Как я уже сказал, язык канонических Евангелий – это греческий диалект койне, сложившийся в эпоху эллинизма. Этот народный язык во многом отличался от классического. Он гораздо проще и явно несет на себе отпечаток восточных влияний. Современные западные исследователи думают, что есть немало данных о том, что Евангелия имеют семитическую основу (из наших библеистов об этом писал Баженов). В Евангелиях были выявлены различные формы библейского параллелизма, евангелисты постоянно прибегают к удвоению глагола, что совершенно чуждо греческому языку, но типично для еврейского и арамейского языков (встал и пошел; отвечая, сказал и т. д.). Семитический характер в Евангелиях имеет и употребление слова "сын" как способ описания того или иного лица: вместо свадебные гости – сыны чертога брачного; вместо мирские люди – чада века сего; вместо погибший человек – сын погибели и т. д. В Евангелиях почти отсутствуют сложные синтаксические периоды, свойственные греческим писателям, и фразы отличаются восточной простотой и лаконичностью. Осуществленные в прошлом веке обратные переводы Евангелий на арамейский и еврейский языки выявили в их тексте семитические аллитерации и рифмы (в молитве Господней "Отче наш" и в Прологе к Евангелию от Иоанна). На основе всего этого некоторые ученые пришли к мысли, что не только Евангелие от Матфея, но и три других Евангелия были переводом на греческий язык с арамейского или еврейского. Но это лишь гипотеза, которую мы пока не можем принять.
Автографы евангелистов до наших дней, разумеется, не дошли. Однако по количеству древних манускриптов Евангелия оставляют далеко позади все произведения классической письменности. Всего насчитывается около 10 000 списков греческого Нового Завета, полных и фрагментарных. Среди них самыми ранними являются найденные в Египте папирусные кодексы: Райлендса, датируемый первой третью II века, и Бодмера около 200 года. Цитаты же из канонических Евангелий можно встретить еще раньше – у Климента Римского (умер в 86 г.) и Игнатия Антиохийского (около 35-107).
Такое большое число рукописей, кстати сказать, объясняет не до конца решенную в библеистике проблему разночтений отдельных мест текста Нового Завета. Ни одна из сохранившихся рукописей текста полностью не совпадает с другими. Единый текст, по сути дела, возник лишь после изобретения книгопечатания в XV веке, а до этого Новый Завет переписывали вручную, что и определило собой возможности ошибок и разночтений. На это обратил внимание еще в III веке Ориген, редактировавший тексты Нового Завета, а потом и Августин.
Сейчас, в XXI веке, когда мы располагаем более 10 000 рукописей, число обнаруженных разночтений составляет около 200 000. Это не должно пугать. Очень многие из этих разночтений – чисто механические ошибки переписчиков, но все же не все. Наиболее широко известное сейчас научное издание Нового Завете на греческом языке Novum Testamentum Graece, подготовленное немецкими учеными Аландом и Нестле (оно много раз переиздавалось), дает около 2500 разночтений, которые так или иначе учитывают текстологи и комментаторы Нового Завета, пытающиеся реконструировать древний текст Нового Завета во всех его деталях. Ссылки на эти варианты можно, например, найти в трудах епископа Кассиана (Безобразова).
Еще ранние отцы Церкви (Евсевий Кесарийский и Августин) заметили очень большое сходство между многими разделами первых трех Евангелий (от Матфея, Марка и Луки), хотя, конечно же, во всех этих Евангелиях есть свои особенности и различия. Тем не менее общность композиции, стиля и многочисленные текстуальные совпадения первых трех Евангелий буквально бросаются в глаза. Это стало особенно очевидно, когда в XVIII веке их издали в виде синопсиса, т. е. параллельными столбцами. Отсюда их общепринятое название – синоптические. Евангелие от Иоанна, четвертое Евангелие в каноне Нового Завета, довольно сильно отличается от синоптических как по плану повествования, так и по содержанию.
Рассмотрим теперь отдельно каждое из четырех Евангелий. Современные ученые пришли к выводу, что самым древним из всех четырех Евангелий было Евангелие от Марка. Дата его написания у разных исследователей не совпадает: от 60-х – до начала 70-х. Согласно преданию Церкви, его автор Иоанн Марк был по рождению иудеем и принадлежал к христианской семье, жившей в Иерусалиме и близкой к апостолу Петру. В доме Марии, матери Марка, первые христиане Иерусалима часто собирались для молитвы. Кроме того, Марк также приходился родственником Иосифу Варнаве, другу апостола Павла.
