Волков положил на стол папку, показал любительскую фотографию Березенко. Высокий, в длиннополом плаще, в очках и шляпе человек был снят на Владимирской горке. Лицо размыто, без деталей, но все же понять можно: худощав, носат, с острым длинным подбородком.
- У матери мы постараемся узнать такие подробности его жизни, которых не знают немцы. Чтобы он не подумал, что и вы подосланы гестаповцами.
- Нам бы только добраться до него, - проговорил Павел.
- Добираться будете втроем. Документы подготовим надежные. Ты, Клевцов, бывший фронтовик, офицер Пауль Виц, представитель фирмы "Демаг" в Донбассе и Ростове-на-Дону. Не беспокойся, твое непосредственное "начальство" у нас в плену со всей своей канцелярией, бланками и печатями. Ты по командировочному удостоверению был в Донбассе - ворон из стаи, что слеталась его грабить. Заготовим мы и справки из госпиталя, заключение медицинской комиссии о твоей полной непригодности к строевой службе, "зольдатенбух" с указанием места службы и наград, требования на железнодорожные билеты и другие документы… Свою новую биографию выучи назубок.
Алексей Владимирович перевел взгляд на Нину.
- А это твоя жена. Уроженка Штутгарта, приехала в Россию и стала сиделкой в госпитале, где ты якобы находился на излечении. В Макеевке. Между прочим, в протестантской церкви Штутгарта должна быть подлинная запись о рождении и крещении Нины Цаддах - 10 февраля 1923 года…
Волков повернулся к Йошке.
- Ефрейтор Слухай, участник московской зимней кампании и кавалер Железного креста второй степени, контужен, страдает эпилепсией, от военной службы тоже освобожден. Находится в услужении у Пауля Вица… Вообще, Йошка, будешь в группе и за няню, и за радиста, и чего судьбе понадобится. Подпольный опыт есть. Язык тоже знаешь. Будешь ангелом-хранителем.
"Я же был в Германии, вдруг немецкая полиция заворошит старые дела или кто-то опознает меня?" - хотел сказать Павел, но поостерегся из опасения, что Волков истолкует эти слова как трусость. В конце концов, знает же Алексей Владимирович об этом и не говорит, очевидно считая элемент риска вполне оправданным.
Волков оглядел всех:
- С завтрашнего дня начнем прорабатывать детали. Отныне приказываю думать только об этом задании. Вживайтесь в свои роли. Распорядок установите боевой. Подавай, Йошка, ужин, и отбой!
Перекусив, Волков уехал. Йошка убрал со стола тарелки и тоже собрался уходить.
- Йошка, ты уже был в тылу у немцев? - спросил Павел.
- Был, - ответил Йошка и добавил: - На разные роли пробовался и не один раз… Спокойной ночи!
7
С фронта в академию привезли трофейную гранату нового образца. По форме она походила на небольшую каплевидную мину, какая используется в минометах. У нее была деревянная рукоятка, к ней крепились четыре матерчатых стабилизатора, которые раскрывались в момент броска с помощью пружинистых стальных пластинок. Верхний конец рукоятки венчал красный металлический колпачок с надписью:
"Гранату за колпачок не держать!"
Колпачок прикрывал ударный взрыватель, а срывался он хомутиком на шнурке предохранителя во время броска.
Ростовский поручил Павлу разобраться в этой гранате. Когда приходилось работать со взрывоопасными предметами, Павел становился чрезвычайно собранным и неторопливым, знал, что малейшая оплошность грозила гибелью. Он разбирал гранату за толстым стальным листом и смотрел через бронестекло. В случае взрыва он потерял бы руки, но сам остался бы жив. Замедленными движениями Павел отвинтил деревянную ручку, заглянул внутрь - головка мины полая, а стакан заполнен фигурным разрывным зарядом с конической выемкой и каналом по оси, на дне виднелся капсюль-детонатор.
- Видите, головка мины выполнена из мягкого сплава. В момент удара о преграду она сминается, от взрывателя огонь идет на капсюль-детонатор. Тот вызывает детонацию, которая направлена по разрывному заряду в сторону воронки-конуса…
Георгий Иосифович заглянул через броневое стекло, кивнув, добавил:
- Смятая, скажем, о броню головка прижимает воронку, стремительный газовый поток направленно прожигает отверстие, врывается внутрь танка и вызывает там пожар.
- Именно так. Кумулятивный принцип действия…
По белому порошку и кристалликам светло-желтого цвета Ростовский тут же определил: заряд состоял из смеси тротила и гексогена, применяемых в кумулятивных боеприпасах.
