- Ах, до меня дошли ужасные слухи. Будто многие из наших там, в Европе, отрекаются от единственного достойного и законного наследника и отдают себя человеку, который... О, конечно, он и по рождению, и по заслугам тоже, конечно, но ведь совсем же не то, ну просто вовсе не то... И это ужасно! Вы понимаете меня, Дмитрий Николаевич?
- Понимаю, - сказал Дмитрий Николаевич, который совсем уже ничего не понимал.
- Скажите прямо. О, не бойтесь за меня, я приму любой удар. Хотя это будет ужасно для меня, для России, это гибель, это... это главный вопрос, который стоит сегодня перед всем миром: кто из двух! За кого сейчас Костя, за великого князя Николая Николаевича или за Кирилла?
Медведев знал, что смех сейчас - катастрофа: выдаст его с головой. Поэтому некоторое время он сидел молча, не решаясь взглянуть на это семейство, озабоченное кандидатурой на русский престол. Наконец сказал то, что она больше всего хотела услышать:
- Там все уверены: что бы ни случилось, вы останетесь верны законному государю до конца.
- Я вас поняла! - трагически прошептала она. - О, он уже в прошлый раз испугал меня своими разговорами. Предчувствия меня не обманули.
- Как видите, не он приехал в этот раз, а я, - тактично ответил Медведев, не очень ясно представляя себе, от кого отрекал он супруга мадам Родневич.
В комнате воцарилось молчание. Все пережили скорбную минуту.
- Теперь вы понимаете: мой доклад может быть основан только на самой глубокой убежденности. Я должен убедиться лично, - сказал Медведев.
И тогда наконец Родневич предложила то, к чему он так осторожно подводил:
- Я представлю вам все наши группы.
- Успею ли я? - усомнился Медведев. - Мне нужно спешить.
- Сегодня же! - загорячилась Елена Андреевна. - Всех, кого только сумеем оповестить, вы увидите сегодня в семь часов вечера. Они пройдут мимо вас, как на параде. Вы их сразу узнаете: левая рука в кармане, правая - за борт, по-бонапартовски. Vive l’Empereur!
- Прекрасно, - сказал Медведев и встал, спасаясь от французского языка.
- Ну, а теперь отдохните, поешьте.
- Нет, - поклонился Медведев, - я очень занят. В семь часов буду на месте, которое вы мне назначите. Надеюсь, вы подберете вполне надежное место? - Он думал о том, как нежелательна для него нечаянная встреча с кем-нибудь из городских знакомых.
- О да, - успокоила его Елена Андреевна, - вполне надежное. На углу Дерибасовской и Преображенской.
У Медведева даже в ушах зазвенело. Она назвала самый людный перекресток в городе. Ну и ну! Однако отступать поздно. Медведев коротко кивнул и направился к двери.
- А я хотел показать вам мой календарь, - жалобно проговорил Родневич-отец.
Из вежливости Медведев остановился. Математик мгновенно вытащил из кармана пиджака тетрадь в клеенчатой обложке и развернул на столе. В тетради были аккуратно наклеены газетные вырезки.
Елена Андреевна покраснела от смущения.
- Ах, не стоит и смотреть. Отец в свободное время развлекается... Папа, как не совестно!
- Почему? Почему? - заволновался старик, лихорадочно листая тетрадь. - Только взгляните... Вот сообщения о подготовке к блокаде большевиков со стороны Америки. Вот известие о формировании новых добровольческих армий. Вот интервью мистера... Ты, Элен, сердишься, все хочешь одна и одна. А мы все участвуем! Этот календарь дает возможность подсчитать, когда силы союзников будут готовы нанести удар. Чтоб мы здесь не опоздали...
- Опять союзники! - угрожающе проговорила дочь.
- Да, да, да! - закричал отец. - Подсчет сил белого движения показывает, что без помощи со стороны...
- Прекрати! - взвизгнула Елена Андреевна. - Сейчас же! - Тяжело дыша, она отвернулась к окну. Потом, не поворачиваясь, простонала:
- Володя! Твоя стихи, Володя!
Брат, очевидно давно ожидавший этого, вскочил и с пафосом продекламировал:
В кровавом тумане эпохи
Над Русью опять, как встарь,
Рассыплет блаженные крохи
Ее лучезарный царь!
Она подошла к брату, красиво оперлась на его руку:
- Мы не сдаемся, Дмитрий Николаевич!