Сам Марк, по всей видимости, был свидетелем лишь последних дней земной жизни Иисуса Христа. Только в Евангелии от Марка рассказывается о некоем юноше, который, когда Иисус был взят под стражу в Гефсиманском саду, последовал за Ним, "завернувшись по нагому телу в покрывало, и воины схватили его, но он, оставив покрывало, нагой убежал от них" (Марк, 14:51–52). В этом нагом юноше с самых древних времен предание и видело евангелиста Марка.
Считается, что сначала Марк сопровождал апостола Павла в его миссионерских путешествиях, но потом они на какое-то время расстались, и Марк последовал за Петром, которому был нужен переводчик, поскольку сам Петр плохо знал греческий и латинский языки. В начале 60-х годов Марк опять встретился с апостолом Павлом.
По словам Иринея Лионского, Марк написал свое Евангелие вскоре после смерти апостола Петра, который был распят около 64 года. Климент Александрийский считал, что Марк написал свою книгу еще при жизни апостола Петра. Паисий Иерапольский, известный как непосредственный ученик апостола Иоанна, приводит такое свидетельство пресвитера Иоанна, ученика Христа: "Марк, истолкователь (переводчик) Петра, с точностью записал все, что запомнил, хотя и не держался порядка слов и деяний Христовых, потому что сам не слушал Господа и не сопутствовал Ему. Впоследствии, правда, он был, как сказано, с Петром, но Петр излагал учение с целью удовлетворить нужды слушателей, а не с тем, чтобы беседы Господа передать по порядку". А Иустин Мученик, приводя одно место из Евангелия от Марка, называет его прямо "памятными записками (воспоминаниями) Петра". Иными словами, Евангелие от Марка, по мнению ранних отцов Церкви, представляло собой в сущности запись устной проповеди апостола Петра.
Эти сведения вполне соответствуют характеру Евангелия от Марка. Оно представляет собой нечто вроде сборника эпизодов, достаточно мало связанных между собой и приведенных без строгой хронологической канвы (за исключением начала и описания Страстей). Ученые (о. Александр Мень) объясняют это тем, что евангелист сначала записал за апостолом Петром отдельные рассказы, а затем объединил их.
В языке Марка чувствуется влияние семитического стиля. Ему свойственен лаконизм, простонародные выражения, стремительность повествования – в отличие от остальных Евангелий, здесь нет длинных поучительных речей Иисуса Христа. Словарь Марка довольно беден, но очень выразителен и конкретен.
Евангелие от Марка совершенно явно предназначалось для христиан из язычников. Согласно преданию, Марк написал его по просьбе римской общины христиан. Это подтверждают содержащиеся в тексте латинизмы и тот факт, что Марк объясняет смысл арамейских слов. Некоторые ученые, однако, полагают, что Марк писал для грекоязычной христианской общины в Сирии.
Марк очень мало говорит об отношении Иисуса Христа к Ветхому Завету и очень редко дает ссылки на ветхозаветные книги. Он даже опускает Нагорную проповедь, объясняющую отличие новозаветного закона от ветхозаветного. Зато для Марка очень большой интерес представляют чудеса, сотворенные Христом. С их помощью евангелист хочет подчеркнуть царское величие и всемогущество Христа.
Евангелие от Марка довольно легко делится на несколько неравных частей. Марк открывает свою книгу появлением Иоанна Крестителя и рассказом о крещении Христа, затем следует искушение Христа в пустыне, арест Иоанна Крестителя и начало проповеди Христа, сказавшего: "Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие" (Марк, 1:15).
Вслед за этим вступлением евангелист переходит к рассказу о служении Христа в Галилее, где Он до времени скрывал Свое Мессианство, особо подчеркивая Его конфликт с фарисеями. Его спор с ними выявляет новое отношение к иудейскому закону и обществу, неприемлемое для большинства фарисеев.
В следующих главах (8:2-15:47) евангелист уделяет особое внимание ученикам Христа, которые не поняли или не сразу поняли смысл Его мессианского служения и страданий на кресте. В этой части рассказывается о служении Христа в Иудее (главы 10–13), о Его пути навстречу страданиям и открытии Им тайны страдающего Мессии Своим ученикам. Евангелие заканчивается Страстями и Воскресением Христа.
