Подобные фантазии анализировал 3. Фрейд. Он считал, что все покинутые, одинокие или, если толковать шире, несчастные дети фантазируют именно таким образом. Эти фантазии позволяют смириться с существующей реальностью, где родители несдержанны, повышают голос, используют физическое насилие, не понимают детей, отвергают их, отдают на воспитание чужим людям (вижу возмущенную толпу, скандирующую: "Бабушка – свой человек", но ребенку от этого не легче). Такие фантазии исследовал и Винсент де Гольжак, который помимо психологических процессов большое внимание уделял социальной принадлежности ребенка. Он считал, что "в зависимости от классовой принадлежности дети в большей или меньшей степени заинтересованы в исправлении реальности. Опыт групповой работы с историями жизни позволяет констатировать, что фантазия семейного романа очень распространена среди детей "из народа" и реже встречается у сыновей и дочерей родителей из буржуазии или аристократических кругов. Из этого не следует, что последние не фантазируют на тему о своем происхождении".
С рождением у супружеской пары ребенка возникает первый семейный треугольник – система с тремя каналами связи. Однако если муж и жена объединены супружеским секретом, появляется новый треугольник, элементами которого выступают:
1) родители;
2) ребенок;
3) семейная тайна.
Ради ее сокрытия взрослые неосознанно выдвигают ребенка на передний план, образуя известный треугольник С. Карпмана (жертва – тиран – спасатель), где тиран – это тайна, жертва – родители, а спасатель – разумеется, ребенок.
3.2. Ребенок как "слабое звено"
Обычная ситуация, которую мы регулярно наблюдаем в семье, – это желание родителей говорить исключительно о ребенке и его проблемах. Но проблемы детей вырастают из проблем родителей. Взрослые играют с реальностью, направляя детям вербальные и невербальные послания о неблагополучии и запрещая их обсуждать. Ребенок становится заложником родительских игр, расплачиваясь за это психическим и физическим здоровьем, эмоциональным состоянием, доверием к миру.
Очень злая девочка
У шестилетней Кати регулярно случаются приступы ярости. Она прыгает по кровати, кричит, рвет журналы, ломает игрушки. Началось это полтора месяца назад.
При попытке выяснить у родителей, что тогда произошло, возникла пауза и ощутимое напряжение. В конце встречи девочка захотела в туалет, и один из психологов пошел ее проводить. В это время жена рассказала второму психологу, что два месяца назад она узнала об измене мужа. Был страшный скандал, и она пыталась выгнать супруга из дома. "Чтобы ребенок не пострадал", Катю отправили к бабушке, которая тоже была в курсе происходящего. Через две недели супруги примирились, дочь вернулась домой, но ее словно подменили. Она начала драться с мальчиками в саду, потом ломать игрушки дома… Тщательно оберегаемая родителями тайна и видимость хороших отношений при сохраняющейся обиде и злости жены привели к появлению симптома у ребенка.
Не зря древние греки называли ребенка "чистая доска". Однако это не вполне верно: еще до рождения ребенок получает свою долю информации о том, что происходит в окружающем мире, в качестве которого выступает его мать. Он появляется на свет и продолжает впитывать информацию: "чистая доска" заполняется все новыми и новыми сведениями. То, что "пишут" на ней родители, остается в душе ребенка надолго, иногда на всю жизнь, даже если сообщение оставлено ненамеренно. Невидимые чернила, как и незримые связывающие нас нити, невозможно стереть – важно прочитать, что ими написано, чтобы понять, как обходиться с этой информацией.
Типичные ситуации, которые скрывают родители и которые ведут к образованию негативных симптомов у ребенка, это:
♦ отсутствие у родителей эмоциональной близости и сексуальной жизни;
♦ наличие любовника, любовницы, детей на стороне;
♦ наличие у кого-то из родителей незавершенных отношений или предыдущего брака;
♦ непринятие прародителями невестки или зятя и др.
3.3. Ребенок в семье: между слиянием и отделением
Ребенок появляется на свет в результате встречи двух людей – отца и матери. Он несет в себе ровно половину отцовских и половину материнских генов, из чего следует аксиома: для малыша важны оба родителя.
Ребенок приходит в этот мир из тотального, полного слияния со своей матерью, внутри организма которой прошли первые девять месяцев его существования. Однако психологическое рождение происходит не так быстро, и многие годы, а иногда и на протяжении всей жизни человек остается связанным с матерью невидимой пуповиной.
Беременным женщинам не рекомендуют употреблять спиртные напитки, курить, переживать сильные стрессы – все это сказывается на ребенке. Если беременная женщина выпила рюмку коньяка, ребенок получит свою дозу алкоголя. При этом зачастую не учитывается тот факт, что и после рождения малыша мать может передавать ему то, что "употребляет" сама. Ее эмоции, переживания, представления о мире, о нем самом, об отце – все это переходит к ребенку по незримым нитям.
