За время этого странного посещения лагеря индейцев-соло Айна и Банкин успели закупить в местных лавках и всё остальное, необходимое в походе.
С оружием всё было в порядке, единственное, по настоянию Джедди, – дополнительно закупили четыре ящика мачете, мол, в джунглях мачете много не бывает.
Утром следующего дня поручили прибывшим индейцам-помощникам упаковывать груз в походные тюки, а сами – в полном составе – отправились к дону Аугусто: попрощаться, выслушать последние советы, пожелания и наставления.
Старик уже вовсю ходил, слегка опираясь на массивную трость чёрного дерева.
Визитёры пошли через парк в сторону белоснежного пляжа, к морю, которое в минуты раздумий и расставаний никогда никому не мешает разными глупостями.
Постояли над шикарным обрывом, что грозно нависал над пляжем, поглазели на морские загадочные дали.
Над морем висела лёгкая невесомая дымка – сиреневая и тревожная.
Над дымкой маленькими истребителями носились неугомонные стрижи и чёрно-белые морские ласточки.
Дон Аугусто, стоявший на самом краешке обрыва, обернулся и внимательно оглядел отряд. Куликов, засмущавшись, отошёл в сторону, ну, не мог он нарушить приказ и на рассвете следующего дня уходил на север, к Флориде.
– Удачи вам, ребятки, – негромко промолвил старик. – Жаль, не могу компанию вам составить. Слишком стар и немощен…. В тех местах я побывал почти двенадцать лет тому назад. Незабываемые впечатления. Извините, подробней рассказать не могу – слово давал. Одно скажу – будьте максимально осторожны, опасные те места…
Дон Аугусто осторожно прихватил Ника под локоть, отвёл в сторону и попросил:
– Андреас, береги, пожалуйста, Анну. Если почувствуешь серьёзную опасность – сразу уводи её оттуда. Если не послушается, то ногу ей прострели, да и волоки в Сан-Анхелино. Очень красивая женщина, нельзя такой погибать. Нельзя…. А встретишься в тех местах со всякими необычными делами, то восприми всё – как должное. Негоже Страннику удивляться чрезмерно, пора бы уже и привыкнуть к тому, что наш Мир многолик, загадочен и многомерен…
Вечером сеньора Сара Монтелеон часто вздыхала, изредка бросая на Джедди тревожные взгляды. Тяжело это – провожать любимого ребёнка, пусть и приёмного, в дальнюю дорогу. Тем более, чётко зная, что предстоит ему путь трудный и опасный….
Глава двенадцатая
Там, где очень много диких обезьян
Они встали в кромешной темноте, до рассвета оставалось ещё часа два – два с половиной. Из-за ближайшей банановой рощицы доносились резкие вскрики беспокойных попугаев, в конюшне настороженно вздыхали-всхрапывали лошади и мулы, словно бы предчувствуя предстоящие трудности и опасности пути.
Умылись, при свете свечей и масляных светильников оделись в походную хлопчатобумажную одежду защитного цвета, плотно позавтракали яичницей с беконом и пышными пшеничными булочками с натуральным деревенским маслом, вволю напились крепкого сладкого кофе, навьючили на мулов поклажу, тщательно заседлали лошадей.
– Обязательно нужно в первый день дойти до Круглых холмов, – объявил ещё два дня назад Джедди. – До них, родимых, тянутся сплошные джунгли и болота, нельзя там останавливаться на ночлег, если, конечно, среди нас нет самоубийц…
Построились в походный порядок, когда уже засерело кругом, а на востоке появилась тоненькая-тоненькая розовая нитка.
Сеньора Сара подошла к каждому в отдельности, пожелала удачи, держась ладонью левой руки за старинную ладанку, висевшую на её стройной шее, капитану Зорго крепко пожала руку, нежно почесала Маркизу за ухом, Джедди трепетно поцеловала в щёку, сказала ему на ухо несколько слов и, украдкой смахнув слезу, отошла к воротам.
Всё, тронулись!
