Переверзев не ответил. Он внимательно рассматривал стоящего рядом парня. Действительно, они были удивительно похожи. Разным был только цвет глаз: у него они были серые, у парня – тёмно-карие, почти чёрные. Присмотревшись, Сергей даже заметил в них золотистые точки на дне роговицы. Что-то напоминали они ему, но что именно, память отказывалась говорить.
– Н-да, – наконец произнёс он, – впечатление такое, что рядом со мной находится младший брат. Я бы так и сказал, если бы не знал, что никакого брата у меня никогда не было.
– Ты правильно заметил, Серёжа не твой брат, но он вполне может оказаться твоим сыном, дорогой, не находишь?
Переверзев опешил:
– Мила, о чём ты? Как такое может быть?
– А ты поговори с ним, уверена, услышишь много интересного. Я оставлю вас, с тобой мы обсудим это позже. Пойдём, Машенька?
Маша, с интересом наблюдавшая за происходящим, нехотя ушла вслед за мамой.
– Давайте присядем, и вы мне расскажете, что привело вас ко мне и откуда у меня с вами такое поразительное сходство.
– Сергей Александрович, сразу же скажу, что я вынужден обратиться к вам по двум причинам. Первая, это сложившиеся на настоящий момент обстоятельства в моей жизни. А вторая причина изложена в этом письме, которое мне оставила моя мама. Прочтите его для начала.
– А кто ваша мама, я могу узнать? Она жива?
– Нет, она, к сожалению, умерла. Её звали Тамара Андреевна Кикнадзе.
Сергей замер.
– Простите, как ваше отчество? – Сергеевич, так записано во всех моих документах.
– А фамилия, я полагаю, Переверзев?
– Да, на этом настояла моя мама.
Сергей потёр затылок, в голове начинала складываться картина происходящего. Он вспомнил выпускной вечер в школе, полумрак учительской комнаты, жар сплетённых в порыве страсти тел. Затем был их с Лёхой отъезд, удаляющаяся группа друзей на вокзале, Тамара с поднятой в прощальном жесте рукой. Вот тебе и "всё под контролем, у меня не опасные дни". Он вздохнул и распечатал конверт.
"Здравствуй, Серёжа! Мои жизненные обстоятельства складываются таким образом, что я вынуждена обратиться к тебе. Ты должен был увидеть это письмо лишь в том случае, если меня не станет, а у нашего с тобой сына возникнет проблема, которую он не сможет решить самостоятельно. Если ты читаешь его, то значит, меня уже нет в живых, а Сергею требуется помощь.
Не скрою, я всю свою жизнь хотела написать тебе хотя бы одно письмо. В нём я рассказала бы тебе о том, как жила все эти годы, как никогда не забывала ту единственную нашу ночь, как растила нашего сына. Мысленно я написала тебе сотни таких писем, но только это единственное я запечатываю в конверт и отдаю Сергею. Он найдёт тебя в случае необходимости, если таковая возникнет. И тогда я прошу тебя вспомнить, как ранним утром у старого раскопа ты сказал мне, что в трудную минуту я всегда могу рассчитывать на твою помощь.
Серёжа, сейчас именно эта минута, и я прошу тебя о помощи, которую ты должен оказать твоему сыну. Я думаю, что увидев его, ты не станешь сомневаться в том, что Серёжа твой сын. Вы просто удивительно похожи. У вас даже тембр голоса одинаков. А вот цвет глаз у него мой, хотя, впрочем, это уже не столь важно.
Когда я поняла, что беременна, то была просто в отчаянии. Мне не к кому было обратиться за помощью. Стать же для тебя обузой в самом начале жизни, да ещё с ребёнком на руках, я не могла. Против этого восставала вся моя грузинская гордость. Так случилось, что вскоре я получила место директора школы в одном из близлежащих сёл. Это было богатое хозяйство. Мне выделили большой полностью меблированный дом на берегу реки. Я быстро освоилась в новом для меня месте и ровно через девять месяцев после нашей ночи родила сына.
