Жители Туры, как и Байкита, и буровых посёлков - преимущественно русские. Эвенки преобладают в мелких деревушках, типа Суринды. Всего в Эвенкии 22 посёлка. Между ними имеется авиасообщение, есть и зимники - и по реке, и даже дальше на север, в посёлки Чиринда и Ессей. Туда ходит всего 10–15 машин в год; зимник открывается где-то в феврале - к нашему приезду дорога ещё не была расчищена, но трактора, посланные на расчистку, уже приближались к Ессею. В тех посёлках всего человек по 500 жителей (коренные жители, не русские), пьянство там поголовное, а цены на продукты ещё вдвое выше, чем в Туре. Костя Савва сразу захотел посетить сии поселения - он мечтал побывать в глухих, отдалённых местах. Только то, что зимник ещё не готов и машин нет, - только это удержало его от мгновенного выезда далее на север.
Главная улица Туры упирается в здание Администрации, местный Белый дом. Это самое большое здание в городе - аж 4 этажа, и не деревянное, а капитальное. Здесь работают все начальники, и самый главный из них, губернатор Эвенкии Борис Золотарёв (являющийся одним из менеджеров компании ЮКОС). Б.Золотарёв получил от нас в подарок комплект книг по автостопу, подобно тому, как два года назад мы одарили ими губернатора Ненецкого АО Бутова. Но если тот ненецкий Бутов оказался автостопщикам полезен и даже двоих из нас перевёз на своём вертолёте из Харьяги в Нарьян-Мар, - сей Золотарёв не оказал никакой помощи автостопщикам (а мы надеялись, что он поможет нам улететь). Сказал, что всем заведуют лётчики, к ним и обращайтесь. За это и настигло возмездие: как известно, на его компанию ЮКОС напали налоговые службы государства.
В здании администрации имеется Интернет (автостопщики пользовались им в обеденный перерыв), а также единственные на 500 км в округе тёплые туалеты с унитазами, где не надо подставлять свой зад 50-градусному морозу. Хоть какая польза от Дома Начальников.
Рядом со зданием Администрации - памятник эвенкам, погибшим в годы Отечественной войны, а также монумент "Центр России". Монумент сей выглядит так: из снега торчит согнутый рельс, и на нём висит контур России на цепи, уравновешенный в центре - там, где находится посёлок Тура. Уточнённо говоря, географический центр РФ находится не в самой Туре, а на берегу озера Виви километрах в 300 от неё; но достичь этого озера можно лишь на спец. вертолёте - там никто не проживает, дорог туда нет. Поэтому Тура является приблизительным центром - а именно самым ближайшим населённым пунктом к центру РФ. Здесь бы столицу, да всех министров сюда!
В детстве я думал, что столицу СССР неплохо было бы перенести в центр карты, примерно в посёлок Верхнеимбатский на Енисее. Так вот, с изменением страны изменился и центр её, передвинулся дальше на северо-восток. А ведь во многих странах - в Казахстане, Пакистане, Бразилии, Танзании - переносят же столицу в центр страны, чтобы сделать её экономическое развитие более равномерныи! Построить бы здесь ТКАД (Туринскую кольцевую автодорогу), действующую только зимой, пробурить под снегом метро…
В Туре, как в центре Субъекта Федерации, имеется своё местное телевидение (вещающее часа по два в день) и местная газета "Эвенкийская жизнь". Мы решили навестить эти СМИ. Телевидение нас сняло - сперва в студии, а потом прямо на морозной улице Туры (операторы несли камеру в особом чехле, а девушка, бравшая у нас интервью, чуть не околела за десять минут), и сюжет про нас пустили сразу после сюжета про баню.
Я случайно нашёл в телестудии машинописный сценарий "банного" сюжета. Он выглядел примерно так:
"(Диктор): Уже 40 лет в нашем посёлке существует баня. Всё это время её директором является, ну скажем Зинаида Артёмовна. Расскажите нам, Зин. Арт., как работает ваша баня!
- Баня работает по субботам, с 10 до 16 часов!
- А скажите, сколько стоит вход?
- Пять рублей.
- Скажите, за последние годы больше народу ходит в баню или меньше?
- Да всё так же.
- А нет ли перебоев с горячей водой?
- Да нет, слава Богу, всё нормально.
Оператор идёт по бане и демонстирует телезрителям её помещения."
Газета "Эвенкийская жизнь" выходит каждую неделю тиражом аж 3000 экземпляров (печатается в Красноярске). В каждом номере - страничка по-эвенкийски, остальные по-русски.