Когда ребенок мал, он пробует на вкус все то, что попало ему в рот, – именно поэтому нужно следить, чтобы малыш не съел что-либо вредное. Хирурги извлекают из желудков детей токсичные батарейки, детали игрушек, из рук и ног – иглы, занозы, осколки… На стендах возле кабинетов лор-врачей можно увидеть разнообразные бусины, пуговицы, косточки, которые дети по неосторожности засовывали себе в нос и уши. Это аналог защитного процесса интроекции, то есть помещение внутрь того, что было внешним. Общеизвестно: маленький ребенок склонен к интроекции и поэтому нуждается в постоянном контроле, заботе и уходе.
В раннем детстве малыш полностью зависим от матери, в том числе и от ее эмоционального состояния. И если мама все время пребывает в агрессии, депрессии, просто отсутствует психологически, находясь в своих мыслях и фантазиях, ребенок впитывает ее настроение. Это происходит на этапе нормального периода слияния зависимости от матери, когда малыш фактически не существует как отдельный человек. Как метко сказал Д. Винникотт, "нет такого создания, как дитя, – только дитя и мать".
Известный психоаналитик М. Малер подробно описала развитие маленького ребенка в контексте его взаимодействия с матерью. За первой фазой (первый месяц жизни), когда ребенок в основном движим своими биологическими потребностями, наступает фаза слияния. На этом этапе мать становится главным объектом его любви. Вначале малыш не может провести четкое различение себя и матери, потому что именно она удовлетворяет все его нужды. В паре "ребенок – мать" формируется привязанность, к четвертому месяцу возникает своеобразный диалог – встреча глаз, ответы матери на агуканье и гуление. Если в силу каких-то причин реакции матери неадекватны, например ее действия не соответствуют потребностям ребенка или она ведет себя совершенно непредсказуемо, малыш не может научиться справляться со своей тревогой и сильными чувствами.
В период от пяти до девяти месяцев, согласно М. Малер, наступает подфаза дифференциации – отделения. Ребенок становится более активным, его внимание направлено на внешний мир, он изучает и учится использовать свое тело. Однако он нуждается в присутствии матери, которая его ободряет, успокаивает, поддерживает через физический контакт. В семь-восемь месяцев ребенок начинает различать "своих" и "чужих" и внимательно смотрит на мать, когда появляется незнакомый человек, потому что она должна "декодировать" для него сигнал из внешней среды – это опасно или безопасно. По сути, ребенок впервые разделяет с другим человеком – мамой – переживания по поводу окружающего мира.
Примерно с 10 месяцев маленький человек пробует ходить, и в его жизни открывается новый этап, который Малер назвала подфазой практики. Ребенок активен, энергичен и может как удаляться от матери, так и возвращаться к ней.
В 15–18 месяцев, то есть к середине второго года жизни, малыш обретает относительную самостоятельность, начинает проявлять интерес к другим людям и постепенно формирует представление о собственной матери. Если ребенок ненадолго с ней расстается, он сохраняет в памяти ее образ, но длительные разлуки в этот период разрушительны для их отношений.
Холодная жена
Ванда жалуется на мужа: "Он все время чего-то хочет"; "Какого-то тепла ему не хватает". Она не понимает, что ему надо, – в доме чисто, деньги она зарабатывает, еду готовит… Мы начинаем обсуждать ее отношения с супругом, и становится ясно, что эмоционально она выключена. Ванда все "делает правильно": уборка, приготовление пиши, близость по желанию мужа. Но первой она не идет на контакт, не проявляет инициативы, никогда не звонит ему в течение дня, не говорит нежные слова. Мужа это обижает.
Мы начинаем искать ответ на вопрос, откуда это взялось. Выясняется, что в истории ее детства есть одна "дыра". До полутора лет она росла с мамой и папой. Затем родился ее брат с тяжелой болезнью. Его выписали из больницы только через полгода. Мама отдала девочку на воспитание своей бабушке, которой было за семьдесят. Довольно суровая пожилая женщина совсем не была рада тому, что нужно ухаживать за маленькой внучкой.
Через два года брат умер, родители забрали девочку домой. Мама, измученная за эти годы борьбой за жизнь ребенка, стала раздражительной, холодной и отстраненной. Девочка усвоила урок: ни к кому не привязывайся, никому не доверяй, ни с кем не устанавливай близких отношений.