Как я сказал, Марка мало интересует хронология событий, в отличие от Луки, он – не историк. Иное дело – пространство и место действия событий. Как показали современные ученые, Галилея и Иерусалим для Марка – это не только и даже не столько исторические, сколько теологические понятия, находящиеся по отношению друг к другу в своеобразной оппозиции. Галилея для Марка – это средоточие откровения, от первого публичного выступления Христа до явления воскресшего Иисуса. Иерусалим же – центр вражды к этому откровению. Таким образом, Марк меняет на противоположное то символическое значение, которое Иерусалим имел для еврейской традиции как священное место, с которым издавна были связаны эсхатологические ожидания иудеев. У Марка же этот город становится символом вражды ко Христу. Из Иерусалима в Галилею приходят враги Иисуса – книжники и фарисеи, в Иерусалиме вынашивается план убийства Христа и там этот план и осуществляется. Все чудеса Иисус совершил в Галилее, а в Иерусалиме лишь заставил засохнуть смоковницу. Соответственно, Марк делает полуязыческую Галилею центром эсхатологического откровения, а священный Иерусалим – центром, из которого исходит неверие и неприятие откровения. По мнению ученых, эта оппозиция выражает теологическую идею перехода спасения (избранности и обетований Бога) от евреев, в массе своей не принявших Христа, к уверовавшим язычникам, для которых и писал Марк.
Несмотря на относительно простую, на первый взгляд, композицию, Евангелие от Марка имеет довольно сложную внутреннюю структуру. Главная задача Евангелия – христологическая; Марк хочет объяснить, Кем является Христос и в чем смысл Его служения. В соответствии с этой задачей Марк и организует повествование, нужным ему образом располагая эпизоды и постепенно готовя читателя к кульминации – Страстям и Воскресению.
Как указал В. Кесич, Марк часто пользуется приемом перерыва в повествовании и интерполяции, после чего повествование возобновляется, так что один эпизод, вставленный в середину другого, как бы комментирует весь рассказ, создавая необходимую для автора перспективу. Так, в 11 – й главе после рассказа о проклятии фигового дерева евангелист вводит эпизод об очищении Храма в Иерусалиме, об изгнании оттуда торгующих, а затем вновь возвращается к фиговому дереву, которое засохло. Благодаря этому приему рассказ о фиговом дереве, эта своеобразная "притча в действии", помогает понять отношение Иисуса к Храму в Иерусалиме. Иисус проклинает фиговое дерево, потому что на нем нет плодов, и это в свою очередь проецируется на Храм, который тоже не принес должных плодов (не стал местом, где будут, по предсказанию Иеремии, молиться все народы) и потому в скором времени будет разрушен (это символизирует опрокидывание столов). Более того. С приходом истинного Мессии и нужда в Храме отпадает, ибо теперь уже Сам Христос является источником спасения, новым Храмом Бога.
Нужно отметить, что Евангелие от Марка уделяет очень большое внимание вере. Только у Марка благовестие Христа начинается с призыва к вере: "покайтесь и веруйте в Евангелие" (Марк, 1:15). По сравнению с Матфеем и Лукой, значение веры особенно подчеркнуто у Марка и в рассказе о бесноватом отроке под горой Преображения. Именно здесь Иисус говорит отцу отрока знаменитые слова: "Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему И тотчас отец отрока воскликнул: верую, Господи! помоги моему неверию" (Марк, 9:23–24). В заключительном отрывке Евангелия, который был, по мнению ряда богословов, написан кем-то другим из учеников апостола Петра, ибо Марк не успел написать его, Христос, явившись ученикам, по Воскресении, говорит: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет. Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками, будут брать змей; и, если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы" (Марк, 16:15–18). Поистине, все возможно верующему, а сама вера – важнейшее условие спасения.
Знаменательно, что Марк уделяет большую часть своего внимания не учению Христа-Спасителя, но повествовательной стороне евангельской истории. И здесь на первое место выступают чудеса Христа, которые евангелист изображает с яркими, красочными подробностями. Так, например, когда к Иисусу привели глухого косноязычного, Он (Христос) "вложил персты Свои в уши ему и, плюнув, коснулся языка его, и, воззрев на небо, вздохнул и сказал ему: еффафа, то есть отверзись. И тотчас отверзся у него слух, и разрешились узы языка его, и стал говорить чисто". (Марк, 7:33–35) А когда к Нему привели слепого и стали просить, чтобы Он прикоснулся к нему, Иисус, "взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки и спросил: видит ли что? Он, взглянув, сказал: вижу проходящих людей, как деревья. Потом опять возложил руки на глаза ему и велел ему взглянуть. И он исцелел и стал видеть все ясно" (Марк, 8:23–25). Все эти подробности – не прихоть повествователя. Для Марка чудеса Христа суть знамения веры ("Уверовавших же будут сопровождать сии знамения"). Сами же чудеса являют в Христе Божественного Царя и Воителя против демонских сил. Поэтому такое большое место здесь уделено исцелению одержимых бесами.
