В целом понятие нормы словесного ударения "слагается из суммы признаков, важное место среди которых принадлежит сфере употребления конкретного слова, общественной оценке и осмыслению данного ударения на фоне историко-литературной традиции".
Нормы произношения (фонетические) регулируют выбор акустических вариантов фонемы или чередующихся фонем на каждом этапе развертывания речи и в каждом слоге отдельного слова.
Правильное литературное произношение – одно из важнейших показателей общего культурного уровня современного человека. Неправильное произношение отвлекает внимание слушателя от содержания высказывания, затрудняя тем самым обмен информацией.
Фонетический строй русского языка имеет ряд особенностей, создающих благозвучие речи, её музыкальность. Большую роль в нашем языке играют согласные [м, н, л, р], с которых начинается значительная часть слов; они придают речи звучность и музыкальность.
В русском языке имеется много мягких звуков, в нем почти отсутствуют трудно произносимые звукосочетания, вследствие чего речь приобретает такие качества, как легкость и плавность.
Важнейшим условием использования звуковых богатств русского языка является соблюдение фонетических норм, т. е. правил произношения. Назовем некоторые из них (Д.Э. Розенталь описывает 36 правил).
1. Гласные под ударением произносятся в соответствии с написанием: ёж, ягода, юг, ересь и т. д.
2. В безударном положении сохраняют свое произношение только гласные [и, у, ы]: игра, урок, былина.
3. При слитном произношении слова с предлогом и в начале слова произносится как [ы]: [в-ы]гре.
4. Сочетания [ао], [оа], [аа], [оо] произносятся как [аа]: наобум (н[аа]бум), соответственно (с[аа]тветственно).
5. Е и я после мягких согласных в первом предударном слоге произносятся как звук, средний между [и] и [э]: весна (в[и]с на), вязать (в[и]зать) и т. д.
6. Е после твердых шипящих и после ц в первом предударном слоге произносится как звук, средний между ы и э: жена (ж[ыэ]на), шептать (ш[ы]птать), цена (ц[ы]на).
7. Окончания прилагательных и причастий – ые и – ие произносятся как [ии], [ыи]: весенние (весен[ии]), красивые (красив[ыи]) и т. д.
8. Предлоги и отрицательная частица "не" произносятся слитно со словом: на словах ([нъсл]овах), не понимает ([ньп]онимает) и т. д.
9. В некоторых словах иноязычного происхождения согласные перед е не смягчаются: кашне (каш [нэ]), атеист (а[тэ]ист), но в словах тема, термин, терапевт, тенор и.т.д. смягчение происходит.
10. Согласный [т] произносится твердо в словах: антенна, ателье, отель, темп, тембр, стенд и т. д.
11. Звук [г] произносится как взрывной (мгновенный): голос, гриб. Кроме: ага, ого, гол, Бог, где употребляется [г] фрикативный.
12. В окончаниях родительного падежа прилагательных, местоимений и причастий произносится [в], а не [г]: кого (ко[в]о), красного (красно[в]о), пишущего (пишуще[в]о).
13. Согласные [з] и [с] смягчаются перед [д], [т], [л], [я], [с]: честь (че[с'т']), в кассе (в ка[с'с']е).
14. Согласный [н] произносится мягко перед [ч], [щ] и мягкими [д'] и [т']: кончик (ко[н']чик), банщик (ба[н']щик), и т. д.
15. Сочетание свистящих [з] и [с] с шипящими [ш], и [ж] произносятся как долгий шипящий: сшить ([шш]ить), сжечь ([жж]ечь) и т. д.
16. Сочетание [чн] в некоторых словах произносится как [шн]: коне[шн]о, ску[шн]о, наро[шн]о и.т.д.
17. Сочетания [тч] произносятся как долгий [ч]: летчик (лё\чч\ик).
18. В словах "что" и "чтобы" согласный [ч] произносится как [ш]: [ш]тобы, [ш]то.
19. В глаголах сочетания "-тся", "-ться" произносятся с долгим [ц]: учиться (учи[цц]а).
20. Возвратная частица "-сь" произносится мягко: стараюсь (стараю[с']).
