Таким образом, становится ясна цель второй заповеди. Как запрет она предостерегает от таких способов поклонения и религиозной деятельности, которые бесчестят Бога и искажают Его истину. Но она же и призыв осознать, что Бог-Творец вездесущ и свят, непостижим и необъятен, что Он находится вне сферы любого воображения и любых философских догадок. Итак, это призыв к тому, чтобы мы смирились, слушали Его и учились у Него, позволяя Ему открывать нам, Каков Он на самом деле и как нам следует о Нем думать. "Мои мысли - не ваши мысли, - говорит Он, - ни ваши пути - пути Мои. Но, как небо выше земли, так пути Мои выше ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших" (Ис.55:8-9). Павел пишет в том же духе: "О, бездна богатства и премудрости и ведения Божья! как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень?" (Рим.11:33-34).
Бог совсем не такой, как мы с вами; Его мудрость, Его цели, Его шкала ценностей, Его методы настолько отличаются от наших, что нам никогда не приблизиться к ним с помощью интуиции и не исследовать их по аналогии с нашим представлением об идеальном человеке. Нам не узнать Его до тех пор, пока Он не заговорит и не расскажет нам о Себе. Но ведь Он уже заговорил. Он говорил Своим пророкам и Апостолам, говорил через них; Он говорил словами и делами Своего Сына. Благодаря откровению, данному нам в Священном Писании, мы можем сформировать истинное представление о Боге; другим путем сделать этого нельзя. Следовательно, вторая заповедь побуждает нас извлекать мысли о Боге только из Его собственного святого Слова и ни из какого другого источника.
Уже из самой формулировки заповеди становится очевидно, что именно в этом состоит ее позитивный смысл. Запретив создание идолов и поклонение им, Бог объявляет Себя "ревнителем", наказывающим не идолопоклонников только, но всех, "ненавидящих" Его - то есть, тех, кто игнорирует Его заповеди. В данном контексте было бы естественно ожидать, что Бог произнесет конкретную угрозу в адрес идолопоклонников; почему же, тогда, Божья угроза так обобщена? Видимо, для того, чтобы мы осознали: люди, создающие идолов и поклоняющиеся им (а значит, в конечном итоге, извлекающие из этих идолов свое богословие), скорее всего, всегда и во всем будут игнорировать открытую нам Божью волю. Разум, наполненный идолами, - это разум, еще не научившийся любить Слово Божье и прислушиваться к нему. Люди, полагающие, что образы, материальные или мысленные, приведут их к Богу, вряд ли смогут достаточно серьезно воспринимать Божье откровение в целом.
Во Второзаконии 4 сам Моисей разъясняет запрет использовать изображения и кумиры для поклонения именно в этом смысле. Он противопоставляет создание идолов и послушание Божьему Слову, объясняя, что первое и второе взаимно друг друга исключают. Он напоминает израильтянам, что на горе Синай они не видели никакого зримого образа Божьего, но только знамения Его присутствия, и слышали Его слово. Моисей призывает народ жить так, как будто они все еще стоят у подножия горы, слушая слово Божье, которое указывает им путь, и чтобы перед глазами у них не было никакого воображаемого образа Божьего, отвлекающего их от Самого Бога.
Мысль ясна. Бог не являл им Своего видимого образа, но говорил с ними; поэтому им нужно не искать наглядных символов Бога, а повиноваться Его слову. Некоторые полагают, что Моисей боялся, как бы израильтяне не позаимствовали образцы идолов у окружавших их идолопоклоннических народов. Конечно, Моисей несомненно этого боялся. Именно это он и имеет в виду: любые изображения и образы Бога, созданные человеком, мысленные или материальные, являются заимствованиями из грешного и безбожного мира, и поэтому не соответствуют Божьему святому Слову. Сотворить себе кумира - значит взять свои мысли о Боге из человеческого источника, а не у Самого Бога. Вот в чем состоит проблема с кумирами и изображениями.
III
И тут перед нами встает вопрос: насколько мы сами соблюдаем вторую заповедь? Конечно, у нас в церквях нет изображений в виде быка; возможно, на стене в нашей комнате нет распятия (хотя, наверное, есть кое-какие картинки с изображением Христа, и нам нужно хорошенько о них подумать). Но можно ли с уверенностью сказать, что Бог, Которому мы поклоняемся, - и есть Бог Библии, Триединый Иегова? Поклоняемся ли мы единому истинному Богу в истине? А может, наши представления о Боге таковы, что мы верим совсем не в христианского Бога, а в какого-то другого - так же, как мусульманин, иудаист или свидетель Иеговы верят не в христианского Бога, а в кого-то другого?
