И Медведев с непередаваемым удивлением и удовольствием увидел черную бороду и черные нависшие брови своего сурового начальника - Латышева. Чекисты-революционеры, поколение пламенных рыцарей революции. Они всегда выбирали трудную судьбу: воевали, не спали ночей, распутывая интриги врагов, и находили время учиться в институтах, чтобы строить свое молодое государство. Таким был и Михаил Латышев, чекист, политкомиссар и студент, один из будущих прославленных строителей первых пятилеток.
- Извольте немедленно принять экзамен, - обратился политкомиссар к очкастому и, нахмурившись, добавил: - Да построже, пожалуйста.
Медведев почувствовал: между ними настоящее доверие, больше - настоящая дружба.
Провожая Медведева, Латышев обернулся к владельцу ювелирного магазина.
- А вы ко мне напрасно ходите. С вами разговор окончен!
Дождавшись, когда они вышли, человечек прошипел:
- Хамы! Государство хамов!
* * *
Солнце уже было низко над морем, когда Жора появился на пороге комнаты, охваченный солнечными протуберанцами, с пылающими рыжими клочьями на голове, радостно выставляя в улыбке все три своих зуба.
Он не удивился, застав в доме Медведева, небрежно растянувшегося на камышовой кушетке.
- Ну как там, запарили тебя бороды на экзаменах?
Вместо ответа Медведев показал на рогалик колбасы, хлеб и бутылку вина на столе. Жора быстро сел, по-деловому подставил жестяную кружку.
- С праздничком, значит!
Вино он выпил одним глотком, как водку. Закусывая, стал рассказывать, что к западу от Одессы, под Овидиополем, надо ждать скумбрию и неплохо с вечера поставить там сеть.
- Вот бы отдохнуть после экзаменов, сходить в море! - беззаботно воскликнул Медведев.
- А чего, можно... - неопределенно сказал Жора и пошел в угол, где стал перебирать рыболовную снасть.
- Да и помогу, если потребуется, хоть воду черпать, что ли!
Жора, не оборачиваясь, проговорил, посмеиваясь:
- Через два часа выйдем. Успеешь маме сказать, чтоб не волновалась?
- Пойду скажу маме, - в тон ему ответил Медведев.
* * *
Все вечера Латышев проводил на работе, в ГПУ, на Маразлиевской улице. Это было не очень далеко от Малого Фонтана, и Медведев через полчаса уже сидел перед ним.
Внимательно выслушав рассказ о футболистах и о Жоре, Латышев задумался, сунул в рот клок бороды, стал жевать.
- Я прошу разрешения съездить с ним, - сказал Медведев, по-своему истолковав молчание начальника.
- За тебя я боюсь, - наконец проговорил Латышев. - Может быть, тут ловушка. Ведь Жора твой ни разу прямо не высказался.
- Черт его разберет! Иногда мне кажется, ничего он не понимает, а это уж я так настроен: за каждым словом второй смысл слышу. А иногда сдается - хитрит Жора.
- Но Родневича-то он сегодня кататься возил, что ли? Почему ты прямо не спросил?
Медведев медленно покачал головой.
- Нельзя. Раз он не хочет прямо, не нужно. Пусть так.
- Может быть, он страхуется? Чтоб в подходящий момент отпереться: ничего не говорил, ничего не спрашивал, ничего не знаю. А?
Медведев убежденно ответил:
- Нет, он не трус. Он порядочный человек.
Латышев с удивлением глянул на него, потом захохотал:
- Э-э, ты, я вижу, романтик! Смотри не ошибись... Ладно, езжай. Я своих ребят отряжу - пусть на берегу подождут тебя. Но будь начеку! - И крепко пожал ему руку.
Когда Медведев возвращался на берег, за ним в отдалении следовали два молчаливых паренька. И как только он стал спускаться с обрыва, они еле слышным свистом дали знать о себе.
Жора в подвернутых брезентовых штанах стоял в воде, поджидая Медведева. Со звонким шорохом подкатила волна. Шаланда дрогнула и пошла. Луны не было. Жора усадил Медведева на весла, а сам взял руль. Он знал наизусть каждый камень у берега.
Скоро они вышли в черный зыбкий простор. Здесь Жора поставил парус.
В первый раз Медведев был в море ночью. Он слушал шум волн, глухо ударявших в борт. Тускло серебрились барашки пены. Ветер бил в лицо теплыми каплями. От могучего дыхания моря ломило грудь. Куда везет его Жора? Не ждет ли его на пустынном берегу Володя Родневич со своей бандой? А может быть, здесь, среди моря, ночью Жора попытается расправиться с ним и сбросить за борт, как в лермонтовской "Тамани"... Зачем же тогда он дал возможность предупредить о поездке?.. Кто он - друг или враг?
