– Папа! – закричал Мелвин и бросился в прихожую. Джим поставил портфель и подхватил Мелвина на руки. Дэбби сидела на диване и смотрела реалити-шоу.
– Привет, Дэбби! Молчание.
– Она Друзилла, – поправил Мелвин.
Из кухни вышла Марта в рукавицах-ухватках.
– Как дела, дорогой?
– Все было неплохо, пока меня не уволили.
– Не смешно.
– Знаю.
– Ты серьезно? Он кивнул.
– За что?
– Сказали, что я бунтарски настроен.
– Ты? Бунтарски?
– Им разонравились мои отчеты.
– Не имеют права! Из-за них мы переехали! Мы больше платим за дом, купили новую машину, нам надо кормить детей!
Джим согласно кивнул.
– Ох, Джим! Как все не вовремя! Езжай обратно и скажи, что сейчас тебя увольнять нельзя.
– Милая… Присядь-ка.
– Что значит бунтарски настроен? Ты что, встал за принцип?
– Не совсем.
– Так да или нет?
– Да.
У Марты закружилась голова; она схватилась за оконную раму, чтобы не упасть.
Отвлечь ее могло бы лишь что-то серьезное. Взгляд в окно эту возможность предоставил.
– Ты только посмотри!
– Что?
– Иди сюда, смотри! Опять он без поводка! А Пит стоит себе и подстригает кусты!
Марта, сердито топая, вышла на улицу.
– Постой! – крикнул ей вдогонку Джим. – Сначала успокойся…
Марта промаршировала по газону. Джим бросился следом.
– Эй, дерьмо собачье! – рявкнула Марта. – Есть разговор!
Идиллия улицы Спинорога опять была нарушена. На громкий крик Марты высыпали любопытные соседи.
В отсутствие представителей властей Пит не следил за манерами.
– Заткни пасть своей жене и запри дома, пока тебя снова не опозорили!
– Я? – указал на себя Джим.
– Ты будешь слушать, как он меня оскорбляет? – возмутилась Марта. – А ну врежь ему!
– Что-что? – переспросил Джим.
– Хочешь меня ударить?
Пит закрыл лицо руками и нанес Джиму предупредительный удар в нос.
– Ой! Черт! – выдохнул Джим и схватился за нос.
Марта кинулась на Пита, но Глэдис ее удержала. Подоспели другие соседи.
Сквозь толпу пробились Серж и Коулмэн.
– Простите, – обратился Серж к Питу, – вы хоть краем уха слышали об истории? О вакцине от полиомиелита? О воздушном мосте с Западным Берлином?
– Это еще что за хрен? – спросил Пит.
– Многие люди боролись за то, чтобы вы жили в стране молока и меда, – продолжал Серж.
– Отвянь, чокнутый!
Серж шагнул вперед и стукнул Пита указательным пальцем по груди.
– Они живут по правилам, а ты нет. Мне это неприятно. Пит ударил Сержа по пальцу.
– Да пошел ты!
Серж снова постучал Пита по груди.
– Уважай правила.
– Да, – поддакнул Коулмэн, бросая банку из-под пива на газон Пита. – Правила!
Пит фальцетом завопил:
– Не трожь газон!
Бросился за банкой и унес ее в мусорку.
– И вообще зачем заводить такую злобную собаку? – не унимался Серж. – Знаешь что я думаю? – Он поднял большой и указательный пальцы, сложенные в универсальный жест всех времен и народов: "У тебя крошечный член". В толпе засмеялись.
Пит злобно огляделся.
– Пошли вы все к черту!
Серж нашел взглядом Коулмэна:
– Коулмэн, твой номер!
Коулмэн задрал правую ногу, продемонстрировав подошву. Шипованная.
– Только попробуй! – сказал Пит. Коулмэн зашаркал по газону.
– Нет! – закричал Пит.
Коулмэн прошелся "лунной походкой".
– Мой газон! Прекрати!
Коулмэн исполнил пируэт.
– Распутин! Фас!
Собака не шелохнулась. На заднем плане Коулмэн отбивал чечетку.
– Я сказал: фас!
