Для того, кто находится в центре, все объединено, ибо он видит все в единстве Первопринципа; все отдельные (или, если угодно, частичные) и аналитические точки зрения - основанные лишь на случайных различиях и порождающие все разногласия индивидуальных мнений, - исчезли для него, поглощенные целокупным синтезом трансцендентного знания, адекватного единой и неизменной истине. "Его собственной точкой зрения становится та точка, откуда "то" и "это", "да" и "нет" уже неразличимы. Эта точка - ось нормы; неподвижный центр окружности, по контуру которой вращаются все случайности, различия и индивидуальности; отсюда воспринимается лишь бесконечное, которое не есть ни "то" и ни "это", ни "да", ни "нет". Видеть все в изначальном единстве, еще не дифференцированном, или с такого расстояния, что все сливается в одно, - вот истинный Разум".
"Ось нормы" почти все традиции называют "Полюсом" - неподвижной точкой, вокруг которой осуществляется все круговращение мира согласно норме или закону, управляющему всяким проявлением; сама она есть лишь непосредственная эманация осевой точки, т. е. выражение "Воли Неба" в космическом порядке.
Глава VIII. ВОЙНА И МИР
Сказанное выше о мире, чьим средоточием является центральная точка, понимаемая как центр "мира" (paix), дает нам повод (хотя это может показаться и отступлением) поговорить о другой символике - символике войны, о чем нам уже приходилось упоминать.
Эта символика встречается, в частности, в Бхагавадгите: битва, о которой идет речь в этой книге, выражает собой действие, взятое в целом, к тому же в форме, свойственной натуре и функциям Кшатриев, для которых оно специально предназначено.
Поле битвы (Кшетра) есть область действия, которая изображается в геометрической символике горизонтальной плоскостью; речь здесь идет о развитии способностей индивида, т. е. о человеческом состоянии; но то же самое изображение можно было бы применить к совершенно иному проявленному состоянию, подобным же образом подчиненному если не собственно действию, то по крайней мере изменению и множественности. Эта концепция имеется не только в индийской, но и в исламской доктрине, ибо таков реальный смысл "священной войны" (джихад). Социальное и внешнее применение ее вторично; это хорошо видно в том, что она представляет собой только "малую священную войну" (ал-джихадул-агхар), тогда как "великая священная война" (ал-джихадул-акбар) относится к чисто внутреннему и духовному порядку.
Положим, основная причина войны - с какой бы точки зрения и в какой бы области ее ни рассматривать - это прекращение беспорядка и восстановление порядка; т. е., другими словами, объединение множественного с помощью средств, которые принадлежат миру самой множественности; в этом и только в этом плане война может рассматриваться как легитимная. С другой стороны, беспорядок в определенном смысле присущ всякому проявлению как таковому - ведь вне своего первопринципа, будучи лишь разрозненной множественностью, оно представляет собой бесконечный ряд нарушений равновесия. Согласно такому пониманию, война, не ограниченная исключительно человеческим состоянием, выражает, следовательно, космический процесс реинтеграции проявленного в изначальное единство; вот почему - с точки зрения самого проявления - эта реинтеграция выглядит как разрушение, на что ясно указывают некоторые аспекты символики Шивы в индуистской доктрине.
То, что война сама по себе - беспорядок, в определенном отношении верно и неизбежно потому, что она совершается в мире проявления и множественности; но она призвана компенсировать другой беспорядок; а согласно дальневосточному учению и традиции, о которой мы уже упоминали, именно сумма всех беспорядков или всех нарушений равновесия образует целокупный порядок. Порядок же возникает, если подняться над множественностью, если перестать рассматривать каждую вещь изолированно, в ее "отдельности", и обозревать все вещи в единстве. Такова точка зрения реальности - ведь множественность вне единого принципа имеет лишь иллюзорное существование; но эту иллюзию, с предполагаемым ею беспорядком, разделяет всякое существо, коль скоро оно не достигло всецело реальным образом (и, разумеется, не просто на теоретическом уровне), точки зрения "единства Экзистенции" (Вахдатул-вуд-жуд) во всех способах и степенях универсального проявления.