В качестве авангарда выступал индеец Хосе верхом на пегом муле, за ним катил возок с Зорго, Айной, Джедди и Маркизой, далее следовали все остальные, Банкин – замыкающим. Первые два километра проехали по хорошей грунтовой дороге, по обеим сторонам которой тянулись молодые кофейные плантации, апельсиновые, лимонные и банановые рощи. Крестьяне и наёмные батраки всевозможных цветов кожи, с лопатами и мотыгами на плечах, уже направлялись к своим рабочим местам, посматривая на незнакомый отряд спокойно и равнодушно.
В этих благословенных краях никогда не ощущалось недостатка в различного рода авантюристах и прочих непонятных личностях, постоянно спешащих куда-то по своим сомнительным, но иногда и очень серьёзным делам.
Ник без устали вертел головой по сторонам: голубые далекие горы, полные неизъяснимой печали и зовущие в дорогу – прочь от родного очага, застыли у самого горизонта, небольшое стадо белоснежных лам, пугливых и грациозных, как наши детские сны, замерли у обочины дороги, глядя вслед путешественникам своими влажными глазами-миндалинами.
Взошло приветливое солнце, впереди показалась тёмно-зелёная стена – никогда не засыпающие до конца беспокойные джунгли.
По джунглям передвигаться можно только там, где вырублены просеки. Причём, эти просеки желательно – хотя бы раз в два месяца – дополнительно прочищать, беспощадно вырубая острым мачете молодые ростки тропических быстрорастущих деревьев и кустарников.
Пока что отряд следовал по главной просеке, ведущей прямо к столице и поэтому поддерживаемой практически в идеальном состоянии. Ехали с вполне приличной скоростью, получая даже определённое удовольствие от этой поездки, слегка напоминавшей экскурсионную прогулку.
Ника только немного смущала какая-то нездоровая тишина, стоявшая вокруг и только изредка нарушаемая противными и резкими вскриками павианов, шумно резвящихся где-то в глубине зарослей. Один раз – со страшным шумом – просеку пересекла огромная стая зелёных попугайчиков, насчитывавшая несколько тысяч крикливых особей. Да ещё змеи иногда проползали в непосредственной близости от копыт коня. Совершенно разные змеи: однотонно-бурые и покрытые изысканными разноцветными узорами, совсем крохотные и полутораметровой длины, тонюсенькие карандаши и с человеческую руку толщиной…
Часа через три, повинуясь жесту Джедди, отряд свернул на узенькую второстепенную просеку, отходившую от главной строго на север.
На перекрёстке располагалось очень странное сооружение: словно кто-то Всесильный вырезал сегмент многоступенчатой пирамиды с крохотной площадкой на самой вершине. Хосе, ехавший первым, слез с мула, перепоручив его заботам своего напарника Хорхе, следившего за остальными мулами, и, вооружившись мачете, пошёл вперед – расчищая остальным путь. Скорость передвижения по маршруту снизилась до минимума, через полчаса сделали короткую остановку – для позднего второго завтрака (или уже раннего обеда?), и очередного совещания.
– Дальше эта просека ещё больше заросла, – обрадовал Джедди. – Так что, впереди теперь должны идти двое и усердно работать мачете. Установим сейчас график и будем меняться через каждые пятнадцать минут. До болота совсем уже недалеко осталось, километра два, часа за четыре должны добраться…. Вперёд, господа!
Так и не успели тронуться. Со всех сторон раздался истошный визг, откуда-то сверху на головы людей и вьючных животных полетели толстые ветки деревьев и плоды неизвестных растений. Нику тяжёлый фиолетовый шар попал прямо в голову, набив на затылке приличную шишку.
– Это павианы! – закричал Джедди. – Всем достать оружие! Старайтесь только ранить, не надо убивать! Не убивайте, ни в коем случае!
"Раньше надо было предупреждать", – горько усмехнулся про себя Ник. – "Наверняка, в таком шуме не все этот призыв услышали, кто-нибудь начнёт и на поражение палить почём зря…".