Я не стану описывать, как прошли эти годы. Разными событиями была наполнена моя жизнь, но главное место в ней занимал маленький Серёжа. Он быстро рос, и я с радостью замечала, как он всё больше становится похожим на тебя. Он хорошо учился, занимался спортом. Я не знала проблем с ним, а когда он стал взрослым, часто ловила себя на том, что разговариваю с ним так, словно рядом со мной находишься ты.
Потом наступили годы перемены власти. Вокруг всё разваливалось, но наше хозяйство сумело устоять, и в этом смысле для меня мало что изменилось. Сергей к этому времени окончил школу, поступил в университет, стал магистром в области ІТ-технологий. Я по-прежнему работала директором школы, в которой из года в год становилось всё меньше учеников. Сергей в вашем городе основал свою фирму, которая, насколько я понимаю, уже спустя полгода работала довольно успешно. Он на заработанные деньги даже сделал капитальный ремонт нашего дома, надстроил второй этаж, обновил мебель.
И всё было бы хорошо в нашей жизни, но полгода назад мне поставили неутешительный диагноз: онкология. Я прошла несколько курсов химиотерапии, но всё было тщетно. Мне осталось немного, буквально несколько недель, а может и того меньше. Я скоро уйду из этой жизни. Я долго размышляла и пришла к выводу, что у меня в ней было всё необходимое, чтобы считать её удачной. У меня была хорошая работа, дом, любовь к тебе, короткая, но такая яркая, что её пожелала бы каждая женщина, и сын, который оправдал все мои ожидания.
Единственное, что меня пугает на пороге бесконечности, это то, что он остаётся один в этом мире, который становится всё более жестоким. И тогда я рассказала, кто его отец и где он может предположительно жить. Я оставила ему это письмо на тот случай, если в его жизни возникнут обстоятельства, с которыми он будет не в состоянии справиться самостоятельно. Я прошу тебя, Серёжа, вспомни всё, что нас с тобой связывало четверть века назад и помоги ему. Я почему-то знаю, что ты сможешь это сделать, и по этой причине уверена, что там, за гранью земного существования, могу быть спокойной за жизнь нашего сына.
Пройдёт ещё очень много времени, но когда-то мы непременно встретимся. Я познакомлю тебя с моей бабушкой. Помнишь, я как-то рассказывала тебе о ней? Нам будет о чём поговорить. Прощай, мой дорогой, я целую тебя и нашего сына. Будьте счастливы, вспоминайте иногда меня.
Ваша – Тамара Кикнадзе".
Сергей поднял глаза от письма. Его молодой двойник напряжённо смотрел на него.
– Ну, здравствуй, Сергей. Долго же ты шёл ко мне… Извини, но в этом нет моей вины, так когда-то решила твоя мама. Не думаю, что это было правильное решение, но сейчас уже поздно об этом говорить. Скажи, я правильно понимаю, что у тебя образовалась некая проблема?
– Да, Сергей Петрович, к сожалению образовалась.
– Погоди, ещё успеешь рассказать об этом. Ты посиди здесь, я поговорю с женой. Нужно объяснить ей ситуацию. Ты, кстати, что-то рассказывал Людмиле Петровне?
– Да, как-то не успел. Она ведь сразу решила, что я ваш сын, и дальше уже вела себя соответственно.
– Что значит "соответственно"? У нас были очень трудная неделя, жена постоянно находится на грани нервного срыва. Так что, все возможные недоразумения не принимай близко к сердцу, а просто списывай на этот счёт.
Сергей поднялся и вышел из гостиной.
Людмила, закутавшись в плед, сидела в кресле на балконе. Сергей негромко кашлянул:
– Мила, ты чем так расстроена?
– Ты считаешь, что у меня нет повода для огорчений?
– По крайней мере, я его не вижу.
– Очень интересно: я вдруг узнаю, что у моего мужа на стороне есть сын, и это, по-твоему, не является поводом для плохого настроения? Может, объяснишь, что это всё значит?