"АЯВА ХАВАВЭ ОДЯРА
Дюрвэ аннганил этнопедагогическай центр хавалдяран. Амаски нунган алагумнилва алагудяри институт гэрбичи бичэн. Эси эду методистал эвэдыли турэндули, культурали-да хавалдяра. Би эду амаски хавалдячав…."
Мы стали главной новостью в холодной редакции газеты. Подарили им книги по автостопу. После нашего отъезда сотрудники газеты соорудили о нас статью на целую газетную полосу (по счастью, на русском языке).
А вот ещё что есть в Туре: управление водных ресурсов; медучилище; агролицей; школа (или даже не одна); церковь - даже две конкурирующие: Свято-троицкий православный храм и протестантская церковь. Однако вписки ни в одной из церквей получить невозможно. И вот почему: в марте 2000 года в Туру из европейской России пришёл пешком (а может и автостопом), без ничего, в резиновых сапогах маньяк-сатанист. И этот человек, притворившись Божьим человеком, вписался в церковь к батюшке. Прожил у него несколько недель, а потом зарезал его (из сатанинских побуждений). Преступника быстро поймали - он особо и не скрывался, - но из-за этого случая ко всем путешественникам стали относиться настороженно, и каждый день, когда мы заходили в разные учреждения, магазины, на почту и др., - нас спрашивали:
- А вы случайно не сектанты?
Помимо нас шестерых, никто из других наших друзей до Туры пока не доехал. Проведя два дня в исследовании Туры, мы стали думать о возвращении в Большой (и тёплый) Мир. Решили попробовать улететь из Туры авиастопом.
7 февраля. Первая попытка улёта
Холодное утро - минус 52 - вызвало сгущение над Турой пара из всех местных котельных. Ветра нет. Далёкие дома и пейзаж почти не видны из-за этого смога. Удивительно, что смог бывает не только в крупных городах, но и в столь небольших населённых пунктах!
Четверо из нас - Казанцев, Лохматый, Аня и я - отправляются сегодня на изучение свойств аэропорта "Горный" (двое других остались в Туре). До аэропорта всего 14 км, но никакого общественного транспорта нет. В надежде на автостоп мы пошли на трассу - единственную круглогодичную дорогу Эвенкии. По дороге сфотографировались около единственного здесь почти "цивильного" указателя:
Тура - аэропорт "Горный". 14 км.
Когда вышли на большую дорогу - тут я замечу, что двое из нас, Лохматый и Казанцев, не одели бахил на свою обувь; Лохматый поленился, а Казанцев вообще не имел бахил (как "экстремал"). И перчатки у него были дырявые, и дырки заклеены скотчем. Мы на это не сразу обратили внимание (я думал, только Саплин такой был у нас). Но когда оказалось, что аэропорт "Горный" - не Шереметьево-2, и машин туда просто нет - тут-то мороз -52ºC и стал проникать во все щели… Через час двое наиболее замёрзших "экстремалов" уехали-таки на бензовозе, и на морозной трассе остались лишь мы на пару с Анечкой Бухаровой; редкие проезжающие мимо машины останавливались нам, но ехали лишь в два близлежащих пункта: на мусорную свалку и на кладбище.
По счастью, ещё через час нашего стояния некто из местных подсказал нам, что в трёхстах метрах от нас на север находится… выездной пост ДПС! Пошли туда, и вскоре, с трудом расклеивая облепленные сосульками ресницы, увидели этот вожделенный вагончик. На нём и впрямь было написано "ДПС", из трубы шёл дымок, а внутри сидел мужик - не ГАИшник, а из охотнадзора, - смотрел телевизор и топил печку. Нас он принял радушно. Закрыли дорогу на шлагбаум и принялись снимать твёрдые от холода шарфы и варежки. Всего мы проторчали два часа на пятидесятиградусном морозе, но в сибирском сухом и безветренном климате это, по счастью, не привело нас ни к каким вредным последствиям.
Пока мы грелись, сохли, пили чай и смотрели телевизор, - машины время от времени появлялись и бибикали в шлагбаум. Выходя, я узнавал, что все они, как и ранее, направлялись на свалку или на кладбище. Сегодня - мусорно-похоронный день! Нам удалось выведать, что сегодня будет спецрейс (грузовой самолёт с Красноярска), и машины поедут в аэропорт к моменту его прилёта.
И вот наш автостоп увенчался успехом! Нас подобрала самая крутая в Туре машина с конусом на крыше (вероятно, сирена), машина, на которой возят самого губернатора Золотарёва. За рулём сидел его заместитель. Мы с Аней попрощались с гостеприимным представителем охотнадзора и вскоре были у врат аэропорта "Горный".