Основная тенденция в развитии орфоэпической системы литературного языка – сближение произношения с письмом, с орфографическим обликом слова. Происходит нивелировка социально обусловленных различий произношения, постепенно стираются и исчезают некоторые территориальные особенности устной речи, уходит в прошлое резкая противопоставленность московского и ленинградского произношения.
Некоторые черты старых орфоэпических норм сохраняются в сценическом произношении, задача которого – создать достоверный речевой образ и передать колорит эпохи, а также при произношении некоторых заимствованных слов (инт[э]грал, фон[э]ма, бифшт[э]кс, шат[э]н, кашн[э] и др.). В целом, при произношении заимствованных слов наблюдается процесс русификации, движение от твердого произношения согласных к мягкому: аг[р'э]ссия, стра[т'э]гия. Однако с твердым согласным продолжают произноситься многие иностранные слова и фамилии: Вольт[эр], Шо[пэ]н, Лафон[тэ]н и др.
Лексические нормы – это нормы, связанные со словоупотреблением.
Под нормами словоупотребления обычно понимается правильный выбор слова по значению и сочетаемости и его применение в соответствии с замыслом и условиями общения. Однако в отличие от норм произношения и ударения эти нормы плохо поддаются унификации и формализации. Они могут трансформироваться, поскольку связаны не только с историческими изменениями в материальной и духовной жизни общества, но и с постоянной борьбой в языке между его информационной и экспрессивной функциями, т. е. между стремлением к точности и недвусмысленности наименования и тягой к расширительному и нетривиальному применению слов.
Выбирая какое-либо слово или словосочетание, необходимо помнить также о том, что в области лексики с наибольшей силой проявляется воздействие речевой ситуации. Оценка приемлемости слова, правильности употребления его в том или ином значении зависит от мировоззрения носителей языка, степени их культурно-образовательного уровня глубины усвоения литературной традиции и, наконец, от субъективного восприятия слов. Так, например, поэт и драматург XVIII в. Н.И. Греч жаловался на проникновение в речь слов "вдохновить", "вдохновитель". Друг А.С. Пушкина поэт П.А. Вяземский порицал в качестве "площадных выражений" слова "бездарность" и "талантливый". Л.Н. Толстой не любил слова "зря" и избегал его в своих произведениях. Лексика является самым подвижным уровнем языка: она пополняется новыми словами и отсеивает те, которые постепенно уходят из употребления (например, тать – "вор", сретение – "встреча" и т. д.) Некоторые устаревшие слова сохраняются главным образом в составе фразеологических оборотов (бить баклуши, с какой стати, на лоне природы и др.)
Появление новых слов (неологизмов) – явление закономерное: каждое новое понятие или явление должно получить свое наименование. Почти все неологизмы начинают свою жизнь сначала в обиходно-разговорном стиле речи, но затем перестают восприниматься как новые и входят в литературный язык. Например, открытка (открытое письмо), зачетка (зачетная книжка), попутка (попутная машина), интим (интимная обстановка), загс (запись актов гражданского состояния), самбо (самооборона без оружия) и др.
Некоторые слова приобретают новое значение. Например, вратарь – "игрок, защищающий ворота" (старое значение – "привратник"); халатный – "небрежный, неаккуратный, недобросовестный" (старое значение – "относящийся к халату"; халатная ткань) и т. д.
Лексический состав русского языка пополняется и за счет диалектных слов, профессионализмов и специальной лексики (жаргоны, арго, молодежный сленг и т. д.). Так, из диалектизмов перешли в литературную речь слова чепуха, ерунда, вобла, наверное, скостить, земляника, ухаб, пасмурный. Из профессионализмов – глобус, экран, аврал и т. д. Однако жаргонная лексика так и остается искусственным языком, употребляемым членами какой-либо группы, желающими выделиться среди своих и обособиться от остальных. Отчетливо выраженный антиобщественный смысл несут нецензурные слова (мат), которые засоряют речь говорящего и портят русский язык. Справедливо выражение: "Глаза – зеркало души, а слова – зеркало ума".
В последнее время активно, но не всегда удачно внедряются в русский язык американизмы: спикере, окей, вау, холдинг, дистрибьютор, импичмент, киднеппинг, лизинг, маркетинг, плейбой, бойфренд, секьюрити и др.
