Айна – страшно усталая, но безумно симпатичная в своём камуфляжном наряде защитного цвета – тоже до палатки не дошла, уснула прямо около костра, пристроив свою черноволосую голову на спине у Маркизы, с которой успела подружиться за время пути.
Огромная кошка довольно заурчала, не отводя зелёных глаз от сиреневых и бордовых углей костра.
Все улеглись спать, оставив у костра часового. Первую половину ночи по очереди дежурили Хосе и Зорго, за ними Банкин, потом Джедди, Нику достались утренние предрассветные часы. Айна, как единственная в отряде дама, была полностью освобождена от обязанностей ночного сторожа.
Ник проснулся сам, минут за двадцать до назначенного времени. Выбрался из палатки, наскоро умылся ледяной водой из ручья, монотонно поющего в ночи свою колыбельную песню.
Ночь выдалась тёплой и безветренной, над головой висели яркие, неправдоподобно-крупные звёзды. Поглядел на небо – нет, все увиденные созвездия были ему незнакомы. Где тут Тропик Рака, а где – Тропик Козерога? Попробуй, разбери…
Он подошёл к яркому костру, уселся рядом с Джедди, который задумчиво ворошил аметистовые угли тонким металлическим прутом, предназначенным для приготовления мяса – местным аналогом грузинского шампура. По другую сторону костра беззаботно спала Айна, старательно укутанная в одеяло, всё так же используя Маркизу в качестве удобной подушки.
Помолчали. Минут через пять Ник закурил и спросил мальчишку, непринуждённо так, как будто между прочим:
– Послушай, а как ты обычно добираешься до Индейского Нагорья? Тоже мулов покупаешь, продовольствием затариваешься разным?
– Я и был там только один раз, – после минутного молчания неохотно ответил Джедди. – Пригласили познакомиться, довезли до самых Сизых болот, дорогу дальше показали. Могилы своих родителей настоящих увидел там, с Большим Человеком немного пообщался. Больше не спрашивай ни о чём. Ничего не скажу, не моя это тайна…
Пришёл неторопливый рассвет, до общего подъёма Ник успел, благо снасти необходимые всегда носил с собой, наловить в ручье форели. Вполне приличная попадалась рыбёшка: грамм по двести пятьдесят, вся ярко-пёстрая, в редких чёрных и коричневых точках.
Айна проснулась первой, рыбу, что-то негромко напевая на странной смеси чукотского и испанского языков, выпотрошила и почистила. А потом пожарила её на походной сковороде – до образования аппетитной золотистой корочки. Проснулись все остальные, переделали свои нехитрые утренние дела, позавтракали с аппетитом, без суеты свернули лагерь, разобрались с парнокопытными членами экспедиции и уже привычно вышли на маршрут…
Некоторое время вольготно ехалось – по сравнению с неспокойными джунглями и москитными болотами. А потом они попали в самый настоящий ад: солнышко начало активно припекать, сильно нагрелись бурые камни плоскогорья, ещё через час пришла убийственная жара.
Все разделись до трусов (Айна – до купальника), но это не помогало – пот тёк ручьями, дыхание сбивалось, со временем превращаясь в неприятный и болезненный хрип.
Бедные мулы еле тащились, опустив ушастые головы к земле, их бока надувались как мыльные пузыри, и тут же опадали – с пугающей цикличностью, в такт сердцам, бьющимся в бешеном темпе.
Хосе высмотрел в крутом горном склоне вход в пещеру. Подъехали – большая пещера, просторная, прохладная. Просто подарок судьбы – если коротко. Зажгли масляный светильник – конца и края пещере не было видно.
Айна помрачнела, её лицо заметно задрожало, на глазах навернулись слёзы, попросила тихонечко, жалостливо:
– Давайте уедем отсюда. Быстро уедем…. Ты же помнишь, командир, что тогда приключилось в пещере там, на Чукотке?
