И снова в путь. Возвышенности сменялись падями, тайга - открытыми заболоченными равнинами. Он потерял им счет и все шел и шел, не замедляя шага. И если останавливался, то лишь для того, чтобы перевернуть портянки. Он шел весь день и всю ночь. Под утро поднялся на сопку с пологими лесистыми склонами, с голой вершиной. Отсюда далеко было видно кругом. Александр стоял, покачиваясь, и тер глаза. В них словно насыпали песку. Все, что он видел, казалось ему нереальным, расплывчатым, неустойчивым. Впереди, среди синего массива лесов, блестела стальным лезвием полоска воды. "Озеро Сюльдюкар, - подумал он. - Однако, я отмахал за сутки километров сто". Это открытие должно бы было обрадовать его, но он отнесся к нему с безразличием, удивившим его самого. Ему хотелось одного: спать. Земля притягивала к себе, земля кричала: "Ложись!" Ноги дрожали, готовые вот-вот подломиться в коленях. Огромным усилием воли он заставлял себя шагать. В затуманенной усталостью голове проносились обрывки мыслей. "Я иду, - думал он, - я иду… иду… Мне легче - иду… Скоро буду дома… А им плохо - они ждут… Я иду… я иду… я иду…"
Он шел, пошатываясь, дремал на ходу. Вдруг что-то холодное прикоснулось к лицу. Он отпрянул: "Змея!" Перед ним на уровне глаз раскачивалась разлапистая ветка ели. Он протер глаза. Нет, никакой змеи на ветке не видно. А вон на другой ветке что-то шевельнулось. Желтое что-то, похожее на голову змеи… Он обошел дерево, оглянулся: на зеленой ветке полоска засохшей хвои. Равнодушно подумал: "Это мне кажется. Надо бы всё же поспать…" И продолжал идти.
Он вышел на просторную поляну. Казалось, поляна застлана зеленым ковром, по которому красным бисером вышиты причудливые узоры. Да ведь это брусника! Крупная, спелая, она так и просилась в рот. У Александра сразу пересохло во рту, он почувствовал и голод и жажду вместе. Голова прояснилась, сон, казалось, отступил. "Подкреплюсь маленько, а заодно и отдохну", - подумал он и опустился на мягкий ковер. Он быстро набирал горсть за горстью, сочная брусника приятно освежала рот, и он вновь почувствовал прилив сил. Но солнце, часто выглядывавшее сквозь разрывы облаков, коварно пригревало спину, лучи его ощутимой приятной тяжестью давили на затылок. Александр хотел подняться, но мышцы отказались, и голова уткнулась в мягкий мох.
В это время на поляну вышел медведь. Степенно, не торопясь, он шел по ягоднику, лакомясь вкусной брусникой. Он хорошо знал эту поляну, он приходил на нее очень часто, из года в год, и привык считать себя ее хозяином. Все было спокойно кругом Жужжали слепни, тонко ныли комары, воздух, пусто настоянный сладковатым ароматом брусники, вызывал аппетит. И вдруг в привычные ощущения вмешались какие-то посторонние запахи и звуки. Медведь остановился и заворчал. Он надеялся, что, услышав его, постороннее существо немедленно уберется подальше. Но странные звуки и запахи не исчезали. Это начало раздражать медведя. Он был озадачен. Посидев так некоторое время и не найдя объяснения странному явлению, он встал и осторожно начал приближаться, к источнику неприятных запахов и звуков.
