Вот ведь какой умопомрачительный подвиг нам предстоит! Ничего удивительного, что столько трудностей на пути: болезнь, печаль, смерть близких… Все это может пойти нам на пользу в той мере, в какой мы сами идем на пользу людям, как восстанавливаем взаимность любви, как соединяемся со Христом.
Это непросто, но возможно. Это называется христианская жизнь. Христианство – это не только и даже не столько учение, сколько образ жизни.
– Ситуация, в которой я оказалась, с каждым днем запутывается все больше, и мне становится все страшнее. Понимаю, что страх, нерешительность – это тяжелые грехи, но сделать ничего не могу. Все зависит от действия других людей, а я перед ними как предмет, никому не нужный, бесполезный. – В чем особенность страха? В порочном круге. Чем больше я боюсь, чем больше унываю – тем меньше у меня энергии противодействия, тем с большей апатией и безнадежностью я смотрю на себя самого… Этот порочный круг надо разорвать.
– Во время молитвы за ближних у меня иногда появляются слезы от любви и сочувствия к ним. Хорошо это или не очень?
– Нравственный критерий в этом деле проходит "под углом" к вашему вопросу. Личная молитва – ваше личное дело, и никто из посторонних лиц не может (и не должен!) оценивать ваши переживания, связанные с искренней, чистой молитвой. Однако фокусировка на переживаниях, внимание, интерес к ним, попытки их стимулировать, безусловно, вредны: этого следует избегать.
Благодарите Господа за радость, благодарите Господа за слезы – но пусть и то и другое останется в вашей "внутренней клети" (Мф. 6: 6).
– У меня есть семьдесят шесть простых инструкций на все случаи жизни, но я не знаю, насколько они совершенны. Помогите уточнить… – Православная жизнь по инструкциям невозможна: дьявол всегда сумеет создать положение, не предусмотренное даже самыми "совершенными" инструкциями. Тем не менее ваши 76 инструкций легко уточнить. Возьмите лист бумаги, напишите на нем крупными буквами: "Люблю Господа, люблю ближнего" - и повесьте его у себя над столом. Все остальные инструкции спрячьте до лучших времен.
– В чем особенность страха? – В порочном круге. Чем больше я боюсь, чем больше унываю – тем меньше у меня энергии противодействия, тем с большей апатией и безнадежностью я смотрю на себя самого… Этот порочный круг надо разорвать.
– Чем его разорвать? – Любовью. И если у меня сегодня нет сил и способности любить Бога и ближнего, то я хотя бы приму Его любовь, посмотрю на Него, на Его Крест, приму Его жертву любви и спасения. Этого мне сделать никто и ничто не мешает: ни помраченный рассудок, ни подавленные чувства, ни внешние обстоятельства. Моя свободная воля к добру – единственный ключ к нему, первый и последний гарант моего соединения с Богом: ведь приняв Его любовь, я непременно отвечу Ему взаимностью… Здесь, словно в капле воды, отражается вся великая тайна воплощения, смерти и воскресения Спасителя.
Дьяволу это известно. И он пытается устроить ловушку (по-гречески "скандалос", в переводе на славянский "соблазн"), преграду между Христом и мной, между моей свободной волей и Его любовью, закрыть от меня Его Крест, Его жертву ради меня, заставить забыть о ней, о бесконечной цене, данной за мое спасение. Заставить забыть, кто я такой: человек, образ и подобие Божие, создание, за которое был распят Создатель.
Вы воспринимаете себя как предмет: именно это и есть ловушка, соблазн. Пока я соглашаюсь с этой дьявольской ложью – я раб страха. Подниму глаза на Его Крест, приму Его жертву, Его любовь, осознаю свое высочайшее, ни с чем не сравнимое достоинство – и я свободен. Я иду к Нему по указанной Им дороге.
– Как научиться искренне любить Бога, если человек сердцем ощущает не любовь, а лишь покаяние, уважение и страх Божий? Услышит ли Господь его молитву?
– Неужели вы думаете, что Господь не слышит каких-то из наших молитв? Неужели у Него проблемы со слухом? Или Он заснул от усталости? – Подобные выражения можно воспринимать только в переносном смысле, а за ним искать смысл прямой.
