А. С. Пушкин называет Феофана Прокоповича "проповедником Парнаса", говорит о роли Петра I в его судьбе: "Здесь он (в Киеве Пётр I. – О.Б.) узнал Феофана Прокоповича Речь его понравилась Петру, и он принял его в свою особую милость"; "взял с собою (в Прутский поход. – О.Б.) Феофана Прокоповича, любя его разговор"; "Петр Великий бросил на словесность взор рассеянный, но проницательный. Он возвысил Феофана". И в память потомков Феофан Прокопович войдёт именно как оратор, "один из птенцов его (Петра I. – О.Б.) орлиного гнезда", по выражению В. Г. Белинского.
Особенно примечательны критические суждения Н. И. Гнедича о "Владимире", высказанные им в письме к Н. П. Румянцеву. В литературе о "Владимире" Н. И. Гнедич первым высоко оценил идейный замысел пьесы, отметив "смелость мыслей", "силу и резкость доводов" драматурга. Вместе с тем он, подчеркнув незаурядное дарование Феофана, уделил большое внимание художественным достоинствам "Владимира". Критик обнаружил связь с трагедиями Сенеки и произведениями античных комедиографов, увидел злободневность сатиры на жрецов, указал на искусное построение трагедокомедии, её язык. Лаконичная, но весьма ёмкая и проницательная оценка Н. И. Гнедичем пьесы Феофана привлекала внимание всех исследователей "Владимира".
Ю. Ф. Самарин, известный славянофил и общественный деятель второй половины XIX в., положил начало диссертационному, монографическому изучению личности и творчества Феофана Прокоповича. 3 июня 1844 г. он защитил диссертацию на степень магистра философии "Стефан Яворский и Феофан Прокопович".
Исследователь весьма обстоятельно характеризует богословское наследие двух известных публицистов Петровской эпохи, но историко-литературное значение ораторской прозы Феофана Прокоповича, её поэтика не интересовали Ю. Ф. Самарина. Полностью опубликована диссертация была в 1880 г. в пятом томе сочинений Ю. Ф. Самарина.
Характеризуя красноречие, ораторскую речь, Ю. Ф. Самарин считал, что "красноречию нет места в области искусства; ораторская речь не есть и не должна быть художественным произведением", т. к. деятельность оратора, т. е. "ораторская речь", "есть плод не свободного творчества, но результат расчёта", "свобода творчества заменяется служением практической цели, выходящей из области литературы вообще" (с. 297).
"Напрасно дают место красноречию в области изящной словесности и напрасно изучение красноречия возводят на степень науки. Так как оно есть не более как средство, служащее к достижению до бесконечности разнообразных, но для него постоянно внешних целей" (с. 298). При этом Самарин вовсе не умалял значения ораторской речи. На первое место он выдвигал красноречие духовное, которое "служит вечным, абсолютным истинам, догматам веры и нравственным законам, свыше открытым человечеству" (с. 298). Очень высоко учёный оценивал деятельность и личность проповедника: "Живой посредник между церковью и частными лицами есть проповедник; самое дело посредничества есть проповедь" (с. 300).
Стефана Яворского Самарин относил к прокатолическим сторонникам духовного красноречия, которые увлекались избытком образов, символизмом, искусственной правильностью речи, а Феофана Прокоповича к тем ораторам, которые ближе к протестантизму (с. 314). Хотя Ю. Ф. Самарин и не обратил внимания на проблему историко-литературного значения этого творчества, постановка её в формирующейся литературоведческой науке была уже не за горами.
Серьёзное внимание к творчеству Феофана Прокоповича русская историко-литературная наука начинает проявлять после выхода в свет работ П. Пекарского, Н. Петрова и И. Чистовича, ценных, главным образом, богатством фактического материала; особенно следует выделить книгу И. А. Чистовича "Феофан Прокопович и его время" (1868). В эту монографию включён раздел "Феофан-проповедник. Характер его проповеди" (§ 30). В нём весьма лапидарно учёный характеризует в целом Феофана как проповедника: "Как проповедник Феофан имеет огромную заслугу. Он преобразовал русскую церковную проповедь, выведши её из схоластической отвлечённости и сблизивши с жизнью, с нуждами народа, с потребностями времени и обстоятельств. Он произвёл эту реформу научно и практически: научно – посредством наставлений и правил; практически – своим примером и влиянием на современных проповедников". Сколько-нибудь подробного анализа "слов" и "речей" Феофана в книге И. А. Чистовича нет. Однако важным стало то обстоятельство, что в параграфе в обобщающем виде дана не только очень высокая оценка политической ценности ораторского искусства Феофана, но определена значимость влияния Феофана-оратора на его последователей в ораторском искусстве: "Феофан стоял во главе проповеднической школы петровского времени". Среди последователей названы Гавриил Бужинский, Феофил Кролик, Симон Кохановский и др. О "Владимире" И. А. Чистович писал мало, в основном цитируя и пересказывая пьесу Феофана Прокоповича.