Этот медведь никогда не видел людей, не испытывал от них неприятностей, поэтому вид спящего не пробудил в нем ни страха, ни злости. Им руководило одно лишь любопытство. Шевеля носом и верхней губой, он тщательно обнюхивал ноги пришельца. Запах сапог ему не понравился. Он зашел с другой стороны, стал обнюхивать лицо, едва не касаясь его носом; тронул спящего лапой, ибо ему не терпелось узнать, что из этого получится. Александр открыл глаза и спросонок вскрикнул. Видимо, по медвежьим понятиям это был весьма грозный голос. От неожиданности зверь отпрянул, круто, словно падая навзничь, повернулся и со всех ног бросился в тайгу. Сухие ветки, свитки сухой коры затрещали под круглыми пятками мохнатого пустынника. Александр сел, протер глаза. "Приснился мне медведь, что ли?" Но нет, до ушей еще доносился треск валежника. Сонливость с Александра как рукой сняло. Он вскочил, зачем-то выхватил нож, усмехнулся, сунул его обратно в ножны. "Однако, спасибо мишке, разбудил меня". Взглянул на солнце - нет, спал он совсем недолго. И снова в путь.
…Ранним утром следующего дня сторож правления колхоза "Улуу тогой" не сразу узнал в осунувшемся, почерневшем, ободранном, выпачканном глиной, едва передвигавшем ноги человеке Александра Васильева. А когда узнал, побежал будить председателя.
Александр подошел к телефону, покрутил ручку, послушал: молчание. Только в ушах шумит кровь. Опять начал крутить ручку. Это простое дело требовало сейчас неимоверных усилий. У Александра слипались глаза, он боялся одного: упасть и заснуть мертвым сном раньше времени. Он долго, с какой-то отчаянной настойчивостью крутил ручку, пока, наконец, не соединился с Сунтаром. Теперь не отвечала телефонистка из Сунтара. Ждал он не больше минуты, но ему казалось, что проходили часы. Несколько раз он едва не упал с телефонной трубкой в руках, потом догадался придвинуть стул и стал ждать ответа сидя.
Когда у него уже пропала всякая надежда, в трубке раздался голос телефонистки. Александр попросил соединить его с экспедицией. После продолжительной паузы телефонистка сказала:
- В конторе никого нет, еще рано. Звоните после девяти часов.
Александр испугался, что она сейчас бросит трубку, и торопливо попросил соединить его с домашним телефоном главного инженера экспедиции Белкина. Вскоре трубка басовито зарокотала:
- Алло! Главный инженер экспедиции Белкин слушает.
- Товарищ Белкин?! Степан Владимирович?! - обрадованно, еще не совсем доверяя своему слуху, закричал Александр.
- Да, да! В чем дело?
- У Далдынского отряда пять дней назад кончились продукты. Почему не посылаете самолет?!
- Как так?.. У них вдоволь лосиного мяса, и они просили не посылать!..
Александр терял волю к сопротивлению. Сов обволакивал его мягким сладковатым облаком. В мозгу что-то поскрипывало, словно закрывались крошечные дверцы. Собрав последние силы, он крикнул:
- Срочно пришлите самолет к горе Сарын!.. Продуктов!..
Трубка выскользнула из рук. Александра мотнуло в сторону, и он свалился со стула без сознания.
- Алло! Кто говорит? Откуда?! - Белкин кричал, дул в трубку, стучал по аппарату, но тщетно, никто не отвечал. Положил трубку, начал одеваться. Ясно было: в отряде что-то стряслось, и медлить нельзя. Он поехал на аэродром, вызвал командира летного отряда и приказал немедленно послать к Сарыну самолет. Через час самолет поднялся в воздух, взял курс на северо-запад. А еще часа через четыре он вновь приземлился на Сунтарском аэродроме. Тут уже стояли автомашины, готовые забрать изголодавшихся, обессилевших людей. Они выходили из самолета, пошатываясь от слабости. Лица темные, заострившиеся, лихорадочно блестели глаза. Трое суток они почти не спали. Трое суток они с надеждой смотрели в небо, напрягали слух, и это измотало их не меньше, чем голод. Вынесли на носилках Великанова. Он не мог ходить, у него разболелась нога. К нему подошел Белкин.
- Как чувствуете себя, Владимир Иванович?
- Благодарю вас, не хуже других.
Великанов приподнялся, попросил санитаров поставить носилки на землю и отойти.
- Меня, вероятно, сейчас увезут в больницу. Нам необходимо поговорить. Был у вас наш новый проводник Павлов?
