С.С. Алексеев признак единства формы и содержания приписывает "норме-предписанию", по существу, отождествляя ее с частью нормативного акта (Алексеев С.С. Указ. соч. – С. 290, 293–295; 302–305). Однако признание параллельного существования "нормы-предписания" и "логической нормы" означает, что каждая из них обладает самостоятельным содержанием. В этом случае наносится непоправимый урон определенности правового регулирования, а "логическая норма" оказывается ни чем иным, как оторванным от текста нормативного акта умозрительным заключением толкователя. Остается признать другое – "норма-предписание" и "логическая норма" представляют собой соответственно форму и содержание одного явления, именуемого юридической нормой. При таком подходе "нормы-предписания" выступают законодательной формулировкой "логических норм", а поэтому, действительно, фиксируются в тексте нормативного акта.
74
Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. – СПб., 2004. – С. 162.
75
Об этом также см.: Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики. – С. 100–104 (автор очерка – В.А. Белов).
76
Отсюда при классификации юридических норм на регулятивные и охранительные вполне естественно возникают трудности: если предположить, что все нормы состоят из трех элементов, тогда становится не ясно, чем регулятивная норма отличается от нормы охранительной. Единственный выход из этого тупика – схоластическое конструирование "логической нормы".
77
Теория государства и права: учебник/под ред. А.С. Пиголкина, Ю.А. Дмитриева. – С. 344 (автор главы – А.С. Пиголкин). Учитывая ранее сделанные замечания, в данном определении следует иметь в виду диспозицию другой правовой нормы.
В теории права существует точка зрения о том, что в санкциях правовых норм могут указываться не только негативные последствия, но и позитивные – меры поощрения (Теория государства и права: учебник / под ред. В.П. Малахова, В.Н. Казакова. – М., 2002. – С. 118; Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права [Электронный ресурс]: учебник. – М., 2004 // СПС "КонсультантПлюс"). Сданной точкой зрения согласиться трудно. Во-первых, именно с последствиями нарушения (неблагоприятными последствиями) связано семантическое значение термина "санкция" (см.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 2008. – С. 911). Во-вторых, рассмотрение в качестве санкций и негативных, и позитивных последствий неправильно логически, поскольку род не может включать противоположные явления. Наконец, возможность применения мер поощрения по существу – обыкновенная модель поведения положительного характера, которая, по утверждению самих авторов критикуемой позиции, должна содержаться в диспозиции правовой нормы.
78
"Охранительные юридические нормы, – какзаметил в этой связи С.С. Алексеев, – в процессе специализации права поэтому и выделились в самостоятельную разновидность норм, что при установлении государственно-принудительных мер оказалось необходимым учитывать разнообразные особенности правонарушений (степень и форму вины правонарушителя, последствия деяния и др.), влияющих на вид и величину санкции" (Алексеев С.С. Общая теория права. – С. 316).
79
Мнение о том, что охранительная норма (например, уголовно-правовая) может состоять из диспозиции и санкции, представляется ошибочным, поскольку без указания на условия применения правовой нормы ее действие исключается. На самом деле речь здесь идет о норме, включающей гипотезу (например, если совершено такое-то преступление) и санкцию (то применяются такие-то меры принуждения).
80
Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. – М., 2000. – С. 301.
81
Как полагает В.В. Ровный, "правило абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ не препятствует тому, чтобы гражданско-правовые нормы содержались и в законах субъектов Федерации" (Гражданское право: учебник: в 3 т. – Т. 1 / под ред. А.П. Сергеева. – С. 49). Указанное мнение входит в очевидное противоречие с п. "о" ст. 71 Конституции РФ, в силу прямого указания которого гражданское законодательство находится в ведении федеральных властей. Отнесение же подпунктом "к" п. 1 ст. 72 Конституции РФ семейного и жилищного законодательства к предмету совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов объясняется исключительно комплексностью соответствующего законодательства, включающего наряду с гражданско-правовыми нормами правила административно-правовые и некоторых иных юридических отраслей.
82
См., напр.: Михалева Н.В. Судебная практика судов общей юрисдикции как источник права (роль судебных постановлений по конкретным делам и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации в формировании и обеспечении судебной практики) // Судебная практика как источник права: сб. науч. ст. – М., 2000. – С. 138; Фокина М.А. Судебная практика как источник гражданско-процессуального права // Вестник Саратовской Государственной Академии права. – 1999. – № 1. – С. 60; Венгеров А.Б. Теория государства и права: учебник. – М., 1999. – С. 352; Теория государства и права: учеб. пособ. / под ред. А.И. Косарева. – М., 2000. – С. 92, 93; и др.