Вхождение новых слов в общелитературный язык в значительной мере связано с творческой работой писателей. В русской литературе встречается немало индивидуально-авторских неологизмов, которые со временем вошли в наш язык. Так, например, слова атмосфера, упругость, человечность – введены Н.М. Карамзиным, халатный – Н.В. Гоголем, драмодел, прозоплет – А.П. Чеховым, стушеваться – Ф.М. Достоевским, прозаседаться – В.В. Маяковским.
Соблюдение смысловой точности особенно необходимо при употреблении многозначных слов. Противоположный смысл получает фраза, если перепутать наречия "ничком" (вниз лицом) и "навзничь" (вверх лицом). Но особенно много ошибок бывает при использовании паронимов (слов, близких по значению, но не совпадающих по смыслу): эффектный – эффективный, дипломник – дипломант, экономный – экономичный, одевать – надевать, гуманизм – гуманный, деловитый – деловой, терпеливость – терпимость и т. д.
В произведениях художественной литературы вполне уместны окказиональные сочетания и оксюмороны: живой труп (Л. Толстой), радостная печаль (В. Короленко), грустный восторг (Ю. Бондарев) и т. д.
Точность словоупотребления вовсе не заключается в догматичном следовании исконному значению слова. Это понятие складывается из суммы признаков:
– распространённость и регулярная воспроизводимость данного значения слова,
– соответствие его общему психолингвистическому механизму семантического развития,
– созвучность культурно-историческим и традиционным факторам,
– общественно-эстетическая оценка
– уместность в конкретной речевой ситуации.
Грамматические нормы включают в себя нормы морфологические, проявляющиеся на уровне слова и связанные со словоизменением, и синтаксические (на уровне словосочетания и предложения).
Морфологические нормы регулируют выбор вариантов морфологической формы слова и ее сочетаемости с другими формами. Несмотря на устойчивость письменной традиции, морфология продолжает претерпевать различные изменения, основная тенденция которых – уменьшение количества вариантных пар в морфологическом строе языка.
В русском языке наблюдается взаимодействие и смешение типов склонений и спряжений, воздействие территориальных диалектов, стремление освободиться от омоформ, даже колебание грамматического рода (рельс или рельса?).
Происходит уподобление параллельных форм слова, влияние на них продуктивных грамматических категорий. Например, притяжательные прилагательные с суффиксом – ин– в родительном и дательном падежах прежде имели формы с кратким окончанием (мамин, бабушкин, у мамина стола, к бабушкину креслу). Сейчас они активно вытесняются полными формами: у маминого стола, к бабушкиному креслу.
В литературном языке XIX века равноправно употреблялись варианты: зеркалец и зеркальцев, одеялец и одеяльцев, полотенец и полотенцев. Нормой употребления таких слов стала форма с нулевой флексией: зеркалец, одеялец, по лотенец. Колебания встречаются только у шести слов: волоконце, донце, копытце, корытце, полотенце и щупальце.
По сравнению с языком XIX века значительно сузилась сфера употребления инфинитивов на – сть: нанесть оскорбление, принесть удовольствие, свесть знакомство и т. д. Нормативными стали формы инфинитива на – сти: нанести, принести, свести, цвести, приобрести и т. д.
Важно учитывать также грамматическую зависимость выбора вариантов. Например, слово народ сохраняет форму на – у в сочетаниях со словами: много, мало, уйма, тьма и т. д. народу. Но в остальных случаях нормативной в родительном падеже является форма на – а: из народа, среди народа и т. п.
Вариантность форм родительного падежа сохраняется в определенных синтаксических конструкциях: не до жиру, ни слуху, ни духу, дать маху, спору нет и т. д.
При разграничении дублетных форм надо руководствоваться смыслом: туристические лагеря и общественно-политические лагери, образа (иконы) и образы (изображения; литературные характеры), нажать на тормоза и тормозы общественного развития и т. д.