Событием в истории изучения раннего русского театра стал выход двух томов "Драматических произведений 1672–1725 годов", собранных Н. С. Тихонравовым и изданных Д. Кожанчиковым (СПб., 1874). Это замечательное издание стало на многие годы, вплоть до появления пятитомника ИМЛИ им. А. М. Горького, главным сводом ранних русских пьес, послужившим стимулом для более пристального и глубокого изучения истоков русского театра и, в частности, Феофана-драматурга.
В 1879 году Н. С. Тихонравов публикует статью "Трагедокомедия Феофана Прокоповича "Владимир"" положившую основу научного изучения пьесы. Глава культурно-исторической школы, академик Н. С. Тихонравов, предваряет анализ трагедокомедии историко-теоретическим экскурсом о школьном театре Запада, Украины, Москвы.
Развивая мысль Н. И. Гнедича, Н. С. Тихонравов отыскивает параллели "Владимиру" в античном и средневековом западном театре. Он называет имена Сенеки, Теренция, Плавта (правда, сопоставлений более тщательных в статье нет). Учёный указал возможные исторические источники, которыми мог воспользоваться Прокопович при изучении далёкой эпохи крещения Руси; развитие сюжета он тесно связал с теоретическими высказываниями о драме самого Феофана в его "Поэтике"; наметил связь проповеди Прокоповича на день святого Владимира с пьесой.
Однако идейно-художественный анализ, при многих частных глубоких и тонких наблюдениях, страдает описательностью: Н. С. Тихонравов пересказывает трагедокомедию действие за действием, делая обширные выписки из пьесы и других трудов Феофана. Важен вывод учёного о том, что "трагедокомедия во многом отошла от типа школьной драмы", но отход Н. С. Тихонравов увидел более в форме, нежели в содержании произведения. Сатирические выпады, политическую остроту пьесы исследователь относит всего лишь к комической стороне "Владимира", для него это – осмеяние частных пороков, не более. Близка ему чисто религиозная сторона пьесы. Не проводит он и весьма важной для понимания "Владимира" связи между Петром I и героем трагедокомедии.
"Урожайным" в изучении творчества Прокоповича стал 1880 г.: появляются монография П. О. Морозова "Феофан Прокопович как писатель" и "Очерки из истории украинской литературы XVIII века" Н. И. Петрова. Впервые о Феофане заговорили как о выдающемся писателе своего времени. П. О. Морозов высоко оценивает творчество Прокоповича: "Литературная деятельность Феофана, столь обширная и разнообразная, представляет яркое воплощение идей и стремлений передовой части русского общества в эпоху преобразования; вопросы, им затронутые, нередко были для нашего общества вопросами первостепенной важности, влияние его на дальнейший ход нашей литературы едва ли подлежит сомнению". Характеристика художника слова даётся исследователем на весьма широком общественно-литературном фоне, в сопоставлении с украинской и польской литературой. Однако анализ трагедокомедии "Владимир" у П. О. Морозова поверхностный, описательный, со ссылками на разборы Н. И. Гнедича и особенно Н. С. Тихонравова.
Н. И. Петров, используя свои работы 1860-х гг., создаёт интересное, во многом полезное до сего времени исследование об украинском театре и драматургии XVII–XVIII вв. Правда, исходная позиция учёного страдает узостью, так как он не рассматривает эту литературу как один из этапов в общем развитии русского искусства, но склонен видеть в ней "специальную, самодовлеющую область литературы", существующую вне взаимосвязи с русской. Анализ пьесы Феофана Прокоповича, проделанный Н. И. Петровым, стандартен, во многом повторяет Н. С. Тихонравова и П. О. Морозова. Лишь в одном исследователь расходится с ними: им отрицается одна из важнейших сторон пьесы – её сатирическая направленность против русского духовенства. Полемизируя с Н. С. Тихонравовым и П. О. Морозовым, Н. И. Петров считает, что намёки и сатира направлены Феофаном против католического духовенства, что нельзя признать справедливым. Однако именно Н. И. Петров впервые поставил вопрос о жанровом своеобразии "Владимира" и о влиянии пьесы Феофана на формирование трагедокомедии как нового жанрообразования в школьной драматургии.