83
СПС "КонсультантПлюс".
84
Там же.
85
Богдановская И. Ю. Прецедентное право. – М.,1993. – С. 22, 23.
86
Там же. – С. 263, 264.
87
Васьковский Е.В. Указ. соч. – С. 87.
88
Необходимо отметить, что для суда, вновь рассматривающего дело, обязательны только те указания о толковании закона, которые даны судом надзорной инстанции по этому же самому делу (ч. 2 ст. 390 ГПК РФ, ч. 3 ст. 305 АПК РФ).
89
От этого не застрахованы даже высшие судебно-надзорные органы, подтверждением чего является, например, изменение Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации подхода к толкованию гражданско-правовых норм о допустимости уступки права (требования).
90
Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. – С. 27–84. Не меньшие затруднения в гражданско-правовой доктрине и судебной практике вызывает юридическая квалификация решений единоличных и коллегиальных органов юридических лиц, построенных по типу корпораций.
91
Рожкова М.А. Юридические факты в гражданском праве.
92
Российское гражданское право: учебник: в 2 т. – T. I / отв. ред. Е.А. Суханов. – С. 333 (автор главы – B.C. Ем).
93
Точка зрения о том, что юридические факты вызывают не только движение правоотношения, но и иные правовые последствия (Рожкова М.А. Юридические факты в гражданском праве; Белов В.А. Гражданско-правовые формы отношений, направленных на обеспечение исполнения обязательств (на примере способов обеспечения, предусмотренных главой 23 Гражданского кодекса РФ) // Меры обеспечения и меры ответственности в гражданском праве: сб. статей / рук. авт. колл, и отв. ред. М.А. Рожкова. – М., 2010. – С. 176, сн. 1)), без всякого основания размывает понятие юридического факта, приравнивая его ко всякому факту, имеющему правовое значение. Между тем юриспруденции хорошо известны обстоятельства, имеющие правовое значение, но не являющиеся юридическими фактами в техническом значении.
Так, предложение заключить договор само по себе, без совпадающего волеизъявления акцептанта, не порождает договорное правоотношение, т. е. не может считаться юридическим фактом, хотя и связывает оферента. Можно упомянуть и так называемые доказательственные факты (например, приведенные в абз. 2 п. 3 ст. 65 СК РФ обстоятельства, установление которых необходимо для определения судом места жительства несовершеннолетнего ребенка при раздельном проживании его родителей). Наконец, фактами, имеющими правовое значение, не являющимися юридическими, выступают оспаривание субъективного права, а также нарушение субъективного права, влекущее появление в составе нарушенного права охранительных правомочий, но не порождающее охранительного обязательства ( самостоятельного правоотношения).
94
Примечательно, что проф. О.А. Красавчиков, считая недопустимым одновременное использование двух признаков классификации в одном акте разграничения, вынужден был все же прибегнуть при разделении юридических актов к дополнительному критерию – субъектам правовых отношений (Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. – С. 135, 140).
95
Алексеев С.С. Общая теория права. – С. 412.
96
Некоторые действия (например, оспоримые, или относительно недействительные, сделки) до констатации факта их недействительности отдельным решением суда являются правомерными. При наличии же такого решения указанные действия считаются противоправными, причем с момента их совершения, т. е. с обратной силой. На последнее обстоятельство не всегда обращается должное внимание, что приводит к ошибочным рассуждениям. Так, Н.Д. Шестакова, полагая, что действующий закон не дает достаточных оснований для изложенного в п. 28 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 8 октября 1998 г. № 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами" (далее – Постановление Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 8 октября 1998 г. № 13/14) правового положения о возможности начисления при определенных условиях процентов за пользование чужими денежными средствами на сумму неосновательного денежного обогащения ранее признания сделки недействительной (Шестакова Н.Д. Недействительность сделок. – СПб., 2008. – С. 85, 86), не учитывает того очевидного факта, что оспоримая сделка во всяком случае признается судом недействительной с момента ее совершения (ср. п. 1 и 3 ст. 167 ГК РФ). А это означает, что она не могла служить и основанием для приобретения (сбережения) денежных средств.
