* * *
Если честно, Танька - по крайней мере, на вид - восприняла скелет спокойнее, чем я. Разве что немного расширила глаза, но даже нагнулась к останкам, тоже рассматривая часы.
- Олег, он не умер, - тихо сказала она и выпрямилась. - Его же убили. Смотри.
Мне стало стыдно. Девчонка различила то, чего не увидел я в своём обалдении. Череп слева - над виском - был проломлен, неровно, ромбом. Вернее - ровным ромбом.
- Чего это, Тань? - голос у меня отчётливо сел. Она промолчала. А до меня дошло, что это похоже на след от наконечника стрелы.
Как в кино.
- Пошли отсюда, Олег, - Танюшка зябко повела плечами. - Ну его, этот камыш…
Мне очень хотелось сделать так, как она предлагала. Но я вдруг понял, что хочется есть. И вечером будет хотеться есть ещё больше. И мне. И Танюшке.
А скелет - что он, скелет? Такой же мальчишка - на девчонку не похоже - как и я. Мёртвый. Даже больше, чем мёртвый.
- Тань, ты подожди, а я сам надёргаю, - решительно сказал я. Потому что я был мужчиной, как ни крути.
Она упрямо покрутила головой. И села разуваться - первой лезть в воду…
…Мы набрали камышовых корней в мою спортивную куртку, и я нёс этот мешок. И думал, что вечером попробую поставить петлю на зайца - вдруг попадётся?
К речке Калаис - или как она в этом мире? - мы вышли только к вечеру, и я присвистнул. Спросил Танюшку:
- Узнаёшь?
Она кивнула, озираясь. Всё-таки, лишённые привычных ориентиров, мы забрали в сторону и вышли к реке ближе от города, чем рассчитывали. Но теперь можно было не беспокоиться - километров тридцать, весь завтрашний день, достаточно просто идти против течения. А сейчас мы опять стояли возле небольшой луговины, по которой текла река.
- Кто это, Олег? - испуганно спросила Танька. - Какие огромные!..
Сперва я просто увидел мохнатых быков, которые пили метрах в ста от нас, не больше. А потом у меня восторженный холодок прошёл по спине, и я прошептал:
- Тань, это туры. Стой тихо.
Последний тур на Земле, как мне помнилось, был убит в XVII веке. А тут - мы стояли так близко от этих громадин, что можно было слышать, как хлюпает вода, которую они тянут. Потом светло-шоколадные животные бесшумной цепочкой ушли в лес.
- Туры, - тихо повторил я. - Пошли, Тань, пошли. Они красивые, но от них лучше держаться подальше.
* * *
Костёр мы разожгли на небольшой полянке - и еле дождались, когда появится первая горячая зола, в которой можно будет испечь камыш. А потом так же еле дождались, пока он испечётся. И ели его, обжигаясь, урча и пачкаясь золой - по крайней мере, когда я глянул на Таньку, сидевшую, скрестив ноги, по другую сторону огня, то у неё всё вокруг губ было грязным. Судя по тому, как она засмеялась - у меня тоже. То ли нам с голоду показалось, то ли камыш и правда был вкусным, но мы сожрали весь. Я хотел было засундучить немного, но Танюшка настояла на том, что утром он остынет и будет невкусным. Откуда она это знала - представления не имею, но я легко с ней согласился, и мы доели печёные корешки.
- Ещё два дня - и дойдём, - оптимистично заявила Татьяна. Я кивнул, подумав: куда дойдём, интересно? А вслух попросил:
- Спой, Тань.
Она ни секунды не отнекивалась и не ломалась. Посмотрела на меня через огонь, а потом перевела взгляд на угли.
Я хорошо помню эту ночь, костёр на полянке - и тихий, но мелодичный и ясно слышный голос Танюшки. Я не говорил, что спеть. Но она догадалась сама…
Вечер бродит по лесным дорожкам…
Ты же
Вроде любишь вечера?Подожди,
постой ещё немножко -
посидим с товарищами у костра.Вслед за песней позовут ребята в неизвестные ещё края -
и тогда над крыльями заката вспыхнет яркой звёздочкой мечта моя.Вижу целый мир в глазах тревожных в этот час на берегу крутом…
Не смотри так неосторожно -
Я могу подумать что-нибудь не то…Ада Якушева
* * *
Меня разбудил дождь. Он полил сверху, легко пробивая крону дерева, на котором мы устроились в широкой развилке - нам опять повезло… если бы не ливень, а это был настоящий ливень. Танюшка проснулась на несколько секунд позже меня и сперва что-то сердито пробормотала, а потом жалобно вздохнула:
- Дождь… Вниз спускаться?
