По замечанию О.О. Миронова, "система права не есть цепь отраслей без главного звена. Таким звеном выступает… государственное право… В последнее время среди государствоведов появились сторонники выделения двух отраслей права: конституционного и государственного. Однако думается, что для разделения единой отрасли государственного (конституционного) права нет веских оснований. В предмете одной отрасли государственного права выделяются различные группы отношений – наиболее всеобъемлющие, регулирование которых осуществляется на более высоком конституционном уровне, и более конкретные, которые регулируются иными нормами государственного права, либо их детализация в соответствии с конституционными положениями осуществляется в других отраслях права." [257] . Здесь четко отражена идея примата конституционного права как отрасли права над иными правообразованиями такого же "ранга"; причем независимо от того, идет речь о конституционно-правовых данных собственно основозаконного "происхождения" или же нет.
В.П. Мозолин и вовсе указывает на то, что "конституционное право занимает господствующее положение в системе… права. Оно составляет фундамент права, имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется во всех сферах жизнедеятельности общества и государства. С научной точки зрения конституционное право нельзя причислять к ветвям права… Понятие ветви права – это понятие части права с соответствующим выходом на один из видов общественных отношений, подпадающих в сферу действия права. Конституционное же право имеет дело по существу с основами общественных отношений, независимо от их разновидностей и сфер применения. Его структурное положение и назначение в системе… права качественно иное. Конституционное право является генерирующим источником права для всех правовых образований, входящих в систему права." [258] .
Представляется, что "вершинно-соединяющее" значение конституционно-правовых данных на уровне отраслевого ряда позитивного права действительно обнаруживается. Оно задает (должно задавать) содержание и приоритеты правового воздействия в рамках всей соответствующей социальной общности, с одной стороны, и отображает принципиальные положения, раскрывающиеся в иных направлениях юридической регуляции, – с другой.
В отношении же иных "осевых" подразделений отметим, что уголовные нормы направлены на тот или иной вариант юридического блокирования аномалий социального поведения. Нормы административно-правового характера рассчитаны на властно-управленческое типично-ситуативное воздействие. В свою очередь, восстановление и компенсация частных субъективных интересов наиболее полно реализуется именно в цивильно -правовых формах (за счет гибкости и высокой адаптивности последних). Показатели нормативного толка соответствующим образом отражаются и на содержании правореализационных, учебных и научных данных названных нами подразделений. В этом смысле отраслевая дифференциация нормативного правового материала в целом подтверждает положение о том, что качественная правовая регламентация социальной жизнедеятельности имеет место только при условии своего соответствия общественным потребностям. Это можно подтвердить целым рядом примеров, но мы ограничимся лишь некоторыми из них.
Допустим, государство заинтересовано в активной явке электората на избирательные участки. Если этот интерес и форма его правового воплощения не будет координироваться с потребностями самого избирательного корпуса, то желаемого результата названное нами публично-правовое образование не достигнет. Интерес государства будет надлежащим образом реализован только в том случае, когда он солидаризирован с заинтересованностью корреспондирующих лиц ("контрагентов"). Для этого необходимо не только соответствие самой идеи социальным возможностям и потребностям, но и адекватное качество ее правовой формы.
Возьмем другой пример: предположим, что государство заинтересовано в развитии лизинговых отношений. Здесь, опять-таки, если содержание и форма этого интереса не будут адекватны потребностям хозяйствующих субъектов (к числу которых относится и само государство), то он останется нереализованным и, в этой части, суверенная организация политической власти необходимой цели не достигнет. Надлежащее воплощение интереса возможно только в том случае, когда таковой, как минимум, сочетаем – по своему внутреннему (содержательному) и внешнему (юридико-формальному) компонентам – с потребностями иных хозяйствующих субъектов.
Конкретизация материальной и формальной составляющих государственных и частных интересов в последнем из обозначенных примеров, их "стыковка" и "координация" будут отображаться в отраслевом (специальном) юридическом материале. Но "первоосновой" такой "юридизации" станет ч. 1 ст. 34 Конституции Российской Федерации, согласно которой участники правового общения вправе свободно реализовывать свои способности и имущество для осуществления легально допустимой экономической деятельности. Это управомачивающее правило поведения далее находит лишь свою конкретизацию в юридических нормах частной направленности.