97
Указанная классификация, как представляется, идеально синтезирует два известных направления в исследовании правомерных действий – концепцию М.М. Агаркова, выделявшего самостоятельную группу "действий, создающих объективированные результаты" (Агарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Советское государство и право. – 1946. – № 3–4. – С. 51, 52), и концепцию О.А. Красавчикова, причислявшего "действия, создающие объективированные результаты" к юридическим поступкам (Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. – С. 168–170).
98
В сфере судопроизводства, где гражданско-правовая защита осуществляется посредством иска, основания защиты принято именовать "фактами повода к иску".
99
Об этом см.: Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики. – С. 237–240.
100
О.С. Иоффе полагал, что осуществлению правомочий обладателя обязательственного права "может воспрепятствовать не только непосредственно обязанная сторона, как думают сторонники традиционной точки зрения, но и любое третье лицо, не связанное с управомоченным обязательственным отношением" (Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. – С. 152). Однако в случае, если лица, не участвующие в обязательстве, препятствуют совершению кредитором определенных действий, речь может идти либо об умалении права производного владения, которому, как известно, придается абсолютная защита именно в отношении третьих лиц, либо об ущемлении нематериального блага (физической свободы, неприкосновенности личности и т. п.), выступающего объектом личного права. Нарушение же обязательственного права будет иметь место только тогда, когда действия третьих лиц послужат причиной неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства должником.
101
Российское гражданское право: учебник: в 2 т. – T. I / отв. ред. Е.А. Суханов. – С. 126 (автор главы – B.C. Ем). О преимущественных правах также см.: Белов В.А. Гражданское право: учебник. Особенная часть. – М., 2004. –
С. 617–633.
102
Что касается возникающего в случае, предусмотренном п. 4 ст. 21 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" (СПС "КонсультантПлюс"), преимущественного правомочия общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью на приобретение доли (части доли) своего участника, то оно входит в содержание обязательственного правоотношения, связывающего общество и участников.
103
Исключения составляют случаи, когда у контролирующего акционера при условии приобретения определенной доли акций появляется правомочие в принудительном порядке выкупить у миноритарных акционеров принадлежащие им акции. Указанное правомочие по своему характеру является преимущественным, поскольку предоставляет его обладателю юридическое превосходство над другими акционерами в приобретении акций.
104
Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. – С. 54, 55.
105
Иоффе О.С. Обязательственное право // Избранные труды: в 4 т. – T. III. – СПб., 2004. – С. 150–152,767; Российское гражданское право: учебник: в 2 т. – Т. I / отв. ред. Е.А. Суханов. – С. 452, 453 (автор главы – Е.А. Суханов); Гражданское право: учебник: в 3 т. – Т. 1 / под ред. А.П. Сергеева. – С. 963–972 (автор главы – Г.Н. Шевченко). Вместе с тем представление о составе гражданского правонарушения является неоднозначным: одни авторы понимают под указанным составом совокупность определенных признаков правонарушения, характеризующих его как достаточное основание ответственности, другие – совокупность общих, типичных условий, наличие которых необходимо для возложения ответственности на нарушителя гражданских прав и обязанностей и которые в различных сочетаниях встречаются при любом гражданском правонарушении (Об этом см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. – С. 702).
106
Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. – С. 703.
107
Смирнов В.Т., Собчак А.А. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве. – Л., 1983. – С. 56; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. – С. 705.
108
Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. – С. 407, 438; Ушивцева Д.А. Обязательства вследствие неосновательного обогащения [Электронный ресурс]: вопросы теории и практики. – М., 2006; Российское гражданское право: учебник: в 4 т. – T. II. – С. 1141 (автор главы – B.C. Ем).
109
Об этом также см.: Тархов В.А. Гражданское право: учебник. Общая часть. – Чебоксары, 1997. – С. 291.
110
Александров Н.Г. Указ. соч. – С. 174. Аналогичный подход применительно к составу сделки продемонстрировали В.П. Шахматов (Шахматов В.П. Сделки, совершенные с целью, противной интересам государства и общества. – Томск, 1966. -С. 12) и Ю.П. Егоров (Егоров Ю.П. Правовой режим сделок как средства индивидуального регулирования. – Новосибирск, 2004. – С. 96).