Ник увидел, как один из павианов – очень здоровый, килограммов на сто двадцать потянет, видимо, вожак – прыгнул прямо на спину гружёному мулу и начал рвать зубами и мощными длинными когтями тюк с продовольствием. Мул, не выдержав такой тяжести, тут же завалился набок. Ник выстрелил в павиана-вожака, стараясь ранить того в плечо, но выстрелы зазвучали уже со всех сторон, началась настоящая канонада, просеку моментально заволокло пороховым дымом.
– Прекратить огонь! Не стреляйте! – истошно вопил Джедди, наивно надеясь перекричать грохот выстрелов…
Минут через пять бой затих – как-то сам по себе. Противник трусливо отступил в джунгли, понеся серьёзные потери: кроме матёрого вожака было застрелено ещё семь обезьян разного пола и возраста.
Айна и Банкин тут же принялись азартно спорить, кто из них оказался наиболее удачливым и метким стрелком, Зорго, скорчив недовольную гримасу, неторопливо раскурил толстенную коричневую сигару, а Джедди совершенно расстроился и грустно заявил, присев на резиновое колесо повозки:
– На этом – всё, можно прямо сейчас возвращаться назад. Здесь нам уже не пройти…
– Почему это, вдруг? – обеспокоенно спросил Ник.
– Джедди на все сто процентов прав, – подтвердил Зорго. – Тут такой порядок сложился за много-много лет: если через территорию павианов следуешь, то надо элементарное уважение проявить, ну, как бы дань заплатить небольшую. Ты им чуток даёшь пограбить – так, самую малость, а потом даёшь отпор – опять же не всерьёз, так, легко ранив двух-трёх обезьянок. Как бы сложившаяся традиция соблюдена, можно спокойно следовать дальше…. А сейчас всё получилось очень плохо: восемь ихних положили, включая самого вожака. Теперь обязательно будут мстить, не дадут спокойно пройти к болотам. Что же ты, – уже к Джедди обратился, – не предупредил никого?
– А что я? – мальчишка чуть не плакал. – Никогда раньше павианы на этой просеке не появлялись, у кого хотите – спросите. Откуда я мог знать? Неожиданно всё случилось, внезапно. Теперь уже ничего не исправить…
Зорго лишь рукой горестно махнул, а через полминуты хмуро предложил:
– Давайте поправим поклажу, да будем отходить к главной просеке, пока эти мартышки в себя не пришли и обратно не вернулись.
Что характерно, на Маркизу вся эта кутерьма со стрельбой никакого впечатления не произвела: сидела себе на крыше возка и невозмутимо умывалась.
Ник повернул голову – на странные булькающие звуки – и слегка оторопел: Хорхе ловко и непринуждённо отрезал у убитых обезьян головы и складывал их в большой брезентовый мешок.
– Обезьяний мозг, запечённый на костре, – печально объяснил Джедди, – для местного населения является изысканным лакомством.
Ник только плечами пожал, бывает, конечно, чего уж там. И не такое видеть доводилось…
Со всех сторон опять послышались яростные вопли павианов, на плечи бедного Хорхе, всё ещё державшего в руках окровавленный нож, из густых ветвей деревьев одновременно прыгнули две крупные обезьяны. Визг, рычанье, тела мгновенно сплелись в единый клубок, замелькали когтистые лапы, хвосты, звериные оскалы, бледное испуганное лицо несчастного проводника. Вокруг опять загремели частые выстрелы. Ник застыл с браунингом в руках, не находя возможности для меткого выстрела и боясь зацепить Хорхе.
Нервы у Айны оказались гораздо крепче: она без остановки выпустила в клубок тел всю пистолетную обойму и тут же кинулась к раненому индейцу, на ходу вынимая из планшета упаковку с бинтом и разрывая её зубами.
Вторая атака павианов также оказалась успешно отбита – с серьёзным уроном для нападавшей стороны.
Впрочем, и собственные потери на этот раз были куда более серьёзными: погибли два мула, у остальных имелись серьёзные ранения, большая часть тюков была повреждена и разорвана, у Зорго было серьёзно прокушено бедро и сильно оцарапана щека.
