Экономическая составляющая сетевой нейтральности
В 2010 году вышел обзор экономической литературы по проблеме сетевой нейтральности, подготовленный Центром экономики и права (TILEC) Тилбургского университета (Голландия) Как показывает анализ, результаты экономических исследований свидетельствуют о неоднозначности практической реализации принципа сетевой нейтральности.
Например, согласно модели экономистов Б. Хемалина и М. Каца (2007) принуждение операторов предоставлять соединение определенного, единого для всех пользователей качества приводит к троякому эффекту. Во-первых, сокращается число активных провайдеров контента. Провайдеры контента, которым не нужна высокая скорость и которые могли бы приобрести соединение низкого качества, отказываются от приобретения доступа. Во-вторых, уменьшается эффективность высокоскоростных сервисов и приложений, поскольку их провайдеры вынуждены приобретать доступ с более низкой скоростью. В-третьих, промежуточный тип провайдеров контента приобретает как раз те услуги доступа, в которых нуждается. Таким образом, влияние ограничений на качество услуг доступа является неоднозначным, но чаще всего негативным. Авторы также приходят к выводу, что требование обеспечивать высокоскоростной доступ сокращает доступный для пользователей контент. Запрет на взимание с контент-провайдеров какой-либо платы (так называемое правило "нулевой цены") приводит к тому, что операторы начинают предлагать соединение только по одной усредненной скорости. Выбираемая операторами скорость будет ниже оптимальной, а также ниже той, которую бы предлагали операторы, если им разрешить взимать плату с контент-провайдеров и одновременно обязать предоставлять всем провайдерам услуги одного и того же качества.
Приоритизация трафика, согласно исследованию экономистов Дж. Чоя и Б.-Ч. Кима (2008) также не имеет однозначных последствий. Приоритизация сокращает стоимость доступа к контенту, так как недорогой контент-провайдер, вероятнее всего, займет большую долю рынка из-за большего спроса у потребителей. С другой стороны, стоимость получения доступа именно к контенту по выбору для конечного пользователя возрастет. Стоимость "ожидания" будет зависеть от того, насколько чувствителен к временной задержке тот или иной вид контента. Однако, если речь идет о контенте, для которого время задержки имеет одинаковое значение, то тогда приоритизация не играет никакой роли.
Экономисты Дж. Кармера и Д. Вьевьора (2009) считают, что дискриминационный режим оказывает позитивное воздействие как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. Поскольку любой контент-провайдер посещается пользователями примерно одинаково, среднее время ожидания не зависит от того, является или нет конкретная услуга приоритетной. В результате получается, что число активных провайдеров одинаково как при недискриминационном, так и при дискриминационном режиме. Единственная разница заключается в том, что при дискриминационном режиме контент, особенно чувствительный ко времени ожидания, доставляется быстрее, а менее чувствительный – медленнее.
Объединенный центр по исследованию регулирования Американского института предпринимательства в 2007 году опубликовал Заявление экономистов по политике, касающейся сетевой нейтральности (Economists’ Statement on Network Neutrality Policy), под которым поставили свои подписи авторитетные специалисты в области экономики. Основной смысл заявления сводится к следующему: "Сетевая нейтральность представляет собой предложение, касающееся политики регулирования того, каким образом операторы сетей управляют своими сетями и взимают плату за их использование. Конгрессом были внесены несколько законопроектов о сетевой нейтральности. Предлагаемое законодательное регулирование в целом направлено на то, чтобы лишить провайдеров интернет-услуг права осуществлять контроль за потоком трафика на их линиях связи и не допустить, чтобы провайдеры взимали плату за привилегированный и более скоростной доступ к Интернету. Эти предложения должны быть тщательно рассмотрены в свете соответствующих экономических показателей. Наши основные опасения касаются того, что большинство предложений, направленных на осуществление сетевой нейтральности чистого нейтралитета, скорее всего, принесут больше вреда, чем пользы".
В отличие от принципов регулирования, которые отстаивают политические круги, предложения американских экономистов сводятся к трем рекомендациям.
1. Усилия антимонопольных органов должны быть направлены на пресечение злоупотреблений, которые нарушают конкуренцию в Интернете, со стороны операторов со значительной рыночной силой. Только тогда, когда антимонопольное регулирование является недостаточным, государство устанавливает дополнительные правила регулирования деятельности операторов.
2. Операторам необходимо разрешить экспериментировать с различными схемами оплаты доступа к Интернету. Только возможность проводить гибкую ценовую политику может стимулировать новые инвестиции в сети следующего поколения.