Прп. Антоний Великий говорит очень ясно и просто: "Господь скрывается от человека – все равно что солнце скрывается от закрывшего глаза". Надо, значит, раскрыть глаза души, раскрыть сердце, раскрыть всю свою жизнь навстречу Богу. А это и значит любить Его: жить так, как Он заповедал нам и показал Своим Собственным примером.
Запомним: любовь – это не чувство, не эмоциональный подъем, не сладкое ощущение в сердце; любовь к Богу и людям – это подвиг свободной воли. Хотите знать, что такое любовь? Посмотрите на Крест Спасителя. И подражайте Ему.
Отечество небесное
Не обознаться в густой тьме
Один из наших архиереев рассказывал недавно группе священнослужителей, семинаристов и монахов об участии русского духовенства в консультациях по подготовке Конституционного договора Европейского союза. Надо сказать, что аудитория приняла его настороженно: ждали, по-видимому, неких откровений о новой волне экуменизма, о подчинении святого Православия гражданским властям и Новому мировому порядку, об отступлении Церкви от святых корней и истоков, о неминуемом в этой связи углублении существующих расколов и возникновении новых.
Опасения, однако, оказались напрасными: предметом разговора были, если можно так выразиться, не "оборонительные" наши действия, а "наступательные" – то есть попытки представить публике и правящим кругам Евросоюза ценности православной цивилизации, донести до их сознания позицию Православной Церкви в целом ряде практических вопросов и, что особенно важно, отличия этой позиции от общепринятых на Западе взглядов. Казалось бы, в рассказе архиерея не было поводов для огорчения и беспокойства; и все же я вышел из зала с тяжелым сердцем, сам не зная почему.
Причина раскрылась буквально на следующий день, когда я перечитал давнее письмо от человека неправославной веры и не очень ясной мысли, но искреннего, честного и горячего, во многом типичного для лучших людей Запада. В несколько грубоватых словах он писал приблизительно так:
"Ваши православные лидеры в черных рясах и клобуках с крестами садятся за стол переговоров с записным политическим жульем, на котором клейма негде ставить. Быть не может, чтобы они не знали, с кем имеют дело! Если им все равно, с кем чесать языком, то подумали бы о нас: ведь каждая такая "встреча в верхах" – это десятки тысяч облапошенных избирателей, и в результате парламенты и ассамблеи нашпигованы послушными холопами Нового мирового порядка!"
Видимо, это высказывание содержит рациональное зерно, но соль даже не в нем. Соль в том, что такая эмоциональная реакция – точное зеркальное отражение событий недавнего прошлого, когда западные вожди и знаменитости различного сорта и калибра – политические, научные, художественные и пр. – позировали перед фотоаппаратами рука об руку с большевистскими палачами, а где-то позади, вне поля зрения объективов, стояла горстка людей с плакатом: "ДОЛОЙ КОММУНИЗМ! СОВЕТСКИЙ СОЮЗ – НЕ РОССИЯ!"
* * *
"Советский Союз – не Россия!" Так в течение послевоенных десятилетий русские беженцы на Западе пытались обозначить свою политическую и национальную позицию. Удерживать ее было крайне трудно, а распространить среди окружающих, казалось бы, и вовсе невозможно, коль скоро речь шла либо о "мирной советской стране рабочих и крестьян", либо о "кровавых русских агрессорах". Но они держались, не отступали, упорно отождествляя советское с Лениным, Сталиным, ЧК и концлагерем, а русское – с преподобным Сергием, царем-мучеником, Божиим храмом и Голгофой. Многие ли принимали их всерьез?.. Но переведите часы вперед, в XXI век, и вам придется по-другому оценить их принципы и упорство.
Итак, следуя этой аналогии, сегодня мы можем сформулировать подобный тезис: "Новый мировой порядок – не западный мир!"
– Как спасти Россию?
– Этот вопрос обсуждают давно, а согласия нет как нет: слишком уж разнятся у людей взгляды на спасение. В самом деле, для иных мера спасения – в количестве долларов, другим подавай аборты, третьи не видят будущего без порнографии. Есть и такие, кто условием спасения России ставит ее "дехристианизацию" и действует в этом направлении очень агрессивно. Между тем "практически мыслящие" люди ударными темпами приобщают русскую молодежь к жемчужинам западной культуры в виде пивного алкоголизма, азартных игр, разврата, наркомании. Стало быть, "спасать" можно по-разному.