– Разумеется, объясню. В школе ещё, то есть задолго до нашей с тобой встречи, у меня был кратковременный роман с одной девушкой. Она неожиданно исчезла из города, и я не знал, где её искать. Сегодня в письме, которое привёз Сергей, она рассказала о том, что наша единственная ночь закончилась беременностью. Она тогда не стала напрягать меня, считая, что это может испортить мою жизнь в самом её начале.
Все эти годы она сама растила сына, дала ему неплохое образование. Потом случилось так, что она тяжело и неизлечимо заболела. Перед смертью она всё рассказала сыну, оставив письмо для меня на тот случай, если в его жизни возникнет проблема, которую он не сможет разрешить самостоятельно. Насколько я понимаю, такая проблема возникла, поэтому он и нашёл меня. Вот, собственно, и вся история.
– Не скрою, очень трогательная история. Я могу прочитать это письмо?
– Извини, но нет. Оно довольно личное, и я не хотел, чтобы его читал кто-то, кроме меня.
– Даже так… Должно быть у вас был бурный роман.
– Мила, мне не хотелось бы говорить о ней в таком тоне. Но если тебя это так интересует, то она была на редкость хорошим человеком, каких мало теперь, да и тогда было немного. Не стоит об этом, я прошу тебя.
– Ну, хорошо. Я так понимаю, что твой сын, пока ты не решишь его проблему, будет жить у нас?
– А ты считаешь иначе?
– Да, я считаю иначе. Мне достаточно того, что случилось с Машенькой неделю назад. И не говори мне, что в этом не было твоей вины. А сейчас кто даст гарантию, что те, кто создал проблему твоему сыну, не станут искать его здесь, в нашем доме? И вообще, я плохо себя чувствую, у меня постоянно болит голова. Устрой его в гостиницу, это будет правильно. И я не думаю, будто Машеньке будет полезно знать о том, что у неё есть ещё один брат.
– Отчего же так? Очень любопытно узнать, – с трудом сдерживая нарастающее бешенство, спросил Сергей, – по крайне мере внешне он производит вполне благоприятное впечатление.
– Да оттого, что ты пристрастен и не можешь судить объективно! А я сейчас тоже не могу, да, и не хочу, если говорить откровенно, видеть у себя дома постороннего человека.
– Это твоё окончательное решение?
– Да, и не нужно меня больше доставать по этому поводу.
Сергей подошёл к окну и прислонился лбом к стеклу, раздумывая над словами жены. В лоджии застыла напряжённая тишина. Её нарушила Мила:
– Что ты молчишь? Или ты не согласен со мной? Даже думать не смей, ты слышишь меня?
Сергей повернулся к ней. Голос его был спокоен и даже безразличен:
– Не стоит повышать на меня голос, дорогая, я тебя прекрасно слышу. Ты права, я устрою его в гостинице. Ночевать буду в офисе, пока.
Мила, услышав в его голосе те особые нотки, которых всегда втайне побаивалась, хотела что-то сказать, но муж повернулся и молча вышел из помещения. Вскоре в лоджию заглянул Сергей-младший. Он тепло улыбнулся ей:
– Людмила Петровна, большое спасибо за приём, у вас удивительно вкусный кофе. Мы уходим с Сергеем Александровичем. Я убедил его, что в гостинице мне будет удобнее, да и вам, пожалуй, тоже. До свидания.
– До свидания, Сергей, – автоматически ответила она, ещё раз поразившись его схожести с мужем, – будете в Городе, непременно заходите к нам.
– Хорошо, – улыбнулся он, – я непременно зайду.
С этими словами он поклонился и ушёл. Вскоре хлопнула входная дверь, и в доме наступила пронзительная тишина. Людмила вдруг почувствовала неприятный холодок в животе. Она поняла, что сейчас произошло нечто непоправимое. И, кажется, она сама послужила детонатором этого процесса.
Переверзев подъехал к гаражному комплексу.
– Здесь мы с тобой, скорее всего, переночуем, а завтра отправимся решать твою проблему. Мы оставим твою сумку, пообедаем и я познакомлю тебя с Алексеем Орловым. Это друг моего детства. Сейчас он полковник, возглавляет местный убойный отдел. Увидишь, это очень крутой человек. Пойдём, посмотришь моё Убежище.