Распутин не двигался.
– Да что за дела? Фас! Я приказываю!
Распутин почесал лапой за ухом. Коулмэн запрыгал чертиком.
– Тупая дворняга! – Пит пнул Распутина в бок. Пес взвизгнул.
Коулмэн бросился к Питу и схватил его за руку.
– Не смей бить животных!
– Отвали! – Пит швырнул Коулмэна на землю.
Раздался грозный рык. Пит повернулся и успел увидеть, как на него летит Распутин. Пес повалил хозяина и сомкнул челюсти на его правой руке.
– Не меня! Его! – заорал Пит. – Фу! Отпусти!
Распутин замотал головой, вгрызаясь в мышцы.
– Убивают! Он взбесился! Помогите!
Глэдис покачала головой.
– Рано или поздно это должно было случиться.
– Беда ждала за порогом, – добавила Марта.
– Кто-нибудь, застрелите его! Застрелите эту паскудную тварь!
Толпа начала расходиться.
– Спасите! Не бросайте меня!
Серж и Коулмэн отправились к дому. Коулмэн стучал шиповками по тротуару.
– Я и не знал, что ты такой гринписовец, – заметил Серж.
– Я не экстремист, но уважаю чувства всего живого.
– Похоже, я тебя недооценивал.
– Нельзя обо мне судить, только когда я обдолбанный.
– И то верно…
19
Второе увольнение за пару месяцев прошло для Джона Милтона не бесследно. А точнее, закончилось нервным срывом.
Не таким срывом, когда голым корчишься на полу гостиной и дрожишь от озноба, хотя батареи работают на всю катушку. Джон катился вниз куда медленнее, перенес весь кризис на ногах, как скрытое воспаление легких, и внешне до самого конца вел себя нормально.
В понедельник он снова открыл страницу объявлений и после недельных поисков устроился в единственное место, какое нашел: продажа подержанных автомобилей в салоне "Тампа-Бэй моторс", зарплата исключительно из комиссионных.
Джон быстро перезнакомился со всеми коллегами: Стю, Вик, Род, Датч, Френчи, Рокко. Рокко Сильвертоун после безвременной кончины Честного Эла занял место самого напористого продавца подержанных машин в Тампе.
Коллеги относились друг к другу уважительно. Когда на стоянку забредали покупатели, продавцы по очереди, в алфавитном порядке, устраивали на них засады. Но только не Рокко. В первый же день Рокко объявил, что сам будет выбирать себе клиентов. Кому не нравится – вперед, докажи на кулачках! Никто не возражал: большой хищник пусть ест, а мы свое ухватим.
Джону Милтону потребовалась всего неделя, чтобы занять в "Тампа-Бэй моторс" привычное место: на нижнем конце пищевой цепочки.
В третью пятницу июня Рокко приехал на работу рано, с каким-то голодным выражением лица. Что-то будет – он это чувствовал. Рокко особо пружинистой походкой пошел к умывальнику, вооружился бумажным конусом с водой и стал разгонять несанкционированно вторгнувшихся ос. Потом смял конус и ударил им Джона по лбу.
– Эй! – возмутился Джон. – Перестань!
– Переста-ань! – передразнил Рокко.
Все засмеялись; Рокко зажал Джону шею локтем.
– Пусти!
– Пусти-и-и!
Джон так яростно извивался, что от натуги пукнул, чем вызвал новый взрыв смеха. Наконец Рокко заметил хорошо одетого покупателя, выпустил Джона и направился навстречу клиенту.
Рокко абсолютно не разбирался в машинах, хотя продавал их как не фиг делать. Зато он знал толк в людях – кому отвесить комплимент, кто стушуется, если припугнуть, а кто не прочь послушать свежие неполиткорректные анекдоты. Плюс к тому Рокко нельзя было не заметить: широкие плечи атлета от природы, фигура, не требующая изнурительных занятий в спортзале, да еще и сшитые на заказ костюмы. Рокко владел всеми стандартными приемами продажи. Если за машиной пришли супруги, он говорил: "Что вы, я не хочу вас торопить! Смотрите, я ухожу! А вы не спеша, наедине поговорите у меня в офисе" (где он поставил "жучки", чтобы подслушать, на какую цену согласны покупатели). Потом предлагал те же деньги, умалчивая еще о четырехстах долларах за "подготовку, проведенную продавцом", заранее внесенных в бланк договора.