3. Конгресс и регулирующие органы должны проводить политику, обеспечивающую новые возможности для конкуренции и инноваций. Одной из необходимых мер является либерализация радиочастотного спектра. Высокоскоростной доступ к Интернету может предоставляться через беспроводные сети. Но большая часть спектра, которая может использоваться в этих целях, до сих пор недоступна, что требует принятия скорейших мер со стороны государства.
Регулирование сетевой нейтральности в Российской Федерации
Ситуация с сетевой нейтральностью в России во многом сходна с ситуацией в Европе. Хотя нигде в нормативных актах само понятие "сетевая нейтральность" не упоминается, ее рамочные принципы и правила в законодательстве заложены. Так, в числе принципов государственного регулирования информационных технологий Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" указывает свободу передачи и распространения информации, установление ограничений доступа к информации только федеральными законами, достоверность информации и своевременность ее предоставления (ст. 3, 12). Тем же законом определяется, что регулирование использования информационно-телекоммуникационных сетей осуществляется с учетом общепринятой международной практики деятельности саморегулируемых организаций, а передача информации посредством использования информационно-телекоммуникационных сетей осуществляется без ограничений (п. 2 и 5 ст. 15). Федеральный закон от 7 июля 2003 года № 126-ФЗ "О связи" относит к числу вопросов, которые должно решать законодательство, обеспечение гарантий получения услуг связи надлежащего качества, а также права на получение необходимой и достоверной информации об услугах связи и об операторах связи (п. 2 ст. 62). Конкретные правила, касающиеся данных вопросов, установлены подзаконными актами.
Выводы и рекомендации
Анализ регулирования сетевой нейтральности в различных странах показывает, что к настоящему моменту достигнуто общее понимание условий, которые необходимо соблюдать для реализации данного принципа. К таким условиям относятся, прежде всего, прозрачность деятельности оператора связи и высокий уровень информированности пользователей.
В основе принципа сетевой нейтральности лежит определенная целевая установка – сохранить открытость Интернета, поскольку такая открытость обеспечивает конкуренцию, инновации и иные преимущества, которые приносит экономике и обществу данная технология. Указанная цель определяет будущее Интернета. В то же время любое законодательство должно исходить из современной ситуации на рынке.
В Российской Федерации, так же как и во всем мире, в последние два года резко изменилась структура потребляемого трафика. Вырос объем "пирингового" трафика (peer-to-peer), а также сервисов IP-телефонии типа Skype. Это означает рост асимметричности трафика. По статистике 5 % пользователей занимают 50 % пропускной способности магистральных каналов. Как следствие, реализованные каналы передачи данных российских операторов, как фиксированных, так и беспроводных, не выдерживают объема перекачиваемого трафика. Совокупность этих факторов приводит к ухудшению качества передачи данных (скорость), а у операторов связи возрастают риски, связанные с нарушением условий договоров об оказании услуг связи в части заявленного качества услуги. Многие операторы в таких случаях применяют дифференциацию стоимости и (или) качества услуги в зависимости от направления, объема и способа передачи исходящего/входящего трафика, а также в зависимости от категории пользователей. Дифференциация выражается в виде различных тарифных планов, формирующих тарифы и (или) качество услуг в зависимости от объема входящего/исходящего от узла трафика, видов посещаемых узлов и т. д.
Имеющиеся исследования телекоммуникационных рынков не доказывают существования обширной статистики и тем более устойчивой тенденции дискриминации интернет-трафика со стороны операторов доступа. Отдельные случаи дискриминации выявляются и пресекаются национальными антимонопольными органами и отраслевыми регуляторами. Основанием для законодательных ограничений деятельности операторов связи, как показывает зарубежный опыт, служат главным образом потенциальные угрозы открытости Интернета. По нашему мнению, законодательство должно устранять только реальные угрозы, поскольку в противном случае результат регулирования может оказаться негативным: ограничения будут препятствовать развитию конкуренции, инвестициям и внедрению инноваций на рынке сетей связи, что, в свою очередь, снизит темпы роста на рынке контента и приложений.
России необходимо установить собственный стандартный набор требований, который в условиях современного рынка можно считать достаточным для обеспечения сетевой нейтральности. Для этого целесообразно провести предварительное исследование российского законодательства в сфере связи. В частности, необходимо исследовать:
– какие нормативные требования предъявляются к операторам фиксированной и подвижной связи по информированию конечных пользователей, являются ли существующие требования достаточными;
– какую информацию об управлении трафиком предоставляют операторы связи пользователям и уполномоченному органу, является ли такая информация достаточной.