– Что за Убежище?
– Сейчас увидишь.
Осмотрев гараж и второй его этаж, Сергей восхищённо повертел головой:
– Хорошо придумано, в таком Убежище можно жить сколько угодно. А зимой здесь тепло?
– Да, вполне комфортно. Плати за электричество и радуйся жизни.
Они оставили сумку с вещами Сергея и вышли на улицу. Из машины Переверзев набрал Орлова:
– Привет, Лёха. А скажи-ка, брат, ты очень занят сейчас? – Я так и думал. Сможешь подъехать к "Чарли"? – Отлично, старик, я угощаю.
В уютном ресторанчике, который был известен в Городе своей кухней, они заняли угловой столик. В это время суток посетителей было немного. Уютный зал блистал чистотой.
– Нравится? – спросил Переверзев, заметив с каким интересом разглядывает интерьер его сын.
– Очень симпатично, у нас нет таких. Всё больше либо какие-то убогие, либо без меры помпезные. Нет разумной середины.
– Я знаю хозяина этого заведения. Для того, чтобы добиться всего этого, ему пришлось посылать своих менеджеров учиться ресторанному делу в Париж. Добрый день, Феликс, – обратился он к подошедшему официанту, – будьте добры, примите заказ на троих. Наш товарищ скоро подойдёт.
Он продиктовал заказ и попросил принести им минеральную воду, без газа.
– Сейчас появится Орлов, тогда ты и расскажешь о своей проблеме, чтобы не повторяться. Да, вот и он, кстати, собственной персоной.
– Привет, – поздоровался полковник, подойдя к столику, – ненадолго же мы расстались с тобой, и кто этот молодой человек, кого-то мне очень напоминающий?
Сергей улыбнулся:
– Знакомьтесь: Алексей Иванович Орлов и Сергей Переверзев-младший, прошу любить и жаловать друг друга, господа.
Орлов недоуменно поднял брови:
– Я рад, конечно, не стану скрывать, но что это за неделя сюрпризов, Серёга?
– Я тебе сейчас всё объясню. Ты что будешь пить?
– Как можно, я же за рулём, – делано возмутился Лёха.
– Я тебя понял. Феликс, принесите нам уже сейчас триста граммов виски и мясную сыровяленую нарезку, – обратился он к подошедшему официанту, – только быстро, я вас прошу.
– Пять минут, и всё будет на столе. Сергей Александрович, виски односолодовый, как обычно?
– Да, разумеется, "Гленморанджи", если не затруднит.
Молодой человек галантно поклонился и исчез.
– Лёха, – продолжил Сергей, – ты помнишь нашу учительницу математики?
– Ну, что ты, как можно забыть Тамару Андреевну Кикнадзе. У вас с ней ещё любовь была, если память не изменяет старому менту.
– У тебя хорошая память. Так вот, перед тобой результат этой любви и, следовательно, мой старший сын. Тамара назвала его Сергеем и настояла на том, чтобы он взял фамилию Переверзев.
– Ни фига себе, вот это то, что я называю превратности судьбы. А что же она до сих пор об этом молчала? Как она, кстати?
Улыбка исчезла с лица Сергея:
– Увы, Лёха, нет больше нашей Тамары Кикнадзе. Она умерла не так давно и только перед смертью рассказала сыну о том, кто его отец, где предположительно живёт и оставила письмо, которое он должен был вручить мне в том случае, если вдруг перед ним возникнет проблема, которую он не сможет решить самостоятельно. Проблема образовалась, насколько я понимаю, и вот он здесь.
Такие вот дела, брат Лёха. А вот и наш виски, кстати. Давайте-ка помянем Тамару, пусть ей там будет хорошо.
Переверзев разлил напиток в три стакана. Все молча отпили по глотку.