Колебания происходят в грамматическом роде многих слов, которые недавно были неологизмами: широкая авеню и широкое авеню, крепкий кофе и крепкое кофе. По формальному признаку считается, что все несклоняемые существительные, обозначающие неодушевленные предметы, относятся к среднему роду, кроме слов: кофе, сирокко – мужской род, кольраби, солями – женский род. Слово "такси", ассоциируясь то с автомобилем, то с машиной, использовалось то в женском, то в мужском роде, теперь нормой является средний.
Согласно правилу грамматический род аббревиатур определяется по стержневому слову: ВАК – женского рода (высшая аттестационная комиссия), МПГУ – мужского рода (Московский педагогический государсвенный университет). Однако теперь аббревиатуры, оканчивающиеся на твердый согласный, стали опознаваться как слова мужского рода (МГТС, МИД), а например, слово РОЭ (реакция оседания эритроцитов) – среднего. Причиной этого является внутреннее противоречие между этимологической и морфологической мотивированностью рода, а также трудность расшифровки словосочетаний.
Пока нет грамматических правил о нормах употребления сложносоставных слов. Например, кафе-столовая открылось или открылась? Н.М. Шанский предлагает делить дефисные образования на две группы: сложные составные слова (платье-костюм, встреча-банкет) и сложные слитные слова (шеф-повар, яхт-клуб, плащ-палатка, генерал-лейтенант). Признаком первых является расчлененность восприятия слова и склоняемость первой части (диплом инженера-электрика, у телефона-автомата, в кресле-кровати), вторых – смысловая слитность компонентов слова и неизменяемость первой части при склонении (к премьер-министру, от генерал-полковника, на альфа-распаде и др.). Характерным для развития этих языковых единиц является стремление к смысловой слитности и к утрате склоняемости.
Конкурирующими формами родительного падежа множественного числа являются сочетания типа "сто граммов" или "сто грамм", а также таких слов как "апельсинов – апельсин", "носков – носок". Рассматриваемые варианты, оказывается, обнаруживают зависимость от значения падежа и характера словосочетаний. Принято говорить: пять мандаринов, запах апельсинов, ящик из-под помидоров, но в то же время разговорной нормой являются формы сто грамм, килограмм апельсин, тонна помидор.
Синтаксические нормы регулируют выбор вариантов построения словосочетаний, простых и сложных предложений.
Синтаксические нормы по сравнению с морфологическими менее изучены и разработаны, тогда как в речи немало трудностей, связанных с выбором форм управления и согласования: отзыв о диссертации или на диссертацию, контроль на производстве или за производством, способны на жертвы или к жертвам и т. д.
Многие ошибки в форме управления объясняются неразличением близких, но не тождественных по смыслу слов: "Важно различать друзей от врагов" (ошибка вызвана смешением глаголов "различать" и "отличать"); "уверенность в победу" (ошибка вызвана влиянием конструкции "вера в победу"). Часто говорят "преимущество над кем (чем)" и "превосходство перед кем (чем)" вместо правильных: преимущество перед кем (чем) и превосходство над кем (чем). Следовательно, чтобы избежать ошибок в форме управления, следует различать не только лексическое значение слов, но и грамматическое содержание той или иной конструкции.
В современной речи наблюдается распространение конструкций с винительным падежом. Так, например, утратили управление дательным падежом глаголы: благодарить, бранить, журить, поносить, судить, терпеть, укорять, хвалить и др. Ср.: "вы презираете отцам" (А.С. Пушкин). Вытеснен винительным падежом и родительный: "не можете ли вы одолжить мне карандашика" (И.С. Тургенев). Родительный же падеж употребляется лишь в устойчивых выражениях: ждать у моря погоды, ждать как манны небесной и т. п.
Наблюдаются колебания и в употреблении количественных числительных с предлогом "по". Еще в конце XIX века говорили и писали: по пяти, по семи, по двадцати. Теперь: по пять, по семь, по двадцать. Однако числительные "два", "три", "четыре", "двести", "триста", "четыреста" продолжают употребляться в винительном падеже, как и раньше: по два, по три и т. д.
Новое употребление "ждать автобус" (а не автобуса), "ждать праздник" (а не праздника) складывалось под влиянием аналогии со стороны таких словосочетаний, как "встречать автобус", "продолжать праздник". И все же становление новой формы управления с винительным падежом происходит избирательно. Мы говорим: он ищет дорогу, но он ищет славы.