Вы скажете: а как об этом узнать? Ну, что ж, вот вам проверка. Бог Библии говорил нам в Своем Сыне. Свет познания Его славы дан нам в лице Иисуса Христа. Всегда ли я ищу бесспорную истину о естестве и благодати Божьей в Иисусе Христе и Его деле? Вижу ли я, что все замыслы Божьи сосредоточены на Христе?
Если я уже вижу это, если мое сердце и разум уже побывали на Голгофе и приняли ее спасение, тогда можно быть уверенным: я действительно поклоняюсь истинному Богу, Он - мой Бог, и уже сейчас я живу жизнью вечной, согласно словам Господа - "Сия есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога и посланного Тобою Иисуса Христа" (Ин.17:3).
ГЛАВА 5. Бог во плоти
I
Неудивительно, что думающим людям довольно трудно поверить в Евангелие Иисуса Христа, потому что реальность, о которой там идет речь, превосходит человеческое понимание. Печально, однако, что некоторые делают веру сложнее, чем она есть, отыскивая трудности там, где их нет.
Возьмем, к примеру, искупление. Для многих здесь кроется трудность. Как можно поверить, спрашивают они, что смерть Иисуса из Назарета - человека, умершего на римском кресте, - понесла грех мира? Как может эта смерть сегодня, в наше время повлиять на прощение Богом наших грехов? Или воскресение - тоже камень преткновения для многих. Как, спрашивают они, можно поверить, что Иисус физически воскрес из мертвых? Конечно, трудно отрицать, что гробница действительно оказалась пустой, - но ведь еще труднее поверить, что Иисус перешел в вечную жизнь в теле. Разве не легче поверить в любую гипотезу: например, о временном оживлении после обморока или в то, что тело Иисуса было украдено? Или еще непорочное зачатие, которое в нашем столетии нередко отрицалось в протестантской среде. Как, спрашивают нас, можно поверить в подобную биологическую аномалию? Или возьмем евангельские чудеса - для некоторых это тоже препятствие. Ну хорошо, говорят они, Иисус исцелял (благодаря свидетельствам, трудно отрицать, что Он действительно это делал, к тому же история знала немало целителей). Но как поверить, что Он ходил по воде, или накормил пять тысяч человек, или воскрешал мертвых? Все эти рассказы в самом деле невероятны. Вот с такими и похожими проблемами сталкивается сегодня разум, колеблющийся между верой и неверием.
Но главная трудность - совсем не в этом. Она кроется не в учении об искуплении, данном в Страстную пятницу, не в пасхальном учении о воскресении, но в рождественском учении о воплощении. Самое поразительное – это христианское утверждение, что Иисус из Назарета был Богом, Который стал человеком; что вторая Личность Троицы стала "вторым человеком" (1Кор.15:47), определившим судьбу всех людей, вторым главным представителем человечества; что Он принял человеческое естество, не потеряв при этом Божьего естества; и значит, Иисус из Назарета был воистину и полностью Богом так же, как и человеком. Перед нами две тайны в одном: существование нескольких Личностей в едином Боге и союз Бога и человечества в Иисусе. Именно здесь, в событиях Рождества, и кроются самые фундаментальные и неисследимые глубины христианского откровения: "Слово стало плотью" (Ин.1:14); Бог стал человеком; Бог-Сын стал евреем; Всевышний появился на земле беспомощным младенцем, который только и мог лежать и таращить глазенки, морщиться и пищать, которого нужно было кормить и менять ему пеленки, а потом и учить говорить, как всякого другого малыша. И в этом не было никакого обмана или иллюзии: младенчество Сына Божьего было реальностью. Чем больше об этом думаешь, тем больше поражаешься. Никакая литература не смогла придумать ничего более фантастического, чем истина воплощения.
Вот это и есть настоящий камень преткновения. Именно на этом месте всегда спотыкались иудаисты, мусульмане, унитарии, свидетели Иеговы и многие другие, говорящие о вышеупомянутых препятствиях (о непорочном зачатии, чудесах, искуплении и воскресении). Именно из-за неверия в воплощение обычно возникают трудности с принятием других мест Евангелия. Но как только воплощение осознается как реальность, все другие трудности исчезают.
Если бы Иисус бы только замечательным, очень благочестивым человеком, то новозаветным рассказам о Его жизни и делах воистину было бы сложно поверить. Но если Иисус бы тем самым Вечным Словом, через Которое Отец создал вселенную, "чрез Которого и веки сотворил" (Евр.1:2), то нет ничего удивительного в том, что Его приход в мир, Его жизнь в мире и уход из мира сопровождался удивительными делами творящей силы. Нет ничего странного в том, что Он, Творец жизни, воскрес из мертвых. Если Он Сын Божий, то гораздо более поразительно, что Он должен умереть, чем то, что Он воскрес. "Это все загадка! Бессмертный умирает", - писал Уэсли; и в воскресении Бессмертного нет загадки, подобной этой. Если бессмертный Сын Божий действительно покорно вкусил смерть, то совсем не странно, что эта смерть должна иметь спасительную силу для приговоренного человечества. Как только человек признает Иисуса Богом, ему уже сложно отыскать во всем остальном препятствия и трудности; все факты составляют единое целое и дополняют друг друга. Воплощение само по себе есть неисследимая тайна, но в его свете весь Новый Завет обретает смысл.