Давайте для начала перенесем внимание на сам предмет и проверим, есть ли у нас на этот счет ясность: "Что же такое Россия?" Вопрос неожиданный, но вполне законный: внимательно посмотрев на Россию, мы увидим, как ее спасать и есть ли основания для надежды.
Итак, что такое Россия? Территория? Но за последние годы ее перекроили так, что и не узнаешь. Считать ли Крым Россией? А Минск, Полоцк, Брест? Харьков, Киев, наконец? За этими горькими географическими размышлениями мы не увидим существа дела. Или, может быть, административнополитическая структура? Дума, президент, Конституция? Но в условиях демократии полагаться на них нельзя: очередной подсчет бюллетеней – и все меняется. О таких зыбких (точнее, дутых) понятиях, как "общественное мнение" или "среднестатистический гражданин" не стоит и вспоминать.
Кто-то заметит с укором, что мы отвернулись от русского культурно-национального наследия. Нет, не отвернулись, – но наследие это содержит немало такого, от чего надо избавляться, да поскорее, – недаром ведь речь идет о покаянии и освобождении от прошлых грехов. Тогда, скажут нам, давайте поставим знак равенства между Россией и Церковью. Но и этого делать нельзя: между Россией и Русской Церковью есть теснейшая, неразрывная связь, есть близость – но тождества нет и быть не может. Забыв об этом, мы наделаем много бед как для России, так и для Церкви: вспомните хотя бы историю папского Рима.
Может быть, Россия невидима? Как некий Китеж-град, укрылась где-то на дне озера и открывается только особо избранным… Красивая легенда, но бесполезная: будь оно в самом деле так, не имело бы смысла говорить ни о спасении, ни о надежде.
Где же нам найти Россию? Определение требуется простое, точное и легко применимое – чтобы над ним не приходилось ломать голову. Сопоставив несколько вариантов, приходим к следующему:
Россия – это вы.
Вы, все вы, кто читает эти строки. Все те, кому до нее есть дело, кому за нее больно и горько, кто не продает ее за доллары или рубли, кто не боится видеть, слышать и думать, кто не стыдится вопросов и сомнений, кто не прячется от них в бутылку водки, в пустую суету, шумовую завесу или теледурдом. Иными словами, все те, кто ее любит.
Заметим, что наше определение очень современно. Ведь царскую Россию никому искать не приходилось (наоборот, враги не знали куда деваться от ее величия и славы), а в последующие годы любовь к родине была отравлена угаром коммунизма, который лишь недавно стал выветриваться из нашего сознания.
Согласившись, что Россия – это мы сами, давайте, посмотрим свежим взглядом на первоначальный вопрос. И мы обнаружим, что дело совсем не так плохо, как может показаться. Ведь все доброе, что мы делаем для себя самих, для близких и друзей, мы, оказывается, делаем для России, – и не косвенно, не с оговоркой ("Вот если бы все…"), а непосредственно и напрямую.
Если Россия – это мы, то спасая себя, мы спасаем Россию. И что характерно, одна и та же простая мысль объединяет великое множество дел, забот и интересов, от сверх-важнейших до второ– и третьестепенных. Когда мы очищаем свое сердце от злобы, алчности, глупости, невежества и суеверий, когда насаждаем в нем святую веру, любовь и молитву, мы движемся к своему спасению, – и мы спасаем Россию. Когда мы жертвуем своим "я" ради ближних – будь то семья, монашеская община или воинское подразделение, – мы трудимся для вечности и в то же время спасаем Россию, здесь и сейчас. Когда мы отказываемся от покупки ненужных вещей, удерживаем язык от пошлости и глупости, бросаем пить или курить, выключаем похабную телепередачу, отворачиваемся от гнусной рекламы и берем в руки хорошую книгу – все эти "мелочи" суть не больше и не меньше как спасение России.