Ник очень даже хорошо помнил, как несколько суток подряд они удирали со всех ног от разъярённого ньянга, помнил, сколько народу погибло тогда. Поэтому, к всеобщему неудовольствию, он дал команду незамедлительно следовать дальше.
Зорго, всё же, не удержался и ненадолго зашёл внутрь пещеры с горящим факелом, высоко поднятым над головой. Через пятнадцать минут он догнал отряд и возбужденным голосом доложил:
– Пещера эта достаточно большая: шириной метров тридцать пять, длиной – около ста пятидесяти, до верхней кровли даже с лошади, наверное, рукой не достать. А всё пространство у дальней стены пещеры завалено крупными и мелкими костями разных животных. Я даже нашёл там череп взрослого тапира.
– А кто это – тапир? – робко спросила Айна, испуганно оглядываясь назад.
– Трудно объяснить, – глубокомысленно промолвил Джедди. – Это животное такое, повадками чем-то похожее на дикого кабана, но не кабан вовсе. Главное, что оно весит килограмм восемьдесят, следовательно, тот, кто его съел, тоже должен быть приличных размеров.
– Кто же там может обитать? – продолжала настаивать Айна, которая испытывала перед пещерами непреодолимый страх.
Мальчишка тяжело вздохнул, но, всё же, ответил, бросив на Айну тёплый преданный взгляд:
– Сейчас там никто не обитает. А раньше, очень много веков назад, в таких пещерах жили тролли. Ну, такие чудаки: высокие, широкоплечие, длиннорукие, неповоротливые, с очень большими ушами.
– Но кости-то свежие. А ты говоришь – века назад, – вмешался в разговор Ник, который после некоторых реплик сеньора Аугусто Романо относился к окружающим его краям с толикой постоянного ожидания всяческих сюрпризов и каверз.
Джедди извинительно передёрнул плечами:
– Некоторые пожилые индейцы из племени чиго утверждают, что тролли не вымерли, а просто впали в странную спячку. Раз в сорок лет они просыпаются, едят вволю и снова засыпают…
"Вот, и хорошо, что не пошли в пещеру", – решил Ник. – "Может, именно сегодня истекает очередной сорокалетний цикл, и эти монстры как раз сейчас и просыпаются, зевая, почёсываясь и жадно сглатывая голодную слюну…".
Остальная часть пути прошла без значительных происшествий. Три дня передвигались по всякой разности: горы и горушки, овраги и промоины, густые хвойные леса, переправы через горные речки и ручьи, живность всякая в ассортименте. Красивые здесь были, всё же, места, если, конечно, усталостью пренебречь.
Утром шестого дня пути отряд – по чуть заметной тропинке – спустился в глубокое ущелье Девяти Самородков.
Живописнейшее место: ущелье совсем неширокое, по бокам беспорядочно разбросаны каменные разноцветные осыпи, искрящиеся на солнце, – складывалось впечатление, будто нечаянно попал в детскую игрушку "калейдоскоп".
Тропа горизонтально змеилась по ущелью на протяжении почти пятнадцати километров, а потом начала постепенно подниматься наверх. Ещё через пять километров путники упёрлись в бурную и широкую речку, текущую по боковой лощине перпендикулярной ущелью.
Со строительством моста возникли сложности: не было вблизи никаких деревьев, только одни разноцветные камни лежали вокруг.
– Что будем делать? – поинтересовался Ник у сподвижников.
Тут Банкин и решил доказать всем, что недаром является – по своей основной специальности – горным инженером: предложил вырыть отводной канал, благо этому способствовал рельеф местности.
Часов за пять, усердно работая кирками и лопатами, они выкопали некое подобие канала необходимой ширины и глубины. Потом вскрыли тоненькую перемычку, и река – вдоль одного из склонов ущелья – потекла вниз, в ту сторону, откуда пришёл отряд, открывая – тем самым – путь вперёд.
Уже под вечер вышли к долгожданным Сизым болотам.
