Третий "Урал" ведет шофер Володя, и с ним едет мой Петька. Вначале Петьку Володя брать к себе в кабину категорически не хотел, полагая, по-видимому, что тот станет стеснять его свободу, но потом они быстро сдружились и, как мне показалось, с удовольствием принимали общество друг друга. Володя - высокий, красивый, спортивного вида парень, отец двух дочерей. Завербовался он на Север мир посмотреть, ну и, конечно, деньжат подзаработать. Сам он из Кургана, и жена отпустила его в этот вояж с большим трудом: она ревнует (я думаю, что у нее есть к тому основания).
Последний шофер нашей небольшой автоколонны Витя - аккуратный, обстоятельный и довольно приятный парень. Едет он медленнее всех: во-первых, у него самый тяжелый груз (листовое железо), во-вторых, наши машины все совершенно новые (на нашем "Урале", к примеру, к моменту выезда из гаража СНИИГГиМСа на спидометре было всего шестьдесят пять километров пробега). Поэтому едет Витя со скоростью километров пятьдесят, максимум шестьдесят в час, и быстрее ехать отказывается. В результате мы довольно часто стоим на обочине, ожидая его. Особенно сильно страдает от этого Вася. Он вообще сразу же возненавидел Витю, зовет его жлобом, жмотом, хохлом и Бендерой.
Едва выехав за городскую черту Кемерова, повсюду - справа и слева - увидели мы множество гигантских ям, в которые серпантинами спускались ленты дорог, и по ним один за другим ползли тяжеловесные самосвалы. Ах, как грустно видеть эту развороченную плоть земли!
Возле поселка Березовского, где дорога разветвлялась (одна ветвь шла на Мариинск, другая на Анжеро-Судженск), Вася остался сторожить отставшие машины (Володю и Витю), а мы с Сашей рванули вперед. Вскоре нам проголосовал молоденький и весь какой-то очень справный сержант милиции с "дипломатом" в руках, и мы взяли его в кабину. Сержант этот оказался очень приятным, разговорчивым деревенским пареньком. Он рассказал нам, что голосует уже давно, но все машины идут на дачные участки (их тут все почему-то зовут "мичуринскими"), а ему нужно много дальше, в Красный Яр (сколько их по Сибири, этих Белых и Красных Яров?) на похороны бабушки. Похороны сегодня, и он очень боится опоздать. По дороге словоохотливый попутчик рассказывал нам обо всех речках, перевалах, перекатах и бродах, что мы встречали на своем пути. Где и какая водится рыба, где места, богатые дичью (рябчиками и тетеревами), где ягодой, где грибами. Указывал места, где случились самые яркие (трагические либо, наоборот, смешные) дорожно-транспортные происшествия, чем очень скрасил нашу длинную дорогу.
При въезде в этот самый Красный Яр мы увидели небольшую грустную процессию, двигавшуюся к сельскому кладбищу. Наш сержант на ходу выпрыгнул из кабины (Саша едва успел затормозить) и, поблагодарив и махнув нам на прощанье рукой, наперерез дунул к траурной процессии.
- Поди, недавно в милиции-то служит, - предположил Саша, - ишь, вежливый какой да уважительный. Другой-то милиционер посчитал бы, что честь нам оказывает, а этот, погляди, даже поблагодарил!
Мы остановились возле сельского магазина подождать остальные наши машины. Вскоре подкатил Вася, сразу же шмыгнул в магазин и возвратился оттуда счастливый, держа в руках перед собой бутылки с пивом, сложенные как поленья. Чтобы не терять драгоценного времени, тут же у дороги начал он открывать их одну за другой зубами и жадно, взахлеб пить. Саша глядел-глядел на это, подумал, почесал в затылке и, махнув рукой, тоже выпил одну бутылку. Тем временем к магазину подкатил Витя и сказал, что более никого нет, что как выехал он из Кемерова последним, так никого из наших не обгонял. Видимо, Володя с Петькой, не разобравшись, махнули другой дорогой, на Анжеро-Судженск. Я конечно же ужасно расстроился: где же мы теперь искать их будем?! Но тут вдруг из-за поворота выскочил Володин "Урал". Оказалось, они действительно дунули на Анжеро-Судженск, но вовремя спохватились и повернули назад. Вася щедрым жестом указал на батарею бутылок с пивом: дескать, угощайтесь, я не жадный, но Витя с Володей от пива категорически отказались:
- Да ты что, мы же за рулем!