* * *
В семь часов вечера Медведев в модном светло-сером костюме стоял у витрины пассажа. В нескольких шагах от него прогуливалась элегантная Елена Андреевна.
Еще не стемнело, еще не зажглись огни витрин, Дерибасовская еще не была Дерибасовской. По тротуару бежали с пухлыми портфелями совслужащие. Группы шумной молодежи поворачивали на улицу Петра Великого, спешили в Университет, где сегодня вечером выступали поэты Эдуард Багрицкий и Юрий Олеша. От порта поднимались усталые люди в замасленной, измазанной углем и нефтью одежде и обменивались неслыханными словами о режиме экономии, о субботниках, о производительности труда.
А мимо Медведева время от времени то трусливо шмыгали, то величественно проплывали нелепые, как привидения, фигуры с левой рукой в кармане и правой за бортом пиджака.
Елена Андреевна сияла - двадцать четыре боевика продефилировали перед эмиссаром. О ней будут говорить в Европе!
Когда парад окончился, Елена Андреевна подошла к Медведеву и пригласила его на вечер к себе, чтобы встретиться с одним из влиятельнейших членов организации. Медведев с радостью согласился. Как вдруг:
- Дмитрий Николаевич! Здорово! Опять тебя ночью не было дома? Ну и гуляка!
Широко улыбаясь, к нему подходил сосед по квартире наборщик Зайдель.
Елена Андреевна отшатнулась, с ужасом взглянула на Медведева. Малейшая неточность в его поведении - и все могло сорваться. И уж, конечно, ему не встретиться сегодня вечером с влиятельнейшим участником организации. Какая удача, что пришло в голову и ей отрекомендоваться Дмитрием Николаевичем.
- Привет, дружище! - преувеличенно громко и весело крикнул в ответ Медведев. - Загулял, загулял! Сегодня я ночую дома. - Не оглядываясь на Елену Андреевну, он ухватил под руку удивленного наборщика и потащил вниз по Дерибасовской.
Елене Андреевне все стало ясно: в городе существует еще какая-то подпольная группа, с которой эмиссар пока не считает нужным ее связывать. О, он очень осторожен, очень находчив, этот "Дмитрий Николаевич"! И, несомненно, старинного дворянского рода. Это ощущаешь во всем, даже в нарочитой грубоватости, которую он так ловко напускает на себя. Настоящий мужчина! Впрочем, вот уж неосторожно, что и другой группе он известен под тем же псевдонимом. Она ему тактично скажет сегодня вечером... Конечно, там в Европе не понимают всех тонкостей работы в большевистском аду! Она даст понять этому "Дмитрию Николаевичу", что разумнее было бы подчинить ей все подполье в городе. Она нечестолюбива, нет, нет, сохрани бог. Но ведь правда же, кроме нее, никто здесь не годится в главари. О, она это докажет! Она введет в Россию царя. Le roi à Paris!
Елена Андреевна и не заметила, как дошла до дому, она была полна гордых замыслов. Но все же смутное подозрение закралось ей в душу.
* * *
Латышев энергично возражал против вечернего визита Медведева - появились признаки беспокойства среди подпольщиков: кто-то из участников парада услышал восклицание Зайделя, кто-то видел Медведева раньше. Несмотря на все это, Медведев решил пойти к Родневичам. Латышев назвал это безрассудством. Однако не запретил, хотя, как начальник, мог запретить. Вероятно, потому, что на его месте поступил бы так же.
С того момента, как дубовая дверь снова отворилась перед Медведевым, он понял, что здесь все переменилось.
Елена Андреевна молча и настороженно встретила его в прихожей и провела в гостиную. В углу на стуле прямо сидел Родневич-отец, не сводя с него испуганных глаз. Рядом со стариком стоял, опираясь на этажерку с безделушками, сумрачный мужчина бурсацкого вида. Какая-то женщина с рыжими кудрями и зобом сидела за столом, вытягивая шею и поводя совиными глазами. Маленький черный человечек с желчным лицом, сцепив за спиной пальцы рук, быстро ходил из угла в угол, круто ныряя головой на поворотах.
Вошедшему сдержанно поклонились.
Елена Андреевна, напряженно улыбаясь, пригласила к столу:
- Профессор сейчас придет. Посидим за чаем.