В последнюю треть XIX – начале ХХ вв. появляется ряд искусствоведческих работ по истории русского театра, в которых даётся, как правило, со ссылкой на Н. С. Тихонравова, П. О. Морозова, Н. И. Петрова краткая характеристика Феофана-драматурга. Это исследования А. Липовского, В. Всеволодского-Гернгросса, В. Варнеке и ряда других. Ничего принципиально нового не сказали о Феофане-драматурге и авторы книг по истории русской литературы этого периода. И. Н. Жданов, например, даёт подробный пересказ пьесы и больше внимания уделяет Феофану-проповеднику.
В 1914 г. была защищена магистерская диссертация Алексея Тихомирова "Феофан Прокопович как церковный и политический деятель", отзыв на которую дал В. О. Ключевский.
Таким образом, русское дореволюционное литературоведение сделало достаточно много для освоения творческого наследия Феофана Прокоповича. Были обнаружены списки трагедокомедии и опубликован Н. С. Тихонравовым текст пьесы с разночтениями; созданы обобщающие труды о жизни и творчестве Феофана (И. А. Чистович, П. О. Морозов); сделан обстоятельный анализ непосредственно самой пьесы (Н. С. Тихонравов); уделено внимание, и порой пристальное, "Владимиру" в работах по ранней русской драматургии и театру (П. О. Морозов, Н. И. Петров и др.). Однако методологическая ограниченность старой филологической науки определила ряд серьёзных недостатков в работах по творчеству Прокоповича: анализ проводился без учёта исторического процесса и общественных отношений конца XVII – начала XVIII вв. Вопрос о месте Феофана в историко-литературном процессе как художника, поэта и публициста и особенно драматурга по-настоящему не был поставлен. Анализ трагедокомедии и ораторской прозы вёлся без учёта всей совокупности философских, общественных и идейно-художественных взглядов автора. Проблем поэтики касались лишь некоторые исследователи, например, Н. С. Тихонравов.
В 1920-е гг. к трагедокомедии Феофана Прокоповича "Владимир" обратились Я. Гординский и А. Белецкий.
В монографии Я. Гординского достаточно много интересных наблюдений частного плана. Так, исследователь обратил внимание на жанр трагедокомедии. Прокопович-драматург, считает исследователь, пошёл "за новейшими струями в светской драматургии. И примером ему была не столько классическая римская комедия, сколько ново-латинская драма XVI в.". Однако идейный анализ пьесы ведётся с националистических позиций: решительно отрицается очевидная идейная направленность трагедокомедии – защита петровских реформ и параллель Владимир I – Петр I; тенденциозно трактуется пролог и хор-монолог апостола Андрея. Я. Гординский утверждает, что пьеса посвящена не Петру I, а целиком прославлению Мазепы. Западно-украинский исследователь игнорирует работы многочисленных русских учёных, сделавших в изучении как раз этих сторон пьесы весьма много.
С совершенно иных идейных позиций дана краткая, но яркая и интересная характеристика "Владимира" А. Белецким в книге "Старинный театр в России". "Борьба христианства с язычеством в легендарной Руси времён князя Владимира – это борьба новых идей со старыми, с застоем и невежеством; язычество – это синоним последнего, им только оно и держится", – делает убедительный вывод учёный. Пьеса Феофана Прокоповича, считает А. Белецкий, носит общероссийский характер по своему идейному пафосу и направленности. Недостатком работы следует признать то, что "Владимир" генетически связывается лишь с польским театром; крайне мало внимания уделено поэтике; система образов почти не рассмотрена.
В 1930-е гг. ни одной книги или статьи, посвящённых Феофану Прокоповичу и его пьесе, не появилось. В третьем издании "Истории русского театра XVII – XIX веков" В. Варнеке была повторена лаконичная характеристика "Владимира", не добавлявшая ничего нового для понимания пьесы.