Осенью 1932 г. индолог И.В. Хауэр, в то время профессор по своему предмету в Тюбингене, прибыл в Цюрих, чтобы провести семинар о кундалини-йоге. Это была захватывающая параллель процессу индивидуации, но, как всегда случается, когда законченная индийская философия представляется европейской аудитории, мы все ужасно вышли из себя и вконец запутались. Мы привыкли к тому, что бессознательное вводит нас в этот процесс очень постепенно, с каждым сном являя еще частичку процесса, но Восток трудился над такими медитативными техниками многие столетия, и потому собрал гораздо больше символов, чем мы были способны переварить. Более того, Восток слишком далек от нашей повседневной реальности, устремленный к нирване, а не к настоящей, трехмерной жизни. Юнг столкнулся с весьма дезориентированной группой, которая была крайне благодарна, но не способна переварить потрясающее изложение кундалини-йоги Хауэром. Когда все закончилось, Юнг посвятил первые три лекции английского семинара психологическому комментарию лекций Хауэра, которые привел нас, обогащенных опытом, в чувство.[lxiv]
Ханна дает нам впечатление, что семинары Юнга были спонтанной импровизацией для терапевтического утешения дезориентированной аудитории. Последующие комментаторы некритично приняли это на веру.[lxv] Напротив, Мейер, который тоже присутствовал, утверждал, что хотя Ханна нашла семинары Хауэра запутанными, ему самому они показались вполне ясными, и добавлял, что никакого всеобщего смятения не было.[lxvi] Он также утверждал, что психологический комментарий Юнга с самого начала был запланированной частью совместной работы. Хауэр, как специалист, должен был представить научный филологический и исторический отчет, который стал бы основой психологических интерпретаций Юнга.[lxvii]
Дальнейшее свидетельство того, что семинар Юнга ни в коем случае на был спонтанной импровизации заключается в том факте, что и в 1930 г., и в 1931 г. он представлял лекции о кундалини-йоге и символизме чакр.[lxviii] Первая из них появляется на первой публичной презентации Юнга, посвященной этой теме (см. приложение 1). Поскольку вторая во многом дублирует ее, она не была включена в этот том. Существует также серия недатированных рукописей Юнга, которые демонстрируют тщательную подготовку к этим семинарам.[lxix] Юнг читал лекции на тему кундалини-йоги и давал символические интерпретации чакр до совместной работы с Хауэром, что дало ему возможность скорее расширить, чем начать свою работу над этим предметом.
13 июня 1931 г. Хауэр представил лекцию "Ueberblick über den Yoga" (Обзор йоги) в Психологическом клубе Цюриха. Переписка Юнга с Хауэром проливает новый свет на активную организационную роль, которую он принял в этих семинарах. Самое раннее упоминание о лекциях Хауэра я встретил в письме Эммы Юнг к Шмитцу 12 октября 1931 г., в котором она писала: "Сейчас я переписываюсь с проф. Хауэром на предмет семинара, который он провел бы для нас в течении недели и в Цюрихе. Он предлагает вторую половину марта, а в качестве темы практики йоги, я думаю. А вы будете присутствовать?"[lxx] В первом найденном письме между Хауэром и Юнгом Хауэр благодарит Юнга за присланную им новую книгу: "Уверен, что я и сам извлеку много пользы из грядущего семинара. Снова и снова я получаю глубокое впечатление, что для психотерапии в целом путь лежит в направлении, которое вы указываете".[lxxi] Хауэр упоминал свою готовящуюся книгу о йоге[lxxii] и писал:
Я хотел спросить вас (будучи убежден, что ваша аналитическая психология и те элементы йоги, которые могут стать действенными для Запада, тесно связаны самым глубочайшим образом), могу ли я посвятить свою книгу вам.[lxxiii] Если вы не против, я пошлю вам отпечатанные листы для просмотра так скоро, как только смогу. Надеюсь, книга будет напечатана самое позднее к моему семинару в Цюрихе. … Что касается моего семинара, я бы хотел снова выразить пожелание, чтобы он был проведен, если возможно, между 15 и 30 апреля, так как к тому времени я смогу уйти с поста декана факультета философии".[lxxiv]