Бескрайние заросли фиолетовых и сиреневых камышей, редкие зеркальца зеленоватой воды, за камышами в прямой видимости – серые покатые горы, неприветливые и угрюмые.
– Вот, почти и пришли, – произнёс Джедди устало, смахивая пот со лба и показывая рукой на эти серые горы. – Вон оно – ваше Индейское Нагорье. До него километров двадцать будет, рукой подать. Только возок придётся тут бросить, на нём через камыши не перейти, совсем никак. Ничего, пока возок Маркиза постережёт, в болотах и без неё обойдёмся.
Грустная такая получилась эта ночная стоянка. Костра из соображений безопасности и конспирации разводить не стали, поужинали всухомятку.
Молчали господа записные авантюристы, понимая, что завтрашний день может быть богат на всякие нешуточные пакости и гадкие неожиданности.
Как для всех вместе, так и для отдельных индивидуумов в частности…
Перед самым рассветом Нику показалось, что где-то в небе нудно кружит самолёт. Решил проверить, осторожно, стараясь не потревожить мирно храпящего Зорго, вылез из палатки.
На дежурстве в это время находился Хосе. Индеец был явно испуган, умоляюще прижимал руки к груди, безостановочно твердил про многочисленных демонов, только что спустившихся с неба, и показывал рукой в сторону Индейского Нагорья.
Пришлось разбудить Джедди. Мальчишка минут пятнадцать пообщался с Хосе на местном наречии, после чего крепко почесал в затылке и поделился с Ником своими соображениями:
– Самолёты часто пролетают над Сан-Анхелино, их я много раз видел, а про парашюты и парашютистов только в книгах читал. Судя по всему, о них, как раз, речь и идёт…
Глава тринадцатая
Сизые Болота и Эрнесто Че Гевара
Джедди жадно глотнул кипячёной воды из эмалированной кружки и продолжил:
– Только эти парашюты были разными. Первые – очень маленькие, под ними висели какие-то блестящие коробочки, все они опустились на Сизые болота. Таких парашютов с коробочками было очень много. Сколько? Хосе затрудняется ответить. Но, судя по всему, больше сотни. Потом, уже на втором заходе самолёта, на парашютах стали спускаться люди: пятеро приземлились на Индейском Нагорье, а шестого отнесло в болота, километра на два к юго-востоку от нас. Вот, как-то так, если Хосе ничего не напутал. Не завидую я этому шестому, анаконды в болотах спать ложатся, только когда солнышко вылезает из-за горизонта…
Словно подтверждая слова Джедди, бродяга-ветер принёс откуда-то с болотистой равнины чей-то крик, полный ужаса и боли, ещё через минуту на юго-востоке прозвучала короткая серия взрывов – средней громкости, над разноцветными камышовыми зарослями поднялись вверх три серо-жёлтых дымка, образовав правильный равнобедренный треугольник.
– Точно засеките места взрывов! – приказал Ник.
Сон и у других членов отряда оказался чутким: уже через пару-тройку минут все остальные – всклокоченные и заспанные – стояли рядом.
– Что это было? Что ещё за взрывы? – дружно посыпались тревожные вопросы.
– Не галдите вы так, дорогие товарищи по оружию. Дайте подумать, – попросил Ник.
Дождавшись, когда установится полная тишина, он поделился своими нехитрыми соображениями:
– Из неопознанного самолёта были десантированы шесть человек: пять из них приземлились непосредственно на Нагорье, шестого ветром отнесло на Сизые болота. Предварительно, при первом заходе самолёта, на болота также сбросили – на маленьких парашютах – более сотни противопехотных мин.
– Я про разные мины всё знаю досконально. Очень плотно изучал этот вопрос, – заверил Банкин. – Но никогда не слышал, чтобы противопехотные мины сбрасывали на парашютах. Это теоретически невозможно: они же должны сразу взрываться – от соприкосновения с землёй. Может, ты ошибаешься, командир?
