не косо,
А в никуда и в никогда,
Как поезда с откоса.
1940
Начинала Ахматова свою поэтическую деятельность, подобно Н.С. Гумилёву, ученицей И. Анненского и в рамках акмеизма. Но ее первые стихотворения, собранные в сборниках "Вечер" (1912), "Четки" (1914), "Белая стая" (1917), замечательны тем, что уже в них реализованы и оригинальные творческие принципы:
Нам свежесть слов и чувства простоту
Терять не то ль, что живописцу – зренье,Или актеру – голос и движенье, -
А женщине прекрасной – красоту?
Если сравнить написанное Ахматовой с тем, что успевали сделать другие поэты, может показаться – ее наследие совсем невелико. Однако когда стихотворения Ахматовой будут поняты и приняты читателем, станет ясно: благодаря ассоциативности своей поэзии в немногих строчках она сумела сказать необыкновенно много.
Стихи Ахматовой касаются главным образом трех составляющих человеческой жизни: времени, любви и творчества. При этом поэзия ее отнюдь не производит впечатления камерной, стоящей в стороне от бурного века. Напротив! Внутренний драматизм чувства, особенная глубокая сосредоточенность и широта мысли неоспоримо доказывают – перед нами поэт двадцатого столетия.
Ахматова – по преимуществу – тонкий и глубокий мастер психологической лирики, чья поэтика сложилась сразу и мало изменялась с годами. Но в поворотные, решающие, исторические моменты жизни ее стихи поднимались до высокого гражданского пафоса – "Мне голос был", "Не с теми я, кто бросил землю". В тридцатые годы была написана о трагической судьбе России поэма "Реквием", которая долгое время хранилась только в памяти поэта. На бумагу она легла спустя двадцать лет, а еще через четверть века была опубликована. В пору Отечественной войны на всю страну прозвучало ее "Мужество".
Долгие годы творческого труда были отданы Ахматовой "Поэме без героя" (1942–1962), "духовному завещанию", как она называла эту поэму.
Блестящий талант Ахматовой-переводчика полнее всего раскрылся в работе над стихами корейских и армянских поэтов.
Много времени и сил Ахматова отдала изучению жизни и творчества А.С. Пушкина. Поэтому, наверное, и в ее собственной поэзии возник этот характерный, неподражаемый лаконизм, когда в короткой поэтической строчке угадывается "бездна пространства". Высокие образцы этого лаконизма представлены в "Веренице четверостиший":
Ржавеет золото, и истлевает сталь.
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле – печаль
И долговечней – царственное слово.
Последний прижизненный сборник стихотворений – "Бег времени" – вышел в 1965 году, когда поэзия Ахматовой наконец-то была признана в России и высоко оценена в Европе. Вокруг нее в это время сложилась своеобразная поэтическая школа, достойно продолжившая ее традиции – А. Тарковский, М. Петровых, Д. Самойлов, И. Бродский и другие.
Литература
Ахматова А. Собрание сочинений в 4 томах. М., 1998.
Кихней Л. Поэзия Анны Ахматовой. Тайны ремесла. М., 1997.
Кормилов С. Поэтическое творчество Анны Ахматовой. М., 1998.
Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. М., 1997.
Н.Н. Асеев
(1889–1963)
Николай Николаевич Асеев родился в городе Льгове Курской губернии, учился на филологическом факультете в университетах Харькова и Москвы.
В 1914 году вместе с С. Бобровым и Б. Пастернаком он стал членом группы футуристов "Центрифуга" и выпустил первый сборник стихов "Ночная флейта". Тогда же он познакомился с Маяковским и на долгие годы стал его другом и поэтическим соратником.
После революции вместе с Д. Бурлюком и другими футуристами Асеев оказался на Дальнем Востоке, где занимался культурной и политической деятельностью. После возвращения в Москву вступил в ЛЕФ. Освобождаясь от присущей ему в молодости тяги к сложным поэтическим образам и языковым конструкциям, Асеев в середине двадцатых годов создал ряд значительных, интересных произведений: "Забродили во мне свежего времени новые дрожжи". Героями его стихотворений и многочисленных поэм стали декабристы ("Синие гусары"), сибирский партизан ("Семен Про-скаков"), военачальники и участники гражданской войны ("Русская сказка", "Марш Буденного", "Кумач" и другие). Поэт идет в ногу со временем, откликаясь на его социальные заказы – "Время лучших" (1927), "Высокогорные стихи" (1938), "Первый взвод" (1941), "Пламя победы" (1946) и т. п.
Центральным произведением поэта, созданным до войны, оказалась поэма "Маяковский начинается" (1934–1940), удостоенная Государственной премии.
В период "оттепели" Асеев переживает второе рождение:
Хочу я жизнь понять всерьез:
Разливы рек, раскаты гроз,
Биение живых сердец -
Необъяснимый мир чудес,
Где, словно корпус корабля,
Безбрежно движется земля.
И в прежние годы он писал о любви, о поэзии и поэтах. Теперь эти темы выходят на первый план:
Я не могу без тебя жить!
Мне и в дожди без тебя – сушь,
мне и в жары без тебя – стыть.
Мне без тебя и Москва – глушь.Мне без тебя каждый час – с год,
если бы время мельчить дробя;
мне даже синий небесный свод
кажется каменным без тебя.Я ничего не хочу знать -
слабость друзей, силу врагов;
я ничего не хочу ждать,
кроме твоих драгоценных шагов.