При этом надо обратить особое внимание на такое правообразование, как муниципальное право. Дело в том, что если все отрасли права выделяются, так или иначе, по специфике (действительной или мнимой, но в любом случае зависящей от субъективного восприятия) своего содержательного ("предметного") действия, то муниципальная область "вычленяется" по иным, причем весьма "ярко" выраженным, показателям. Она "обособляется" по территориальному уровню (плоскости) своего воздействия. Таковой достаточно локализован и, как раз таки по этой причине, признается многими фактически константно актуальным для специфического нормирования, а значит – и для изучения и исследования. Вместе с тем "собирательный" характер данного образования весьма наглядно демонстрирует его системно-компонентную фиктивность (относимую, впрочем, и ко всем иным "комплексным отраслям"). Кстати, противоположный уровень "территориального" распространения характерен уже для конституционно-правового воздействия. Но это направление выделяется не ввиду своего пространственного распространения, а "благодаря" исходной (пусть и в относительном смысле) сущностной, содержательной значимости.
Касательно представленной нами "отраслевой пирамиды" также можно заметить, что если конституционному, гражданскому и уголовному праву условно коррелируют такие, выделенные нами в отношении принципиального среза структуры права, составляющие, как общеправовые принципы, а также частное и публичное право, то для административного права "парного" элемента не находится. Таким образом, систематико-отраслевая и "принципиальная" структурная правовые вариации "стыкуются" не в полной мере. Отсюда возникают весьма существенные вопросы о том: как такая "нестыковка" допустима; чем она обусловлена; почему имеет место быть. С целью ответа необходимо в первую очередь разобраться с основаниями (причинами) и необходимостью выделения "оси" административного права.
В правовой плоскости административная (т. е. управленческая) деятельность в наиболее концентрированном виде проецируется в подразделении административного права. Проистекая из конституционных, т. е. базовых национальных установлений, она отражает и развивает непосредственную, конкретизированную, реализационную сторону управленческой деятельности органов публичной власти. Последняя весьма широко развита именно при государственной форме организации социума.
Таким образом, выделение административного права во многом обусловлено существенным содержательным и объемным значением регламентарной властной деятельности. Иными словами – административное правообразование выступает своеобразным юридическим оформлением публично-управленческой деятельности. Ни гражданское, ни уголовное право такого предназначения не имеют. Конституционное же право, хотя и отображает базовые, концептуальные данные о форме государства и организации органов публичной власти, все же "несет" принципиально иное предназначение: оно призвано отображать наиболее значимые сведения о юридико-регламентируемых (а иногда и не только) сферах общественной жизни; "политику" юридического воздействия различной (в том числе и отраслевой) направленности.
Таким образом, "вычленение" административного права обусловлено наличием публично-политической управленческой деятельности. В свою очередь, в структурном строении права, представленного "правом принципов права", а также частным и публичным правом, административное право не выделено (и не обозначено каким-либо иным образом), ибо внутреннее закономерное строение права (как такового) не включает в себя публично-управленческой составляющей в качестве обязательного , неотъемлемого элемента; мыслимо без него. В условиях же превалирующей, т. е. государственной формы социальной организации – позитивное право, по нашему мнению, такой социальный срез, как управленческая (административная) деятельность, должно непременно отображать.
Итак, структура права и деление отраслей объективированного ("объективного") пласта данного явления имеют некоторые схожие черты. Это: 1) наличие составных частей; 2) возможность рассмотрения с иерархических позиций; 3) определяющая значимость принципов права ; 4) нацеленность на согласование поведенческих актов адресатов правовых положений, упорядочение их социального общения; 5) содержательная многогранность ; 6) взаимосвязанность с "внешней" правовой формой.