– Дела, – проговорил Орлов, пристально рассматривая сидевшего перед ним парня, – и, главное, не отвертишься: ведь как две капли воды похож на тебя. Ну, что ж, Сергей Александрович, поздравляю вас с ещё одним сыном. Везёт же тебе, мы с тобой ровесники, но у тебя, как сегодня выяснилось, уже трое детей, а у меня всё ещё ни одного. Это очень обидно, хотя, следует признать, и не так хлопотно. Придётся срочно догонять, сегодня же займусь этим с Викой. Давайте, ребята, ещё по одной: за детей, за тех, кто уже имеется и за будущих.
Орлов быстро опустошил тарелку солянки, которая специально была заказано только для него, и откинулся на спинку стула:
– Ну, что, Переверзев-младший, теперь ты наш. Запомни это на будущее так же, как и то, что мы своих в беде не бросаем. Кстати, можешь считать меня своим дядей, и это без шуток. Излагай свою проблему, племянничек, будем думать, как её решить.
Молодой человек, до сих пор не принимавший участия в разговоре, чуть помедлил и начал свой рассказ.
– Я окончил университет два года назад и стал магистром в области программирования. Учёба мне давалась легко, и уже на втором курсе я стал зарабатывать деньги разработкой сайтов и написанием программ для компьютерных игр. Маме стало существенно легче, поскольку время было непростое, постоянно не хватало денег. Окончив учёбу, я вернулся домой. С моим образованием в селе нечего было делать, и я снял квартиру в вашем родном городе. Здесь можно было хоть как-то развернуться.
С двумя сокурсниками мы создали фирму, которая должна была заняться разработкой программ под заказ. Но вначале мы решили заработать денег поставками компьютерной техники в наш регион, поскольку вся она поступала к нам из областного центра через перекупщиков. Стоимость её из-за этого была соответствующей. Если бы нам удалось организовать прямые поставки хорошей техники, например, из Тайваня, то мы бы тем самым сбили цену и взяли на себя часть рынка. Я хорошо владею английским, и мне не представило труда через интернет договориться об этом с производителями оборудования.
Мы взяли кредит в банке под бизнес-проект, я слетал на Тайвань и вернулся оттуда с подписанным контрактом. Оказалось очень непросто в нашей системе организовать поставки из-за рубежа, ещё сложнее было перевести туда деньги. Пришлось незапланированно менять статус фирмы, организовывать оффшорное предприятие, открывать подобие магазина. Но, наконец, всё осталось позади, и на арендованный склад прибыли две первые фуры с оргтехникой. К этому времени у нас уже были подписаны контракты на её поставку. Прошло два месяца, и склад был пуст. Так мы заработали свои первые деньги.
По меркам нашего города это были неплохие деньги. Мы вернули кредит банку, оставшиеся пустили в оборот, и вскоре процесс стал непрерывным. Спустя год я уже имел возможность нанять бригаду и перестроить наш дом. Теперь это было современное жилище: красивое, удобное и комфортное. Я помню, мама была просто счастлива. Всё шло хорошо, даже очень хорошо, но потом она заболела. Я поместил её к лучшим онкологам, но было поздно, и вскоре она умерла, оставив мне письмо к отцу.
Я похоронил маму на сельском кладбище и стал чаще бывать в нашем новом доме. Мне не хватает её, скажу вам откровенно. Меж тем дела на фирме шли неплохо, и мы уже думали о том, как создать то самое подразделение, о котором шла речь с самого начала. И вдруг нам предлагают контракт на поставку большой партии техники, не просто большой, а очень большой. Таких денег у нас на тот момент не было. Мы приобрели в собственность офис, купили машины, квартиры. Короче, денег было мало, а реализация такого контракта меж тем могла бы помочь нам серьёзно подняться.
Как глава фирмы, я обратился в тот же банк, где мы обслуживались. Неожиданно, ссылаясь на финансовые проблемы, мне отказали. Та же ситуация была и в других банках нашего города. Не помогли даже имеющиеся на руках контракты и наша хорошая финансовая репутация. Казалось, что мы в глухом тупике, и все наши мечты о больших деньгах не более, чем мыльный пузырь.