Юнг ответил, что известие о том, что Хауэр хочет посвятить ему свою новую книгу, стало для него приятным сюрпризом, и что "я осознаю глубокое родство между моими взглядами и йогой".[lxxv] О времени проведения семинара он добавил: "Я бы хотел назначить ваш семинар на весну, если к тому времени будет присутствовать необходимая аудитория. Но если этого не случится, нам придется перенести его на осень".[lxxvi] По-видимому, необходимая аудитория так и не смогла присутствовать, так как впоследствии Юнг писал Хауэру: "Кстати, что вы думаете по поводу предложения провести запланированный семинар осенью? Было бы замечательно, если бы получилось его назначить. Интерес к нему здесь очень живой. Я был бы очень благодарен, если бы вы вскоре смогли проинформировать меня, какая дата была бы для вас удобна. Нам больше всего подходит начало октября".[lxxvii] Хауэр ответил: "Я с радостью проведу семинары осенью. Начало октября мне вполне подходит".[lxxviii] Несколькими месяцами позднее Юнг писал Хауэру:
Вслед за нашими недавними дискуссиями в Клубе относительно вашего семинара осенью, я хотел бы вежливо попросить вас дать свое мнение о нашем предложении: в свете нынешней экономической ситуации организация семинара – дело не легкое. Психологический клуб в этих условиях готов взять на себя организации и, прежде всего, дать в ваше распоряжение зал совершенно бесплатно. Наш лекционный зал насчитывает 60 мест. На собрании мы сошлись на том, что цена не должна превышать 20 фр. за человека. Равным образом было подчеркнуто, что было бы нежелательно проводить курс, исчерпывающийся одной неделей (6 лекций). В этом случае одна неделя полностью заполненного семинара принесет вам вознаграждение в размере 12000 фр.[lxxix] Что касается метода, я бы предложил по меньшей мере час на лекцию и час или полтора для ответов на вопросы и обсуждение.
Согласно инструкциям, я прошу вас дать ваше мнение относительно этого предложения, чтобы Клуб имел определенность в организации семинара.
Что касается английских лекций, проводимых наряду с немецкими, я пока не могу сказать ничего определенного. Американский экономический кризис, как вы, должно быть, знаете, чувствуется и здесь в том, что число посетителей значительно уменьшилось. Но, тем не менее, нет ничего невозможного в том, чтобы собрать для вас английскую аудиторию. Однако, я бы советовал вам, не в последнюю очередь для экономии времени и усилий, читать не больше часа лекций на английском. На немецком семинаре я буду ассистировать вам с психологической стороны".[lxxx]
Из всего этого очевидно, что Хауэру получал плату за регистрацию на семинаре. Кроме того, есть указания на то, что присутствие многих на английских семинарах Юнга сорвалось из-за американского экономического кризиса и что двуязычный формат использовался для того, чтобы максимизировать сборы. В течение лета Юнг писал Хауэру:
Слухи о вашем семинаре уже порождают шевеление. Зиммер в Гейдельберге спросил меня, может ли он посетить его. Поскольку я знаю его лично, я согласился. Однако, Шпигельберг из Хеллерау тоже спрашивал меня и ссылался на вас. Другая информация, которой я владею в отношении доктора Шпигельберга, не вдохновляет, потому я хотел спросить вас, близки ли вы с этим Шпигельбергом, который кажется вполне образованным евреем. Должен признать, что я немного сомневаюсь и боюсь за качество атмосферы. Однако, я оставляю это решение полностью за вами, поскольку вы, кажется, его знаете.[lxxxi]
Лекции Хауэра были озаглавлены "Der Yoga, im besondern die Bedeutung des cakras" (Йога, и значение чакр в частности) и проведены 3 и 8 октября. В 1930 г. Юнг представил немецкий семинар 6-11 октября и тем же образом он провел семинар 5-10 октября 1931 г. Потому лекции Хауэра следовали этому формату и времени проведения.