– Не жилец этот Хорхе, – подытожила Айна. – Через час умрёт, может – и раньше…
Спешно отошли к перекрёстку, вернее, к странному пирамидальному сегменту, встали оборонительным лагерем прямо на главной просеке. Ник и Зорго вытащили из джунглей на самодельных носилках умирающего Хорхе. А туши убитых мулов бросили на месте боя, слегка забросав ветками. Через некоторое время с той стороны долетели радостные обезьяньи вскрики: как выяснилось, павианы любили иногда полакомиться свежим мясом.
– Двое с винчестерами внимательно дежурят-охраняют, остальные – максимально расширяют просеку и разводят большие костры, – командовал Джедди. – Очень скоро они опять вернутся. Причём, с приличным подкреплением. К этому времени надо успеть большую поляну вырубить, чтобы занять достойную оборону.
– А что дальше? – спросил Ник.
– Совершенно ничего, – невозмутимо пожал плечами мальчишка. – Следующая атака будет самой серьёзной. Если отобьёмся, то будем отходить к Сан-Анхелино. Успеем пробиться к городу до темноты – наше счастье, не успеем – павианское. Всё очень просто…. Что потом? Отдохнём несколько дней в Сан-Анхелино, поменяем мулов и лошадей, эти уже не годятся – нервными стали после всего пережитого, – попробуем с другой стороны подойти к Сизым болотам. Нет у нас других вариантов…
– Так-таки и нет? – засомневалась на русском языке бесшумно подошедшая Айна, выглядевшая совершенно спокойной. – Я, вот, припоминаю, что старший лейтенант Банкин у нас здорово умеет подражать голосам людей и животных. Улавливаешь мою мысль, командир? Нельзя нам терять несколько дней. Несладко там моему Лёше приходится, в плену…. Может, стоит попробовать?
Ник, не переставая работать мачете, только головой кивнул, мол, попробуйте, ясен пень, попытайтесь…
Через пятнадцать минут, истекая потом, Ник передал мачете капитану Зорго и подошёл к приметному каменному сооружению, возле которого расположились Айна и Банкин.
– Главное, Геша, нужный тон поймать, – горячо убеждала Айна. – Твой голос должен выражать только ужас и страх, ещё, может, – совсем чуть-чуть – горечь потери. Главное – предсмертный ужас. Никакой угрозы, никакого призыва о помощи. Только ужас, и ещё раз ужас! Всё понимаешь, готов?
Банкин, молча, кивнул головой.
Айна резко вскинула винчестер и нажала на курок. Прогремел выстрел, с дерева, стоящего в приличном отдалении от просеки, упала, издав громкий вопль, молоденькая обезьяна, где-то рядом горестно заверещали её невидимые подружки.
Джедди и Зорго, старательно работавшие мачете совсем недалеко, даже не обернулись. Мол, чего беспокоиться? Подумаешь, выстрел. Часовые для того и выставлены на посты, чтобы тщательно охранять и метко стрелять – в случае чего.
– Ну, теперь всё понял? – вздохнула Айна.
– Всё, – заверил Гешка и полез вверх по ступеням сектора каменной пирамиды. Ступени были достаточно высокие и широкие, Банкину приходилось подтягиваться на руках, перебираясь с одной на другую.
"А, ведь, до конечной площадки – метров двадцать пять", – запоздало удивился Ник. – "И громкость (в смысле – слышимость), оттуда должна знатной получиться…".
Банкин забрался на самый верх, встал на площадке во весь рост, поднёс сложенные рупором ладони ко рту…
Эффект превзошёл все ожидания. Вопль, полный предсмертной тоски, плыл над джунглями, переходя в жалостливые причитания и тоненькие всхлипы. Вот и эхо, живущее где-то на Круглых холмах, проснулось и подхватило эту весть о внезапной смерти, многократно усилило и вернуло обратно, но уже в другой, более минорной тональности.
Дождавшись, когда замрут все звуки и даже их малейшие отголоски, Гешка снова обратился к этому Миру, выдохнув на этот раз ещё более мощно. Эхо зазвучало уже со всех сторон, причудливо переплетаясь голосами и сливаясь в одном неистовом финальном аккорде…
Нику стало слегка жутковато: так громко вопить не смогли бы и все павианы этих джунглей, собравшись по чьему-то там велению в один дружный хор.