Рокко вел себя как заблагорассудится, потому что приятельствовал с хозяином. Устроившись в "Тампа-Бэй моторс", Рокко мигом выяснил, к чему питает слабость владелец салона. Оказалось – к рыбалке.
В рыбалке Рокко разбирался еще меньше, чем в машинах, но кому какая разница? Он повез хозяина на Флорида-Кис, порыбачить на отмели. Когда воду прорезал блестящий спинной плавник тарпона, хозяин достал удочку. Рокко – ружье.
Серебристая рыба, продырявленная пулями, проплыла мимо, качаясь на волнах. Хозяин не выдержал:
– Дай мне попробовать.
– Пожалуйста!
Пару часов спустя хозяин указал на небо.
– Смотри! Розовая колпица!
Рокко поднял ружье и выстрелил. Колпица упала с неба, судорожно махая крыльями, и шлепнулась в воду рядом с лодкой. Мужчины перегнулись через борт и долго смотрели на малиновый трупик.
– Красавица, – сказал Рокко.
– А убил-то зачем?
– Хотел получше рассмотреть.
Следующая рыбалка Рокко вошла в историю. Во время второй поездки на Кис хозяин пожелал заняться глубоководной рыбалкой в Гольфстриме. Рокко взял напрокат рыболовецкое суденышко и отвел от берега миль на двадцать. Вскоре вдали показались пять кубинцев, качающихся на волнах Флоридского пролива. Рокко подплыл поближе.
При виде спасителей беженцы радостно закричали и замахали крошечными домоткаными американскими флагами. Правда, их энтузиазм поубавился, когда Рокко и хозяин забросили лески под плот (Рокко слышал, что рыба любит тень). Приятели выпили пива, побалагурили, словили по четыре рыбины и уплыли восвояси.
Прошло две недели, а Джон Милтон не продал ни одной машины и жил на кредитные карточки.
За час до обеда в пятницу явился клиент с вопросом: есть ли новые "ягуары". Вел он себя равнодушно: мол, посмотреть заехал. Джон усадил клиента в электромобиль, отвез на стоянку и показал нефритово-зеленый "ягуар". А клиент возьми и достань чековую книжку.
Джон влетел в выставочный зал как на крыльях. Наконец-то! Теперь все изменится! Хватит лопать на ужин кукурузную кашу!
Пригласив клиента в офис, Джон начал оформлять бумаги. В дверях возник Рокко.
– Тревор?
– Рокко? – отозвался клиент.
– Вы знакомы? – спросил Джон.
– Играем в клубе в ракетбол, – объяснил Рокко. – Точнее, он играет. Я проигрываю.
– Нет, ты молодцом, – возразил Тревор.
– По сравнению с тобой? Ты шутишь? Тебе на корте нет равных!
Рокко повернулся к Джону:
– Я потреплюсь с Тревором, не возражаешь?
– Вообще-то я…
Рокко подставил стул к клиенту.
– А ты подожди снаружи, в зале. Я недолго.
Джон стоял в зале и бормотал себе под нос все, что вовремя не пришло в голову в офисе.
Дверь открылась, Рокко высунул голову:
– Ты с кем-то говоришь?
– Я?
– Потише, а?
– Слушай… Рокко закрыл дверь.
Через пять минут дверь снова открылась. Тревор вышел в сопровождении Рокко с бумагами на "ягуар". Рокко похлопал Джона по плечу.
– Спасибо за помощь! Закончу сделку я.
– Что?
– А ты не знал, что это я рассказал Тревору о салоне на ракетболе? Пригласил зайти, посмотреть как-нибудь. Так что, строго говоря, заказ мой.
Джон онемел.
Рокко стукнул его кулаком в плечо.
– С меня причитается!
И Рокко с Тревором ушли, дружески болтая, причем Рокко периодически замахивался воображаемой ракеткой.
Мало что в жизни так радовало Рокко, как удачная сделка. Особенно если выхватить лакомый кусок у другого.
Пока он оформил все бумаги на "ягуар", подошло время обеда.
Рокко ездил на новом черном "корвете" с откидным верхом. В салон он поставил стоваттный усилитель и восемь трехполосных колонок, а в багажник – сабвуфер размером с базуку.
Рокко включил любимую песню: "Прямо в зону опасности" Кении Логгинса. К ней как нельзя лучше подходили зеленые очки летчика и короткая кожаная куртка. На пассажирском сиденье лежал набор новейших графитно-титановых клюшек для гольфа, которые отлично смотрелись в "корвете". После приобретения клюшек Рокко серьезно задумался, не заняться ли гольфом. Стикер на бампере гласил: "Толстым телкам – нет".
Красный свет. Рокко остановился, подпевая Кении и порой барабаня воображаемыми палочками. Слушайте все, у меня классная музыка!.. Он представлял, что играет сам, и полнился довольством. Да, я крутой!
У Рокко была такая традиция – после каждой крупной сделки баловать себя новой технической игрушкой. Он заехал в Олд Гайд-парк Виллидж – район шикарных магазинов и уличных кафе, – встал в месте, где запрещена парковка, и поставил на стекло табличку "Духовенство". Потом забежал в магазин "Умные вещи" (а чтобы люди не скучали, оставил верх открытым, с музыкой на полную мощность). В магазине Рокко поинтересовался, есть ли в продаже затычка для винных бутылок с функцией GPS.
Серж и Коулмэн неспешным шагом прогуливались по Ховард-авеню. Серж уговаривал Коулмэна не пить "Кольт-45".
– Почему же не пить пиво?!
– Здесь очень приличное место, – пояснил Серж. – Не забывай, что мы в гостях.
– Олд-Виллидж… что еще за старая деревня?
– Олд Гайд-парк Виллидж, – поправил его Серж. – Исторический район, все реставрировано с большим вкусом. Высочайший класс. А главное, им действительно удалось сократить уровень преступности.
Серж и Коулмэн, остановившись, прижались носами к витрине магазина "Умные вещи".
– Гаджеты, – протянул Серж. – Очень важные гаджеты.
Продавец махнул им, отгоняя от стекла.
– Что за музыка? – спросил Серж.
– "Прямо в зону опасности", – ответил Коулмэн. – Кенни Логгинс, альбом "Крутой".
– Терпеть не могу эту песню!.. Где играет?
За углом обнаружился черный "корвет".
– Тут никого, – заметил Коулмэн.
– Смотри-ка! Новые графитово-титановые клюшки! О них рассказывают легенды… – Серж достал из сумки айрон номер два и рассек им воздух. – Говорят, такой головкой как ни попади по мячу – все хорошо. А ручка из металла, который гасит отдачу.
Серж плотно охватил пальцами кожаную рукоятку.
– Не забудь пригнуть голову, – сказал Коулмэн.
– Сделано, – ответил Серж, отвел клюшку за плечо и…
– "…прямо в зону опасности!.."
Бам!
Клюшка погрузилась в лицевую панель магнитолы – и настала тишина. Люди, сидевшие за столиками кафе по ту сторону улицы, зааплодировали. Серж положил айрон номер два на место и возобновил свой променад. Через квартал они с Коулмэном прилипли к витрине магазина, где продавалось женское белье.
20
– Махони! Иди сюда!
Махони явился, жуя сандвич с тунцом.
– Вы меня звали?
– Нам опять работенка! – Ингерсол потряс видеокассетой. – Вот только агенты принесли. Нашли в лесу под Гейнсвиллом, у дома-музея писательницы Марджори Киннан Роулингс.
Ингерсол вышел из-за стола и вставил кассету в видеомагнитофон. На экране засветилось изображение массивного бородача, привязанного к дереву.
– В чем суть? – спросил Махони.
– Звукотехники поймали тихий разговор, – сказал Ингерсол. – Этот несчастный у дерева – продавец наркотиков. Братья Макгро говорят, что он продал им некачественный спид.
В телевизоре Макгро сновали туда-сюда, быстро шевелили губами и размахивали всяким огнестрельным оружием.
– По-моему, спид как раз качественный, – заметил Махони.
– У хорошего спида такое свойство, – сказал Ингерсол. – Думаешь, что он плохой.
– Откуда у них камера?
– Забрали у продавца. Он снимал "топтание" и продавал ролики по Интернету.
– Какое еще топтание?
– Для извращенцев узкой специальности, вроде фут-фетишистов. Хотя даже ножные фетишисты считают их ненормальными, – сказал Ингерсол. – В общем, есть несколько человек, у которых встает при виде женских ног, топчущих жуков, лягушат и так далее. Было такое дело на Восточном побережье. Один извратился до того, что попросил жену потоптать его самого. Точнее, придавить пикапом. Они соорудили фанерный скат, но что-то не сработало. Так его и нашли: со спущенными штанами, а на груди полноприводный пикапчик.
– Зачем Макгро вообще снимали? Это же улика!
– После качественного спида кажется, что станешь отличным режиссером.
Махони кивнул.
– И сваяешь фильмец, который даже мама твоя не досмотрит.
– Так пробрало, что забыли камеру на месте.
– Что происходит? – спросил Махони, указывая на экран.
– Продавец еще надеется, что его пугают. А сейчас будет выстрел в живот из ружья.
Бородач обвис, веревки натянулись, из легких вырвался резкий выдох.
– Теперь прострелят руки и ноги. Главарь приставляет пистолет к левой глазнице и спускает курок.
Махони поморщился.
– Ну, вообще из ряда вон…
Ингерсол выключил телевизор и сел за стол.
– Звереют с каждым днем. Надо найти их, и поскорей.
– А что с тем, кто убил Гердоса Макгро? Может, ему какую защиту организуем?
– Ты про Джима Дэйвенпорта? Нет, рисковать нельзя. Пока еще есть элемент неожиданности, а пришлем нянек – пресса пронюхает как пить дать. Тогда Макгро сделают ноги, поди их потом найди.
– А если я сам поеду в Тампу? Под прикрытием?
– Ни в коем случае! Я знаю, ты хочешь разобраться с Сержем. Еще не хватало, чтобы ты в рабочее время занимался личными делами.
Ингерсол достал из ящика стола толстую папку с надписью "Макгро".
– Только что из ФБР прислали. – Он открыл коричневый конверт. – Семья – сборище социально опасных отморозков. Расселились по северной Флориде. Почти все судимы, наркоманы или сумасшедшие – из-за кровосмешения. Пятеро умерли насильственной смертью, трое в тюрьме, двое сдвинулось от нелеченной венерической болезни, еще один пишет рецензии на книги. Но братья Макгро хуже всех. Самый старый и подлый – Руфус Макгро. Список статей, по которым он сидел, длиннее твоей руки. Клиент еще тот. Начал в конце семидесятых на юго-западе. Совершал налеты на банки и кредитные общества, прославился тем, что уделял недостаточно внимания антиперспирантам, за что пресса прозвала его Амбре. Также известен под простой кличкой "Грабитель банков". Вскоре после газетных публикаций его арестовали и отправили в тюрьму. – Ингерсол вытащил фотографию в профиль и анфас. – Это Слай Макгро. Специализировался на автозаправках, причем успешно. Потом журналисты начали писать про то, какой он вежливый, и окрестили Куртуазным Канальей и Галантным Громилой. Его быстро поймали и отправили в Левенуэртскую тюрьму. А вот Уилли Макгро, всем подонкам подонок. Ограбил пару домов и накупил дорогих костюмов. Как только писаки назвали его Шикарный Штукарь и Модный Мерзавец, попался.
– Пока только трое, – сказал Махони.
– Четвертый – Эд. Его ловили целую вечность. Махони потер подбородок.
– Эд Элегантный… Помню это дело. Большой суд в Канзас-Сити.
– Нет, в Канзас-Сити судили Деликатный Дуэт.