- Ну и за рулем! - развел руками Вася. - Ты поглянь, они же все вон тоже за рулем, а кто из них тверезый?! И ничего!..
А вокруг магазина действительно колобродила всяческая техника: машины, мотоциклы, трактора выписывали немыслимые кривые. И все до одного водители были в лучшем случае вполпьяна.
В городе Мариинске мы вымылись в бане при железнодорожном вокзале и пообедали в привокзальной столовой, при этом Вася с Сашей вновь выпили пива, а Витя с Володей от этого напитка вновь отказались. Совершив эти приятные акции, Вася почувствовал себя настолько бодро, что начал горячо уговаривать всех нас тут же, в Мариинске, на несколько дней пуститься в хороший загул. К счастью, его никто не поддержал.
Из Мариинска первым выпустили Витю с его тяжелым грузом, за ним Володю с Петькой, затем шалопута Васю, замкнули же колонну мы с Сашей. Вскоре, впрочем, Вася уже летел впереди всех, а неподалеку от райцентра Тяжин Витю обогнали и Володя с Петькой. Лишь мы с Сашей продолжали замыкать шествие (это я настоял, чтобы именно мы непременно шли последними, напирая на то, что Саша - старший в автоколонне, а потому, случись что, спрос будет именно с него).
В глубоких сумерках на симпатичном лужке возле причудливо петляющей речушки за Тяжином мы с Сашей заметили два наших "Урала", ставших на ночевку (машины Васи и Володи). Витя же, бегущий впереди нас, умудрился проехать мимо них буквально в десяти метрах и не заметить товарищей (несмотря на то, что те долго и пронзительно гудели ему вслед). Мы бросились за Витей в погоню, но на длинном и крутом тягуне у нас стал глохнуть мотор. Саша, помучившись с ним, грязно выругался и добавил:
- Ну и пусть один в чистом поле ночует, дурак слепошарый!
С большим трудом мы развернулись на грязной, крутой и очень узкой дороге и двинулись к той кудрявой зеленой лужайке на берегу речушки, где остановились наши попутчики. По дороге встретили мы красные "Жигули" с новосибирским номером, почти завалившиеся набок. "Жигули" были битком набиты наглыми и развязными юнцами, похоже нетрезвыми. Один из них вразвалочку подошел к нашему "Уралу".
- Ну-ка, мужик, выдерни нас, - попросил он тоном, более похожим на приказание.
- А у тебя трос или хотя бы веревка есть? - неприязненно спросил Саша.
- Нету у меня ничего.
- А чем же я тебя дергать буду, пальцем?
- Есть, есть веревка! - закричали из "Жигулей".
- Ладно, - неохотно согласился Саша и стал разворачиваться.
Но оказалось, что сделать это на такой дороге не так-то просто. Минуты три он поелозил туда и обратно, потом плюнул, дал газу и умчался прочь.
- Надо бы было помочь ребятам, - укоризненно попенял я.
- Этим?! - возразил Саша. - Пусть им черт с рогами помогает! Не понимаю, - горячо заявил он после небольшого молчания, - ни хрена не понимаю. Молокососы какие-то, рвань, золотая рота, а на тебе - с "Жигулями"! Тут горбатишься-горбатишься, по четырнадцать часов пуп рвешь - и ни хрена! А этим - пожалуйста. Не понимаю!..
На лугу рядом с нашими "Уралами" теперь стоял огромный обшарпанный "ЗИЛ" голубого цвета, возле него на траве полулежал длинный шофер с испитым лошадиным лицом и ел кашу из котелка. Возле него гудел примус "Шмель" - на нем кипела вода для чая.
- Ох, счас разговеемся! - приплясывая, тер руки Вася. - Счас супчику сварим, чайку скипятим! Похлебаем горяченького, как люди! А хохол этот, жмот зеленый, Бендера кислая, пусть хоть до самого Ачинска один бежит!