С этой гранатой поехали на полигон академии в Нахабино. Там стоял разбитый танк Т-34. На нем испытывали разные снаряды и противотанковые гранаты. Толщина брони была известна - сорок пять миллиметров, и по характеру пробоин судили о действенности нового оружия.
В бетонированном доте недалеко от танка расположились Ростовский, Павел и кинооператор с камерой, позволявшей вести специальную съемку. Метал гранату старшина Охрименко - единственный на всю армию умелец-снайпер, который на спор мог попасть учебной гранатой внутрь сапога с тридцати метров.
Немецкую гранату он швырнул из окопа. С хлопком, похожим на щелканье бича, раскрылись перья стабилизатора, сорвался хомутик, соединенный со стержнем предохранителя. Граната понеслась головной частью вперед, точно ракета, ударила по башне и взорвалась, кольнув глаза вспышкой. Полыхнуло внутри танка, из старых дыр и щелей повалил дым, хотя гореть там уже было нечему.
Пробоина оказалась небольшой - около пятака в диаметре. Кумулятивная струя, развив во время взрыва трехтысячную температуру в малом пространстве, пробила броню, словно раскаленный гвоздь фанеру.
Рассматривая действие новой гранаты на замедленном экране, Ростовский вдруг спросил:
- А вы не находите, Павел Михайлович, что стоит эту гранату приспособить к стволу с зарядом - и будет готов ваш "фауст"?
- Ствол увеличит дальность и точность попадания… Таким оружием сможет запросто пользоваться не то что наш спец Охрименко, но и хилый новобранец, - ответил Павел задумчиво.
- Мы, конечно, сумеем экспериментальным путем определить действенность немецкого "фаустпатрона", - проговорил Георгий Иосифович, - однако на расчеты уйдет уйма времени. Проще, как это ни опасно и ни хлопотно, искать "фауст" в Германии.
Клевцов составил описание противотанковой кумулятивной гранаты, объяснил принцип ее работы. Докладную с чертежами и фотоснимками Ростовский передал в Главное управление инженерных войск генералу Воробьеву, а из управления в размноженном виде она пошла в войска.
8
Ранний звонок поднял Клевцова с постели. Уже поднося к уху телефонную трубку, Павел догадался: звонил Волков. "Когда же он спит?"
- Нашелся Мантей, - сказал Алексей Владимирович. - Помнишь, ты говорил о фенрихе из училища в Карлсхорсте?
- Очень хорошо.
- Одевайся и выходи на улицу. Машина уже идет к тебе.
Наскоро перекусив, Павел по занесенной тропинке прошел по саду, открыл калитку. Ни одного огонька не светилось в темноте. Сосны в сугробах стояли неподвижно, как в почетном карауле.
Рокот мотора послышался в тишине издалека. Освещая дорогу синими подфарниками, вынеслась из-за поворота аллеи знакомая "эмка". Алексей Владимирович открыл дверцу. Павел вскочил на ходу.
- Ты в Красногорске бывал? - спросил Волков.
- Не приходилось.
- Там обнаружили нашего фенриха. Попробуем его расшевелить.
Миновав несколько контрольно-пропускных пунктов на шоссе, машина въехала в Красногорск. Лагерь военнопленных был устроен на многогектарной окраине. На этой территории работали заводы строительных материалов, механические мастерские.
У проходной "эмку" встретил сотрудник особого отдела. В одноэтажном, барачного типа здании штаба он предоставил гостям свой кабинет и выложил на стол личное дело Оттомара Мантея. Надев очки, Волков стал просматривать протоколы допросов, характеристики. Собственноручно написанную Мантеем автобиографию он пододвинул Павлу:
- Это по твоей части.
С немецкой обстоятельностью и прилежностью Мантей перечислял родственников, чины и отличия в гимназии, гитлерюгенде, училище. Отец, Эгон Мантей, занимал пост старшего правительственного советника в министерстве внутренних дел. Мать, урожденная фон Тепфер, владела поместьями в Тюрингии. Младшая сестра Инген учится в гимназии…
Как и ожидал Павел, Оттомар на допросе в штабе стрелкового полка сказал, что стажировался в установке противотанковых заграждений, и указал на безопасный участок в минных полях, ведущий к господствующей над местностью возвышенности. Как раз там и сгорели танки Самвеляна и едва не погиб он сам, Павел Клевцов. На последующих допросах фенрих повторял прежние показания, хотя, как теперь понял Павел, несомненно знал о новом оружии.