Медведев принудил себя взять чашку и отпил глоток. Он вдруг ощутил свою спину и старался сидеть вполоборота, чтобы видеть всех. В комнате стояла тяжелая, враждебная атмосфера недоверия. Что случилось? Его подозревают - это ясно. Но подозрение еще не подтвердилось, иначе они не рискнули бы собраться. Значит, ждут от него поступка, слов, которые рассеют или утвердят недоверие. Собираются устроить проверку. Он отметил отсутствие Володи. Наверно, выставили охрану. В случае опасности выбираться отсюда одному будет трудно...
Медведев аккуратно поставил чашку на стол. Вздохнул.
- Да, - печально произнес он, - мы там плохо представляем себе трудности вашей борьбы.
Все обернулись к нему. Желчный человечек резко остановился, скороговоркой спросил:
- А вы-то сами давно оттуда? - и ехидно поджал тонкие губы.
- Три дня, - невозмутимо ответил Медведев.
- О, господи! Подумать только, несколько часов по морю - и Европа! Культура, порядок! - между двумя глотками проговорила булькающим голосом рыжая дама. - Новая международная линия Овидиополь - Париж! Мечта-а...
Медведев собрался было отвечать в тон, восхититься Европой, мимоходом сказать несколько слов об Елисейских полях и Эйфелевой башне. Но в то же мгновение он понял, что именно этого восхищения они ждут от него и нужно поэтому ответить что-то совсем другое, неожиданное...
Когда он повернулся к рыжей даме, восторгающейся Парижем, на лице его было написано такое возмущение, что она оторопела.
- До каких пор будем мы заниматься детскими играми в заговоры и конспирации и при этом болтать налево и направо о важнейших подробностях дела! - Голос его зазвучал угрожающе. - О наших линиях связи!..
- Почему же я - это направо, налево?.. - забормотала рыжая дама.
- Мария Федоровна нам помогает средствами, - попыталась оправдаться Елена Андреевна.
- Вы что же, заложили ей всю организацию? - сердито оборвал Медведев. - А вы сами! - обрушился он на Елену Андреевну. - Устраивать парад в центре города! Да если за вами следят? И ваш восторженный братец со своей футбольной командой. Татуировать на себе всем напоказ двуглавого орла и всякому прохожему демонстрировать пистолеты, которые мы с таким трудом переправили сюда для серьезнейших целей!
- Оружия я им не давала! - испуганно воскликнула Елена Андреевна.
- Дмитрий Николаевич прав, - пробасил человек бурсацкого вида. - Мы слишком неосторожны. Мы - интеллигенция, романтики! Но это наш удел, наше реноме...
- Что вы предлагаете? Предложите хоть раз что-нибудь дельное! - язвительно обратился к нему желчный человечек. - А вот мы, так сказать, не интеллигенция, а люди дела, мы занимаемся делами. Да-с, Дмитрий Николаевич, - повернулся он к Медведеву, - на судоремонтном заводе, где я работаю, подготовлен взрыв шхуны, которую там сооружают. Мы расчищаем завод от большевистского мусора. К нам прислали нового директора, мальчишку. Конечно, большевик. Скоро и он исчезнет. И тогда весь командный состав завода с нами. Это сила! Как видите, мы не занимаемся разговорами. Действовать надо, господа, действовать!
- Я предлагаю немедленно приступить к переговорам с западными правительствами! - воинственно провозгласил Родневич-отец и встал. - Нэп всему миру показал слабость большевиков. По моим точным данным, Запад готов предъявить России ультиматум. А мы выступим изнутри. И с Советами будет покончено. Спустя несколько месяцев мы будем свободны!
Вскочила Елена Андреевна и, захлебываясь, стала возражать отцу.
Через минуту никто и не помнил о подозрениях, возникших по поводу Медведева, и тот уже надеялся благополучно закончить вечер.
Но раздался условный стук. Елена Андреевна выпорхнула в прихожую и, торжественно объявив: "Гавриил Константинович!", подвела прямо к Медведеву "влиятельнейшего члена организации"... профессора Пряслова.
Пряслов сунул ему сухую дряблую ручку, поморгал подслеповатыми глазами, затем обернулся к остальным и обиженно прогнусавил:
- Что за шутки, господа! Приглашать меня на встречу с этим юнцом, который вот уже неделю сдает в институт экзамены и нарушает при этом все установленные порядки. Если вы хотите за него просить - нет, нет и нет! - сердито замотал он головой. - Впрочем, вам, кажется, уже удалось втереться в институт с помощью вашего друга из ГПУ? Не так ли, господин коммунист? - сладко улыбаясь, обратился он к Медведеву.