Модель регулирования сетевой нейтральности должна устанавливать баланс интересов пользователей услугами интернет-провайдеров различных категорий контента и операторов связи. Одной из перспективных моделей регулирования является модель сетевого нейтралитета с изъятием по категориям поставщиков контента. В соответствии с данным подходом оператор связи получает право взимать с поставщиков объемного трафика дополнительную плату. При этом на оператора возлагается обязанность обеспечивать недискриминационный доступ к сети для всех поставщиков аналогичного контента. Необходимо исследовать экономическую эффективность и социально-экономические последствия данной модели. По итогам проведенных исследований необходимо сформировать предложения по внесению изменений в действующее законодательство о связи и антимонопольное законодательство Российской Федерации.
Две стороны одной медали: информация и интеллектуальная собственность
Информация, как мы уже писали, является крайне широким понятием, которое не имеет однозначного истолкования не только в различных отраслях знания (таких как биология, кибернетика, право, психология, философия и т. п.), но также и в пределах какой-либо одной научной дисциплины. Как сопутствующее средство информация использовалась правом для обеспечения равенства субъектов в договорных и корпоративных отношениях. Информация также играет большую роль в избирательном праве, поскольку от качества информационного обмена в данном случае непосредственно зависит реализация конституционных прав граждан. Однако праву известно и иное понимание информации, которое связано с процессом производства и распространения знания и культурных ценностей. Традиционно, по крайней мере для европейских правовых систем, основной правовой моделью регулирования данного процесса является система интеллектуальной собственности. Информационные технологии не только привели к значительным изменениям в праве интеллектуальной собственности, но и поставили новые проблемы.
В информационный век провести границу между так называемой "информацией" как сугубо фактическими и объективными данными, с одной стороны, и объектом авторского права, с другой стороны, становится все более затруднительным. Качественные перемены берут свое начало с того момента, когда Интернет становится технологией массового потребления. Когда тексты в форме сообщений и блогов, фотографии, коллажи, музыка и т. п., созданные пользователями в целях самовыражения, за пределами каких-либо коммерческих интересов, тиражируются и распространяются в том же сообществе пользователей. Обращает на себя внимание терминологическое и одновременно понятийное расхождение. В то время как пользователи и информационные посредники оперируют термином "контент", распространяя данное понятие в равной мере как на опубликованные произведения в цифровой форме, так и на сообщения электронной почты, а также на всю иную "информацию", которая наполняет интернет-пространство, юристы продолжают старательно разграничивать информационное наполнение Сети на сегменты, актуальные для той или иной отрасли права.
Имея в виду отраслевое деление права, ученые-юристы продолжает ставить вопрос в форме как будто бы неизбежной дилеммы: либо право информационное (СМИ, персональные данные, охраняемые законом тайны), либо право интеллектуальной собственности. Но так ли по-прежнему безупречен подобный дуализм? И не скрывается ли за тезисом о существовании единого контента рожденная технологической реальностью "сермяжная" правда об общей информационной природе всех без исключения продуктов человеческого труда, где смысл составляет основную ценность?
В философии данная тема уже давно не является чем-то новым, особенно в философии науки. От выстраивания гуманитарных наук по образу и подобию естественных, что было характерно для 19 века, в начале 20 века философия на какое-то время успокаивается признанием самостоятельной ценности и своеобразия гуманитарных наук, тем самым прочертив между первыми и последними непреодолимую границу. Однако уже на этом этапе появляются голоса, отстаивающие не просто общий корень, но сродство всех порождений человеческой культуры. К середине 20 века появляется уже целая плеяда концепций, рассматривающих науку как не меньшее творчество и в этом смысле как не менее относительную величину в сравнении с гуманитарными науками, на которые еще недавно возлагалась вся ответственность за человеческую субъективность и историчность. И хотя искусство продолжало и продолжает сохранять свою обособленность, вряд ли у кого-либо возникнет сомнение, что в обоих случаях – в науке и искусстве – речь идет о продуктах человеческого духа. Речь не идет в одном случае о творчестве, берущем свое начало во внутреннем мире индивида, а в другом случае – об отражении, открытии или понимании чего-то внешнего. В обоих случаях мы имеем дело со смыслообразующей деятельностью сознания.
Встречное движение в самоопределении гуманитарных, естественно-научных дисциплин получило дополнительный стимул посредством проблематизации понятия "научного факта", которая привела к неутешительному для сторонников позитивизма выводу, что не существует факта как чистой данности. Напротив, любой факт, добытый наукой, оказывается результатом приложения определенной объяснительной модели, теории, т. е. конструктом, интерпретацией человеческого сознания. Открытие герменевтических корней гуманитарных и естественных наук, а также искусства и науки в целом позволило по-новому взглянуть на сферу духовного производства и осознать ее целостность.