По приглашению Эммы Юнг Хауэр остался в доме Юнгов на время лекций.[lxxxii] Мейер утверждал, что немецкий семинар Хауэра проходил с 10 утра до полудня с перерывом на чай. Рейхштейн утверждал, что на лекциях Хауэра присутствовало от тридцати до сорока человек, а на семинарах Юнга от сорока до восьмидесяти, и на его семинарах часто было трудно найти свободное место. Он вспоминал, что на семинарах Юнга было трудно присутствовать, потому что многие из присутствующих хотели сохранить исключительную атмосферу и мешали другим присутствовать. В результате Рейхштейн (получивший Нобелевскую премию по физике) пришел прямо к Юнгу, который и разрешил ему присутствовать.[lxxxiii] После каждой лекции Юнг, Хауэр и Тони Вульф вместе обедали.[lxxxiv] Миссис Хауэр нарисовала увеличенные копии иллюстраций чакр из "Змеиной силы", которые впоследствии использовались на лекциях.[lxxxv]
Немецкие и английские лекции Хауэра были посвящены одной и той же теме. Последние были сокращенными версиями первых. В английских лекциях он опускал его собственный немецкий перевод Сат-чакра-нирупаны, которые представлял на немецких лекциях.
Пока продолжались лекции, собственный семинар Юнга о видениях был прекращен. Юнг также представил сводную иллюстрированную лекцию, озаглавленную "Западные параллели тантрическим символам" вечером 7 октября.[lxxxvi]
Лекции Хауэра
Хауэр начал с исторического обзора йоги и объяснения его подхода в целом. Он определял йогу так: "Йога означает схватывание подлинной сути, внутренней структуры материи, в ее живой реальности как динамического вещества, и законов этой материи".[lxxxvii] Он утверждал, что глубина кундалини-йоги заключалась в том, что она рассматривала реальность как "уравновешенную полярность женской и мужской сил".[lxxxviii] Он считал, что ее практика развивалась следующим образом: "Сначала схватывалась внутренняя реальность, затем для ее кристаллизации в воображении использовался символ, а затем начиналась реальная практика медитирования на шести чакрах".[lxxxix] Он видел в ней преимущество перед классической йогой Патанджали, в которой усматривал тенденцию к потере бога в человеческом "я", и перед хатха-йогой, в которой видел "психотехническую склонность, уводящую от центральных сил к более психическим, даже физиологическим силам".[xc] Он объяснял эту склонность так:
Человек медитирует над символом и присваивает его содержания частично интеллектуально, частично психически, и таким образом достигает некоторого психического изменения; возможно, он может достигнуть слоя, на котором происходит радикальное развитие разума. Но не часто. Опасность для людей, работающих с чакрами снаружи, заключается в том, что они остаются в области этих психических процессов … и реального изменения глубочайшей структуры их бытия не происходит.[xci]
Для Хауэра в этом заключалась главная сложность, лежащая на пути обретения понимания кундалини-йоги. Он считал, что она преодолевалась постижением основы внутреннего опыта: "Я понимаю внутреннюю реальность только в той мере, в какой обладаю ею внутри себя и способен рассматривать эту реальность, приходящую к моему сознанию из глубин подсознания; а если она пришла ко мне снаружи, она должна стать всемерно живущей в моем собственном сознании".[xcii] Потому он утверждал: "С самого начала я в большой мере освободился от индийского взгляда на вещи. Я обнаружил, что не постигну их внутреннего смысла, если не буду рассматривать их моим собственным образом, с моей точки зрения".[xciii] Остаток лекций Хауэра был посвящен изложению метафизики, лежащей в основе кундалини-йоги и символизма чакр.