Конвоир привел Мантея и вышел. Фенрих заученно вытянул руки по швам, отрапортовал о прибытии.
- С вами хотят познакомиться эти товарищи, прошу быть с ними предельно откровенным, - проговорил лагерный сотрудник контрразведки.
Мантей выполнил четкий поворот в сторону Волкова.
- Вышколили, как для парада, - сказал Алексей Владимирович по-русски. Сотрудник ответил:
- Это не мы. За внутренним распорядком и дисциплиной здесь следят сами военнопленные.
Алексей Владимирович взглядом показал на стул. Мантей послушно сел. Павел приготовился к переводу.
Стриженный наголо, с бледно-рыхлым лицом, фенрих производил впечатление жалкое, удручающее. Хотя мундир и сапоги были вычищены, однако что-то неуловимо неряшливое было во всем его облике. Мантей, кажется, уже потерял надежду когда-нибудь вернуться в Германию, и теперь у него осталась одна цель - просто выжить.
На просьбу рассказать о себе, он без запинки выпалил все, что уже писал в автобиографии, и с выражением услужливой готовности стал ждать новых вопросов.
- Начальник училища у вас по-прежнему генерал Леш? - спросил Волков.
- Так точно. Если его не сняли в последнее время.
- Наверное, он и сейчас далеко не дистрофик?
Мантей с удивлением посмотрел на пожилого русского, по его мнению, большого человека из разведки, не менее "превосходительства", заискивающе произнес:
- Да, генерал вполне упитан.
- Кто руководил вашей практикой на фронте?
Помедлив, Мантей ответил:
- Капитан Хохмайстер.
"Тот самый Хохмайстер, что сопровождал нас в Карлсхорсте!" - подумал Павел, взглянул на Волкова, но тот так же бесстрастно продолжал допрос, проговорив не то вопросительно, не то утвердительно:
- Значит, была целая группа…
- Мы прибыли в составе отделения.
- Чтобы провести боевые испытания противотанкового оружия?
Фенрих заволновался, но Волков и на этот раз сделал вид, что ничего не заметил:
- Как назвал это оружие Маркус?
То, что русский знает еще и имя Хохмайстера, окончательно сбило Мантея с толку. Сглотнув слюну, он проговорил:
- "Фаустпатрон"…
- После нашей беседы вы во всех подробностях опишите этот "фаустпатрон", а пока расскажите о Хохмайстере. Давно мы с ним не встречались… Отчего он забросил бокс? Ведь был хорошим бойцом.
- Он целиком отдался изобретательской работе.
- Над "фаустом"?
- Да. Но признаться, я не был близок к капитану. На него работала отдельная лаборатория. Допуск был разрешен далеко не всем.
- Лично вы там бывали?
- Да. Однако не во всем разобрался. Фенрихи со старших курсов изготовляли лишь отдельные узлы.
- Вот и опишите их… Где собираются наладить массовое производство?
- Я не в курсе. Правда, перед тем, как отправиться на фронт, Хохмайстер ненадолго ездил в Баварию.
- В Мюнхен? Розенхейм?
- Кажется, в Розенхейм. Я слышал, он несколько раз упоминал этот город. Там живут его родители.
- А чем они занимаются?
- По-моему, как-то связаны с детскими игрушками.
- Откуда у вас такое предположение?
- Случайно я видел в лаборатории на столе отцовскую записку Хохмайстеру… Она была написана на фирменном бланке "Кляйне", в переводе - "Малыш".
- Что было написано в ней?
Мантей покраснел.
- Ну-ну! Вы же настоящий немец и обязаны интересоваться делами других!
- Там речь шла о сроках каких-то платежей. Отец угрожал отказом в кредите…
Волков неожиданно переменил тему:
- Как вам живется в лагере?
Мантей бросил испуганный взгляд на офицера особого отдела, пожал плечами. Алексей Владимирович кивнул, тот вышел.
- Что думают ваши товарищи о положении на фронте?
На шишковатом лбу Мантея собрались морщинки. Он взглянул на Волкова и Клевцова, как бы решая, быть или не быть до конца чистосердечным. Смутное ожидание какой-то подачки подсказало, что русских устроит только прямой ответ.
- Многие верят в победу Германии. Но есть и такие, кто разочарован.
- Чью точку зрения разделяете вы?
- Я не знаю. - Мантей опустил голову.
- Вам известно, что армия Паулюса погибает под Сталинградом?
- Нам говорил об этом политический информатор…
- Благодарите своего бога, что вам уже не придется воевать и вы уцелеете.