Ник плечами неопределённо пожал: он и сам про такие штуковины только читал, у известного писателя Александра Бушкова – в совсем иные времена. Поэтому и объяснил достаточно скупо, мысленно черпая знания из той Саниной книги:
– Чтобы при приземлении не было взрыва, предусмотрены хитрые амортизаторы. При приземлении на твёрдую поверхность срабатывает специальный механизм, и во все стороны выбрасываются тонкие длинные нити, кажется, серебристого цвета, причём, достаточно тяжёлые – чтобы не реагировали на сильные порывы ветра. Если какое-либо животное или, к примеру, человек цепляет своей конечностью одну из таких ниток, то сразу же происходит не очень сильный, но действенный взрыв…. Всё ясно? Попрошу не дискутировать, а принять мою версию как непреложную данность.
Банкин недоверчиво поморщился:
– Почему же тогда было сразу три взрыва?
– Это, как раз, просто, – проявила свою природную догадливость Айна. – Мины кучно упали на камыши, при первом взрыве потревожило нити-щупальца двух других, вот, и они взорвались. Лично я так думаю…. А тот, который шестой, испугался кого-то из местных ночных гадов, ещё не успевших залечь в подземную нору на время дневного сна, побежал, зацепил ногой нитку, вот, оно и рвануло.
– Что же, очень похоже на правду, – задумчиво кивнул головой Зорго. – Только, вот, никак не пойму: чьи это парашютисты? Зачем их сюда выбросили? Не по нашу ли душу?
На этот вопрос Ник не стал отвечать, хотя и знал, что парашютисты, судя по всему, преследуют те же цели, что и яхта – с китайскими иероглифами на борту, так ловко потопленная капитаном Куликовым в Карибском море – около одного из необитаемых островов.
После невкусного завтрака всухомятку (о том, чтобы развести костёр и речи быть не могло), Ник объявил развёрнутую диспозицию наступившего нового дня:
– Через час-другой мы с уважаемым герром Вагнером, – весело подмигнул Банкину, – и сеньором Джедди направимся в эти Сизые болота. Будем пролагать безопасный маршрут, отмечая его какими-нибудь цветными лоскутками…. Надеюсь, милая сеньора Гонсалес обеспечит нас оными? Что делать остальным? Затаится, замаскироваться, не шуметь и без устали внимательно наблюдать за окрестностями…
Сизые болота – паскуднейшее место нашей планеты.
Издали, на закате, очень даже ничего смотрятся, даже красиво: сиреневые, розовые и фиолетовые камыши переплетаются в причудливых разноцветных узорах, тут и там в камышовых зарослях проглядывают небольшие, идеально-круглые озёра, наполненные водой серых и тёмно-зелёных оттенков, заходящее солнышко неожиданно меняет цветовые гаммы пейзажа, словно показывая некий изысканный фокус…
Днём же (вернее, поздним утром), всё выглядело совсем иначе. Камыши оказались неожиданно высокими, прямо рощи настоящие: в начале пути, на самом краю болот они были метра два в высоту, потом – всё выше и выше…
Осторожно вошли в эти рощи и сразу – словно потерялись навсегда.
Вокруг было темно и душно, что там впереди – одна сплошная загадка.
Вновь налетели бесконечные стаи москитов и других злобных насекомых, пришлось опять доставать громоздкие накомарники и щедро разбрызгивать на одежду химию из стеклянных флаконов.
Только плохо это помогало: и без того вокруг царил вязкий полусумрак, так ещё и накомарники сразу же оказались густо залепленными всякими крылатыми гадами. Куда идти, спрашивается?
Джедди вёл вперёд сугубо по наитию, скупыми жестами показывая направление движения.
В самом начале пути мальчишка поинтересовался:
– А зачем нам надо идти к месту этих взрывов? Почему не пойти прямо, чтобы не сбиться на обратном пути с дороги?