Мейер вспоминал, что тон немецких лекции был сухим, и для диалога оствалось мало времени, лишь во время перерывов на чай. Напротив, семинары Юнга были живыми.[xciv] Рейхштейн утверждал, что Хауэр был фанатиком, и настоящих дискуссий не было, потому что он был "так убежден в своих взглядах" и "принимал только то, что говорил сам". Рейхштейн описывал семинар Юнга как "крайне впечатляющие" и отмечал, что на них была "возможность для реальной дискуссии".[xcv] Шпигельберг вспоминал, что Юнг задавал "много вопросов индологам об индийских практиках йоги … и о взаимосвязях индийской системы и западной психологии в целом. Я думаю, этот семинар – последнее, что было сказано о глубинном психологическом смысле практики йоги".[xcvi] Новости о лекциях широко распространились. Вскоре после этого Ханс Труб писал Мартину Буберу: "Я хочу поговорить с вами о семинаре Хауэра. Прежде всего он был очень вдохновляющим для меня, как и предполагалось. "Пуруша"-атман был для меня совершенно новым откровением – прежде всего, совершенно иным путем (кундалини-йога) к нему для нас".[xcvii]
Метод Хауэра, похоже, повлиял на метод Юнга. В своем семинаре Юнг попытался вести участников к пониманию кундалини-йоги на основе их собственного внутреннего опыта, а именно, процесса индивидуации. Затем знания о кундалини-йоги, которые они представили, были трижды отфильтрованы – сначала через переводы и комментарии Вудроффа, затем Хауэра, и наконец Юнга. Не удивительно, что все три варьировались, и в терминологии, и в понимании происходящих процессов. Потому эти различия подняли массу вопросов.
Важно отметить, что для тех, то посещал семинары Юнга они были не просто курсом герменевтики, а плодотворным опытом. Так, Рейхштейн вспоминал о снах, которые изображали движение змеи кундалини во время и после семинаров, и что "по крайней мере, некоторые" участники имели похожие переживания.[xcviii]
Психология и йога: проблемы сравнения и сотрудничества
Вскоре после лекций Хауэр писал Юнгу: "Неделя в Цюрихе немного стимулировала меня, и, возможно, я могу тешить себя надеждой, что нити нашего сотрудничества тоже немного укрепились".[xcix] Это чувство, похоже, было взаимным, так как Юнг ответил: "Я бы хотел особым образом расширить наше сотрудничество", и пригласил его участвовать в междисциплинарном журнале, который ему предложил Дэниел Броди из Рейн-Верлаг.[c]
На следующий год Хауэр основал Движение Германской Веры. В своей работе "Germanic Vision of God" (Немецкое видение Бога) Хауэр объявил о пришествии особой германской (или индо-германской) религии, которая даст освобождение от "чуждого" семитского духа христианства. Хауэр утверждал: "Новая фаза Движения Германской Веры, начавшаяся с собрания в Эйзенахе в июле 1933 г., должна быть понята в тесной связи с национальным движением, которое привело к основанию Третьего Рейха. Как и последний, Движение Германской Веры – это прорыв из биологических и духовных глубин германской нации".[ci] Он безуспешно пытался добиться его признания как официальной религии национал-социализма.