111
Рожкова М.А. Юридические факты в гражданском праве.
112
Рожкова М.А. Указ. соч.
113
Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. – С. 65.
114
Там же. – С. 66.
115
Как подчеркнул С.М. Корнеев, "критика концепции состава гражданского правонарушения оказалась недостаточно обоснованной". И далее: "Возвращаясь к трактовке В.В. Витрянским понятия "основание гражданско-правовой ответственности" как нарушения субъективных гражданских прав, следует отметить, что она заслуживает внимания. Однако она нуждается в дальнейшем обосновании, главным образом в раскрытии понятия "нарушение субъективных гражданских прав" (Гражданское право: учебник: в 4 т. – Т. 4 / отв. ред. Е.А. Суханов. – М., 2006. – С. 623, 624).
116
Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Русский толковый словарь. – М., 1998. – С. 659.
117
Категория состава юридического факта имеет для цивилистики огромное познавательное значение, позволяя объяснять сущность многих гражданско-правовых явлений, например, феномена несостоявшейся сделки (включая ее разновидность – незаключенный договор).
Юридический факт "сделка" включает такие элементы, как субъект (лицо, совершающее сделку), целенаправленная воля, содержание (условия, на которых совершается сделка), форма (внешнее выражение воли, т. е. волеизъявление). Сделка, недействительная сделка и несостоявшаяся сделка являются волеизъявлениями, т. е. выражающими вовне волю фактически совершенными действиями. Вместе с тем сделка влечет наступление тех юридических последствий, на которые направлены действия участников оборота. Волеизъявление, подпадающее под понятие "недействительная сделка", образует правонарушение в связи с наличием в нем пороков субъектов, воли, содержания или формы. Волеизъявление, не рассматриваемое законом в качестве сделки по причине ее неопределенности и в то же время не образующее правонарушения (недействительную сделку), правовые последствия, свойственные соответственно сделке или исполненной недействительной сделке, породить не может. Иными словами, у такого волеизъявления отсутствует нормативный признак юридического факта. Следовательно, мнение о том, что "категория несостоявшейся сделки свидетельствует об отсутствии состава сделки как социального явления" (Егоров Ю.П. Несостоявшиеся сделки [Электронный ресурс] // Журнал российского права. – 2004. – № 10. Электрон, версия печат. публ. // СПС "Консультант-Плюс"), требует следующих серьезных уточнений: 1) данное явление имеет как минимум два элемента сделки – волю и форму, в связи с чем и рассматривается в качестве социального (опятьже, точнее, правового) явления; 2) оно не признается другим правовым явлением, именуемым "недействительная сделка". Характерная же для несостоявшихся сделок неопределенность в волеизъявлении имеет три конкретные разновидности: 1) неопределенность по субъектам, когда волеизъявление исходит от лиц, не обладающих в соответствии с действующим законодательством правоспособностью, например, договор между обособленными подразделениями одного и того же юридического лица (в этом случае можно говорить о бессубъектных сделках); 2) неопределенность по содержанию, когда в волеизъявлении отсутствуют условия, необходимые и достаточные в соответствии с действующим законодательством для признания сделки совершенной, например, условия, предусмотренные абз. 1 п. 2 ст. 432 ГК РФ для договоров (речь идет о бессодержательных сделках); 3) неопределенность по времени, когда волеизъявление в соответствии с действующим законодательством признается незавершенным, например, в ситуации, когда оферта акцептована, акцепт отправлен, но еще не получен оферентом (незавершенные сделки, в том числе незарегистрированные договоры).
118
В связи со сделанным выводом уместно привести следующие справедливые соображения А.Б. Бабаева: "Полагаем, для возникновения охранительного правоотношения (независимо от того, взыскивает лицо убытки или неустойку и какую именно) причинно-следственная связь и вред необходимы. Предположим, их нет. Тем не менее лицо стремится взыскать неустойку. Что охраняет такое правоотношение? Скажем иначе, за что несет ответственность "нарушитель права" (но не "причинитель вреда")? Нет ответа на этот вопрос" (Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики. – С. 892, 893).
119
См., напр.: Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. – С. 319; Хохлов В.А. Ответственность за нарушение договора по гражданскому праву. – Тольятти, 1997. – С. 54.
120
Богданова Е.Е. Добросовестность и право на защиту в договорных отношениях. – М., 2010. – С. 84.
121