Так ранняя травма привязанности откликается во взрослой жизни. Ванда не приближается к мужу, потому что в ее детской истории отношения близости с мамой закончились "предательством". Взрослая Ванда это понимает, она осознает, что у мамы не было другого выхода, но "внутренний ребенок" ранен и не хочет ни к кому приближаться.
Возраст 16–24 месяцев Малер обозначила как подфаза воссоединения. В этот период, даже когда мать рядом, ребенок может плакать. Малер считала, что вслед за "маниакальной" фазой исследования мира ребенок, развиваясь, начинает осознавать свою слабость и одиночество. Поэтому мы можем наблюдать чередование отделения от мамы с последующим к ней "прилипанием". Капризы, колебания настроения – маркеры данной фазы.
В возрасте около двух лет ребенок уже способен говорить, он все сильнее хочет быть независимым, пытается командовать окружающими и требовать, чтобы его желания исполняли. Разворачивается драматичная борьба за власть: одеть, накормить, заставить опорожнить кишечник – все это сопровождается непослушанием ребенка. Он постоянно испытывает колебания между любовью к матери, желанием быть с ней и враждебностью, ощущением брошенности и одиночества. Именно эти колебания и определяют способы построения близости и автономии во взрослом возрасте.
В зависимости от личности матери, истории ее детства, того, что происходит в семье в данный период, реакции женщины на поведение ее растущего ребенка могут быть очень разными. Одни мамы не могут принять того, что ребенок снова требует близости, злятся на его капризы и несамостоятельность. Других, наоборот, пугает усиливающаяся автономность малыша.
С двух до трех лет длится фаза, которую Малер назвала подфазой постоянства объекта. Ребенок учится регулировать сильные чувства и эмоции, невзирая на то, появилась утешающая его мать немедленно или через некоторое время. Формируется внутренний образ матери, к которому ребенок может обращаться в трудные минуты. Отношения между ними обретают некоторую зрелость и стабильность.
В случае серьезных нарушений нормального процесса развития в этой фазе у ребенка могут возникнуть различные проблемы.
И слияние, и независимость – это естественные, нормальные этапы развития каждого из нас. Мы не проживаем эти стадии "навсегда". В одни периоды мы особенно сильно нуждаемся в близости, поддержке, заботе и демонстрируем потребность в симбиозе. В другое время нас влечет свобода, желание быть отдельным и суверенным. Огромное значение при этом имеет возраст: было бы странным, если бы мать верила двухлетнему ребенку, который говорит: "Уйди, мамочка", и оставляла его одного на целый день. Однако наступает время, когда мать понимает: ребенок вырос и его нужно отпустить.
К сожалению, иногда либо родители, либо дети не готовы отделиться друг от друга и жить собственной жизнью. Нередки ситуации, когда человек не хочет взрослеть и продолжает и в 25, и в 35 лет обременять своих стареющих родителей, не работая, употребляя алкоголь или наркотики, проявляя агрессию и неуважение. Или ребенок вырастает и при первой возможности покидает родной дом, сводя общение с матерью и отцом к минимуму, при этом переживая сильные чувства к родителям и символически их "убивая".
Почему взрослые люди не могут построить нормальные отношения? Почему они ссорятся, лгут, бросают друг друга и своих детей, ненавидят окружающих? Ответ лежит в раннем детстве каждого из нас. На наших глазах регулярно разворачиваются драмы с известным сценарием, когда родители не готовы, не могут или не хотят удовлетворять симбиотические потребности своих маленьких детей. И именно эти нереализованные потребности становятся источником постоянного внутреннего конфликта. Вопросы, на которые мучительно ищут ответы взрослые люди, обычно звучат так:
♦ Могу ли я рискнуть быть рядом с кем-то? Или лучше оставаться одиноким?
♦ Если я отважусь открыть свое сердце, а меня отвергнут, смогу ли я пережить это? Соберу ли я осколки своей раненой души?
♦ Если я нашел близкого человека, имею ли я право отдаляться от него в те моменты, когда у меня есть свои дела, интересы, друзья? Или у нас все должно теперь быть общим? Вдруг он обидится, разозлится, не поймет моего желания заняться чем-то без него?
♦ Когда мой близкий дистанцируется, нужно ли его преследовать, догонять, требовать заверения, что он лишь ненадолго отдалился? А вдруг он никогда не вернется?
♦ Как себя вести, чтобы не надоесть значимому человеку? Подстраиваться, следовать его требованиям и желаниям или оставаться собой?
Эти и множество других вопросов – проблемы непрожитых, незавершенных ранних этапов развития. Если у ребенка не было хорошего симбиоза с матерью, если он не пережил этап качественного слияния, ему будет сложно стать отдельной личностью. Если он не научился утешать себя, помня о другом человеке, если он не умеет быть в одиночестве, а при отдалении близкого сразу испытывает тревогу и панику, он не сможет построить, перефразируя Д. Винникотта, "достаточно хорошие партнерские отношения".