Пока я варил суп и готовил чай, наши парни вожделенно поглядывали на близлежащий бугор, где располагался местный клуб. Сегодня там по случаю субботы предполагался большой вечер отдыха с танцами.
- Погоди! - вдруг ударил себя по лбу Вася. - Сегодня, кажись, праздник. День животновода! Сегодня все доярки тут гулять должны. Верное дело!
- Не-а! - лениво поправил его шофер "ЗИЛа". - Сегодня праздника нету. Завтра праздник - День рыбака.
Несмотря на это, от предложенной ему выпивки - "Агдама" (когда же вездесущий Вася сумел его раздобыть и где?) и пива шофер "ЗИЛа" категорически отказался:
- Нет, парни, не буду я пить. Я и так целую неделю керосинил, сейчас на нее, проклятую, и глядеть-то не могу!
- Чегой-то они все по трое в туалет бегают? - заинтересовался Петька необычным поведением доярок.
- Известно чего, - хохотнул шофер "ЗИЛа", - пить да курить, а по трое - так это, значит, бутылка на троих.
- Все, идем на танцы! - решительно заявил Володя, окончив трапезу. - Зря, что ли, мы нынче мылись?!
- Да какие там танцы, - попытался я урезонить их, - ночь на дворе - глаз коли. Двенадцатый час...
- Плевать! - сказал Володя и стал переодеваться. Следом за ним на танцы стали собираться все, даже Петька.
- Шофер я или нет? - задал сам себе риторический вопрос Вася и уселся за баранку своего "Урала".
Следом за ним оседлал свой "Урал" и Володя. Лишь мы с длиннолицым шофером "ЗИЛа" пренебрегли местным весельем и стали устраиваться спать. Я, расстелив на травке брезент, вытащил спальные мешки (свой и Петькин), шофер же отправился на покой в свою кабину.
10 июля
Спал я по обыкновению крепко, но очень смутно сквозь сон ощущал, что у нас на поляне происходят какие-то значительные события. Чудилась мне какая-то ругань, погоня, крики, звуки отъезжающих и приезжающих машин, снопы света, полосующие тьму, и однажды даже мне показалось, что в нескольких сантиметрах от меня проехала машина, едва не отдавив мне уши. Проснувшись, я увидел вместо трех "Уралов" только один, наш с Сашей. В кабине его, обнявшись, спали Саша с Петькой. Длиннолицый шофер "ЗИЛа" сидел возле колес своей машины и готовил на "Шмеле" утренний чай.
- А где же наши остальные "Уралы"? - спросил я у него.
- А хрен их душу знает... - задумчиво произнес тот, - я так думаю, что в КПЗ, где же им еще быть. Хотя... - Он усмехнулся, пожевал губами и вдруг спросил: - А ты что же, неужто так крепко спал, что ничего не слышал? Они же тут всю ночь колобродили... Такую езду устроили, как тебя не задавили, это я просто удивляюсь. Тот, золотозубый-то, жбан самогону из деревни привез да полон кузов дружков пьяных... Что они тут выделывали, как куражились, этого я тебе и передать не могу... Такой концерт устроили, что деревенские из самого Тяжина ГАИ для них вызвали. Тут милиция за ними целую охоту устроила, а ты все проспал. Это же какой сон иметь надо!..
Тем временем проснулись Саша с Петькой, и Саша сразу же стал ныть:
- Ведь говорил же я ему, говорил... Машины наши заметные: "Уралы", да и перегон до Игарки тут не каждый день идет, а груз, это же ведь не груз, а конфетка - фанера, древесная плита, веревка - да на такой груз у всех глаза да зубы разгорятся... Я у черта этого, у Васьки, руль силком из рук рвал-рвал. "Куда же - кричу, - ты такой-то, а?! А за тобой следом и нас потащат, хоть и трезвые мы, но ведь пивка-то приняли да "Агдамцу" по стакану, а от пива с "Агдамом" прибор сильней, чем от водки, показывает"... Да нешто он послушал меня, кого там!..