II
Евангелия от Матфея и от Луки довольно подробно рассказывают о том, как Божий Сын пришел в мир. Он родился на заднем дворе маленькой гостиницы, в незаметном иудейском селении, во времена расцвета Римской империи. Обычно, повторяя этот рассказ в каждое Рождество, мы каждый раз приукрашиваем его; на самом деле он довольно жесток и непригляден. Иисус родился не в гостинице, потому что она была набита битком и никто не пожелал уступить место рожающей женщине; поэтому ей пришлось родить Его в хлеву, а Его первой колыбелью стали ясли для скота. Повествование разворачивается бесстрастно, без комментариев, но думающему читателю становится не по себе при виде такой очевидной черствости и нравственной низости. Однако евангелисты рассказывают об этом не для того, чтобы преподать читателю нравственный урок. Для них смысл рассказа - не в обстоятельствах рождения (кроме замечания о том, что рождение Иисуса в Вифлееме является исполнением пророчества; см. Мф.2:1-6), но в том, кем был родившийся младенец. По этому поводу в Новом Завете есть два утверждения. Мы их уже обозначили; давайте теперь рассмотрим их поподробнее.
1. Младенец, рожденный в Вифлееме, был Богом
Точнее, выражаясь языком Библии, Он был Сыном Божьим или, как обычно называют Его христианские богословы, Богом-Сыном. Заметьте, не просто сыном, или одним из сынов, а единственным Сыном. Для того чтобы читатели осознали единственность Иисуса, в первых трех главах своего Евангелия Иоанн четыре раза повторяет, что Он был "единородным" Сыном Божьим (см. Ин.1:14,18; 3:16,18). Соответственно, христианская церковь исповедует: "Верую во единого Бога Отца... и во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго..."
При чтении христианских апологетов иногда создается впечатление, что утверждение об Иисусе как единородном Сыне Божьем есть окончательный и полный ответ на все вопросы о том, кто Он такой. Однако вряд ли это так, поскольку само это утверждение вызывает вопросы и может быть неправильно понято. Если Иисус - Сын Божий, значит ли это, что существуют два бога? Значит ли это, что иудаисты и мусульмане правы, обвиняя христианство в политеизме? Или слова "Сын Божий" следует понимать таким образом, что, хотя Сам Иисус и стоит совершенно отдельно от всех творений, Он не такой Бог, как Бог-Отец? В ранней церкви это утверждали ариане, а в наше время - унитарии, свидетели Иеговы, кристадельфиане и другие. Так ли это? Что же имеет в виду Библия, называя Иисуса Сыном Божьим?
Некоторым эти вопросы кажутся довольно запутанными, но Новый Завет дает довольно ясные ответы на них. В принципе, все они поставлены и разрешены Апостолом Иоанном в прологе к его Евангелию. Очевидно, что он обращался как к евреям, так и к грекам. По его словам, он писал для того, чтобы читатели "уверовали, что Иисус есть... Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его" (Ин.21:30). На протяжении всего Евангелия Иоанн показывает Иисуса именно как Сына Божьего. Однако Иоанн понимал, что слова "сын Божий" могут вызвать в сознании читателей некоторые неверные ассоциации. В иудейском богословии они употреблялись как титул будущего Мессии (который должен быть человеком). Греческая мифология знала множество "сыновей богов", суперлюдей, рожденных от союза бога и смертной женщины. Ни в том, ни в другом случае ни о какой божественности речи не шло. Иоанн хотел, чтобы его рассказ об Иисусе не был воспринят (или истолкован) в этом плане, и подчеркивал, что Иисус называл Себя Сыном (как и христиане называли Его Сыном) именно в смысле Его божественной сущности, и ни в каком другом. Именно поэтому и появился знаменитый пролог (Ин.1:1-18). Церковь Англии ежегодно читает его вслух в день Рождества - и совершенно справедливо. Нигде в Новом Завете природа и значение Иисуса как Бога-Сына не объясняется так ясно, как здесь.
Посмотрите, как тщательно и последовательно Иоанн развивает эту тему.
