Примечателен еще один элемент мифа об Иисусе Навине. В главе 9 есть рассказ о том, как жители Гаваона обманом вынудили Иисуса заключить с ними мирный договор, и как тот, узнав правду, оставил договор в силе, но низвел жителей Гаваона до положения рабов. Очевидно, что это своего рода этиологическая сказка, объясняющая традиционное подчинение гаваонитов племени Эфраима. Далее повествуется о том, как пять ханаанских царей напали на Гаваон, жители которого обратились к Иисусу за помощью. Его победа над пятью царями описана в таких же мифологических образах, что и захват Иерихона. Разгром сил ханаанцев был в основном совершен ужасающим ливнем. "Господь бросал на них с небес большие камни до самого Азека, и они умирали; больше было тех, которые умерли от камней града, нежели тех, которых умертвили сыны Израилевы мечом" (Иис. Н., 10: 11). Однако окончательная победа стала возможной только благодаря тому, что Иисус воззвал к солнцу, чтобы оно не заходило, пока все враги не будут уничтожены. В одном из произведений еврейской поэзии говорится, что "солнце замерло, и луна замерла, пока народ Израиля не истребил врагов своих". Составитель сборника еврейской поэзии пишет, что этот отрывок взят из Книги Яашар, которая считается древним собранием еврейских песен. Он заканчивает словами: "Не было дня подобного этому ни ранее, ни потом, когда бы Господь прислушался к голосу человека". Этот эпизод также подвергался рационализации, но общая идея и общий настрой оставался прежним, поэтому его следует считать фрагментом древнего мифа, призванного прославить фигуру Иисуса и представить его как обладателя такой силы, которой не было даже у Моисея. Хотя рассказчик считает, что в анналах истории Израиля не было равных этому эпизоду, нечто подобное зафиксировано в жизнеописании пророка Исайи. Царь Изекийя был болен, и Исайя предсказал, что он выздоровеет и проживет еще пятнадцать лет. Царь спросил, какой знак предвещает столь благоприятный исход, и пророк предложил ему на выбор два знака – тень на часах Ахаза может сдвинуться вперед или назад. Царь сказал, что последнее ему нравится больше; далее рассказчик повествует, что "Исайя воззвал к Богу, и тот передвинул тень на 10 градусов назад, из-за чего она сдвинулась вниз на циферблате Ахаза". Автор Книги Екклесиаста упоминает об этом случае и проводит параллель между ним и чудом, сотворенным Иисусом. "Разве не сдвинулось солнце силой его руки, и разве не стал один день равен двум?" (Еккл., 46: 4). Интересно также отметить сходство между отношениями Иисуса и Моисея и Елисея и Илии. Считается, что Елисей получил двойную силу Илии после того, как тот поднялся на небеса в колеснице из огня. Иисус также совершает нечто более чудесное, чем сам Моисей.
Миф о ковчеге
С мифом о Шехине тесно связан миф о ковчеге. В ранней истории Израиля ковчег имеет двойную ассоциацию. Согласно одной исторической традиции, он связан с путешествиями по диким землям и первой эпохой поселений в Ханаане. Другая традиция связывает его с Давидом и культом Иерусалима. Установлено, что кочевые племена арабов с древних времен перевозили свой скарб в деревянном сундуке в специальной палатке на спине верблюда. Поэтому в эпоху ранних поселений, когда племена кочевали независимо друг от друга, как это и было согласно Книге Судей, у каждого племени, возможно, был свой собственный священный сундук. Согласно культовому мифу о богоявлении на Синае, все двенадцать колен Израиля собрались у подножия Синая и заключили завет. Но мы знаем, что лишь небольшая часть этих колен двинулась в Египет и позднее была освобождена Моисеем. Мы также знаем, что объединение израильтян в двенадцать колен совершилось много лет спустя после поселения в Ханаане, вероятно, только при Соломоне. Поэтому традиция, согласно которой поселение израильтян в пустыне представляет собой симметрично оформленную площадь, где расположены двенадцать колен с ковчегом посередине, больше относится к культовому мифу, нежели к истории. Согласно традиции, связывающей ковчег со странствиями по пустыне, он находился впереди двенадцати колен и опережал их на три дня, чтобы священнослужители, несущие его, могли найти место для стоянки. Так происходило все сорок лет странствий по пустыне, и кульминация этого путешествия наступила, когда племена перешли реку Иордан и взяли Иерихон. Трудно сказать, что в действительности стоит за этим мифом. В Книге Исхода говорится, что Моисей поставил шатер за границей лагеря и назвал его "скиниею собрания". Когда он входил в шатер, опускался Шекинах, столп облачный, у входа в него, и из облака Яхве разговаривал с Моисеем, а люди наблюдали за ними. Во Второзаконии Моисей говорит израильтянам, что после того, как они сотворили золотого тельца и нарушили первые скрижали закона, Яхве повелел ему сделать деревянный ковчег, или сундук, и поместить туда вторые скрижали со сводом законов. Далее он говорит, что выполнил наказ Яхве, таблички эти все в сундуке. Таким образом, мы имеем дело с историей о шатре и ковчеге, которая сильно отличается от культового мифа. Следует также отметить, что в благословениях и проклятиях, произносимых у святыни Шехема, нет упоминания о ковчеге.