Из сказанного следует, что цель войны - это установление мира, ибо мир, даже в самом его обыденном смысле, есть в конечном счете не что иное, как порядок, равновесие или гармония; и впрямь эти три термина - почти синонимы, которые в несколько отличных аспектах обозначают отражение единства в самой множественности, когда последняя соотносится со своим принципом.
В самом деле, множественность тогда не разрушается, но "преобразуется"; и когда сущее сводится к единству, это единство проявляется во всем сущем, которое, отнюдь не переставая существовать, напротив, приобретает тем самым полноту реальности. Так нераздельно соединяются две взаимодополняющие точки зрения - "единства во множественности" и "множественности в единстве" (ал-вахдату филкутрати вал-кутрату фил-вахдати) в центральной точке всякого проявления - "божественном месте" или "божественном стоянии" (ал-макамул-иляхи), - о которой говорилось выше. Для того, кто достиг этой точки, как мы отмечали, нет больше противоположностей и, следовательно, беспорядка; это место порядка, равновесия, гармонии или мира. Вне этого места и для того, кто только стремится к нему, но еще не достиг его, - это состояние войны, каким мы его определили, поскольку оппозиции, в которых таится беспорядок, еще не преодолены окончательно.
В своем внешнем и социальном смысле легитимная война, направленная против тех, кто нарушает порядок, и нацеленная на его восстановление, выражает в сущности функцию правосудия, т. е. в целом уравновешивающую функцию (каков бы ни был ее вторичный и временный облик); но это - лишь "малая священная война", которая являет только образ другой - "большой священной войны". Здесь можно сослаться на то, что мы неоднократно говорили еще в самом начале настоящего исследования о символической ценности исторических фактов, которые могут рассматриваться как отображающие на свой лад реальности высшего порядка.
Большая "священная война" - это борьба человека с врагами, которых он носит в себе самом, т. е. со всеми элементами, нарушающими в нем порядок и единство. Впрочем, речь идет не об уничтожении этих элементов - ведь они, как все существующее, имеют свои причины и свое место в целом; речь, скорее, идет о том (как мы только что сказали), чтобы их "преобразовать", приведя к единству, которое их в известном смысле поглощает. Человек должен - прежде всего и постоянно - стремиться осуществить единство в себе самом, во всем, что его составляет, в согласии со всеми особенностями человеческого проявления, - единство мысли, единство действия, а также, что, пожалуй, труднее всего, единство между мыслью и действием. Притом необходимо отметить, что в действии важнее намерение (нийах), ибо только оно зависит полностью от самого человека, а не от внешних обстоятельств, как всегда бывает с результатами действия. Единство в намерении и постоянное стремление к неизменному и неподвижному центру символически выражены ритуальной ориентацией (кыбла); ведь земные духовные центры суть видимые образы истинного и единого центра всякого проявления, который, помимо того, непосредственно отражается, как мы уже объяснили, в центральной точке каждого из миров, а также во всех существах, где образом этой центральной точки является "сердце", ибо оно действительно соответствует последней в телесном организме.
Для того, кто сумел полностью реализовать единство в себе самом, прекращается всякое противостояние, а тем самым - состояние войны, ибо восстанавливается абсолютный порядок, согласно целостной точке зрения, которая находится за пределами всех частных точек зрения. Такому существу, как уже говорилось ранее, отныне ничто не может повредить, ибо у него больше нет врагов ни в нем, ни вне его; единство, осуществленное внутри, одновременно устанавливается и снаружи, или, скорее, внешнего и внутреннего более не существует, ибо это лишь одна из тех оппозиций, которые оно преодолело.
Обосновавшись окончательно в центре всего сущего, оно становится "само себе законом"; его воля сливается с универсальной Волей ("Воля Неба" дальневосточной традиции, которая реально проявляется в той самой точке, где находится такое существо); оно достигло "Великого Покоя", означающего "божественное присутствие" (Эс-Шакина, имманентность Божества той точке, которая и есть "Центр Мира"); отождествившись, путем объединения, с единым первопринципом, оно видит единство во всем сущем и все сущее в единстве, в абсолютной одновременности "вечного настоящего".