– Что это было? – заголосил Зорго. – Как это у вас получается?
Джедди попытался объяснить:
– Наверное, это очень древние камни. И те, кто жил тогда, их специально устанавливали в джунглях, чтобы можно было переговариваться друг с другом на больших расстояниях…
Вскоре стало окончательно ясно, что можно безбоязненно двигаться дальше: сложилось устойчивое впечатление, что джунгли полностью вымерли – или же все их обитатели попрятались по глубоким норам.
– Ладно, если прямо сейчас выйдем, то до темноты успеем дойти до Круглых холмов, – решил Джедди.
Наспех похоронили умершего Хорхе, вновь тронулись в путь.
Жаль, конечно, человека, но не резал бы убитым павианам головы, глядишь, в живых бы и остался. Диалектика – вещь упрямая…
Проходя мимо места недавнего сражения с павианами, Ник отметил, что от погибших мулов остались только обрывки кожи и несколько кровяных лужиц, а Хосе мимоходом прихватил с собой мешок с отрезанными обезьяньими головами.
Клык за клык, – что называется, закон джунглей, блин!
Двое шли впереди, старательно вырубая мачете кустарник и невысокие деревца, выросшие на просеке за два-три месяца. Непростое это дело: заниматься активным физическим трудом в тридцатиградусную жару, да ещё при девяноста девяти процентах влажности. Планировали за четыре часа преодолеть этот участок пути – не получилось, угрохали все пять.
Вышли к болоту уставшие, мокрые от пота – до последней нитки.
Так старались, что даже мачете тупились, несколько раз пришлось менять на новые. Отдохнуть надо бы, да куда там. Только на край болота вышли, тут же москиты налетели – мощной и безжалостной тучей.
– Да, что же это такое, мать его в растуды! – отчаянно взвыл по-русски Банкин. – Недавно на Кольском полуострове комары чуть до смерти не сожрали, а здесь, понимаешь, москиты нарисовались…. Что делается-то, Господи?
Побрызгали мулов нужной химией из склянок (made in USA), накомарники надели на головы, да какой это отдых, когда вокруг жужжат миллиарды кровососущих гадов, так и норовя найти кусочек голого тела.
– Может, дойдём до Круглых холмов и там уже отдохнём по-настоящему? – предложил Джедди. – Здесь эти крылатые злыдни ни за что не оставят нас в покое. Всего-то один рывок остался, три часа – и будем на месте. Пошли, конкистадоры. Avantis!
Путники, покинув фургончик и ведя лошадей в поводу, размеренно побрели через травянистое болото, с трудом держа правильное направление через густые облака снующих туда-сюда москитов.
Слава Богу, что сезон дождей был давно: знатно подсохло болото, только местами наблюдались небольшие лужицы, заполненные ультрамариновой грязью. Возок, хотя и был на широких резиновых колёсах, но, всё же, изредка застревал в этой грязи. Приходилось всем списочным составом выталкивать его на сухое место, беспрерывно подкладывая под колёса сухие ветки и сучья, заранее прихваченные с собой рачительным Хосе.
Уже в ранних сумерках, усталые до полного отупения, они выбрались на самый первый из Круглых холмов. Эти холмы представляли собой неровное каменистое плоскогорье, скупо покрытое невысоким кустарником, напоминавшим заросли ракитника где-нибудь в долине маленькой речушки средней полосы России.
Прошли с километр по плоскогорью, стараясь максимально удалиться от туч неистовых москитов.
На берегу крохотного ручейка торопливо разбили лагерь, расседлали лошадей, освободили мулов от поклажи, установили три брезентовые палатки, разожгли дымный костёр.
В котелке из нержавейки вскипятили воду, заварили крепкий чай, поужинали консервами и слегка зачерствелым хлебом.
Хосе отошёл от основного лагеря в сторону метров на сто пятьдесят, развел свой небольшой костерок, палатку ставить не стал, ограничившись парой тонких одеял, постеленных на гладкие камни, нагретые солнцем за долгий тропический день. Понятное дело, ясен пень, – не хочет ни с кем делиться вкусными обезьяньими мозгами, жадина…