Все эти оттенки смысла есть в словах Христа, которые передают, однако, новое, евангельское представление о счастье, о блаженстве. Это представление внутренне полемично как по отношению к распространенным тогда иудейским, так и языческим концепциям счастья, хотя сами эти концепции и не упомянуты в проповеди. Иудейские надежды на счастье, которое должно наступить с приходом земного Мессии-освободителя, тщетны. Не сделает человека счастливым и упоение земными благами или стоическое самоограничение, или исповедование иных, популярных тогда доктрин языческой философии. Согласно учению Христа, высшее, безусловное счастье не здесь; оно в вечной жизни в Царстве Небесном.
Важно правильно понять эту мысль Христа. Он вовсе не отрицает всякой возможности земного счастья, радостей семейной жизни или труда, творчества. Подобное представление о христианстве слишком примитивно, однобоко, по-своему даже карикатурно. (Если бы это было так, то Христос никогда бы не начал Своего служения с посещения брачного пира в Кане Галилейской, где Он претворил воду в вино.) Однако согласно христианскому учению, всякое земное счастье, если только оно не самообман или искушение, возможно лишь настолько, насколько оно отражает в себе свет Небесного Царства. Только тогда оно становится истинным подлинным счастьем. Этим светом освещаются и семейные радости, и труд.
Чтобы познать такое счастье, нужно духовно переродиться, как это объяснил Христос в беседе с Никодимом. Так и только так можно создать на земле Царство Божие. Хотя это Царство есть, в сущности, Царство духовное, не от мира сего, его распространение на земле, несомненно, отражается и на видимом благополучии людей, делая плодотворной всю их жизнь. Знаменательно, что если сами десять заповедей Моисея в основном указывают человеку на то, чего не должно делать (да не будет у тебя других богов, не трудись в субботу и т. д., исключение – почитай отца и мать), то Христос учит, что нужно делать и каким нужно быть, чтобы войти в Царство Небесное. Он не запрещает, но объясняет условия, при соблюдении которых человек может достичь вечного блаженства.
Первый шаг к этому, согласно Нагорной проповеди, состоит в том, чтобы осознать свою духовную нищету, свою греховность, свое нравственное ничтожество в сравнении с тем совершенством, к которому надо стремиться. "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное", – этой фразой Христос начал Свою проповедь. Смирение, сознание своей духовной нищеты – первое условие для желающих быть счастливыми здесь и блаженными там. Это первое условие предопределяет собой второе, следующий макаризм. Блаженны те, кто, видя и осознавая свои грехи, мешающие им войти в духовное Царство Мессии, плачут о них, потому что они примирятся со своей совестью, покаются и найдут утешение: "Блаженны плачущие, ибо они утешатся". Оплакивающие свои грехи и грехи ближних обретают внутреннее, душевное спокойствие и перестают гневаться. Смирение и самоосуждение делает их кроткими: "Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю" (Матфей, 5:5). Кроткие христиане в дальнейшем получили землю, которой владели язычники, но Христос, скорее всего, имеет в виду другое – они унаследуют мир в будущей жизни, новую землю, которая возникнет после разрушения теперешнего тленного мира.
Следующий макаризм гласит: "Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся" (Матфей, 5:6). По мнению большинства комментаторов, слово "правда" в данном контексте означает праведность, т. е. познание истинного Бога и исполнение Его воли. Иными словами, познавший волю Бога и исполнивший ее, утолит свой духовный голод и свою духовную жажду и тем обретет блаженство.
Милостивый Бог требует милосердия и от человека, а потому "Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут" (Матфей, 5:7). Согласно евангельскому учению, человек предназначен быть с Богом. Но Бог есть источник всякой чистоты и может обитать только в чистоте. А между тем в сердце человека гнездится множество злых помыслов и всяческих грехов, и потому, чтобы быть с Богом, нужно очистить сердце: "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят" (Матфей, 5:8).
Следующая заповедь блаженства гласит: "Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими" (Матфей, 5:9). Здесь Иисус Христос осуждает не только взаимную ненависть и несогласие людей между собой, но требует, чтобы христиане примиряли всякую вражду, обещая в награду миротворцам имя сынов Божиих, поскольку они, согласно толкованию Иоанна Златоуста, уподобятся Самому Сыну Божию, Своей жертвой примирившему человека с Богом и давшему мир человеческой душе.