В Книге Судей имеется единственное упоминание о ковчеге, хотя можно было ожидать сведений и рассказов, что ковчег принимал участие в различных военных кампаниях и войнах, в которых израильские племена (колена) участвовали в период поселения в Ханаане. Такое упоминание встречается только в конце книги и несколько отличается по содержанию от истории из Книги Иисуса Навина, где говорится, что шатер встреч и ковчег находятся в Шилохе. В примечании, которое сделано составителями Книги Судей, говорится, что ковчег с текстом завета с Господом Богом находится в Бетеле и что охраняет его правнук Аарона.
Первый эпизод связан с захватом ковчега филистимлянами. В схватке между филистимлянами и израильтянами последние терпят поражение. Старейшины принимают решение послать за ковчегом, и его приносят в лагерь два сына Илии, Хофни и Финеас. Когда филистимляне узнают об этом, они приходят в ужас: "Кто спасет нас от рук этих могущественных богов? Эти боги победили египтян, наслав на них страшные несчастья". Однако они все-таки собираются и нападают на израильтян, побеждают их в страшной битве и захватывают ковчег. Они уносят его и помещают в храме Дагона в Ашдоде. Когда утром священнослужители входят в храм Дагона, они видят, что его истукан лежит ниц перед ковчегом. Они ставят его на место, а на следующее утро они находят его на полу сломанным, а ноги и руки его лежат на пороге храма. Здесь рассказчик отмечает, что это причина, по которой с тех пор никто не наступает на порог храма. Видимо, именно этот случай имеется в виду, когда Яхве говорит: "Я накажу всякого, кто наступит на мой порог".
Далее традиция повествует о том, как филистимляне переносили ковчег из одного города в другой. И куда только ни приносили его, все жители этого города погибали от разного рода бедствий, как когда-то египтяне. Наконец, через семь лет филистимляне решили вернуть ковчег на родину вместе с соответствующими подношениями. Они поместили ковчег на новую повозку, в которую запрягли двух молочных коров, и сказали, что если коровы довезут повозку с ковчегом до места, то они будут знать, что их покарала рука Господа. Если же нет – значит, все это было лишь совпадением. И они пустили повозку по дороге к Израилю. За повозкой шли толпы филистимлян, желающих посмотреть, что же будет. Нагнув шеи, коровы двинулись прямо в Вефсамис и "ни разу не свернули ни вправо, ни влево". Жители Вефсамиса в это время собирали на полях урожай ячменя и возрадовались, увидев, что ковчег вернулся. Легенда завершается трагически: Яхве покарал жителей Вефсамиса за то, что они осмелились заглянуть внутрь ковчега. Мифический характер легенды проявляется в невероятном количестве погибших от руки Господа – 50 070. Очевидно, эта история является культовым мифом, целью которого было прославить Бога израильтян и подчеркнуть неприкосновенную святость ковчега.