Апостол не употребляет термин "Сын" в первых предложениях: он говорит о Слове. Тут не было опасности быть неверно понятым, ибо читатели, знакомые с Ветхим Заветом, немедленно улавливали смысл. В Ветхом Завете Слово Божье творит небо и землю, эта Божья сила исполняет Его замысел. Ветхий Завет подразумевает, что Божьи слова сами по себе обладают силой, которая осуществляет замысел. Бытие 1 рассказывает, как в начале творения "сказал Бог, да будет,.. и стал..." (Быт.1:3). "Словом Господа сотворены небеса... Он сказал, - и сделалось (Пс.32:6, 9). Иными словами, Слово Божье - это Бог в действии..
Иоанн берет этот образ и далее сообщает нам семь фактов о Слове Божьем.
(i) "В начале было Слово (ст.1). Вот оно, вечное бытие Слова. У Него не было начала; когда начиналось все остальное, Оно - было.
(ii) "И Слово было у Бога (ст.1). Здесь Слово - отдельная личность. Сила, исполняющая Божьи замыслы, - это сила отдельной Личности, Которая находится с Богом в вечном, живом общении (таково значение этой фразы).
(iii) "И Слово было Бог" (ст.1). Здесь указывается "на божественную сущность Слова. Будучи Личностью, отдельной от Отца, Он - не творение; Он Сам по Себе Бог, также, как и Отец. Тайна, с которой мы здесь сталкиваемся - это тайна личностного различия в единстве Бога.
(iv) "(Все чрез Него начало быть" (ст.3). То есть, Слово творит. Оно было представителем Отца в деле творения, совершенного Им. Все сотворенное было сотворено через Него (в этом еще одно доказательство, что Он, создающий, как и Отец, не принадлежит к разряду творений).
(v) "В Нем была жизнь" (ст.4). Перед нами Слово оживляющее. В сотворенном мире нет жизни, кроме той, что в Нем и через Него. Так Библия отвечает на вопрос о происхождении и продолжении жизни во всех ее формах: жизнь дается и поддерживается Словом. Творения обладают жизнью не сами по себе, но в Слове, во второй Личности Бога.
(vi) "И жизнь была свет человеков" (ст.4). Слово просвещает. Давая жизнь, Оно дает и свет; это значит, что каждый человек получает личные откровения от Бога уже потому, что он живет в мире Божьем, и все это, так же, как и то, что человек жив, происходит благодаря Логосу.
(vii) "И Слово стало плотью" (ст.14). Слово во плоти. Младенец лежащий в яслях в Вифлееме был не кто иной, как вечное Слово Божье.
Раскрыв, кто и что такое есть Слово, а именно - Бог, Создатель всего сотворенного - Иоанн определяет Его как личность. Через воплощение, говорит он, стало ясно, что Слово есть Сын Божий. "И мы видели славу Его, славу как единородного от Отца" (ст.14). Личность Его подтверждена в 18 стихе: "...единородный Сын, сущий в недре Отчем...". Здесь Иоанн высказывает мысль, к которой он нас вел. Теперь становится яснее, что имеется в виду, когда Иисуса называют Сыном Божьим. Сын Божий есть Слово Божье; мы видим, что Слово - это и есть Сын Божий. Вот о чем говорит пролог к Евангелию.
Итак, всякий раз, когда Библия называет Иисуса Сыном Божьим, она утверждает Его личную божественную сущность. Рождественский рассказ покоится на поразительном факте: младенец в яслях был Богом.
Но это еще не все.
2. Младенец, рожденный в Вифлееме был Богом, Который сделался человеком
Слово стало плотью, ребенком. Он не перестал быть Богом; Он точно так же был Богом, как и раньше. Но при этом Он стал человеком. Он не был Богом - минус какие-то элементы божественного, но Богом - плюс все, что принял в Себя, став человеком. Он, сотворивший человека, теперь начал на себе испытывать, что значит быть человеком". Он, создавший ангела, ставшего потом дьяволом, оказался в таком положении, где Он мог быть искушаем сатаной; и совершенство Его человеческой жизни было достигнутую только через борьбу с дьяволом. Павел, описывая Его в небесной славе, находит в этом великое утешение: "По сему Он должен был во всем уподобиться братьям,.. ибо как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь". "Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха. Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи" (Евр.2:17-18; 4:15-16).
Тайну воплощения невозможно постигнуть. Ее нельзя объяснить, можно только сформулировать. Пожалуй, лучше всего она изложена в словах: "Наш Господь Иисус Христос, Сын Божий, есть Бог и человек;.. совершенный Бог и совершенный человек... Который будучи Богом и человеком, не есть два, но один Христос; един не посредством обращения Бога в плоть, но посредством принятия человеческого Богом" ("Символ веры" Афанасия). Нашему разуму это недоступно. По словам Чарлза Уэсли, в яслях мы видим:
Наш Бог - и вдруг так бесконечно мал,
Непостижимо человеком стал.
Непостижимо! Неплохо было бы это запомнить, оставить всякие досужие домыслы и просто замереть в восхищении.
III