Не успел я сварить чаю и сервировать на травке немудреный завтрак, гляжу, идет по косогору грустный-прегрустный наш Володя. Пижонская курточка его разорвана, брюки испачканы навозом, на заднице отчетливо виден след сапога, но на лице ни фонарей, ни ссадин нету.
- Где машины?! Где Васька?! - набросился на Володю Саша.
- Известно где, - грустно махнул рукой Володя, - в милиции. Васька в КПЗ сидит, весь в навозе с ног до головы. Машины наши во дворе поставили, груз по акту описали, кабины опечатали. Все документы у нас забрали... Мне трубку в пасть полчаса пихали, да слава богу, ничего не показала она - я же самогону-то не пил, вот меня и отпустили... Сказали, что оштрафуют, а потом права отдадут, а Ваську, говорят, вашего мы судить будем. Он ведь, варнак, всю тяжинскую милицию так обматерил, как они сроду и не слыхивали, ногой следователя в живот ударил, один со всей милицией дрался, двоим таких фонарей навесил... Они же ночью на него целую облаву устроили, он по каким-то скотным дворам колесил да вляпался в навоз по самую кабину... А сперва они наши машины перепутали - и давай меня гонять...
- А ты-то чего от них удирал?! - горестно всплеснул руками Саша.
- Так ведь гонют, тут каждый побежит... Догнали они меня, вытащили из кабины и давай лупить, потом следователь подъехал, посветил фонариком мне в морду. "Нет, - говорит, - это не тот!" Ну, тут они мне еще добавили, от расстройства, и за Васькой кинулись. До самого утра его гоняли, покамест он в этот навоз не залез. Вытащили его оттуда, следователь шарахнул было Ваську кулаком по морде да весь кулак в дерьме коровьем вымазал. Ну и больше они его бить не стали. Сидит теперь, голубчик. Чего делать-то будем, старшой? - обратился он к Саше.
- Вот теперь я старшой, - горько усмехнулся тот. - Как вам чё путное говоришь, нешто вы слушаете? А как в дерьмо залезли, сразу - старшой. Ладно, поехали в милицию, права-то Васькины у меня, хорошо, что я вчера ночью их у него отнял. А как он себя потом в милиции-то держал, хорошо?
- Да кого там! - махнул рукой Володя. - Кричал, что лычки и звезды им всем поснимает, требовал звонить в Новосибирск, орал, что у него брат - начальник ГАИ по всей Сибири... Плохо себя вел, очень плохо.
- Вот это зря! - философски заметил длиннолицый шофер "ЗИЛа". - Уж коли вляпался в такое дерьмо, молчи и кайся. Виноват, дескать, бес попутал, больше такого не повторится. Вот у нас в прошлом месяце так же двоих шоферов замели. Один все молчал да сопел, а второй всю ночь, вроде вашего золотозубого, выступал. А наутро начальник и говорит им: "Вот его я отпущу, потому как вижу - нагрешил мужик и кается, а тебе, козлу, врежу на всю железку, чтобы в другой раз в бутыль не лез". Так и сделал. Но вы еще погодите, нынче воскресенье, начальство отдыхает, в девять в ГАИ пересменка, может, утренний в хорошем настроении будет да и отпустит вашего Ваську. Хотя навряд ли - Васька же весь по уши в дерьме...
- Вот и выпустят его, чтобы не вонял, - предположил я.
- Ну, вони-то они не боятся, - сказал опытный шофер "ЗИЛа".
- Ладно, - хмуро и решительно произнес Саша, - чего рассуждать, поехали. До Тяжина тут всего километров восемь, мы мигом...
- Только вы уж там поаккуратней с этими мастерами машинного доения... - посоветовал длиннолицый.
- Чего? - не понял Володя.
- Да у нас на автобазе так гаишников зовут, - обнажил в улыбке свои желтые зубы длиннолицый.
Володя с Сашей уселись в кабину, и "Урал", взобравшись на косогор, быстро скрылся за поворотом.
Вот теперь сидим мы с Петькой на берегу речки вдвоем - голубой "ЗИЛ" уже умчался на запад, в сторону Новосибирска - и внимательно следим за дорогой: вдруг Витя решит искать нас и опять попытается промчаться мимо. На речку пришел рыбачить удочкой дед-инвалид на костылях. Попросил закурить, я было отказал (люди мы с Петькой некурящие), но у Петьки оказалась почему-то пачка Васькиного "Беломора".