- Нельзя, Тань, - я перебрался осторожно к ней, проклиная свою высотобоязнь - и натянул на неё свою куртку. Не защита, конечно, но Танюшка благодарно прижалась ко мне, и мы приготовились мокнуть до утра. Я всмотрелся в часы и сумел различить, что только половина второго. И я, и Таня были здоровыми, закалёнными ребятами и уж летом-то под дождём простыть не боялись. Но ясно стало, что уснуть не удастся.
- Олег, - тихо сказала Танюшка, - как ты думаешь, дома нас ищут?
- Ищут, конечно… - неохотно ответил я. - И ребята тоже ищут.
- Они и подумать не могут, что с нами… А помнишь, - я вдруг понял, что она улыбается, - как мы домового ловили, который на чердаке громыхал?
- А это оказалась сова, - подхватил я, - конечно, помню! И как Вадим физиономией в свежую шкуру влетел, а мы решили…
- …что домовой ему лицо разодрал! - добавила Танька. - И полезли наверх с ножами, а Санек говорит про шкуру: "Тут у люка кто-то стоит!"
- Еле отговорили его стрелять, - задумчиво заключил я.
Мы ещё немного повспоминали своих друзей. Потом Танюшка вздохнула:
- Я вот думаю про скелет. Странно всё-таки. Средневековый мальчишка - а в часах. И вообще - дичь какая-то. Стрелой его убили… Надо бы нам поосторожнее быть, Олег. И, - неожиданно здраво добавила она, - присмотреться, когда придём на место. Что бы там ни было.
- Логично, - согласился я. - Танюшка, ты попробуй уснуть, а то завтра мы же идти не сможем. Давай поближе, - и я фактически перетащил на неё куртку, оставшись в футболке. В первые несколько секунд дождь показался страшно холодным, но потом я привык, даже перестал дрожать. Танюшка вроде бы согрелась - по крайней мере, совсем затихла. Я думал даже, что она уснула, но девчонка вздохнула и призналась:
- Настроение отвратительное. Не хочется пищать, а всё равно…
- Ну попищи, - согласился я. - Я потерплю.
- Ладно, я не буду, - тут же поправилась она. - А сколько времени?
У неё часов не было. И я ответил спокойно:
- Скоро утро.
* * *
Та ещё была ночка. Утро наступило отнюдь не "скоро" - оно еле-еле приползло, почти неразличимое в тучах, укутавших горизонт и небо над головами. Дождь почти прекратился, но всё равно сеялся почти по-осеннему из облаков, лениво переползавших по небу - там был ветер. Хорошо ещё, не похолодало - скорей даже наоборот, воцарилась влажная духота.
Если ночью вы промокли и не выспались, то утром голод покажется вам втрое сильнее, чем должен быть. Поставленные мной с вечера два силка оказались пусты, но это меня даже не особо расстроило.
Пока лазили по кустам - вымокли ещё больше. У Танюшки круги залегли под глазами, а само выражение глаз было усталым и отстранённым, как у человека, испытывающего боль. Она молча вернула мне куртку, и мы двинулись вдоль реки - через мокрый папоротник, под увесисто соскальзывающими с деревьев струйками.
Я вспомнил, как читал про экспедицию Роберта Скотта. Как они упорно стремились к полюсу, преодолевали трудности, страдали… И как меня поразила мысль, что стремились-то они, в общем-то, к пустому месту. Там, на этом полюсе, были те же снег, холод и ветер. И всё.
А они шли, как будто их ждал там роскошный отель. И сейчас я подумал - а не похожи ли мы на тех англичан? Может быть, и мы идём в никуда? Кто-то невесть когда написал по-английски очень приблизительные координаты… Координаты невесть чего.
Танька пробиралась впереди. (Если кто не знает - и дикие звери, и люди предпочитают нападать с боков или сзади. Так что самое опасное место при переходе - не впереди, как думают многие.) Мы молчали и по временам сдержанно зевали и вздрагивали. Я думал ещё и о том, что на днёвку надо разводить костёр, а как - неизвестно. Мокрые дрова… Хорошо ещё - есть зажигалка. Но и ей мокрое не очень-то разожжёшь без растопки…
- Всё-таки мы не лесовики, - сказала Танюшка, и я понял - она думает о том же.
- Ничего, - обнадёживающе кивнул я, - доберёмся.
Было бы ещё куда… Но этого я не сказал.
Мы ещё почти три часа шагали в полном молчании. Дождь снова пошёл, и какой-то осенний - в смысле, уныло-безнадёжный, хорошо ещё - не холодный. Но сырость нами уже не ощущалась.
- Олег, - вдруг сказала Танюшка, - мы куда-то не туда идём.
Она остановилась, не оглядываясь на меня.
- Да ну, - сердито сказал я, - речка вот она… Пошли, Тань, пошли.
- Да погоди ты… Калаис же не точно на запад течёт, а ещё и на север чуть. А мы идём точно на запад. Ну проверь, проверь!