Вместе с тем структурное строение права и конструкция отраслевой градации все же не совпадают и совпадать не могут ввиду своей сущностной, содержательной разницы. Структура права (в непосредственном значении данного термина) – это его внутреннее строение , характеризирующееся обязательным наличием неотъемлемых, константных, закономерно присутствующих и увязанных между собою элементов. Деление же позитивного права на отрасли - это всего лишь систематика данных , происходящих из положительного права, их своеобразная классификация.
Отметим также, что в отношении всех остальных "отраслей права", например, семейного, жилищного, страхового, трудового, хозяйственного и (или) предпринимательского, и даже финансового, никакой иерархической градации мы усмотреть не можем; да и не считаем это необходимым. Взаимодействие данных правовых сфер, актуальных и (или) привычных для восприятия в качестве относительно обособленных ("самостоятельных"), осуществляется посредством всевозможных переплетений, пересечений, "увязанностей". Исчерпывающего перечня таких отраслей мы отобразить также не можем, так как их "численный набор" в своей исходно-обособляющей составляющей весьма все же зависим от субъективных факторов, достаточно динамичен (по меньшей мере, в современных условиях). Кроме того, он формируется исходя из, выражаясь одной фразой, актуальных (с позиций юридического нормирования, изучения и исследования), познавательно-деятельностных (или деятельностно-познавательных) областей.
По сути, вопрос о том, сколько существует отраслей права, не представляется нам существенным. Все возрастающее "дробление отраслевых правообразований" действительно вызывает у нас неприятие. Здесь вспоминается высказывание Л.C. Галесника о том, что, следуя такому пути, "можно дойти и до трамвайно-троллейбусного, банно-прачечного, бакалейно-гастрономического права и т. д.", притом что каждое из них также по-своему "комплексно" [259] . Вместе с тем надо признать, что обозначенное нами "отторжение" обусловлено все же правовым восприятием, видением, менталитетом, а не категорическими опровержениями, объясняемыми объективными (в собственном смысле слова), безусловными, предопределяющими категорическую невозможность осуществления вычленения того или иного направления, данными.
В отношении же финансового права [260] также позволим себе обособленно отметить, что хотя данная область представляется нам необходимой, весьма значимой по своему содержанию, в иерархической градации отраслевой системно-правовой конструкции "особого" ее "места" мы тоже не усматриваем – ввиду "тяготения" данного направления к административно-правовому блоку.
Далее, обращаясь уже к совокупности отраслей законодательства, отметим, что иерархического сочетания идентичного представленному по отношению к отраслям права мы в данном срезе опять-таки не усматриваем. Кстати, в обобщенном виде вариативные последствия абсолютизации категории "отрасль права", а также отсутствия ее последовательного отграничения от категории "отрасли законодательства" достаточно "жестко" обозначены у Л.И. Дембо. Ученый указывал: "…для установления понятия отрасли права четкий ответ на вопрос о соотношении отрасли права, правоотношения и науки имеет решающее значение. Это видно хотя бы из того, что, став на точку зрения отграничения отрасли права только кругом специфических правоотношений, необходимо прийти к монопольному закреплению определенных правовых норм и правовых институтов за соответствующими отраслями права, как бы разложить все нормы и институты по отдельным ящикам и полностью отграничить все отрасли права друг от друга. Наоборот, став на иную точку зрения и признав, что отрасль права шире совокупности только специфических правоотношений, следует сделать вывод, что одни и те же нормы в различном сочетании и одни и те же правовые институты могут входить в различные отрасли права и что отдельные отрасли права не только сосуществуют и граничат, но и перекрещиваются между собой." [261] .
Мы же, по поводу блокового деления нормативного правового материала, позволим себе утверждать, что субординационные сочетания между теми или иными массивами зависят главным образом от превалирующего уровня (силы) юридического действия аккумулирующих соответствующие поведенческие правила форм (источников). Например, иерархия отраслей законодательства может определяться тем, статуты какого ранга представляют каждую из них.