- Да, дней восемь назад.
- Вы получили записку Семенова?
- Насчет зарплаты получил.
- А другую?
- Павлов сказал, что другая записка размокла в пути и передал на словах: задержать самолет дней на десять, так как вы убили лося и пищи у вас достаточно.
Владимир Иванович болезненно поморщился.
- Мерзавец! Вот что, Степан Владимирович. Мы установили: Павлов - враг, бывший белогвардеец, каратель. Немедленно свяжитесь с органами безопасности: его следует арестовать.
Белкин стоял как громом пораженный.
- А ведь он ушел в тайгу, сказал что обратно, к вам.
- Ладно, не сокрушайтесь, далеко не уйдет. Кстати, Васильев здоров?
- Васильев? Сюда он не приходил.
- Но как же вы узнали о нашем бедственном положении?
- Сегодня рано утром кто-то позвонил по телефону ко мне на квартиру и сообщил. Кто, откуда - неизвестно.
- Это был Васильев. Обязательно позвоните в колхоз "Улуу тогой", справьтесь о его здоровье.
Великанов кивнул санитарам, и носилки скрылись в машине с красным крестом на кузове.
А самолет уже заправлялся горючим для вторичного рейса. У горы Сарын его ждали Семенов, Фанин и несколько рабочих, менее других ослабевших от голодовки.
Часть третья
1. Таинственный старатель
Прошло десять месяцев. После долгой зимы опять зазвенела птичьими голосами тайга. Упругий южный ветер зашумел в молодой зелени лиственниц. Реки вошли в берега, развесив на прибрежных ивовых зарослях отметки ила, сквозь которые пробивались клейкие глянцевитые листочки. Наступило короткое и потому особенно желанное лето северной Сибири.
Однажды, в солнечный июньский полдень, на берегу реки Далдын появилась группа людей. Это была часть одного из трех отрядов Амакинской экспедиции. Александр Васильев, совмещавший теперь должности рабочего и проводника, сбросил с плеч мешок, сбежал к воде, напился, умыл лицо. Вода была прозрачная и холодная. Александр подтянул голенища сапог и вошел в реку. Даже на середине вода не доходила до коле". Обернулся, призывно махнул рукой.
От группы отделилась девушка. Одетая в мужское платье, она отличалась от мужчин тонкой фигуркой да пышными белокурыми волосами до плеч. Она подошла к воде, сняла накомарник. У нее было круглое лицо с большими, широко расставленными глазами цвета северного неба. Она часто щурилась от солнца, и поэтому от глаз к вискам пролегли ясно различимые на слегка загоревшем лице морщинки. От этой привычки щуриться глаза ее, обрамленные длинными ресницами, казались мохнатыми.
- Это и есть те места, которые в прошлом году искал академик Великанов? - спросила она выходившего на берег Александра.
- Точно, Лариса Александровна. В прошлом году мы сюда не попали, потому что нас вел очень плохой, подлый человек.
- Да, я слышала эту историю. Его, кажется, не поймали?
- Нет. В тайгу ушел. А в тайге искать человека все равно что иголку в сене.
Девушка подняла плоский мокрый голыш, осмотрела его профессионально-внимательным взглядом и, видимо не найдя ничего интересного, бросила в воду.
- Будем переправляться здесь?
В ее голосе послышалась вопросительная интонация. Она еще не привыкла командовать людьми, самостоятельно принимать решения. Лариса Сорокина только в прошлом году окончила Ленинградский горный институт. В Сибири, в такой невероятной отдаленности от населенных пунктов, да еще в качестве руководителя целой группы из четырех человек, она оказалась впервые.
Александр понимал ее состояние, ее растерянность и старался помогать девушке.
- Эй, сюда! - крикнул он рабочим, стоявшим на береговом откосе. - Начальник приказал переправляться здесь!