Жора молчал.
Когда Медведев решил, что они уже где-то на самой середине Черного моря, совсем рядом замигал огонек, другой... Светлая полоса берега возникла внезапно под самым носом шаланды. Раздался удар и шуршание гальки. Тотчас у борта появилась высокая фигура и заговорила на смеси украинского с немецким, так что сразу можно было признать немецкого колониста.
- Ну и ну! Целый шас чекаю! Унмёглих!
- Ладно, - оборвал его Жора, убирая парус. - Где ставить?
Оттолкнув шаланду, колонист вскочил на корму и повел лодку к ближайшим столбам, черневшим на воде. Медведев слышал, как он что-то шепнул Жоре и тот успокоительно ответил:
- Знакомый. На инженера учится.
Медведеву Жора снова поручил весла. Он с колонистом, подплывая от столба к столбу, быстро подвязывали сеть, выбирая и постепенно опуская ее за борт.
Кончили, когда небо посветлело и море стало серым. На берегу отчетливо виднелись белые домики рыбацкого поселка. Над трубами вился легкий дымок. От поселка к морю быстро шел одетый по-городскому мужчина. Едва шаланда снова ткнулась в прибрежный песок, колонист обратился к Жоре так, точно это ему только сейчас пришло в голову:
- О, Жора, за одним возьми человека в город. Их битте. Он на базар поспишает.
- Мне что!.. Пускай... - безразлично пожал плечами Жора и мельком взглянул на Медведева.
Человек вошел в лодку и устроился на дне, на бухте ржавого троса.
Описав широкую дугу, шаланда понеслась назад, к Одессе.
Небо над морем стало розовым. До самого горизонта зазеленела вода. И только кое-где длинные синие клинья врезались в изумрудную гладь. Посвежело.
Медведев еле сдерживал обуявшее его веселье. Теперь-то он разгадал Жору. Ну и хитрец же этот беззубый черт! О, пусть все видят: он ничего не знает, не подозревает. Он просто делает свое дело: ставит сети, ловит рыбу, бродит по берегу. А если люди пользуются всем этим для своих целей - пожалуйста! На здоровье! Заплатят десятку-другую? Тоже неплохо - пригодится на зиму. Остальное его не касается. Все на берегу от Днестра и до Днепра знают, что Жора не лезет в чужие дела и ни о чем не болтает. И люди любят пользоваться его добродушием. Ведь это же совершенно случайно он попадается им на пути как раз тогда, когда особенно нужен!..
Сперва новый пассажир с некоторой опаской косился на Медведева. Но вскоре совсем успокоился. У него было усталое, бледное лицо. Русая бородка и усы делали его старше. Ему наверняка было не больше тридцати. Очевидно, он давно не спал, так как веки его то и дело смыкались. Однако правой руки из кармана пиджака он не вынимал и при малейшем движении вздрагивал и настороженно взглядывал на своих спутников.
Краем глаза Медведев наблюдал за Жорой. Тот был невозмутим. Конечно, он останется верным себе и в случае схватки вмешиваться не станет. Многое будет зависеть от того, кто первым сойдет на берег.
Шаланда приблизилась к берегу; незнакомец, схватившись за борт, приготовился выпрыгнуть. Жора засуетился, ненароком помешал ему, и Медведев сошел первым.
Прибывший почуял опасность. Он боком пробрался мимо Медведева и вдруг бросился бежать вверх, по крутой тропинке. Над ним, на краю обрыва, выросли две фигуры. Он остановился, растерянно озираясь.
Медведев оглянулся - Жора, оборотившись спиной, деловито возился у шаланды, - подошел к незнакомцу и спокойно сказал:
- Как видите, не стоит открывать стрельбу. Отдайте оружие.
Словно внезапно ослабев, человек молча опустился на камень, и обе его руки безжизненно повисли...
Медведев был тронут тем, что наверху в переулке его встретил Латышев. Он ожидал здесь всю ночь.
* * *
Итак, он был эмиссаром заграничного центра.
Полгода назад к Елене Родневич явился гость из-за рубежа с письмом от мужа. Ей поручали организовать подпольную боевую группу. Родневич письму не поверила и потребовала, чтобы приехал муж. Руководство решило выполнить ее требование. Четыре месяца назад из болгарского порта Варна на моторной лодке прибыл к одесским берегам Константин. Явка была организована в немецкой колонии под Овидиополем. Оттуда он пробрался в город и несколько дней прожил в квартире жены на Канатной улице. Возвратился в Варну с планом широкой боевой организации. И вот теперь офицера послали узнать, как идет дело, подбодрить организацию, обещать скорую и сокрушительную интервенцию.