Достигшие духовных высот, раскрытых в заповедях блаженства, должны быть готовы к тому, что "лежащий во зле" мир возненавидит их за правду, носителями которой они стали, и начнет гнать их, поносить и всячески преследовать. Тех, кто много претерпел здесь за Христа, ждет великая награда в Царстве Божием. "Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное" (Матфей, 5:10). А далее Христос обращается к ученикам и говорит им: "Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня; радуйтесь и веселитесь! Ибо велика ваша награда на небесах" (Матфей, 5:11–12).
Исполнивших заповеди блаженства Христос назвал "солью земли" (Матфей, 5:13) и "светом миру" (Матфей, 5:14), ибо, подобно соли, предохраняющей пищу от порчи (в жаркой Палестине тогда это был единственный способ сохранить пищу), они должны предохранить мир от духовной и нравственной гибели, неся людям свет Христов, просвещающий и освещающий всякого человека.
Как я уже говорил, макаризмы не отменяют, но дополняют и углубляют данные Моисею заповеди, учат их духовному пониманию. Предлагая Свои критерии нравственности в Нагорной проповеди, Иисус одновременно опирался на ветхозаветный закон и отталкивался от него. "Вы слышали, что сказано древним: не убивай; кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду" (Матфей, 5:21–22). Таким образом, Иисус учит, что мало просто не нарушить заповеди Моисея и не убить кого-либо физически, нельзя убивать человека и в своем сердце, гневаясь на него напрасно. Недопустим не только сам грех во всей его физической грубости, но и помысел о таком грехе. Мало просто не совершить прелюбодеяние, но "всякий, кто смотрит на женину с вожделением, уже прелюбодействует с ней в сердце своем" (Матфей, 5:28).
Так, отталкиваясь от ветхозаветных заповедей, Христос вел Своих слушателей вверх по ступеням духовной жизни. Он требовал от человека быть безусловно праведным и не нуждаться в подтверждении своих слов клятвой, не мстить, но воздавать добром за зло. Этот путь духовного восхождения постепенно подводил к важнейшему месту Нагорной проповеди, кратко сформулировавшему суть христианской нравственности: "Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного" (Матфей, 5:43–45).
Итак, высшая заповедь Христа и высший духовный подвиг – это подвиг любви, и только стяжав любовь, человек сможет достичь духовного совершенства. По мысли Христа, в стяжании такой любви и заключен духовный смысл ветхозаветного Писания. "Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки" (Матфей, 7:12), – говорит Христос в Нагорной проповеди, перефразируя изречение известного еврейского толкователя Писания Гилеля: "Не делай никому другому того, что неприятно тебе самому". Опять то, что делать нельзя, заменено тем, что делать нужно. В духе Своего учения Христос превращает запрещение, отрицательную программу действий в программу положительную, призывая Своих слушателей к любви к ближнему и активному деланию добра.
А в другом месте Евангелия, в одной из последних бесед незадолго до Страстей, отвечая на вопрос книжника, какая заповедь является первой, Христос выразился еще более определенно: "Слушай Израиль! Господь Бог наш есть Бог единый, и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею крепостью твоею. И вот вторая: Возлюби ближнего твоего как самого себя. Нет другой заповеди большей этих. На этих двух заповедях держатся закон и пророки" (Матфей, 22:37–40). Только соблюдая эти заповеди, и можно подняться на ту высоту, к которой Христос призывает в Нагорной проповеди: "Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Матфей, 5:48).
Такое совершенство, разумеется, – идеал духовности. Оно очень трудно достижимо, потому что требует от человека абсолютной самоотдачи. Недаром же Христос в той же Нагорной проповеди сказал: "Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их" (Матфей, 7:14). Полная реализация идеала евангельского совершенства доступна лишь святым. Но Христос, обращаясь к слушателям, призвал каждого человека стремиться к этому идеалу, ища Царства Божия и правды Его, ибо по словам Иисуса, "всякий просящий получает и ищущий находит, и стучащему отворят" (Матфей, 7:8).
Конец первого этапа служения. Путь в Иерусалим на страсти
В прошлый раз мы говорили об учении Христа в первый период Его служения. Это учение было в основном связано с откровением тайн Царства Божия и, по крайней мере в Галилее, было главным образом сосредоточено на нравственном аспекте стяжания Царства. Однако Христос не только благовествовал. Знаменательно, что евангелист Лука, уделявший особо пристальное внимание хронологии повествования, меньше говорит о проповеди, чем о чудесах Иисуса. И это имеет свой богословский смысл. В отличие от четвертого Евангелия, где чудеса имеют символический характер, у синоптиков чудеса – это наглядное проявление служения любви. По справедливому утверждению епископа Кассиана, галилейское служение Христа можно понять как предвосхищение Царства в делах любви. Такое понимание согласуется с тем, что я говорил в прошлый раз об учении Христа в Галилее. Чудеса как бы подтверждали это учение, являя пример стяжания Царства путем исполнения закона любви. Недаром же систематизатор Матфей помещает рассказ о чудесах в восьмой главе, сразу же вслед за Нагорной проповедью. Согласно плану евангелиста, слово подтверждается делом, и одно невозможно без другого.