Здесь возникает закономерный вопрос: какое отношение ко всему этому имеют семейные тайны? Ответ: самое непосредственное.
В случае хороших, здоровых, адекватных отношений в паре появление ребенка сопровождается радостью и гордостью родителей. Их любовь получила высшее подтверждение, и они готовы заботиться о малыше, поддерживая его развитие. Мужчина и женщина, которых любили их собственные родители, передают любовь, как олимпийский огонь, из рук в руки своим детям. К сожалению, так происходит не во всех семьях.
Окружающая действительность полна враждебности по отношению к маленьким детям, и если родители не позаботятся о ребенке в раннем детстве, он не сможет доверять миру и другим людям, не сформирует важные социальные навыки, будет испытывать сложности в близких отношениях. Но самое печальное – он попытается создать для своего ребенка точно такие же условия. Иногда от старшего поколения можно услышать фразы: "Меня на руках никто не носил и ночью в кровати не укачивал – и не умерла"; "За нами никто не смотрел – и ничего"; "Нас никто в кружки не водил – и выросли"… Да, выросли – но какой ценой?!
3.4. Нарушения привязанности
Причины нарушений привязанности родителей к ребенку могут относиться к разным уровням существования семьи.
Уровень одного члена семьи. Мать или отец не были готовы к родительству; имеются объективные причины, затрудняющие заботу о ребенке (разлука родителей, бедность, отсутствие жилья); один из партнеров болен (алкоголизм, психическое расстройство, физическая травма, онкология и др.); тип привязанности одного из партнеров не позволяет ему сформировать достаточно хорошие отношения с ребенком и др.
Елена ужасная
Кирилл, которому 41 год, не может принять решение: оставаться в браке или разводиться. Его жена Елена год назад в возрасте 39 лет родила их первого и единственного ребенка. Они были женаты 21 год, но их супружеская жизнь протекала сложно. По словам Кирилла, жена была вспыльчивой, агрессивной, часто впадала в ярость. Работая педагогом в школе, она отточила навыки критики, способы выражения недовольства.
Самой больной точкой их отношений был секс. Они поженились на первом курсе института, но их первый половой акт произошел лишь через пять лет после свадьбы. У Елены начинались панические атаки, стоило Кириллу лишь приобнять ее. Они спали в разных постелях, и жена сразу сказала, что "этого" у них никогда не будет. Через пять лет он встретил другую девушку и изменил жене – если это можно было назвать изменой, потому что супружество существовало только на бумаге. Когда он сообщил Елене, что уходит от нее и хочет развестись, жена начала плакать, грозить суицидом. После этого у них случилась первая близость.
Елена наконец забеременела. Но и это было не главным. Елена совсем не хотела заботиться о ребенке. Молока у нее не было, аллергичная девочка была вынуждена питаться смесями. Елена часто сидела за компьютером, когда ребенок надрывно плакал, и говорила: "Нечего приучать к рукам". Летом она на два месяца уехала на юг с подругой – не пропадать же педагогическому отпуску, к которому она привыкла, – а муж остался один с пятимесячным ребенком… У Кирилла складывалось впечатление, что дочь совсем неинтересна Елене. Ребенку два года, а жена кормит ее сырками в шоколаде. Дома никогда нет свежеприготовленной пищи, не убрано. Он взял дополнительную работу, денег достаточно, но, похоже, жена не готова вливаться в семейную жизнь и поэтому давно вышла из декрета.
История меня удивила: и поведение Елены, и терпение Кирилла казались странными. Кирилл, рассказав мне о сложившейся ситуации, спросил, могут ли они с Еленой прийти на консультацию вдвоем, чтобы принять окончательное решение. Я обсудила с Кириллом условия, при которых такая работа возможна: вся информация, которую он мне сообщил, будет свободно использоваться в работе с парой.
Однако Елена позвонила и предложила принять ее одну. Признаюсь, я уже имела некоторую негативную установку по отношению к женщине, но посчитала ее предложение логичным. Елена рассказала мне свою версию происходящего. Несмотря на смещение акцентов, в основном Кирилл изложил семейную историю достоверно. В ходе сбора сексуального анамнеза Елена призналась, что секс у нее вызывает отвращение, Кирилл – ее единственный партнер. Я проверила гипотезу об изнасиловании, ранней сексуальной травматизации, но она не подтвердилась. Выяснилось, что Кирилл говорил правду: ребенок Елене не в радость. Она вышла на работу в школу, а маленькую Элину отдала в детский сад. Елена с презрением говорила о привязанности отца к малышке: "Носится с ней, как баба".