Он решительно ничего больше не знает. Ему не очень-то доверяли. Он согласился ехать только из страха... С мужем Елены Родневич встречался всего один раз, перед самым отъездом, когда получал от него записку к жене и пароль... Что? Записку? Вот, вот, пожалуйста... Помогая чекистам, он предупредительно выворачивал карманы, выпарывал из подкладки письма. Боже мой, ведь он только младший, скромный, ничтожный офицер, который поневоле выполнял чужие приказы!..
В общем, эмиссар заграничного центра был перепуган насмерть, жалко дергал щеками, и прозрачные глаза его то и дело наливались слезами.
Когда он стал повторяться, его увели.
- Положение действительно серьезное, - задумчиво проговорил Латышев. - Нужно узнать, что успели тут сорганизовать, нужно взять всю организацию целиком. Наверняка твои футболисты - только маленькая веточка. И, может быть, ты прав: убийство на заводе тоже дело их рук... Будем действовать немедленно, но осторожно. Вот что, иди отсыпаться. Пошлем туда... Что ты на меня так смотришь?
- Удивительная у меня судьба! - с горечью воскликнул Медведев. - Стоит мне что-то начать, как меня куда-нибудь переводят или посылают отсыпаться. Неужели мне никогда ничего не удастся завершить?
Латышев улыбнулся, промолчал.
- Ну вот, конечно, я же вижу, Михаил Иванович, что ты собираешься делать!
Латышев насупился, принялся теребить свою бороду. Проговорил угрюмо:
- Тебя могли приметить. Этот футболист Володя Родневич, да и другие... Не могу рисковать тобой.
- Значит, вместо меня пошлешь другого? Разве для него опасность будет меньше? Больше! Он не знает их так, как я. А если я сделал что-нибудь не так, если был недостаточно осторожен... Я не хочу, чтобы другой поплатился за меня! - В последних словах Медведева было такое волнение, что Латышев оставил в покое бороду, пристально посмотрел на него.
А в памяти Медведева возникла кирпичная заводская стена и мертвый Миша с выколотыми глазами. Он схватил руку Латышева, сжал ее с силой.
- Михаил Иванович, к Родневичу пойду я! Только я! И не волнуйся, все будет в порядке. Володя меня не видел. С этим офицериком он тоже не встречался. На явке в Овидиополе ему только сообщили, что эмиссар прибыл, чтоб в городе его ожидали. Володя вернулся и до утра из дому не выходил. А в Жоре я уверен, как в самом себе. Я пойду, Михаил Иванович! - Он умоляюще смотрел на Латышева. - В конце концов, я буду лучшим эмиссаром, чем этот слюнявый офицерик, честное слово. Идет?
Латышев, пряча глаза, отрицательно качал головой. Но Медведев уже горячо пожимал ему руки.
- Спасибо тебе! Я иду к ним!
* * *
После условного стука прошла минута шорохов и шепота за дверью. Затем высокая дубовая дверь мягко отворилась, и Медведев вошел в квартиру Родневичей.
В просторной полутемной прихожей тускло, как в церкви, горела под высоким потолком люстра, затянутая белой кисеей. Зеркала и канделябры холодно отсвечивали инеем. Белокурый юноша четко наклонил и вскинул голову, щелкнул каблуками, восторженно впился в него глазами. Судорожно дышала портьера, закрывавшая вход в комнаты.
Медведев важно и почтительно обратился к портьере:
- Судьба России в ваших руках!
На этот пароль оттуда стремительно вышла маленькая полная женщина. Царственным жестом протянула руку. Конечно, он должен был по старой офицерской привычке щелкнуть каблуками и поднести руку к губам. Но он замешкался, не сразу сообразив, что нужно делать. Наконец энергично, с силой тряхнул эту холеную, пухленькую ручку. Елена Андреевна удивилась, но тотчас объяснила его вольность возвышенными побуждениями.
- O, destin! Теперь мы все солдаты! - с ослепительной простотой сказала она. (Пусть в Европе знают, что мы здесь еще не совсем одичали!) Проплыла в гостиную.
И здесь все было в снежных, будто обледенелых чехлах.
Церемонно, точно замороженный, встал отец и тут же вновь сложился в прямой угол. Все уселись и торжественно застыли.
Сначала Елена Андреевна молча читала привезенные Медведевым письма и, не показывая ни отцу, ни младшему брату, прятала в карман листок за листком. Верхняя губка, покрытая черными усиками, беззвучно шевелилась.