Вспомним некоторые из этих чудес. Начиная свой рассказ о них, Матфей пишет: "Когда сошел Он с горы (т. е. сразу после окончания Нагорной проповеди), за Ним последовало множество народа. И, вот, подошел прокаженный и, кланяясь Ему, сказал: Господи, если хочешь, можешь меня очистить. Иисус, простерши руку, коснулся его и сказал: хочу, очистись. И он тотчас очистился от проказы" (Матфей, 8:1–3).
Из всех болезней, существовавших на Древнем Востоке, о которых упоминает Библия, проказа считалась самой страшной и отвратительной. Она могла длиться достаточно долго, 20–30 лет и дольше. Проказа обычно начиналась с маленьких пятен на коже, которые потом распространялись по всему телу, превращаясь в гноящиеся язвы, пока тело не становилось одной сплошной гноящейся массой. Больные теряли пальцы рук и ног, пока наконец не отпадала целая рука или нога. Фактически болезнь была своего рода постепенным умиранием, длившимся долгие годы.
Поскольку проказа – заразная болезнь, прокаженных изгоняли из общества (как мы помним, это стало уделом Иова) и, по словам Иосифа Флавия, с ними обращались так, как будто они были совсем мертвыми. В эпоху Иисуса прокаженным был запрещен вход в Иерусалим и все города, имевшие стены. Осквернение, которому подвергал себя человек, вступивший в контакт с прокаженным, согласно иудейскому закону, стояло по своей важности на втором месте после осквернения от прикосновения к мертвому телу. И вот именно такого человека коснулся Иисус. По мнению У. Баркли, для правоверного иудея в Новом Завете не было более поразительного предложения, чем простая фраза: "Иисус, простерши руку, коснулся его". Но для Иисуса любовь выше закона. Исполнившись сострадания к смиренной просьбе прокаженного, Иисус исцеляет его.
А потом, согласно рассказу Матфея, к Иисусу подошел сотник-римлянин и попросил исцелить его слугу, "жестоко страдавшего" от болезни. Когда же Иисус захотел прийти к сотнику и исцелить его слугу, сотник ответил: "Господи! я не достоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой… Иисус удивился и сказал идущим за Ним: истинно говорю вам: и в Израиле не нашел Я такой веры. Говорю вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном, а сыны Царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. И сказал Иисус сотнику: иди, и, как веровал ты, да будет тебе. И выздоровел слуга его в тот час" (Матфей, 8:5-13).
Здесь, в этом эпизоде очень ярко запечатлена важнейшая для Христа связь между чудом и верой. Евангелие Царства, которое проповедует Иисус, должно быть принято через обращение и веру. Чудо как акт любви Бога, как правило, требует от человека веры. В Царство Небесное войдут лишь верующие. Они не принадлежат только одному народу, хотя бы и избранному, но ими становятся все, у кого есть вера. В данном случае сотник – римлянин, признавший Христа. И, наоборот, когда веры нет, – и тут тоже все народы равны – то нет и чуда. Недаром же в другом месте Матфей пишет: "Иисус сказал им (своим соотечественникам. – АГ.у. не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем. И не совершил многих чудес по неверию их" (Матфей, 13:57–58). Закрытым для слова Бога сердцам непонятны и знамения, подтверждающие веру.
Для правильного понимания довольно многих евангельских чудес исцеления очень важен эпизод с расслабленным (т. е. парализованным человеком) в Капернауме, которого из-за большого скопления людей его друзья не смогли принести в дом и потому спустили на постели сквозь соломенную кровлю. Нужно было иметь очень сильную веру, чтобы сделать это. Видя эту веру и сострадая самому расслабленному, Христос сказал: "Дерзай, чадо! Прощаются тебе грехи твои" (Матфей, 9:2). Эти слова озадачили книжников, которые были в доме. Они решили, что Христос богохульствует, ибо власть прощать грехи, как они знали со школьной скамьи, дана только Богу. Видя их смущение, Иисус упрекнул книжников за худые мысли и сказал: "Что легче сказать: "прощаются тебе грехи" или "встань и ходи"? Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, – тогда говорит расслабленному: встань, возьми постель твою и иди в дом твой. И он встал, взял постель свою и пошел в дом свой. Народ же, видев это, удивился и прославил Бога, давшего такую власть человекам" (Матфей, 9:5–8).