1960
Направленность его творчества этого времени характеризуют названия новых поэтических сборников – "Раздумья" (1955) и "Лад" (1961). Активизируется стихотворная публицистика, осмысливающая последние события в общественной жизни и в науке. Миру, где "еще за деньги люди держатся", поэт противопоставляет "лад – великое людей содружество", ложным ценностям – истинные.
Асеев-переводчик много сделал для знакомства русского читателя с поэзией Прибалтики и Украины.
Литература
Асеев Н. Собрание сочинений в 5 томах. М., 1963–1964.
Шайтанов И. В содружестве светил: поэзия Н. Асеева. М., 1985.
Б.Л. Пастернак
(1890–1960)
Отец Бориса Леонидовича Пастернака был известным живописцем, мать – одаренной пианисткой. Гены родителей счастливо соединились в сыне. Но он избрал в искусстве свой путь – литературный, хотя нашел его не сразу. Прежде чем появились на свет те стихи и та проза, которые знают и любят его читатели, Борис Леонидович прошел через многие искушения. Одним из первых страстных его увлечений была музыка. Это увлечение возникло под влиянием матери и известного композитора А. Н. Скрябина, который, как и Л.Н. Толстой и другие известные деятели искусства, бывал в доме Пастернаков.
На смену музыке пришла философия. Чтобы серьезно заняться ею, Пастернак едет в Германию, в Марбург. Но истинное призвание все же берет верх. В 1914 году выходит первый сборник его стихов – "Близнец в тучах". Начальные шаги в поэзии Пастернак сделал будучи членом группы футуристов "Центрифуга" – Н. Асеев, С. Бобров и другие. Их поэтика в это время соответствовала представлениям начинающего поэта. Большинство стихотворений из первого сборника было перепечатано во втором – "Поверх барьеров" в 1917-м. В этом же году было написано большинство произведений, составивших третий, наиболее известный его сборник "Сестра моя жизнь", вышедший в 1922 году. Эта книга оказалась этапной в судьбе Пастернака. Она утвердила его авторитет как первого среди современных поэтов-авангардистов, вызвала волну подражаний. Обилие сложных многослойных образов, трудный язык, насыщенный архаической лексикой, яркими неожиданными метафорами и аллитерациями, очевидный расчет на ассоциативность мышления читателя – таковы основные особенности раннего творчества поэта.
Условия творческой работы в Советском Союзе, ориентированной на массового читателя, не способствовали эволюции авангардистских эстетических принципов. В сборнике 1932 года под знаменательным названием "Второе рождение" Пастернак предстает как бы в "очищенном" виде:
В родстве со всем, что есть, уверясь
И знаясь с будущим в быту,
Нельзя не впасть к концу, как в ересь,
В неслыханную простоту.
Еще в 1928 году он уверял М. Горького: "Я всегда стремился к простоте и никогда к ней стремиться не перестану".
Однако замечательна и последняя строфа стихотворения "про простоту":
Но мы пощажены не будем,
Когда ее не утаим.
Она всего нужнее людям,
Но сложное понятней им.
(Выделено мной. – Л.К.)
Поэтический сборник "На ранних поездах", стихи Юрия Живаго, стихи из последней книги "Когда разгуляется" – действительно свободны от насыщенной метафоричности, от языковых изысков, но в них рядом с "неслыханной простотой" присутствует сложность, очевидным образом проистекающая теперь из глубокой аналитической мысли поэта и заставляющая вспомнить его философские занятия.
Главным объектом поэтических размышлений Пастернака были: Бог и человек, чудо жизни, чудо природы. Поэт-пантеист, он находил поэзию повсюду, считая, что она "валяется в траве, под ногами, так, что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и поднять с земли":
Когда в исходе дней дождливых
Меж туч проглянет синева,
Как небо празднично в прорывах,
Как торжества полна трава!
Со всей дарованной ему природой мощью поэтической мысли, остротой зрения и музыкальностью он воплотил "и образ мира, в слове явленный, и творчество, и чудотворство".
Не случайно писатели в качестве заголовков для своих эпических произведений брали его лирические строки – "И дольше века длится день", "Глухая пора листопада", "У времени в плену" и другие.
Перед "Вторым рождением" Пастернак обращался к крупным поэтическим жанрам: историко-революционным поэмам – "Девятьсот пятый год" (1925–1926), "Лейтенант Шмидт" (1926–1927), к роману в стихах – "Спекторский" (1931).
Всю творческую жизнь он работал также над прозой, в конце даже отдавая ей в чем-то предпочтение перед поэзией – "Детство Люверс" (1918), "Воздушные пути" (1924), "Охранная грамота" (1931), "Люди и положения" (1956, 1957), "Доктор Живаго" (1956).
Во время "оттепели" Пастернаку по многим причинам пришлось пережить тяжелое душевное и нравственное состояние:
Культ личности забрызган грязью,
Но на сороковом году
Культ зла и культ однообразия
Еще по-прежнему в ходу.И каждый день приносит тупо,
Так что и вправду невтерпеж,
Фотографические группы
Одних свиноподобных рож.И культ злоречья и мещанства
Еще по-прежнему в чести,
Так что стреляются от пьянства,
Не в силах этого снести.
С середины тридцатых годов Пастернак был вынужден уйти в переводы. И здесь его талант обнаружился во всем блеске. Переводы из грузинских поэтов, по слухам, уберегли его от участи О. Мандельштама. Переводы "Фауста" и трагедий В. Шекспира остаются классическими.