Невыносимо гулко щелкали огромные часы между зашторенными окнами.
Наконец Елена Андреевна дочитала.
- Итак, - спросила она тоном опытного конспиратора, - как я должна вас называть? Так же, как муж называет вас в письме?
- Нет, здесь я прошу именовать меня Дмитрием Николаевичем, - внушительно произнес Медведев. - Это будет надежнее.
Родневич понимающе опустила глаза: приказ есть приказ.
- Мне поручено выяснить положение дел на месте, - сухо начал Медведев. - Сейчас мы должны учесть каждую боевую единицу, выяснить все наши возможности. Прошу доложить. - Он с официальным видом откинулся к спинке кресла. (Проклятый крахмальный воротничок с непривычки мучительно пилил шею).
- Можно ли понять ваши слова как сообщение о подготовке к решительным действиям? - осторожно осведомился Родневич-отец.
Медведев предусмотрительно промолчал. Старик истолковал его молчание по-своему.
- Я говорил! Я говорил! - вскричал он.
- Что вы говорили? - уничтожающе глядя на него, процедила дочь.
- Ну как же, Элен, на Генуэзской конференции большевикам было ясно заявлено...
- А я не верю ни в каких варягов! Не верю, не верю! Только мы сами, своими руками спасем Россию! - быстро и энергично заговорила Елена Андреевна, в волнении прижимая руки к своему пышному бюсту. - Я надеюсь, высокое командование рассчитывает на наши национальные силы. На истинных русских. Не так ли?
Медведев, лавируя между отцом и дочерью, ответил укоризненно:
- Я не уполномочен обсуждать действия командования.
- Простите. Вы правы, - вспыхнула Елена Андреевна, взглядом обещая отцу изрядную головомойку за то, что он толкнул ее на бестактность. - Итак, Дмитрий Николаевич, мы делаем все, что можем. И кое-чего мы уже достигли.
Она подробно рассказала о явке, устроенной в немецкой колонии под Овидиополем, о группе из нескольких педагогов и старших школьников, организованной отцом.
- Есть у нас две группы, объединяющие деловых людей в городе. Есть группа заводской интеллигенции. Сейчас мы заняты организацией боевой группы среди студентов. У нас есть для этого блестящая возможность! И наконец... наконец, под нашим влиянием некоторые спортивные организации...
Она мельком поглядела на Володю, тот покраснел от радости.
- У вас успехи! - позволил себе слегка похвалить Медведев.
Она только того и ждала. Имена, адреса, подробности так и посыпались. Заметив, что гость оживился, Елена Андреевна вошла в совершенный раж. Она уже придвинулась к нему и напористо говорила, говорила, толкая его коленками.
- О, у нас намечено в нужный день взорвать важнейшие здания, фабрики, мастерские. Мы взорвем весь порт! Захватим власть! Нас поддержат все порядочные люди в городе. А остальные - мужичье, которое называет себя народом, - они даже и не поймут. Им все равно!
- Достаточно ли вы обеспечены оружием? - озабоченно спросил Медведев.
- То, что нам прислали с Костей, мы пока держим в запасе.
- Надежно спрятано?
- О!.. - с улыбкой произнесла Елена Андреевна, бросив короткий взгляд в сторону прихожей.
Медведев удовлетворенно кивнул.
Он знал уже почти все, но оставалось сомнение: не хвастает ли она, действительно ли существует заговор и есть люди? Может быть, кроме Володиных футболистов, все остальное только еще в мечтах тщеславной истерической дамочки?
- Подумать, ведь вы ежеминутно рискуете жизнью! - с состраданием сказал Медведев.
Она вскочила и произнесла давно взлелеянную фразу:
- La vie n’est rien, c’est I’idée qui est tout!
Математика, видимо, коробило от экзальтации дочери. Но Володя смотрел на сестру с восхищением.
Медведев решил, что лучше высказать почтительное удивление и поскорее отвести разговор на спокойные темы, где мадам не будет пугать французскими скороговорками, в которых он понимал одни междометия.
- Да, да, - сказал он, разводя руками и отчаянно про себя чертыхаясь. - Да, да, конечно... это очень, очень... Но, видите ли, о вас будет доложено в весьма, так сказать, высоких кругах, возможно даже...
- В высочайших? - замирая от волнения, перебила она.
- Возможно.
Голова ее горделиво откинулась назад. Слабая улыбка заиграла на лице. Она, провинциальная дворяночка, станет первой дамой России... Внезапно она побледнела.
- Дмитрий Николаевич, умоляю, скажите правду, не изменил ли Костя нашему идеалу?
- Ну что вы! - не понял Медведев.