Сказав "прощаются тебе грехи твои", Христос указал на связь между болезнью и грехом. Согласно как иудейскому, так и христианскому взгляду, болезнь часто, хотя и не всегда, является следствием греха, посылается Богом как наказание за грех. Это возвращает нас к первым словам проповеди Христа: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное" (Матфей, 4:17). И если чудеса Христа открывают Царство Божие в делах любви, то от человека, идущего навстречу Богу и ищущего Царства, требуется вера и покаяние. И то, и другое есть в данном чуде. Видимо, и сам расслабленный чувствовал себя великим грешником, потому Иисус и ободрил его, сказав: "Дерзай, чадо!".
Но только этим одним еще не исчерпывается значение чуда с расслабленным. Иисус Христос одновременно проповедует Царство и являет его Самим Собой. И потому в этом чуде Иисус подтверждает Свою миссию и Свое Божественное достоинство (прощать грехи может только Бог), хотя и делает это как бы скрытно, ничего пока не говоря широким массам людей о Своем мессианстве, но являя его Своими делами.
Синоптики называют чудеса Христа в дословном переводе "силами". С помощью этих "сил" Иисус не только исцеляет болезни, но и заставляет отступить саму смерть (Он воскрешает единственного сына вдовы из Наина и дочь начальника синагоги Наира) и укрощает враждебность природы к людям (прекращает бурю на Галилейском море). Короче говоря, Иисус с помощью чудес исправляет неустройства, возникшие в мире в результате первородного греха и дающие возможность дьяволу совершать победы.
Так выявляется связь между исцелением и изгнанием бесов. Болезнь – очень часто как бы знак власти Сатаны над людьми. Исцеляя в субботу женщину, которая долгие годы была скорчена, Иисус говорит: "Сию же дочь Авраамову, которую Сатана связал вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний?" (Лука, 13:16). Не делая различия между естественной болезнью и одержимостью бесами, Христос, по словам Матфея, "изгоняет духов словом и исцеляет всех больных" (Матфей, 8:16). Оба эти действия происходят одновременно. Они выявляют могущество Христа и в конечном счете имеют один и тот же смысл: они знаменуют торжество Иисуса над Сатаной и приход Царства Божия на землю. Смысл этих чудес не в том, что болезнь должна с этого времени исчезнуть с лица земли, а в том, что Божественная сила, которая ее в конце концов победит, уже действует на земле.
Исцеление же бесноватых – лучший пример победы Христа над Сатаной, которая осуществляется так или иначе в каждом чуде. Она противопоставляет Христа Его противнику в поединке, который, начавшись еще в пустыне во время искушений Христа, решится на кресте и завершится только на всеобщем Суде. Но уже сейчас, в этих чудесах поражение дьявола очевидно, и потому изгнание злых духов – это знамение пришествия Царства. Недаром же Сам Христос в Евангелии от Матфея говорит: "Если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царствие Божие" (Матфей, 12:28).
Любовь Христа проявила себя не только в чудесах, но и вообще во всем служении Иисуса в тот период. Так, например, принимая мытарей и грешников, Иисус и их принимал в любви. Возлагая служение на двенадцать апостолов и давая им власть целить недуги, Христос и их привлекал к служению любви. Таким образом, первейшее значение любви в нравственном учении Христа наглядно проявляется в Самой Его жизни – в делах любви.
Что же касается догматических истин веры, то они пока как бы играют подчиненную роль и часто лишь подразумеваются в рассказе синоптиков из общего контекста слов Христа. Это легко понять, поскольку, как я говорил, жители Галилеи, в основном простые и малограмотные люди, были в массе своей не готовы к пониманию догматического учения Христа, и Он исподволь готовил их к этому.
Между тем в догматическом аспекте учения о Царстве были два важных вопроса. Во-первых, эсхатологический, т. е. учение о "последних сроках", о грядущем явлении Христа во славе, о конце нынешнего века и начале будущего, и, во-вторых, откровение о том, что Христос и есть долгожданный Мессия. Если в Иерусалиме Иисус говорил об этом более или менее прямо, то в Галилее оба этих момента Его проповеди не столько называются, сколько подразумеваются.