14-километровая трасса Тура-Горный зимой очень красива. Поднимается вверх и вверх, оттуда и название аэропорта - Горный. Если Тура вся в тумане и копоти котельных - там, наверху, всегда ясно. Поэтому там и было выбрано место для аэропорта. Справа и слева от дороги - ёлки, облепленные снегом, безжизненный холодный пейзаж, как на другой планете. Дальше за Горным на север начинается опять зимник, ведущий в северные удалённые посёлки.
Сам аэропорт - небольшое здание, даже два здания - новое и старое. Около нового здания - маленькая труба маленькой котельной, хорошй знак, значит, аэропорт отапливается. Старое здание, с выбитыми окнами, стоит в стороне, всё в инее. Лётное поле тут же рядом; мы въезжаем на лётное поле, никто не охраняет. Солнце медленно заходит в направлении леса. За нами на поле проникают разные другие машины, числом около пяти.
В аэропорту нет буфетов и магазинов, нет там и постоянного, круглосуточного терминала. Каждый день, к явлению самолёта, в Горный приезжают на своих машинах все сотрудники аэропорта, пассажиры, а также встречающие и отправляющие груз. Бывает даже маленький вахтовый автобус. Самолёт из Красноярска бывает двух видов - пассажирский и грузовой "спецрейс"; оба они летают почти ежедневно. Прилетают во второй половине дня, и вскоре отправляются обратно. Проводив самолёты, все грузо-пассажиро-самолёто-получателе-отправители садятся по машинам и уезжают в вечернюю Туру, оставив скучать на ночном морозе здание покинутого всеми аэропорта.
Авиастоп из Туры на Большую землю был в принципе возможен, но сильно затруднён аэропортовскою тёткою Надеждою Ивановною, которая внешне улыбалась, но внутренне была полна решимости оставить нас неулетевшими. В этот вечер спецрейс перевозил… заключённых. Целый ПАЗик заключённых и охранявших их милиционеров выехал на лётное поле, и сии люди невольные приобрели преимущество над нами, людьми вольными: они улетели, а мы остались. В наступившей тьме мы загрузились в пустой ПАЗик из-под зеков и отправились обратно, вниз, в Туру, где нас (в Доме матери и ребёнка) с удивлением и повстречали Костя Савва и Руслан Осипов.
Те думали, что раз мы не вернулись, то мы уж в Красноярске давно.
8 февраля. Вторая попытка улёта
Сторож Дома матери весь вечер матерился, ворчал, искал деньги на бутылку и, не найдя их, всё равно напился неизвестным мне способом. Мы отошли в мир сна, надеясь наутро повторить попытку улёта - благо, путь в аэропорт был уже нам знаком. Опять разделились в соотношении 4+2. Костя и Руслан пошли общаться с всякими полезными жителями Туры. Мы же, остальные, позвонив в справочную аэропорта, узнали, что спецрейс будет и сегодня, и отправились в аэропорт вновь.
Были мы умнее, чем вчера, оделись теплее, и до поста ДПС добрались не пешком, а автостопом. Как я уже писал, - на 50-градусном морозе все, имеющие машину (а это здесь в основном УАЗики) останавливаются на улицах редким голосующим пешеходам и совершенно задаром развозят их в разные удалённые концы посёлка. От центра до поста ДПС - целых три километра, максимальное расстояние, возможное вообще в пределах Туры, - но мы сейчас оказались на посту очень быстро.
Охотнадзоровец сидел на посту другой, менее разговорчивый, чем вчера. Но так же легко он пустил нас ожидать машину. Опять смотрели телевизор, грели над печкой шарфики и варежки, опять, как вчера, пропускали машины на кладбище и на свалку и так же, как и вчера, уехали наконец в аэропорт.
Два самолёта прилетели сегодня - пассажирский и грузовой. Опять лётчики были поначалу как бы не против, и опять пышная Надежда Ивановна спутала все карты, и мы остались с рюкзаками на лётном поле, а оба самолёта поднялись в морозное вечернее эвенкийское небо и взяли курс на Красноярск.
Тут, как улетели самолёты, надо не мешкать - срочно бежать ловить машины в Туру, а то они все уедут! Погрузились в некий микроавтобус и опять вечером удивили своим возвращением Руслана, Костю и сторожа. Они-то думали, что мы сейчас уже точно улетим.