Губы Ларисы дрогнули в усмешке: она видела ухищрения Александра. Этот славный парень все двое суток пути от базы отряда из кожи лез для того, чтобы доказать ей, что она начальство. Обращался с подчеркнутой почтительностью, причем называл не иначе, как "товарищ начальник", все ее нерешительно высказанные пожелания воспринимал как приказания и немедленно исполнял. Глядя на него, так же поступали и другие участники группы. И только рабочий Симаков, заросший до самых глаз бородой человек лет сорока, старательно пропускал мимо ушей ее распоряжения.
Симаков приехал на Север заработать денег. У него, как он выражался, была "своя хата под Москвой". На окружающих он посматривал свысока, возможно, потому, что "своей хаты под Москвой" никто из них не имел. Симаков взял за правило не особенно утруждать себя работой.
Накануне вечером, во время стоянки, Александр отозвал его в сторонку, и между "ими произошел такой разговор:
- Товарищ Симаков, вы видели глупого упрямого оленя в упряжке?
Симаков нерешительно ухмыльнулся.
- Хм… Ну, видел, ну и что?
- Пока его не покроешь трехэтажной руганью, он с места не сдвинется. Вот гляжу я на вас и думаю: очень вы похожи на этого оленя.
- Ну, ты, Васильев, того… полегче! Молод еще!
- Борода тоже не всегда ума прибавляет. Вы что думаете, если Лариса Александровна не орет на вас, так она вам и не начальник? Понимать надо: она ученый человек, она девушка и с людьми привыкла разговаривать вежливо. А вы, будто медведь, вежливого обращения не понимаете.
Симаков сдвинул густые брови, отвернулся.
- Ну ладно, будет… Тоже замполит нашелся. Присылают девчонок, понимаешь, несмышленых, а ты смотри им в рот!
Он круто повернулся, пошел к костру.
Переправившись через Далдын, начали работы. В этом месте пойма реки распахнулась метров на сто в ширину. Следовало прошить шурфами элювиальный, то есть наносный, слой поперек левой половины поймы, так как трубка находилась где-то на левом берегу реки. От кромки воды до крутого откоса каменистого берега шеренгой, в пятнадцати метрах друг от друга, выстроились рабочие и начали копать. Александр оказался самым старательным: он первый добрался до вечной мерзлоты. На поверхность начали вылетать куски замерзшей породы. Они сразу покрывались седым инеем, но потом темнели, на солнце, таяли. Лариса подняла один из них. С него капала вода. Лариса набрала в горсть немного грязноватой влаги, долго смотрела на нее, словно силясь что-то понять. Попробовала на язык - обыкновенная пресная вода. А ведь она пролежала под землей в виде льда сотни тысяч лет. И вот сегодня вновь обрела свое первоначальное жидкое состояние. Через сотни тысячелетий…
Ее размышления прервал Александр:
- Товарищ начальник, - тихо позвал он. - Посмотрите, что это?
Он стоял на коленях перед алюминиевым лотком, в котором только что начал промывать вынутую породу. Лариса подошла и увидела на дне лотка радужно сиявший на солнце маленький кристаллик. Вынула его, осмотрела: не было сомнений, это алмаз.
- Алмаз, - по-будничному спокойно сказала она.
Лицо Александра расплылось в улыбке.
- Значит, есть россыпь. Будем расширять шурф?
Лариса отрицательно покачала головой.
- Нет, будем, как наметили сначала, закладывать ряд шурфов через двадцать метров.
Александр перестал улыбаться, недоуменно уставился на девушку.
- Как же так? Разве мы не алмазы ищем?
- Нет. Мы ищем коренное месторождение алмазов - кимберлитовую трубку. А россыпь не пропадет, не бойтесь. Придут эксплуатационники и возьмут алмазы.
- Лариса Александровна… - нерешительно начал Александр, - хочу вас спросить… В прошлом году академик Великанов увидел трубку с самолета. Мы ту самую трубку разыскиваем, так ведь?
- Так.
- Однако от берега она далеко, а мы на берегу копаем. Как же вы собираетесь ее найти?
Лариса села на галечник, поджав ноги. Под распахнувшимся ватником виднелся серый шерстяной свитер, туго натянувшийся на высокой груди.