В комнате наступила мертвая тишина. Потом - истерический визг Елены Андреевны:
- Слушайте! Вы! Кто вы такой? Вы не выйдете отсюда, пока мы не установим, кто вы такой!
В ее трясущейся руке запрыгал маленький черный пистолет.
У Медведева мелькнуло желание выхватить из кармана револьвер, опрокинуть стол... Он овладел собой. Встал. Ровным голосом произнес:
- Напрасно. Дом окружен. В эту минуту... - у него хватило выдержки взглянуть на часы, - вашего брата уже везут на Маразлиевскую. Советую не трогаться с места, - и, окинув взглядом все эти перекошенные лица, твердым шагом прошел в прихожую. Здесь еще повозился с замком, отворил дверь, увидел Володю и, громко сказав: "Вас давно ждут", - пропустил его в квартиру и вышел.
В темном подъезде к нему шагнул Латышев.
- Черный ход перекрыт? - задыхаясь, прошептал Медведев.
- Все сделано, - успокоил его Латышев. - Когда я старца Гавриила увидел, решил, что пора идти на выручку. Ну, будем брать?
И только когда оперативники один за другим скрылись в квартире, Медведев почувствовал, как он устал от этого сумасшедшего дня, который потом всегда вспоминался ему, словно фантастический сон.
* * *
Со стапелей Одесского судоремонтного завода спустили первое, построенное после революции судно. Прослушав речи и полюбовавшись стройным корпусом шхуны, Медведев выбрался из толпы и отправился на тихий, заброшенный берег Малого Фонтана.
Был один из последних теплых сентябрьских дней. Солнце ушло в воду, и сразу стало по-осеннему зябко. Неприветливо шумело море, все подернутое кружевной сединой пены.
Жора сидел на борту шаланды, свесив босые, не чувствующие холода ноги. Глаза его были устремлены вдаль. Каждая набегающая волна слегка поднимала нос шаланды и покачивала ее.
Медведев только что рассказал ему, как прошли торжества в порту, рассказал о своих занятиях в институте и теперь тоже молчал и смотрел на море.
- Спасибо, Жора, - наконец сказал он. - Ты нам очень помог. Очень. - И так как Жора молчал, Медведев, смеясь, воскликнул: - Ты удивительный человек! Почему ни разу меня ни о чем не спросил?
- А на что!.. - отозвался Жора, не отрывая глаз от моря. - Тебе же было спокойнее: ничего мне не рассказал.
Медведев с удивлением и благодарностью посмотрел на него. Сколько такта и благородства оказалось в этом безграмотном рыбаке! Сколько тонкости и ума! Ему захотелось по-дружески обнять Жору, сказать что-нибудь ласковое. И, не зная, как это сделать, Медведев неловко, по-мальчишески ткнулся головой в его плечо и тихо сказал:
- Жора! Жора!.. А ведь скумбрию-то мы с тобой еще половим!
До самой темноты просидели они на берегу, не обменявшись больше ни словом, слушая тревожный шум моря.
СОКРОВИЩА МАХНО
- Отдохни, отдохни, Дмитрий Николаевич, - добродушно басил Латышев, сгребая в кулак бороду и жмурясь под теплым июньским солнышком. - Тебе в этом году досталось: и на работе, и в институте. Шуточка, высшая математика! Десять верст абстрактных выкладок! Это не то, что выследить какую-нибудь контру.
Медведев смотрел в распахнутое окно на кудрявые зеленые кроны в парке Шевченко, на ребятишек, играющих в чехарду, и всем существом ощущал, как его тянет отдохнуть. Ни о чем не думая, полежать на травке под тенью молодого дубка, пожариться на носу Жориной шаланды, понежиться на черной бархатной волне, плывя по лунной дорожке. Он устал за эти годы без отдыха, без минуты покоя.
- Медведев! Сто лет! А мне говорили, ты в отпуске. Слава аллаху, ты здесь! - радостно проговорил невысокий смуглый человек, стремительно вбегая в комнату.
- Арбатский! Марк! Откуда взялся? - приветливо улыбнулся Латышев.
- Из стольного града Харькова. А спустился к низам вот из-за него, - он ткнул пальцем в Медведева. - Соскучился.
- Кажется, ты хочешь помочь мне отдохнуть? - кивнул ему Медведев. - Ну, выкладывай.
Арбатский захлопнул дверь, подсел к столу.