В 1935 г. Хауэр выпустил эссе под названием "Die indo-arische Lehre vom Selbste im Vergleich mit Kants Lehre vom intelligiblen Subject" (Индо-арийское учение о самости по сравнению с учением Канта о постижимом субъекте) в праздничном томе, посвященном шестидесятилетию Юнга.[cii]
В своем эссе 1936 г. "Вотан" Юнг взял Хауэра и его Движение Германской Веры как примеры его тезиса, что политические события в Германии могут быть психологически интерпретированы как происходящие из возобновившейся активности древнего германского бога "Вотана".[ciii]
В 1938 г. Хауэр снова представил серию лекций в Психологическом Клубе в Цюрихе между 7 и 12 марта о "Der Quellgrund des Glaubens und die religiöse Gestaltwerdung" (Основной источник веры и развитие религиозных форм). Мейер вспоминал, что Хауэр читал лекцию о "символическом значении флага (свастики), что было встречено жестокой критикой и протестом".[civ] Расхождения во взглядах на религиозно-политическую ситуацию в Германии привели к разрыву между Хауэром и Юнгом и его кругом.[cv] О поведении Хауэра в этот период Мирча Элиаде вспоминал: "Я слышал от Шолем, что Хауэр все равно оставался хорошим человеком, поскольку во время нацистских чисток он усыновил трех еврейских детей или еврейскую девочку. Он сказал, что Хауэр был одним из немногих ученых в Германии, симпатизирующих нацистам, о котором Шолем сказал: "Я ничего против него не имею".[cvi]
Хауэр в своем диалоге с Юнгом со своей стороны продолжал сравнения между йогой и психотерапией в последующих публикациях. В "Der Yoga: Ein Indischer Weg zum Selbst"[cvii] (Йога: индийский путь к себе) он начал с задавания вопросов, важность которых сильно увеличилась в пришествием новой эры и расцветов альтернативных религий:
Эта проблема, является ли и до какой степени этот восточный "путь к спасению" ценным для западных людей, остается в состояния постоянного изменения, и она серьезно меня занимает. Нет ли ошибки или даже опасности в том, что люди на Западе ради своего "пути к спасению" борются с йогой? Почему бы этим людям не держаться научных исследований, философских размышлений на западный манер, жизни и дела, как единственного "пути к спасению"? Разве сам Запад не имеет в своем мистицизме пути к внутреннему, который более полезен, чем йога? Почему развивающейся глубинной психологии и психотерапии для этого не достаточно? Нам действительно нужен новый импульс с Востока? Эти проблемы порождены лекциями и исследовательскими семинарами в "Психологическом клубе" К.Г. Юнга.[cviii]
По его мнению, аналитическая психология Юнга стала методом и потому подверглась опасностям психотехнической экстернализации, которые были опасны и для йоги.[cix] В "Der Yoga" он посвятил главу критике работы Юнга. Он писал: "Лично я критически настроен в отношении гипотезы о врожденных и наследованных "Архетипах". Кроме всего прочего, историко-религиозная эмпирическая основа для тезиса об "архетипах" крайне слаба".[cx] Он также отрицательно отзывался об интерпретации Юнгом кундалини-йоги: "По моему мнению, в юнгианском круге мифические образы тантрической йоги слишком поспешно смешивают с "Архетипами", что не помогает ясному пониманию ни того, ни другого".[cxi]
Однако, огромные проблемы возникают при любой попытке интерпретировать тантрические тексты ввиду сложности их устройства. Элиаде отмечал, что "тантрические тексты зачастую составлены на "ментальном языке" (sandha-bhasa), тайном, темном и неясном языке, на котором состояние сознания выражается эротическим термином, а словарь мифологии или космологии заряжен хатха-йогическими или сексуальными смыслами".[cxii] Это ведет к ситуации, когда
тантрический текст может быть прочитан со множеством ключей: литургическими, йогическими, тантрическими и т.д. … Читать текст с "йогическим" ключом значит расшифровывать различные стадии медитации, на которые он указывает. Тантрический смысл обычно эротичен, но трудно решить, где указание на конкретный акт, а где сексуальный символизм. Точнее, деликатная проблема заключается в том, чтобы различить между "конкретным" и "символическим", когда тантрическая sadhana имеет своей целью именно преображение всякого "конкретного" опыта, трансформацию физиологии в литургию.[cxiii]
Последующие оценки психологических интерпретаций Юнга вращаются вокруг вопроса, можно ли считать их верным дополнительным "ключом". Они критиковались и исследователями, и адептами кундалини-йоги. Гароль Коуорд заключал: