В одном поселке три человека, вооруженные метлами и граблями, вступили в бой с пумой, которая подхватила здоровущего пса и отступила в лес. Мы с Сэдсэком прибыли в это небольшое селение через пару дней. По следам я догадался, что это скорее всего молодой кот. Один лесоруб сказал мне, что у фермера неподалеку ходит на выпасе стадо коз и что неплохо бы нам наведаться к нему за справками. Так мы узнали, что одна коза накануне не явилась на вечернюю поверку, а утром все стадо отказалось выходить со двора. След Сэдсэку показывать было не нужно. Он чуял пуму и точно знал, где она, несмотря на сильный козий дух. Дав мимоходом урок вежливости паре козлов, Сэк помчался вперед так поспешно, что мне приходилось его подзывать.
Некоторые думают так: пума - это пума и этим все сказано. Но на самом деле у каждой свой нрав, особенно у тех, кто постарше. Поэтому я решил разузнать об этой зверюге как можно больше, прежде чем напускать на нее Сэка и рисковать отличной собакой ради шкуры паршивого кота. Если мои подозрения подтвердятся и я уличу эту пуму как собакоубийцу, то против нее позволительны любые средства - капкан, западня и пуля. Пока во всяком случае не надо ее волновать. Мы вернулись к первоначальному месту действия. Я планировал походить в радиусе пяти-шести километров вокруг поселка и пособирать сведения. Для охоты место было неподходящее, но для капканов идеальное. Тропы были самые звероловные. Крадучись, мы шли через чащу, как вдруг Сэк совершил нечто непростительное. Он потихоньку отбежал от меня в сторону, а затем с яростным лаем помчался через лес к козьей ферме. Потом я услышал выстрел. Лай прекратился.
Оказалось, что на его лай выбежала дочка фермера. Двинувшись по тропке через кусты навстречу Сэку, она наткнулась на пуму, которая, лежа на поваленном дереве, готовилась перехватить моего пса. Девчонка прошила зверю обе лопатки из папашиного "Ригби" калибра 0,416. Когда я прибыл к месту происшествия, дым уже рассеялся, и мне осталось только уврачевать ссадины юной охотницы. Сэка девочка спасла от более серьезных увечий. Зверь оказался большим и неряшливым котом средних лет. Глаза у него слезились - редкость среди пум, может быть, признак расстроенных нервов. Он убил домашнюю козу, и я разыскал останки нескольких истребленных им собак и домашних кошек.
Вероятность нападения пумы на человека очень мала. Тем не менее такие случаи бывали, и из своего опыта я знаю об одном убийстве, совершенном пумой. Жертвой был маленький мальчик. Почти все случаи нападения пумы связаны с попытками спасти от нее собаку. Вообще же пума, пожалуй, даже менее опасна, чем многие другие животные, которые считаются миролюбивыми, но иногда неожиданно проявляют агрессивность. Пума, напавшая на человека, скорее всего окажется молодой и неопытной кошкой, а не одряхлевшей и ослабевшей, как думают некоторые.
Однажды зимним утром мы с Алэном Джилом, ни разу в жизни не ходившим охотиться на пуму, выехали на его машине. Поднимаясь по склону заснеженной долины, мы пересекли след пумы и остановились его рассмотреть. След был свежий, зверь прошел здесь несколько минут назад. Ехали мы разбрасывать отравленное составом 1080 мясо, предназначенное для койотов, и Сэка я поэтому оставил в городе, но у Алэна была опытная кугуаровая гончая, кошкодав по кличке Пэдди. Мы решили вернуться, вызвать этого ветерана из запаса и поразвлечься нетрудной кугуаровой охотой. К любой работе можно вдруг охладеть, к отравительству тем более. Отличный стрелок из пистолета, Алэн взял свой пугач калибра 0,357, а так как ружье я оставил у себя в машине, он заставил меня взять свой запасной калибра 0,3 - "на всякий пожарный случай".
Вернувшись на то же место, мы обнаружили, что пума пересекла дорогу еще раз. Мы нацепили лыжи и двинулись по следу, но для Пэдди снег оказался чересчур глубок. Едва мы отошли от машины, как у него начался форменный приступ стенокардии. Пока Алэн с ним возился, я решил пройти немного дальше по следу.
Кот был явно интересный: зашел в дверь заброшенной сторожки и вышел через оконный проем с другой стороны. Метров через двести я приблизился к скалистому скату и остановился. Все выглядело естественно. След, очевидно, шел в обход скалы, но мне почудилось неладное. Я стал прислушиваться, рассчитывая что-нибудь узнать по беличьим и птичьим голосам, но лес безмолвствовал. Солнце стояло высоко, и тяжелый снег, выпавший ночью, соскальзывал с веток хвои, распрямлявшихся с шелестом облегчения. Я чувствовал себя нервозно, и мне очень не хватало Сэка. Поблизости не было никакого укрытия. Прохожу по следу еще немного. Передо мной небольшой замерзший ручей. Сзади - свистящий шелест. Оборачиваюсь - в десяти метрах от меня пума несется ко мне широкими шагами!
На мне парка и плотно застегнутые меховые рукавицы. В магазине пистолета, который мне дал Алэн, заряды есть, но патронник пуст - это мое правило. Почему я завопил "Алэн!" - никогда не пойму. Он мне помочь не мог. Может, мне нужно было зачем-то дать ему знать, что я гибну в неравном бою? Когда я завопил, кот, скрючившись, уже пружинился на снегу метрах в трех от меня - для него это один легкий прыжок. Первое движение у меня было выхватить нож, но вместо этого, не снимая рукавиц, я дослал заряд в патронник и, целясь от бедра, нажал спусковой крючок большим пальцем. Пуля попала пуме в плечо, и, как обычно бывает при неудачном первом попадании, зверь на несколько мгновений оцепенел. Сдергиваю рукавицу, перезаряжаю и бью промеж глаз. В общем-то и правда, охота оказалась нетрудной.
Когда появился Алэн, мы прошли с ним еще дальше по следу. Выяснилось, что пума лежала под небольшой елью метрах в ста двадцати от ручья, услышала мои шаги и, описав дугу, вернулась назад. У ската она стояла за большим деревом в трех шагах от меня, дала мне пройти мимо и, когда я отошел метров на пятнадцать, двинулась следом. Алэн говорит, что голос у меня был, как у солиста из хора мальчиков.
Заподозрив, что с этим котом было что-то не в порядке, мы произвели полевое вскрытие. Его агрессивность была явно чем-то вызвана, но мы не обнаружили ни серьезных воспалений, ни застарелых ран. Глаза были нормальные и жировой покров в норме. Желудок, правда, был пуст, но ничего необычного мы все-таки не нашли. Почему этот зверь был столь агрессивен, мы, конечно, никогда не узнаем, но одно я понял: когда я встретил его упорный взгляд и увидел, как он дважды щелкнул хвостом - знак, что сейчас он прыгнет, - мне надо было стянуть рукавицу, поскорее зарядить пистолет и взглядом заставить кугуара отвести глаза. Тот год был у меня настолько богат историями подобного рода, что я готов, был заподозрить, что вкусно пахну.
Алэн давал этому коту два года, я решил, что скорее три. Мы взвесили его без внутренностей на безмене Алэна - сто пять фунтов. Зверь некрупный, особенно для материка. Островные ванкуверские пумы меньше материковых. Однажды я взвешивал материковую пуму, которая потянула без малого двести фунтов, и видел живьем двух не менее крупных.
Надо сказать, что этот кот явно не знал, с какого бока браться за человекоубийство. У него была прекрасная возможность ко мне примериться, но правильного выпада он не сделал. Например, к оленю он подкрался бы сперва метров на двенадцать, а затем без предупреждения настиг бы его в два прыжка и в считанные секунды прикончил. На меня он шел длинными шагами, а не прыжками, а когда я завопил, остановился и припал к земле. Я подорвал его уверенность в себе.
Не считая Мексики, Британская Колумбия единственное место в Северной Америке, где пумы водятся в больших количествах. Когда-то эти своеобразные и хорошо приспосабливающиеся кошки бродили по обоим континентам Нового Света, от истоков реки Юкон до Патагонии. Судя по рассказам юконских индейцев, ареал обитания пум и сейчас еще расширяется, заходя все глубже на север. Никто не знает толком общей численности зверей, но ясно, что они невымирающий вид. Мы только теперь начинаем понимать сложные, но естественные отношения хищника и жертвы, связывающие пуму, убийцу от природы, с поголовьем наших оленей. Эта ее роль получила наконец официальное признание в Британской Колумбии, где с 1958 года пума внесена в список видов, на которые разрешается только сезонная охота. Существовавшая до тех пор система выплаты премий охотникам не давала никакого эффекта, если не считать сбора не очень надежных сведений о числе убитых за год пум.
Пума - самый быстрый и ловкий из наших крупных хищников. Изысканность движений и целенаправленность действий позволяет ей почти не тратить времени на визит в мясную лавку и обед и оставляет уйму времени на такие аристократические развлечения, как флирт и прогулки. К тому же пумы очень игривы. Они любят забираться на деревья, подстерегать друг друга в засаде, а поймав древесную крысу, терзают ее часами. Одна пума притащила к себе на собачье-кошачью бойню половинку шахтерской лампы и забавлялась этой блестящей игрушкой.
Помню, как, путешествуя налегке с Сэдсэком, мы разбили свой лагерь повыше начала каньона, в шести километрах к северу от реки Кенель. Место отдаленное, день ходьбы на лыжах от главной дороги на юг. Судя по деревьям, скалам и расселинам, местность изобиловала пумами, что подтверждал и весьма посещаемый "общинный центр". Рядом была березовая рощица - дрова под рукой. Вода в небольшом ручейке, не замерзающем, вероятно, ни в какой мороз, - не надо растапливать снег и выцеживать из воды хвою, древесный лишайник и заячий помет. Когда охотишься на пуму, надо быть в форме.
Наш бивак под сенью огромной ели, очевидно, издавна был излюбленным местом привала пум: натягивая брезентовый полог, я отгреб из-под слоя сухих иголок с дюжину застарелых кучек. В дупле мы спрятали наш неприкосновенный запас продовольствия, а рядом я соорудил даже нечто вроде мебели. В общем мы освоились и чувствовали себя как дома под этой елью, хотя и вторглись в чужие владения. Но я был спокоен, зная, что пумы не любят гулять, когда мороз ниже тридцати градусов, хотя и наверстывают упущенное, едва потеплеет. Помню, после долгих морозов я пошел по следу недельной давности и в двух шагах обнаружил кота, с комфортом пригревшегося в норе с солидным запасом убоины.
Где-то недели через две, после долгого и трудного дня, мы легли спать. Обложив костер зелеными березовыми ветками, мы прикорнули в своем убежище. Свирепая ночь осталась вовне, за пределами круга, освещенного костром. Ветер, шипя, просеивал мелкий снег сквозь кроны, наполнял им воздух и с ревом рвался за край каньона. Мой гагачий спальник, казалось, совсем перестал хранить тепло. Не помогло даже и то, что Сэк, высунув кончик носа из пончо, плотно прижался к моему боку. Мороз был лютый, градусов сорок. В полночь я подложил дров, и едва полез назад в мешок, как Сэк с громким лаем помчался сквозь брезент, чуть не развалив наше гнездышко.
Сперва я слышал лай погони, но вскоре он протрубил: "Загнал на дерево!" В четырехстах метрах его было еле слышно из-за пурги. Нацеплять лыжи и тащиться во мраке невесть куда мне в ту минуту хотелось едва ли не меньше, чем окунуться с головой в Кенель, тем более что судя по всему Сэк и сам уже овладел ситуацией. Но я сообразил, что в такую холодину да на ветру кот чего доброго соскочит с отчаяния наземь и накинется на Сэка. Я двинулся в лес. Сэк все еще верно лаял. С фонариком я осмотрел следы, пока их не занесло. По контуру, похоже, самка. Прошла краем каньона, загнутым в форме шпильки, и остановилась позади ели. В этот миг ее и учуял Сэк. Пума наверняка видела костер и как я подкладывал дрова.