Глава IX. ДРЕВО СРЕДОТОЧИЯ
Другой аспект символики креста состоит в отождествлении его с тем, что в различных традициях обозначают понятием "Древо средоточия" или каким-либо другим эквивалентным термином; впрочем, мы уже видели, что это Древо - один из многочисленных символов "Мировой оси".
Итак, здесь в основном следует рассмотреть вертикальную линию креста - образ этой оси: она представляет собой ствол Древа, тогда как горизонтальная линия (или две горизонтальные линии для трехмерного креста) образует его ветви. Это древо возвышается в центре мира или, скорее, одного из миров, т. е. области, в которой развертывается некое состояние существования, а именно человеческое состояние, обычно рассматриваемое в подобном случае. В библейской символике, в частности, это - "Древо жизни", растущее посреди "земного Рая", который сам представляет центр нашего мира, как мы уже объясняли в других случаях.
Хотя мы не намереваемся рассматривать здесь все вопросы, относящиеся к символике древа (что потребовало бы специального исследования), с ним связаны, однако, несколько моментов, которые мы считаем нелишним разъяснить.
В земном Раю имелось не только "Древо жизни"; было там и другое, игравшее роль не менее важную и даже более широко известную, - "Древо познания добра и зла".
Отношения между двумя этими деревьями весьма загадочны: в библейском рассказе непосредственно после упоминания "Древа жизни", растущего "посреди рая", называется "Древо познания добра и зла"; далее говорится, что это последнее также находилось "среди рая"; и, наконец, что Адаму, отведавшему плода "Древа познания", достаточно было лишь "простереть руку", чтобы взять также и плод "Древа жизни".
Во втором из трех этих отрывков запрет, наложенный Богом, отнесен только к древу, что находится посреди рая, которое никак иначе не определено; но, обращаясь к другому отрывку, где данный запрет уже возвещен, мы видим, что речь в этом случае явно идет о "Древе познания добра и зла". Несомненно, такое соседство обоих деревьев стало причиной связи, объединившей их в символике до такой степени, что некоторые эмблематические деревья выражают черты, напоминающие то и другое одновременно; но остается объяснить, в чем на самом деле состоит эта связь.
Природа "Древа познания добра и зла", как видно из самого его названия, может быть охарактеризована как двойственная; мы находим в этом обозначении два термина, не только не взаимодополняющих, но по-настоящему противоположных; в целом можно сказать, что вся их суть кроется в этой оппозиции; и впрямь, когда последняя преодолена, уже не может идти речи ни о добре, ни о зле, ни о "Древе жизни", функция которого как "Мировой оси", напротив, по преимуществу предполагает единство. Итак, когда мы находим в одном символическом древе образ дуальности, то в этом следует видеть явный намек на "Древо познания", даже когда в других отношениях рассматриваемый символ бесспорно являлся бы "Древом жизни". Так обстоит дело, например, с "сефиротическим древом" еврейской Каббалы, которое однозначно определяется как "Древо жизни" и где, однако, "правый столп" и "левый столп" составляют образ дуальности; но между обоими находится "срединный столп", где противоположные тенденции уравновешиваются и, таким образом, обретается истинное единство "Древа жизни". Двойственная природа "Древа познания" открывается Адаму только в момент "грехопадения", поскольку лишь тогда он становится способным различать добро и зло. Именно тогда удалился он от центра - места первичного единства, которому соответствует "Древо жизни"; и именно для того чтобы охранять путь к "Древу жизни", Херувимы ("тетраморфы", объединяющие в себе кватернер силы элементов), вооруженные пылающим мечом, были поставлены у входа в Эдем. Этот центр сделался недоступным для падшего человека, утратившего "чувство вечности", каковое есть также "чувство единства"; вернуться в центр, путем восстановления "первоначального состояния", и достичь "Древа жизни" - значит обрести вновь это "чувство вечности".