Та же тенденция прослеживается и в следующем эпизоде, связанном с ковчегом. В псалме 132 сохранена традиция, согласно которой во время правления Саула и борьбы с филистимлянами ковчег исчез и, когда Давид хотел перенести ковчег в новую столицу Иерусалим, его пришлось искать. Он был обнаружен в Кириаф-Иариме, куда его отвезли после несчастья в Вефсамисе. Там он оставался в забвении, пока Давид, возможно по совету оракула, не послал за ним. Во Второй книге Царств рассказывается, как Давид привез ковчег на новой повозке, запряженной быками, из Кириаф-Иарима под звуки музыки и песен. Затем случилась катастрофа, подобная той, которая произошла в Вефсамисе. Быки споткнулись или взбрыкнули, испугавшись музыки и танцев, и возникло опасение, что ковчег перевернется. Узза, один из сопровождающих ковчег, протянул руку, чтобы не дать ему упасть, и тут же упал замертво, к великой печали Давида и всех присутствующих. Давид повелел отнести ковчег в дом Аведдара-Эдома, человека из Газы, и ждал три месяца, не случится ли какое-нибудь несчастье с семьей хетта. Поскольку ничего не произошло, Давид перенес ковчег, на сей раз без происшествий, в специальный шатер, приготовленный в Иерусалиме. Псалом 132 считается процессуальной литургией, и, хотя оба эпизода имеют историческую основу, очевидно, что культовый миф возник вокруг традиции, возможно, содержащей этиологический элемент, объясняющий неприкосновенность священного камня в Вефсамисе и названия Перес-Узза. Интересно отметить, что демифологизацию ковчега можно найти в предсказаниях пророка Иеремии. В Книге пророка Иеремии говорится: "В те дни, говорит Господь, не будут говорить более: "ковчег завета Господня"; он и на ум не придет, и не вспомнят о нем, и не будут приходить к нему, и его уже не будет" (Иер., 3: 16). Пророк, очевидно, считал ковчег предметом культа, на который распространялось благочестивое суеверие и который потерял бы свое значение в глазах тех, кто получил полное знание о Яхве, содержащееся в пунктах договора.
Мифы о Елисее и Илии
Нет никакого основания сомневаться в существовании двух пророков, но тем не менее вокруг них сформировалось огромное количество мифов. Во время правления династии Омри в IX веке до н. э. (надо сказать, что это был период процветания страны) вдруг появляется фигура Илии. При этом ничего не говорится о его происхождении или о его призвании стать пророком. Он возглавил движение протеста против растущего синкретизма религии израильтян. Он и его преемник Елисей организовали бунт, который привел к падению династии Омри. В Книгах Царств мы встречаем упоминание об общине пророков, более известных как "сыны пророков", существовавшей в долине реки Иордан. Возможно, здесь сохранились традиции, относящиеся к Илии и Елисею. Они немного похожи на культовые мифы, которые мы уже рассматривали. Их цель – возвеличить могущество и деяния Яхве, совершенные пророками.
Сначала мы знакомимся со сценой на горе Кармель, где Илия бросает вызов жрецам культа тирского Баала, культ которого привнесла в Самарию Иезавель, жена Ахава. Илия ставил своей целью доказать превосходство Яхве над чужеземным богом. Илия предлагает, чтобы каждая из соревнующихся сторон возвела алтарь и принесла на нем жертву, и тот бог, который сумеет послать вниз огонь, чтобы поглотить жертву, будет признан истинным богом и достойным поклонения всего израильского народа. Священнослужители Баала проводят весь день в отчаянных, но бесплодных попытках вынудить Баала воспламенить себя, а в это время Илия насмехается над ними. Затем "во время вечерней трапезы" (которая была древней и повсеместно распространенной семитской традицией) Илия возводит алтарь Яхве с двенадцатью камнями для двенадцати колен Израилевых. Он складывает дрова и поверх них кладет заколотого быка. Он приказывает присутствующим вылить двенадцать кувшинов воды на жертвенный алтарь и в ров вокруг алтаря. Затем он взывает к Яхве, который посылает с небес огонь, пожирающий подношения, дрова, камни алтаря, пыль и даже воду, которая была разлита вокруг. Затем люди признают Яхве единственным богом и по приказу Илии убивают священнослужителей Баала. Нет никаких доказательств того, что гора Кармель когда-либо была местом поклонения Яхве, и разнообразные детали указывают на то, что культовый миф возник из эпизода жизни Илии, который, в свою очередь, может иметь какие-то исторические корни.