Я вздохнул и воспользовался надёжным способом - навёл на светлое пятно в тучах (солнце) часовую стрелку "ракеты" и мысленно очертил угол между ней и цифрой "2", а потом разделил этот угол пополам. Двенадцати ещё не было, и юг находился справа - там, куда указывала биссектриса.
Танюшка была права. Мы шли точно на запад.
- Да, это не Калаис… - пробормотал я.
- Это его приток, я забыла, как он называется, - уверенно сообщила Танюшка. - Может, это и к лучшему, но он короче, чем Калаис.
- Ничего страшного, - бодро заметил я. - Уж на запад-то мы курс и без реки сумеем удержать… Пошли, Тань.
- Что ты всё "пошликаешь"?! - внезапно рассердилась она. - Я промокла! Я есть хочу! Я устала, в конце концов!
- Тань, я тоже, - терпеливо сказал я. - Выберемся на открытое место и попробуем разжечь костёр.
- Да, костёр он разжечь решил! Из чего, как?! Мокрое всё! И… - она осеклась и закусила губу. Опустила глаза: - Извини.
- Ничего, - по-прежнему спокойно ответил я. И больше ничего не стал говорить.
Мы опять зашагали вперёд. Я видел перед собой спину Таньки, обтянутую мокрой ковбойкой, потемневшие от воды русые волосы, слипшиеся прядями - по ним за ворот текла вода., и мне стало жалко девчонку - до спазмов в горле.
Я пытался уйти от любви
Я брал острую бритву и правил себя
Я укрылся в подвале я резал
Кожаные ремни стянувшие слабую грудьЯ хочу быть с тобой
я хочу быть с тобой
Я так хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
И я буду с тобойТвое имя давно стало другим
Глаза навсегда потеряли свой цвет
Пьяный врач мне сказал тебя больше нет
Пожарный выдал мне справку что дом твой сгорелHо я хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
Я так хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
И я буду с тобойВ комнате с белым потолком
С правом на надежду
В комнате с видом на огни
С верою в любовьЯ ломал стекло как шоколад в руке
Я резал эти пальцы за то что они
Hе могут прикоснуться к тебе я смотрел в эти лица
И не мог им простить
Того что у них нет тебя и они могут житьHо я хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
Я так хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
и я буду с тобойВ комнате с белым потолком
С правом на надежду
В комнате с видом на огни
С верою в любовьИлья Кормильцев
* * *
Костёр разжечь и правда не удалось, как я ни старался. Зато на севере небо вдруг просветлело - голубая полоса подрезала тучи и начала стремительно расширяться, надвигаясь на нас. В этом было что-то тревожное, но мы радовались, глядя, как солнечный свет буквально течёт к нам по земле, вспрыгивая на холмы и скатываясь в лощины и овраги.
Мы остановились на речном берегу и с удовольствием следили за этим.
- Всё-таки хорошо, когда лето, - сказала Танюшка, и я подтвердил это энергичными кивками. Через минуту мы уже купались в солнце, хлынувшем с небес. - Давай просушимся хоть…
От мокрой земли в самом деле тут же начал подниматься пар, солнце играло в гирляндах капель, и только на юге быстро сокращался остаток облачного неба, унося дождь ещё куда-то.
- Давай, - согласился я и в замешательстве взялся за язычок замка. Снял куртку, выкрутил её как следует. Мы с Танюшкой, не сговариваясь, отвернулись друг от друга; я поочерёдно выжал брюки, футболку, даже носки и разместил все вещи на ветках, которые предварительно отряхнул от воды. Из туфель подальше вытянул языки и пошире расшнуровал.
Танюшка за моей спиной сопела - жалобно, сердито и упрямо. Не поворачиваясь, я спросил:
- Джинсы не выкручиваются, что ли?
- Угу, - ответила она. - Помоги… Да повернись, что ты…
А я что? Я ничего, как говорил попугай Кеша… Она же оставалась в чёрно-красном купальнике, как я её сто раз видел. В руках девчонка держала джинсы. Она была вообще-то сильной, но выкрутить грубую ткань с лейблом "Leer", пошитую в Ярославле, конечно же, ей было не под силу.
- Не разорви, - предупредила она. Ну, это было зря… Такой пошив рвать надо грузовиком… Танюшка держала, а я крутил изо всех сил. Ей то и дело выворачивало руки, из-за чего девчонка смешно морщилась.
- Ну вот, всё, - я встряхнул джинсы и перекинул ей. - Давай теперь сами погреемся.
- А? - как-то опасливо спросила она. Я молча выбрал камень и присел на него, поставив пятки на край и обняв колени. Через несколько секунд тёплая спина Танюшки привалилась ко мне сзади.