Никто и ничто не может нам помешать! В самом деле, появляются новые политики и партии, сменяют друг друга экономические циклы, перекраиваются географические карты, а мы делаем свое дело спасения. И его успех – а мы не сомневаемся в успехе, потому что у нас есть все для него необходимое, – сказывается видимым образом на лице русской земли. Пускай медленнее, чем нам бы того хотелось, и не везде в равной мере, но сказывается.
Враг бессилен. Самое большое, на что он способен, – это посадить за колючую проволоку или убить нас. Но даже этим он ничего не добьется, как не добился в истекшем XX столетии: подвиг российских новомучеников, прославленный Русской Церковью в последний его год, тому верный залог и твердое основание для надежды.
– Расскажите о масонах. Как в этом вопросе отделить информационную пшеницу от плевелов? Много читал на этот счет. Совершенно запутался.
– Как-то в давние годы застоя, когда Интернет еще был в диковинку, среди досужих американских сетевиков шла очередная дискуссия о масонах. Конечно же, и там, как и у нас, высказаться на эту тему желающих много, а толку мало. И вот пишет некто скептически настроенный:
– Что вы ругаете масонов во все корки? У меня дедушка, между прочим, замечательный человек, был масоном!
Ему тут же парировал вновь прибывший из СССР антисоветчик:
– А мой дедушка – коммунист – носил на груди орден Ленина и был, между прочим, получше вашего дедушки!
На том дискуссия и заглохла. И недаром, конечно. Как точно замечено в одном из рассказов английского писателя Г. Честертона, "Где человек прячет лист? – В лесу". Все эти бесчисленные "информационные плевелы", выросшие в связи с масонами, жидомасонами, сионскими и другими мудрецами, мировым правительством и т. п. жареными сюжетами, высаживаются врагом рода человеческого с главной целью – надежно спрятать среди них редкие хилые листочки достоверных сведений… Поэтому наивно предполагать, что кто-то сумеет вам в двух словах "рассказать все о масонах", рассортировать по полочкам всемирный сатанинский заговор и сельские клубы пенсионеров с любопытными ритуалами.
Ну и не будем забывать побочную цель: жареные сюжеты влекут к себе людей куда сильнее, чем Евангелие, "Добротолюбие" или "Духовные беседы" (такова уж человеческая природа!), что приносит издателям и авторам вполне реальный, весомый и легальный доход.
Поэтому расскажу вам о масонах лишь то, что знаю я сам, из первых рук. Был у меня на одной работе в США начальник, менеджер отдела, масон. Очень хороший начальник, ничем не хуже тех дедушек: побольше бы таких людей. И масоном он был не на словах, а на деле: каждое утро, до работы, ездил подметать местную масонскую ложу, впрочем, небескорыстно: зарплаты подметальщика, по его словам, как раз хватало на платежи по ссуде за автомобиль. И вот он-то рассказывал мне про масонов, какое у них житье-бытье. Старики помирают, а молодежь не та нынче пошла, не желают изучать эту ахинею (в оригинале звучит четче, "don’t care to learn the shit"), и в результате масонское дело, говорил он, глохнет на корню.
Вот и все мои показания. Думаете, обманул меня мой трудяга-начальник, обвел вокруг пальца с тонким расчетом – чтобы я сегодня, пятнадцать лет спустя, по наивности дезинформировал российских читателей? Может быть…
– Можно ли быть настоящим патриотом и при этом христианином, ведь апостол Павел учит нас любить только небесное отечество?
– Для начала давайте-ка отнесемся серьезнее и внимательнее к Священному Писанию и апостолу Павлу: нигде такого не сказано, чтобы любить только небесное отечество. От таких вот "маленьких неточностей" возникают потом очень большие беды и скорби.
Христианину надо обязательно быть настоящим патриотом. Вот что говорил о патриотизме приснопамятный патриарх Алексий в одном из официальных обращений к верующим:
"Если человек забывает свою семью, своих родителей и родственников, мы называем его "иваном, не помнящим родства". Он теряет связь с традицией предков, жизнь его становится бесплодной. Духовные, культурные богатства накапливаются там, где жива традиция, где знают, любят, берегут свое прошлое, где молодая жизнь верна своим истокам. Патриотизм не следует путать с национализмом, шовинизмом, как это часто стараются представить современные СМИ. Патриотизм – это любовь к отечеству; но не ненависть к врагам…