Она подобрала сухую былинку, перекусила, сказала со вздохом:
- Как ее найти - не знаю.
Александр близко видел ее лицо, мохнатые глаза с чуть выгоревшими на концах ресницами. В ее слабой, немного печальной улыбке, в обозначившихся в уголках губ нежных бархатистых тенях была какая-то непередаваемая женская прелесть. Что-то теплое, пронизывающе приятное шевельнулось в груди Александра. Он поймал себя на желании погладить ее лицо, волосы, ощутить на губах щекочущее прикосновение ее густых ресниц. Кровь бросилась ему в лицо. Он резко отвернулся. Такое с ним случилось впервые, и он не звал, как скрыть смятение.
Но Лариса ничего не заметила. Она смотрела в сторону и думала о своем. Неширокая река с каменистыми берегами холодно поблескивала, огибая пологие увалы. По берегам виднелись невысокие, корявые сосны, лиственницы. Много голых засохших сучьев. Они торчали беспорядочно, словно кто-то огромный могучий поломал и перемешал их, продираясь сквозь тайгу. Казалось, бойцы в агонии протянули руки с последней мольбой о помощи да так и застыли. Ларисе стало тоскливо. Одна, за тысячи километров от дома… Что ей здесь надо? Найти месторождение алмазов - она мечтала об этом. Она думала, что здесь, в Амакинской экспедиции, ее научат, как найти. Но тут знали еще меньше. Лариса возлагала надежды на пиропы. Если она не обнаружит их, придется возвращаться ни с чем. И тогда каждый вправе сказать о ней, как Симаков: "Присылают тут девчонок несмышленых!"
Вся надежда на пиропы… В прошлом году у них в институте читал лекции приезжий профессор. Он побывал на алмазных приисках в Бельгийском Конго и рассказывал, что там пиропы находят вблизи кимберлитовых трубок. Эти красные камешки, похожие на капельки крови, встречаются и здесь, в бассейне Вилюя. Они-то и должны привести к коренным алмазным месторождениям. Но где и как искать их? Она взглянула на Александра. Он сидел отвернувшись, словно чем-то обиженный. "Напрасно я призналась ему в собственном бессилии. Сама подрываю свой авторитет, - подумала Лариса и тут же опровергла себя: - Какой у меня авторитет?!"
В этот день была промыта порода из двадцати шурфов - и ни одного пиропа! Последняя промывка дала еще кристалл алмаза. Рабочие радовались: не зря трудились. Но Лариса знала, что алмазы встречаются за сотни километров от коренного месторождения.
Группа, оставив за собой участок поймы, изрытой шурфами, словно тело оспинками, поднялась выше по реке и остановилась на ночлег. Разбили палатки. Рабочие с ног валились от усталости. И только Александр нашел в себе силы побродить с ружьем по окрестностям. Охотничья страсть никогда не покидала его. Но дело было не только в этом. Ему хотелось побыть одному, разобраться в своих чувствах.
Наступила ночь. Собственно, это только так считалось, на самом деле было светло почти так же, как днем. Солнце, спрятавшись за горизонт, проходило где-то под самой его кромкой, и небо на западе сияло золотистым светом.
Александр медленно шагал по берегу. В одном месте он спугнул куропатку, но стрелять раздумал: близко лагерь, можно переполошить товарищей. И вообще не хотелось нарушать чуткую тишину ночи. Она помогала думать.
Александра мучили противоречивые чувства. Ему нравилась Лариса вовсе не как начальник. И с этим он ничего не мог поделать.
Александр пробовал урезонить себя логическими доводами: "Она инженер, я простой охотник, она образованная, я семилетку кончил. Какое ей дело до меня?! Зачем я ей?" Но, казалось бы, веские доводы легко опрокидывались, стоило ему только вспомнить ее лицо. Пусть она образованная, пусть он ей не нужен, но кто запретит ему любоваться ею, оберегать ее, помогать? Надо только постараться, чтобы никто не заметил его чувств. Это - главное…