В обобщенном плане, в рамках внутригосударственных правовых систем, нами усматривается лишь примативное действие положений конституционного права. Причем даже несмотря на то что например, в британской правовой системе градации статутов по юридической силе не производится (и в этом смысле нормативные правовые акты, отображающие положения конституционного права, никакого приоритета перед иными юридическими документами не имеют), совокупные данные о правовых формах, "включающих в себя" установления интересующей нас области все же свидетельствуют о превалирующей значимости именно конституционно-правовых положений.
Таким образом, иерархия отраслей внутреннего законодательства в целом может быть отображена нами посредством двух уровней, первый из которых представлен конституционной, а второй – всеми остальными, подчиненными первой, законодательными областями. Но здесь надо учитывать, что на национальной законодательной модели сказывается и наличие норм международного права. Схематично последние надо было бы обозначить в качестве "стоящих" над обоими указанными уровнями. Однако по отношению к самой модели отраслей национального законодательства действие международных норм специального (внутрисхемного) обозначения все же не получает – ибо само надгосударственное право трактуется нами в качестве самостоятельной правовой системы.
В свою очередь, универсального и исчерпывающего перечня отраслей законодательства (равно как и права), по нашему мнению, представить также нельзя. Вместе с тем отметим, что по отношению к системе отечественного законодательства современного периода актуальным представляется последовательное оформление социального блока, его систематизация (в виде кодификации – на общегосударственном и консолидации – на региональном уровнях [262] ). Главная причина здесь заключается во множественности законодательных и подзаконных нормативных правовых актов, их противоречивости и содержательной "неустойчивости". Так, только в столице Российской Федерации по социальному направлению сегодня действует более сорока законов. Причем больше половины из них носит нормоизменяющий характер [263] .
Отдельного внимания заслуживает и вопрос о комплексных правовых образованиях. По поводу их оценки, особенно в контексте решения вопроса об отраслевом системно-правовом строении, существуют различные мнения.
Так, согласно И.В. Павлову: "…когда говорят о комплексном явлении, то подразумевают, что в нем сочетаются какие-то совершенно различные элементы… Несостоятельность постановки вопроса о комплексных отраслях заключается и в том, что она в конечном итоге логически ведет к делению всех отраслей… права на основные и второстепенные… Официальная систематизация в форме кодификации, необходимая для практических целей, должна строиться в основном применительно к отраслям и подотраслям права… Вместе с тем возможно и издание такого систематизированного правового акта, в который, наряду с нормами определенной отрасли или подотрасли права, включаются некоторые, тесно связанные с ними нормы других отраслей." [264] . Здесь прослеживается позиция непризнания комплексных отраслей права, но в то же время, и допустимости существования "инородных" элементов в отраслевых образованиях законодательства.
Своеобразный взгляд по поводу комплексных отраслей права отражен в трудах B.C. Тадевосяна: "…система… права представляется нам состоящей их трех основных комплексных отраслей: из государственного; хозяйственного и гражданского права; каждая из этих отраслей объединяет подотрасли, или виды этой отрасли. Так, государственное право включает в себя собственно государственное, или конституционное, право, административное, финансовое, уголовное право, судоустройство и судопроизводство, прокурорский надзор. Вторая основная отрасль -… хозяйственное право – включает в себя следующие подотрасли или виды: промышленное, транспортное, сельскохозяйственное, кооперативное, торговое, коммунально-жилищное, банковско-кредитное право… Гражданское право как третья основная отрасль системы… права состоит из таких подотраслей, или видов права, как семейное, трудовое, пенсионное право, право личной собственности, наследственное, авторское, изобретательское, жилищное, обязательственное право. К гражданскому праву, с нашей точки зрения, должны относиться также избирательные и другие политические права, которые в жизни именуются гражданскими правами и свободами." [265] .
Не затрагивая вопроса об обоснованности и целесообразности представленной градации (ибо оная уже неоднократно подвергалась достаточно "жесткой" критике [266] ), отметим, что, по сути, у B.C. Тадевосяна под отраслями права понимаются те образования, которые ныне принято именовать "семьями правовых отраслей" (или "семьями отраслей права"). В свою очередь, слово "комплексность" у процитированного автора отражает не просто собирательный, но и объединяющий, аккумулирующий характер названных "отраслей".