Мантей вдруг сгорбился, в глазах показались слезы:
- Мне очень тяжело здесь…
- Что вы делаете в лагере?
- Ефрейтор Бумгольц заставляет чистить нужники.
- Кому-то надо исполнять и эту работу.
- Но не все же время! Он ненавидит меня.
Мантей засопел, как обиженный ребенок, вытер рукавом глаза.
- Почему ненавидит?
- Я имел неосторожность сказать о том, что мой папа - советник в министерстве внутренних дел. Так он назвал его душегубом.
В кабинет неслышно вошел сотрудник лагеря, показал на часы. Подходило время обеда. Алексей Владимирович сказал Мантею:
- Идите в столовую, потом возвращайтесь сюда.
Фенрих бросился к двери.
- Кто такой Бумгольц? - спросил Волков сотрудника.
- Командир взвода, куда зачислен Мантей. Из портовых рабочих.
- Видать, у ефрейтора свои методы воспитания?
- Его подчиненные ходят по струнке.
- Мантей жалуется.
- Такие всегда скулят. Это он сейчас пообтерся, а когда сюда попал, держался павлином, Женевскую конвенцию вспоминал. Свои же ему быстро сбили спесь.
- Попрошу вас еще об одном одолжении… Распорядитесь прислать нам побольше земляков из Мюнхена и Розенхейма.
9
Волков понимал, что перед отправкой в Германию надо дать Павлу хотя бы общее представление о той многослойной системе секретной службы, которая жестоко подавляла всякое сопротивление внутри рейха и за его пределами. Подобно клубку змей, отделы этой службы переплетались, дополняли один другой, расползались, смертельно жаля всех, кто попадал к ним.
Самой многочисленной и наиболее опасной организацией в нынешнее военное время Алексей Владимирович считал Абвер. С его агентами ему приходилось сталкиваться задолго до войны. Он довольно точно изучил структуру этой организации, хотя в обстановке глухой секретности досталось это ему немалой ценой.
Управление военной разведки и контрразведки во главе с адмиралом Канарисом подразделялось на три основных отдела. Абвер I вел шпионаж по всему миру, готовясь к будущим войнам. Ведал этим отделом генерал-лейтенант Ганс Пикенброк . Абвер II, во главе с Лахузеном , занимался диверсиями. Ему подчинялась часть особого назначения - "Бранденбург" , действовавшая под девизом:
"Пощады не давать, самим пощады не ждать".
Наибольшую опасность для группы Павла, по мнению Волкова, представляли сотрудники Абвера III. Они боролись с разведкой противника, изыскивали способы для подрывной деятельности против иностранных секретных служб и разведывательных органов. Ими командовал полковник Франц Эккард фон Бентивеньи.
За этим человеком Волков следил с более пристальным вниманием. Бентивеньи был опытным, коварным, умным противником. Родился он в Потсдаме в семье кайзеровского офицера, с детских лет мечтал о военной карьере. В двадцатилетнем возрасте в гвардейском артиллерийском полку получил первый офицерский чин. Отдел Абвер III принял в 1939 году, будучи полковником генерального штаба. Канариса, мало обращавшего внимание на происхождение, привлекли в Бентивеньи главные черты - изобретательность в провокациях и маниакальная жестокость к "врагам рейха". Работая в тесном контакте с гестапо и службой безопасности СД, Бентивеньи создал плотную сеть контроля, хитрую систему мер по сохранению военных секретов и охране всех органов, которые занимались вооружением .
Офицеры Абвера III собирали также сведения о работе иностранных разведывательных служб, обезвреживали действующих агентов, придумывали дезинформацию, чтобы ввести противника в заблуждение. Они же изучали заграничную почту и телеграммы, идущие в обоих направлениях.
Но главное, и это сильно беспокоило Волкова, они вместе с тайной полицией и службой безопасности ведали выдачей личных документов как на территории рейха, так и в оккупированных областях. Документы постоянно видоизменялись, разнилась система цифр и индексов, в каждом районе существовал особый код, опять-таки меняющийся чуть ли не каждый месяц. Хотя шифровальщикам удалось эту систему разгадать, полной гарантии в надежности всех документов, положенных каждому члену группы, не было.
В ужесточившихся условиях проверки документов нужно было получить с о о т в е т с т в у ю щ и е отметки у местного сотрудника Абвера III и в полицейском управлении, назвать приемлемую причину переездов и задержек, чтобы не вызвать подозрения и не угодить в гестапо.