- А я вже тут спозаранку бул, пустые бутылочки собрал - и мусору нет, и мне, убогому, на табак, - кланяясь, сказал дед. - Как говорится, дзенькую бардзо.
- О, - удивился я. - Пан разумеет польску мову? Пан поляк?
- Нет, - смутился дед, - белорус я. Католики мы, вот и разумеем польску мову.
- Католик? - удивился я. - Да где же ты здесь, дед, католический костел найдешь, посреди Сибири-то?
- И откуда тут католическая вера возьмется? - добавил Петька.
- Вера вот тут, - постучал себя старик по груди в области сердца, - кто верит, тому везде костел... Тому больше ничего и не надо. Хотя, если бы был костел, ну, тогда хорошо бы було... - Он грустно улыбнулся. - Еще раз дзенькую, панове. Всякой вам удачи и здоровья. - И он заспешил (если это слово можно употребить, описывая его ходьбу) к тихой заводи с нависшими над ней ивовыми кустами. А мы вдруг увидели на косогоре Сашин "Урал".
- Ну, что там, в милиции? - чуть не хором закричали мы с Петькой, едва Саша выпрыгнул из кабины на траву.
- А я не знаю, - огорошил он нас, - я решил туда не ездить. Подумал я, подумал да и высадил Володьку на полдороге. Как вляпались, так пускай и выкручиваются. Дал я ему шестьдесят рублей, права Васькины, оставил красноярский телефон своих родственников. Ниче, права ему отдадут, свой "Урал" до Красноярска он пригонит сам, там втроем и решим, как Васькину машину перегонять. А этот гусь в яблоках...
- В дерьме... - поправил Петька.
- Ну да, - согласился Саша, - пусть сидит, раз он такой дурак.
- Недолго погулял он на свободе, - вздохнул я. Наскоро заглотив кружку полуостывшего чая и бутерброд все с теми же консервами "Ланчен мит", Саша вскочил в кабину и скомандовал:
- Живо вперед, покамест они тут нас не хватились!
И вот уже мы с Петькой вдвоем сидим в кабине "Урала", мчащегося в сторону Красноярска, а наш водитель продолжает рассказывать:
- Володьке-то штраф платить надо, вот он и собрался домой, в Курган, телеграмму отбивать. Я ему посоветовал: ты, говорю, так и отбивай: пошел, дескать, по бабам, да неудачно, попал в КПЗ, так что выручай, дорогая женушка! - Саша засмеялся, но, не встретив ответной улыбки, стал озабоченно оправдываться: - Ну а что, что я, по-вашему, должен был делать? А если бы они мне там, в милиции, тоже трубку совать в пасть стали, и она, трубка-то эта, показала бы чего-то этакое, что тогда, а? Куда бы тогда вы с вашим грузом делись, ежели бы меня рядом с Васькой посадили? Я ведь вчера и пиво пил, и "Агдам"!.. Нет, я так решил, что мне лучше к черту на рога не лезть. Я об вас думал...
Настроение у нас было прескверное, дорога от Тяжина до Боготола, а затем от Боготола до Ачинска такая, хуже которой и представить себе трудно, так что ехали мы в грустном молчании. И в довершение всего этого на колдобинах и рытвинах, до краев налитых жидкой грязью, потеряли мы гайку и шайбу, которыми кабина нашего "Урала" крепилась к станине, а потому машина наша громыхала и дребезжала, как старое корыто.
И вот, постепенно вырастая из-за реки, стал приближаться к нам город Ачинск. Сначала мы увидели, что горизонт начал окрашиваться в разные ядовитые цвета, потом мы увидели контуры труб, из которых шли вверх разноцветные дымы (они-то и красили горизонт), а потом мы увидели мрачные бастионы заводских корпусов (это был, судя по всему, знаменитый АГК - Ачинский глиноземный комбинат), следом за ним мелькнули домишки, а потом из-за поворота сверкнула серебром лента большой сибирской реки Чулым (сколько этих Чулымов по Сибири!). И вот он перед нами - Ачинск!