- Мы всё равно отсюда выберемся, - тихо сказал я, чуть откинув голову назад. Становилось жарко, и я подумал, что впереди в любом случае ещё долгое-долгое лето.
- Конечно, выберемся, - согласилась Танюшка. И я, увидев у своей щеки её закинутую через плечи руку, осторожно пожал тонкие пальцы.
- А поесть я что-нибудь добуду, - пообещал я.
- Давай немного поспим, - предложила девчонка, - очень хочется.
- Тань, идти надо… - начал было я, но потом кивнул: - Давай. Только веток натаскаем, а то простынем, - я соскочил с камня и полез за ножом.
* * *
Я думал, что проснусь часа через два - больше даже в тёплый солнечный день без одеяла не проспишь на природе, тело остывает и само будит. Но проснулся я аж во втором часу и обнаружил, что накрыт своими вещами, и Танькиными тоже. Я выкопался из-под них и потянулся с подвывом.
Танька - по-прежнему в купальнике - бродила внизу по отмели и за чем-то часто нагибалась. Я лёг на краю берега на живот - трава высохла - и, опустив подбородок на кулаки, начал следить за ней. Потом негромко свистнул.
Девчонка вскинула голову и, улыбнувшись, помахала какими-то двумя мешочками. Не зашумела - по воде всё слышно отлично. А через секунду уже карабкалась наверх.
- Ракушки, - сообщила она, отдуваясь. - Там их много, на отмели… Перловицы. Не устрицы, конечно…
- Устриц пусть буржуи едят, - весело ответил я. Мне было очень хорошо при мысли, что она меня укрыла. - А это мы вечером рубанём, на привале. Давай, сполосни носки и одеваемся.
Мне сейчас хотелось есть ещё сильнее, чем раньше. Танюшке, конечно, тоже. Но мы бодро засобирались. Высохшая одежда, конечно, залубенела, но это ничего. Только вот Танюшка вдруг ойкнула и с размаху села на то место, откуда встала.
- Голова закружилась, - успокаивающе, но в то же время жалобно объяснила она, когда я подскочил.
- Ничего, посиди ещё немного, - я отошёл перегрузить ракушки в свою куртку, которой вновь предстояло играть роль мешка.
А ведь у меня тоже голова временами кружится… Неужели от голода так быстро начала?!.
Эта мысль пугала…
…Косвенное подтверждение тому, что мы идём правильно, мы получили через какой-то час, когда речка почти сошла на нет, превратившись в ручеёк. Мы шли по самому берегу - галечному и пологому. И Танюшка остановилась, даже подавшись назад. Я тут же - честно слово, рефлекторно! - оказался перед ней, сжимая в кулаке нож.
Но бояться было нечего. Мёртвых вообще не надо бояться.
Слева пологий откос был расчищен от зелени - давно, но надёжно, только трава росла там. И среди этой травы лежали три каменных глыбки. Кто-то принёс их сюда, уложил и выбил на плоских гранитных боках белёсые строчки.
- Могилы, - прошептала Танюшка. - Олег, я боюсь.
Скелета она не испугалась. А могил почему-то - да.
- Подожди, Тань, - я осторожно подошёл ближе, сам испытывая неприятное ощущение. Не страх, но какую-то щемящую опаску.
Henry O'Nail
19.01.70–17.05.85
Save God
Max Odder
07.12.69–17.05.85
Save God
Peter G. Segewick
16.03.70–17.05.85
Save God
- Трое, по 15–16 лет, - через плечо сказал я. - Больше двух лет назад погибли…
- Англичане? - Танюшка всё-таки подошла. Я кивнул:
- Написано по-английски… Генри, Макс и Питер… Наверное, эти ребята были вместе с тем… ну, скелет которого. Только его уже некому было хоронить.
Мы посмотрели по сторонам, прошлись вокруг. Но ничего не нашли. Я, если честно, и не ожидал, а вот Танюшка, похоже, разочаровалась. Уж не знаю, что она собиралась обнаружить.
Я тем временем ещё раз определился с западом и выбрал ориентиры, до каких доставал взгляд. Это занятие меня так увлекло, что я и не заметил подошедшей девчонки. А она обратила моё внимание на то, чего не замечал я.
Густой лес впереди - километров на пятнадцать, почти до горизонта - сменился рощами и лугами. Весёленькая такая местность, да ещё солнечная… Но Таня указала на одну странность.
- Смотри, - она вытянула руку, - это что, дым?
Я только сейчас заметил, о чём она говорит. - В самом деле - в двух или трёх местах на равнине словно бы держались расплывшиеся облака дыма. Серый флёр, задёргивавший траву и деревья, прозрачный, но всё же различимый.
- Не знаю, - я всмотрелся. - Больше на туман похоже, но какой-то странный… Промахнём до темноты эту равнину?
- Ага, - согласилась Танюшка.