– С дороги не собьемся, поверь мне, – пообещал Ник, крепко привязывая к камышам первый ярко-красный клочок ткани. – А через то место нам сподручней будет бить безопасный коридор, так как три мины уже взорвались. Не думаю, что их было бесконечно много. Кроме того, вдруг, найдём там чего полезного, то бишь, могущего хоть немного прояснить создавшуюся ситуацию?
Про себя же он подумал: "А если бы я Бушкова не читал в своё время, тогда бы как? Наверняка, ломанулись бы напрямки, да и взорвались бы все – к нехорошей маме…".
Привязав к очередному кустику розово-лиловой травы очередной лоскут зелёной – на этот раз – ткани, Ник сделал три шага вперёд и, резко вскинув руку вверх, замер на месте.
В метре от него по фиолетовому камышу, примерно в метре от земли, косо змеился серебристый шнур. Ник не представлял, каким образом можно разминировать (и можно ли, вообще), такие сложные взрывные устройства, поэтому отметил это место сразу тремя цветными тряпочками и резко махнул рукой в сторону, мол, обходим это поганое место стороной…
В одном месте маршрут их движения пересёк странный свежий след, как будто кто-то совсем недавно проехал здесь на огромном мотоцикле – с очень широкими колёсами.
– Совсем ничего необычного, – глухо пробурчал сквозь накомарник Джедди. – Элементарная анаконда. Только очень большая. Ну, очень большая, прямо – королева анаконд. Сейчас дрыхнет где-нибудь глубоко под землёй…
– Не стоит беспокоиться, понятное дело, ясен пень, – тут же насмешливо откликнулся Банкин. – Анаконды, они существа особые, если посмотреть с философской точки зрения. Днём – они всех боятся и прячутся целенаправленно, а ночью – все остальные пред ними трепещут, прячась тщательно и, в большинстве случаев, безрезультатно…
След, плавно изгибаясь, вёл в нужную сторону, да и на его коричневой поверхности серебристые нити должны были очень чётко просматриваться, поэтому дальше по нему и двинулись – след в след, что называется.
Вскоре след упёрся в неглубокую воронку, на дне которой обнаружился фрагмент тела анаконды: полутораметровый обрубок светло-коричневого шланга с более тёмными разводами, толщиной с ляжку упитанного взрослого человека. Мясо анаконды было неожиданно нежно-розового цвета, а из неаппетитного обрубка бойко сочилась бело-молочная сукровица.
В трёх метрах от воронки, в зарослях камышей, лежал (лицом вниз), человек, одетый в пятнистый камуфляж – знакомый, до зубной боли, по недавней чукотской эпопее.
Ник совсем не удивился, что-то такое и предчувствовал.
Он перевернул труп на спину и тут же торопливо отвёл глаза в сторону: осколки взорвавшейся мины попали убитому прямо в лицо, зрелище, честно говоря, всегда малоприятное.
– Командир! – возбуждённо позвал Гешка. – Я рацию нашёл!
Действительно, в пятнадцати метрах от трупа обнаружилась чёрная коробка передатчика, помещённая в брезентовый чехол с двумя широкими наплечными ремнями. Рация совершенно не пострадала, было только пока непонятно, как её использовать в дальнейшем.
– Ладно, уже хорошо, что "пятнистые" без связи остались, – решил Ник. – На обратном пути захватим с собой, спрячем где-нибудь около лагеря, может, и пригодится потом…. Да, капитан Куликов прямо-таки провидцем оказался. А я его за обычного шалопая и болтуна держал…
Ник снова подошёл к мёртвому телу, одетому в пятнистую форму, и по длинным каштановым волосам неожиданно понял, что перед ним, несомненно, женщина.
"Вот, оно даже как!", – внутренне передёрнулся. – "Ещё одна амазонка выискалась, блин…. И чего им дома не сидится? Дети, кухня, церковь – куда как хорошо и спокойно. Нет же, подавай приключения всякие, опасности настоящие. Вот, ещё одна дурочка доигралась…"