Рассказ о бегстве Илии к пророку Хорафу и его жизни там окрашен в мифологические тона. Сорок дней путешествия, распространенное мифологическое число, ангельское видение и "мертвый тонкий голос" (эта фраза в еврейском языке используется, чтобы описать шепот духа из преисподней) наводят на мысль о мифологической ауре, которая окружает пророка. В легенде имеются и другие аналогичные элементы. Илия делает так, что кадки муки и кувшина масла хватило вдове на три с половиной года голода, он же возвращает к жизни ее умершего сына. Сага достигает своей кульминации, когда рассказывается об уходе пророка из этого мира. Это настоящий шедевр повествовательного искусства. Илия и Елисей отправляются в путь из Галгаля, и Илия пытается убедить своего слугу Елисея остаться и позволить ему одному пойти дальше в Бетель, повинуясь божественному повелению. Однако Елисей отказывается оставить своего господина. Когда они приходят в Бетель, сыновья пророка, основавшие там свою общину, выходят встретить их и говорят Елисею, что в этот день Яхве намеревается разлучить его с господином. "Я знаю это, – отвечает он. – Не беспокойтесь". И снова Илия пытается убедить его остаться, и снова он отказывается. В Иерихоне происходит то же самое, и они вместе идут в Иордан. Здесь Илия снимает свою мантию и по мановению его руки Иордан расступается, они идут дальше. На другом берегу Илия спрашивает Елисея, какой прощальный дар он хочет получить от него, и он просит дать ему двойную долю духа хозяина. "Ты задал мне трудную задачу, – говорит пророк. – Но все же, если ты увидишь меня, когда меня заберут от тебя, ты получишь двойной дух. Если же ты не увидишь меня, то не получишь ты духа моего". Затем колесница из огня и огненные кони разделяют господина и его слугу, и Илия возносится на небеса. Когда он возносится, его мантия падает, и ее подбирает Елисей, который возвращается к Иордану, повторяет подвиг Илии, заставляя реку расступиться, переходит через реку и начинает собственную деятельность пророка. Мифологический элемент, содержавшийся в истории об Илии, усиливается в повествовании о Елисее. Он начинает свою жизнь пророка, очистив родник в Иерихоне, который до этого своей водой приносил лишь опустошение. Затем он проклинает детей Бетеля, которые раньше смеялись над ним, – и две медведицы выходят из леса и убивают сорок два человека. Он умножает масло у вдовы, воскрешает сына Шунамита, преумножает хлеб, которым можно накормить нежданного гостя, заставляет топор держаться на воде, поражает своего жадного слугу проказой, и, наконец, его погребенные кости возвращают умершего человека к жизни. С фигурой Елисея связан очень важный мифологический элемент, который сохранился в иудаизме до сих пор. Это вера в то, что Илия вернется на землю прямо перед днем апокалипсиса Яхве, чтобы повторить сцену на горе Кармель и освободить народ Израиля. Вера в возвращение Илии была распространена в эпоху Иисуса, который в беседах со своими учениками утверждал, что она нашла свое воплощение в служении и смерти Иоанна Крестителя. В обрядах еврейской Пасхи в настоящее время на столы ставят четыре чаши вина, каждая из которых имеет свое символическое значение: третья чаша, наполненная вином, известна как "чаша Илии" и ее оставляют нетронутой. Предполагается, что она должна ожидать возвращения Илии перед пришествием мессии. С "чашей Илии" связана очень интересная легенда: некий раввин Мендель праздновал еврейскую Пасху в пещере в Испании, пригубляя вино "марано". Вдруг пещера озарилась светом, и чаша с вином, которая, согласно традиции, стояла на столе специально для Илии, поднялась высоко над столом, как будто кто-то поднес ее к губам, а затем опустилась на стол пустой. После этого случая ребе Мендель стал проповедовать, что Илия возвращается как знак освобождения в ту же самую ночь, в которую Израиль избавился от египетского рабства.
В еврейских синагогах в специальной нише стоит стул, известный как "трон Илии", ожидающий его возвращения. Когда ребенка приводят в синагогу для совершения обряда обрезания, его ставят на этот стул, где все и происходит.
Рассказом об Илии и Елисее мифологический материал Ветхого Завета заканчивается. Никаких мифов не сформировалось вокруг пророков VIII–XVII веков, которые действуют в свете реальных исторических событий. Единственное исключение – фигура Исайи, который, как мы уже знаем, заставил тень на часах Ахаза сдвинуться на 10 градусов назад, чтобы дать знать царю Изекийе, что он выздоровеет. Мифический элемент вновь возникает в измененной форме в позднееврейской апокалиптической литературе. Мы видели, что, пытаясь рассказать о деятельности Бога по сотворению мира, еврейские авторы были вынуждены прибегнуть к языку мифов, и они заимствовали мифологический материал своих ближайших соседей, в особенности жителей Месопотамии и Ханаана. Поэтому, когда они пытались нарисовать картину предполагаемого хода событий, они были вынуждены снова использовать мифологические образы, теперь уже обогащенные заимствованиями из персидских источников, как это можно видеть на примере Книги пророка Даниила, которую считают самой апокалиптической книгой Ветхого Завета.