Я разглядел ее у самой верхушки высоченной ели, на которую, как рассказывал, захлебываясь, Сэк, он заставил ее вскарабкаться. Вот задача! Фонариком дотуда не достать, а стрелять наугад не хотелось. Я подпалил смолистую корягу и при ярком пламени увидел, как пума наблюдает за нами, свесив хвост отвесно вниз. Кошечка была изящная, но любоваться я не стал: уж больно свирепый был мороз. Без промедления я всадил ей пулю промеж глаз. Позволив моему гнусному блюдолизу отвести свою черную душу на бездыханном трупе, я снял шкуру и произвел осмотр. Это была крупная самка нескольких лет отроду, по меньшей мере раз в жизни имевшая котят.
Я долго потом жалел, что поленился пройти по следам нашей гостьи назад, хотя бы до места ее последнего убийства. Правда, желудок у нее был пуст, и идти дальше мне, возможно, пришлось бы далеко. Отыскивать следы - дело нескорое, а кто станет расследовать последние двадцать четыре часа из жизни полуночницы-пумы, когда на термометре сорок ниже нуля? Ясно, что подошла она к нам из чистого любопытства, может, скучно ей стало или захотелось погреться у нашего костра. Ее сказочно пушистый мех много лет потом служил ковриком у моей постели.
Для опытной взрослой пумы, если она здорова и оленей хватает, охота не составляет труда. Вопреки распространенному представлению пума не прыгает на оленя с дерева, а подкрадывается по земле и затем в два-три гигантских прыжка оказывается у него на загривке. Если пуме не удалось оседлать оленя с двух-трех попыток, она отстанет и начнет подбираться к другому. Благодаря мускулистым плечам, шее и передним лапам пума необычайно сильна. От ее прыжка жертва, даже лось, обычно сразу валится с ног. Если пума оседлала оленя - он обречен. Четыре клыка - два наверху и два внизу, длинные, с острым выступом на внутренней стороне - легко рвут тело жертвы, заостренные на концах коренные зубы заходят друг за друга, как ножницы, причем верхние наружные зубы прихватывают как тиски, так что кости хрустят. Вместе с клыками кот пускает в ход и когти, в том числе два больших пальцевых отростка. Часто зверь не только ломает оленю шею, но и прокусывает здоровенную дырищу в затылке. Убивает пума быстро, а затем потрошит жертву и прежде всего сжирает печень, легкие и сердце. Потом она нередко зарывает добычу, нагребая на нее листья, хвойные иглы и оленью шерсть. Некоторые охотники говорят, что, если пума зарыла добычу, значит, скоро к ней вернется, но порой она не возвращается неделями. Индейцы часто берут такую убоину себе.
Взрослая пума убивает в среднем по одному оленю в неделю, не больше. Убивает, только чтобы поесть, не про запас. Правда, если опытный зверь убил больное или невкусное животное, то он может тут же прикончить второе. Большинство же зверей, как-то: пумы, спешащие по срочным делам, самки с котятами и те, что помоложе и поглупее, едят, что достанется. Все они поддерживают оленье стадо в форме.
Молодому неопытному коту порой трудно добыть пищу, но обычно больного или увечного оленя он себе все-таки найдет. Иначе он будет брать зайцев и дикобразов. Вообще пума редко откажется украсить свое меню дикобразом, хотя во рту застрявших игл у нее обычно нет. Но я еще не освежевал ни одной пумы, у которой не застрял бы кусок иглы под кожей передних лап. У одного юного кота, охотившегося в штольне на дикобразов, торчало в шкуре столько иголок, что он сам стал похож на дикобраза. Это был очень неумелый охотник, и он мог бы поэтому стать опасным для домашнего скота. Такие недотепы порой убивают даже жеребят. На живописном альпийском лугу один из них зарезал за ночь пятнадцать штук овец и хоть бы к одной притронулся. Этого разбойника я, однако, не пошел разыскивать, после того как овчар пнул Сэка ногой.