9-10 февраля. Попытки уезда
Улёт авиастопом из Туры был в принципе возможен, но мы не могли предугадать, сколько дней и попыток нам потребуется для этого. Сам процесс улетания был не очень интересен. Нужно каждое утро сидеть на посту ДПС, мозоля глаза охот-инспекторам, смотреть телевизор (ибо это здесь самое главное развлечение), ехать в аэропорт, мёрзнуть на лётном поле, мысленно ругать некую Надежду Ивановну, должность которой я уже и позабыл, махать справкой АВП, а потом бежать за ограду, опасаясь упустить последнюю, идущую в посёлок, машину. Нет никакого сомнения в том, что, проведя несколько дней в Туре или в аэропорту "Горный", любой человек достигнет счастья улёта в Красноярск, - и это подтвердилось на опытах в дальнейшем. Пока же мы втроём - Лохматый, Аня и я - решили прекратить попытки улёта и вернуться к более традиционным и привычным методам автостопа первого рода (на машинах).
Костя и Руслан пока не спешили уезжать: Костя всё думал, ехать ли ему в отдалённый посёлок Ессей, полный снега и пьяниц, а Руслан надеялся дождаться своих Волжских друзей, кои, по последним данным, застряли где-то в Байките. Казанцев решил остаться в Туре до момента возникновения зимника на Ванавару, или же до момента своего улёта, - ибо ехать обратно по пути приезда категорически не хотел.
Мы же, прочие, втроём заняли позицию на дороге, ведущей на юг. Последними двумя зданиями в Туре, на слиянии Нижней Тунгуски и реки Кочечум, - были котельная и баня. Эти два тёплых заведения (одно из них круглосуточное) и стали нашей базой в последующие два дня.
Голосование на зимнике происходит следующим образом.
Люди, едущие автостопом, находят базу - тёплое помещение неподалёку от трассы. В нашем случае базой была котельная, практически последний дом у съезда вниз, к реке и к зимнику. Затем создаётся список - очерёдность дежурства. Каждый человек стоит на трассе один час, вглядываясь в тьму - не явятся ли машины? Ровно через час из тёплого помещения на улицу выбегает другой, сменяя замёрзшего. А тот, спрятавшись в помещении, греется, кипятит в чайнике бруски льда, создаваая из них чай, и дремлет, в ожидании своей очереди. Так мы прожили в котельной двое суток. На второй день к нам присоединились Костя и Руслан: первый решил не ехать в Ессей, а второй разочаровался ждать своих земляков (как узналось из Интернета, те уже всю неделю провисели в Байките и поворачивали домой). Итак, мы впятером перенесли свои рюкзаки в котельную, и круглосуточно по очереди дежурили. Морозы были –48…-50ºС. По слухам, вечером десятого февраля вечером из Туры в Красноярск собирались пойти две совершенно пустые "будки" за продуктами; мы с нетерпением ожидали их. Вечером десятого будки проехали мимо нас и пообещали нас забрать, но не сейчас, а через некоторое время: пока водители ездили по поселковым магазинам, собирали заказы на продукты.
11-14 февраля. Четыре дня в гробу
Поздно вечером, в воскресенье, 10 февраля, один из дежурных принёс-таки весть о том, что ожидамые нами будки уже на ходу и вскоре подъедут и заберут нас. Мы воодушевились и собрались по максимуму, надели бахилы и сидели в котельной, допивая последние чаи.
Каждый дежурный приносил одну и ту же весть, что две наших будки с гудением ползают по посёлку; порой мы видели их вдали. То туда, то сюда, они подъезжали и уезжали, оставляя нас в морозном ожидании. Наконец, пришёл сигнал, что вот-вот они подойдут. Мы попрощались с сотрудниками котельной и выскочили с рюкзаками на мороз, постояли с полчаса, но никакого транспорта не было. Бросили рюкзаки и одного дежурного под фонарём и опять затусовались в котельной.
Ночь была весьма тёмной, холодной и бесконечной; но вот под одиноким фонарём появился один из двух "наших" грузовиков! Вот-вот, сказали водители, приедет второй, и мы поедем! Но прошло ещё не меньше часа, прежде чем появился-таки второй грузовик, и весёлый водитель открыл нам пустую, промёрзшую, тёмную будку.
О радость! наконец-то мы едем! Но и опять не едем - тут, в Эвенкии, прямо-таки суданские скорости. Водители, поработав паяльной лампой, разогрели выключатель и осветили наше жилище; врубили и отопление, и температура внутри кузова начала медленно повышаться (а была она равна уличной). Мы разложили спальники и осмотрелись; в кузове было почти пусто - лишь несколько десятков пластмассовых бутылок пива "Очаковское", превратившегося в лёд и деформировавшего бутылки, - да дюжина твёрдых, как железо, картофелин содержались тут. Где-то в два часа ночи машины, наконец, направились в путь на юг, а мы, находящиеся в кузове - в мир сна.