Но, являя Божественное достоинство Христа, Марк с первых же слов подчеркивает, что Богу противостоит мир под властью греха. Иоанн Креститель проходит служение покаяния в пустыне. Приходящие к нему исповедуют свои грехи. Всей своей жизнью и своим суровым образом глашатая покаяния Иоанн являет отрицание мира. Но Иоанн – только Предтеча, и его служение достигает высшей точки, когда к нему приходит креститься Сам Мессия. Здесь контраст мира и Бога особым образом заостряется, и он вновь возникает в рассказе об искушении Христа в пустыне. Далее, призывая учеников, Иисус как бы изъемлет их из мира – они оставляют все, в том числе и родителей, и следуют за Христом. Вместе с Иисусом двенадцать учеников противостоят миру, Христос особым образом воспитывает их, и совершаемые Им чудеса приводят их к признанию Христа как Мессии. А затем Он открывает им тайну Мессии страдающего, против Которого восстанет мир. В страдании Мессии контраст Бога и мира достигает предельной остроты. Отвержение Мессии миром, Его поношение и смерть кажется как бы полной победой мира. Но это обманчивое впечатление. Божественное достоинство Христа очевидно и в Его поражении. Синедрион выносит смертный приговор только после мессианского самосвидетельства Христа. (На вопрос первосвященника: "Ты ли Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных" Марк, 14:61–62). Воины, издеваясь над Христом, одевают Его в шутовской наряд Царя и кланяются Ему как Царю. В час смерти Христа завеса в Храме раздирается надвое, сверху донизу И сотник, присутствующий при казни, исповедует Умершего Сыном Божиим ("Истинно Человек Сей был Сын Божий", Марк, 15:39). Как сказал епископ Кассиан, положительно и отрицательно, знамения и прямые свидетельства говорят об одном: о явлении Божественного достоинства Христа в самом отвержении Его миром. Победа мира, на самом деле, – это победа Христа. И эта победа, явленная в Страстях, окончательно утверждается в славе Воскресения.
На протяжении всего Евангелия Марк подчеркивает насущную необходимость и тайну креста. Кто хочет следовать за Христом, должен понять смысл Его страданий и разделить Его судьбу, взяв свой крест и испытав отвержение и страдания. Но за крестной смертью обязательно последует воскресение, которое невозможно без креста.
Интересно отметить, что уже в иконографии ранних христиан символом для всех четырех евангелистов стало таинственное видение пророка Иезекииля на реке Ховар. Он увидел, как мы помним, четыре существа, напоминавшие собой человека, льва, тельца и орла. Каждое из этих существ сделалось эмблемой одного из евангелистов. Поскольку в Евангелии от Марка Иисус Христос изображен как Владыка и Повелитель, Царь вселенной – всем ходом повествования Марк подчеркивает Царское Величие и Всемогущество Христа, – то эмблемой Марка стал лев, царственное животное, символ мощи и славы. Впрочем, есть и другая традиция. Там эмблемой евангелиста считается человек, потому что Евангелие от Марка можно назвать самым незамысловатым, самым простым и доходчивым, и потому самым человечным.
Евангелия от Матфея, Луки и Иоанна
Современные ученые считают, что два других евангелиста-синоптика, Матфей и Лука, опирались на Марка, когда писали свои книги. Исследователи также полагают, что все три синоптика в той или иной мере пользовались так называемыми логиями, т. е. изречениями Иисуса Христа, сохраненными поначалу устной традицией, а потом записанными и получившими хождение в виде отдельных сборников еще до появления Евангелий. Некоторые из этих логий были обнаружены на египетских папирусах в XIX и XX веках. Если эта гипотеза верна, то больше других логиями пользовался Матфей. Во всяком случае, речения Христа – наиболее оригинальная часть его книги.
Матфей, носивший также имя Левия, сына Алфеева, согласно Евангелию и преданию Церкви, являлся одним из 12 апостолов. До призвания к апостольскому служению Матфей был мытарем, т. е. сборщиком податей. Нужно сказать, что евреи той поры ненавидели и презирали мытарей, потому что те собирали деньги в пользу римских поработителей, при этом обычно присваивая часть денег. Рассказывая о своем призвании, сам евангелист называет себя Матфеем: "Проходя оттуда, Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним" (Матфей, 9:9). Однако Марк и Лука, приводя тот же эпизод, именуют его Левием, ссылаясь, очевидно, на его второе имя. Однако в списке 12 апостолов у всех трех евангелистов стоит имя Матфей.