На своем веку я расследовал немало случаев лесного убийства, но ни разу не видел теленка, быка или корову, в чьей смерти можно было обвинить пуму с полной уверенностью. Слишком часто на нее возводят напраслину, а во многих случаях так называемая жертва погибла вовсе не от зверя. Трупы домашних коз, зарезанных пумой, мне, правда, попадались, но неизменно у нерадивых хозяев, чьи козы бродят на воле точно олени.
При пумах кормится немало зверей и птиц, особенно в год спада в десятилетнем цикле, когда зайцы и куропатки сходят почти на нет. Это койот, лиса, пекан, горностай, куница, росомаха, рыжая рысь среди зверей и сойки, гаички, вороны, орлы и некоторые другие виды хищных птиц.
Рысь обыкновенная редко попадает в число прихлебателей. Падаль она не ест, так что наличие зайцев и куропаток для нее - дело жизни и смерти. Обработка составом 1080 трупов животных, убитых пумой, ведет к катастрофическим последствиям для всей фауны.
Бегают пумы быстро, но на полном ходу я видел только одну - кота, загнанного Сэком на живописную ель. Перед этим мы ходили по его следам несколько дней, изучая тайны кошачьей жизни, пока зверь не стал раздражительным и начал странно себя вести. Мы дали ему пару дней остыть. Тем временем навалило снегу, и я боялся, что теперь мы его не отыщем, но, продвигаясь по еле заметным следам, мы в конце концов столкнулись с котом нос к носу, когда он пошел назад по своему следу. Приз за глупость он бы, наверное, получил. Сэк загнал его на дерево.
Я принялся его фотографировать и раздразнил еще пуще, почти напрочь отстрелив ветку, на которой он сидел, и заставив пересесть на соседнюю. Сэка я привязал и хотел сделать снимок и тут же застрелить зверя, но, засмотревшись в видоискатель, я нечаянно спустил оба затвора сразу. Кот соскользнул на несколько веток ниже, повисел, выровнялся на нижней ветке, перепрыгнул через Сэка и почесал в лес. В жизни не поверил бы, что животное может развивать такую скорость. По следам не видно было, что он ранен, но когда Сэк снова загнал кота на дерево, а я наконец застрелил его, то обнаружил, что первый выстрел сделал вмятину в черепе и отщепил • кусочек кости от черепного гребня.
Пумы пугливы и обладают превосходным слухом и зрением, так что без кошкодава человеку их вряд ли найти. Лесоруб за много лет может ни разу не увидеть пуму, хотя работает в самом сердце кошачьего края. Без собаки я видел их только четыре раза. Один раз это случилось, когда я сидел в хибаре возле загона, где разводили бобров. Дело было летом. Олени разбрелись по летним пастбищам, и пумы попадались на каждом шагу.
В то время Эрни Холмс проводил успешную кампанию по отлову бобров. Он ставил на них ловушки и держал пойманных животных в загоне, где прикармливал разными лакомствами и приручал. Я отвечал за транспортировку и временами помогал ему в бобровом хозяйстве. Мы старались переселять попарно этих "деятельных и смышленых животных", как их характеризует сэр Александр Макензи, на другие участки в надежде, что они пополнят поредевшее бобровое население, воздвигнув там свои "курьезные жилища", и благодаря своей изворотливости поддержат экологическое равновесие всей фауны. Бобров любят все, кроме фермеров, скотоводов и дорожников. Определить пол бобра мудрено, и про очередного кроткого скромника мы редко знали наверняка, мальчик это или девочка. Опережая свой век, мы выходили из положения, набирая в каждую группу не меньше четырех субъектов и, скрестив пальцы от сглаза, предоставляли им самим разбираться, кому с кем крутить любовь. Чего еще ждать от таких отсталых лесовиков, как мы? Несмотря на то что бобр подолгу торчит в студеных горных ручьях, пойманный в подводную корзинку-ловушку, зверек может замерзнуть, так что каждое утро чуть свет Эрни проверял свои казематы и вытаскивал пленных. После утреннего обхода за вторым завтраком Эрни вдруг поднял взгляд от стола и сказал:
- Пума!