Снова я среди своих друзей, и матрос Облепихин, помните, рязанский, сосед мой по нарам, тоже здесь. Мы с ним в одной землянке.
Теплынь. Море тихое, голубовато-серое. Небо чистое, без облаков. Чайки и глупыши кружатся низко над водой. Над берегом речки еще цветут желтые маки, манят розовым цветом мытники, голубым - полярные незабудки.
Не верится, что взрывы и сейчас сотрясают землю и падают люди, сраженные насмерть.
Что-то я, родные мои, сердцем оттаял. Вот что сделала со мной Дарьюшка.
Если она вам напишет, отвечайте, как родной. У нее нет никого, кроме нас, все погибли на Смоленщине.
Целую. Ваш Владимир".
"21 сентября 1944 года. Карельский фронт.
Мои родные!
Повеяло свежим ветром! Во всем чувствуется подготовка к большому, решительному наступлению. Кончаются будни позиционной войны, кажется, дождались и мы праздничка!
Каждый новый день приносит радость победы. Войска Карельского и Ленинградского фронтов разгромили финскую армию. Два дня назад Финляндия подписала соглашение о перемирии. В каждой землянке, везде, где только соберутся два-три человека, идет речь о наступлении.
Вперед! На запад! - это то, чем живет сейчас армия.
Дарьюшка прислала мне свою фотокарточку, а вам?
Целую всех вас, дорогие!
Передайте Андрейке: скоро приеду и привезу ему трофейный тесак, Фома Лобазнов лопнет от зависти!
Ваш Владимир".
Газета Карельского фронта "За Родину" от 11 октября 1944 года.
"Черная Брама (высота 412)
Решительное наступление войск Карельского фронта в Заполярье началось утром 7 октября.
На участке реки Западная Криница в обороне была 6-я горно-егерская дивизия гитлеровцев "Эдельвейс". Гитлеровское командование считало, что глубоко эшелонированная оборона на этом рубеже, созданная за сорок месяцев позиционной войны, неприступна и может отразить любые атаки.
Главный удар нашими войсками наносился южнее озера Ропач. На правом фланге, в направлении Большая Западная Криница, наступали части полковника Равенского.
Температура воздуха упала до пятнадцати градусов мороза. Всю ночь сильный северо-восточный ветер гнал мелкий, колючий снег. Пользуясь темнотой и непогодой, на исходных рубежах удалось сосредоточить необходимые плавсредства, технику и подготовленные к наступлению войска.
После мощной артиллерийской подготовки наши части в стремительном броске форсировали Западную Криницу. Сильный минометный и орудийный огонь противника вынудил бойцов залечь. Наступление захлебнулось.
Надо было вызвать точный прицельный огонь нашей артиллерии по батареям противника.
Над укрепрайоном 6-й горно-егерской дивизии фашистов господствует высота 412. Выступающая вперед клином и похожая на поднятый нос барки, гранитная скала называется Черной Брамой.
Старшина 1-й статьи Нагорный и радист Облепихин добровольно вызвались в артразведку. Перед разведчиками была поставлена задача: обойти укрепрайон, с высоты 412 разведать батареи тяжелых минометов и артиллерии противника и скорректировать огонь наших орудий.
Старшина Нагорный подполз к парторгу роты и молча передал аккуратно сложенный листок бумаги. Затем сбросил каску и, надев бескозырку, пополз в сторону колючей проволоки. Облепихин последовал за ним.
Когда разведчики скрылись за снежным пологом, парторг развернул переданный Нагорным листок и прочитал:
"Если погибнем, просим считать нас коммунистами.
Владимир Нагорный,
Антон Облепихин".
Эти слова были написаны химическим карандашом на листке, вырванном из тетради в косую линейку.
На пути разведчиков девять рядов колючей проволоки, их надо преодолеть под плотным огнем противника, выйти к берегу, по грудь в ледяной воде обойти укрепрайон и с тыла подобраться к подножию Черной Брамы.
Прошел час.
Наши бойцы отбивали третью, самую яростную контратаку альпийских стрелков, когда на КП получили донесение:
"Заняли пост наблюдения на высоте 412. Дивизион тяжелых минометов - квадрат 187. Артиллерийская батарея- квадрат 191–193. Пятый". ("Пятый" был индекс Нагорного.)
Сорок минут бушевал огненный шквал. Все это время разведчики корректировали огонь нашей артиллерии. Снаряды ложились точно в цель, вздымая глыбы гранита и обломки вражеской техники.
Батареи противника были подавлены!
В наступательном порыве бойцы полковника Равенского прорвали вторую линию укрепления, связались с частями, наступающими южнее озера Ропач, и, преследуя гитлеровцев, успешно форсировали губу Тимофеевку.
Первый же день наступления североморцев был ознаменован значительным боевым успехом.
Бойцы коммунисты Владимир Нагорный и Антон Облепихин, выполнив свой воинский долг, в значительной степени способствовали успеху боевой операции.
Вечная слава верным сынам Родины, павшим в боях за Отчизну!"
"Карельский фронт.
20 октября 1944 года.
Дорогие Варвара Тимофеевна и Василий Иванович!
Ваш сын Владимир героически пал в бою за Родину. Он посмертно награжден орденом Красного Знамени.
О подробностях не пишу, так как несколько дней назад я послал вам вырезку из фронтовой газеты.
На следующий день после памятного боя, точнее, 8 октября, группа бойцов вернулась к высоте 412 для того, чтобы разыскать тела погибших героев и с почестями предать их земле.
Тело Антона Облепихина мы нашли и похоронили у подножия Черной Брамы, так называют поморы эту скалу. Тело Вашего сына Владимира Нагорного, обнаружить не удалось.
Все бойцы и командиры части приносят Вам свое соболезнование. Мы будем свято чтить светлую память Владимира Нагорного.
Парторг части капитан-лейтенант И. Дудоров".
На этом, Андрей, заканчивается история жизни и смерти твоего старшего брата.
Я уверен, что, если бы Володя был жив и ему вновь предстояло решить свое будущее, он выбрал бы снова прежний путь, какие бы он ни сулил ему трудности.
Твой брат был сильным, мужественным человеком.
Я не хочу, сынок, влиять на твое решение. Верю, что, выбирая свою дорогу в жизни, ты будешь руководствоваться благородной щелью.
Счастливого пути, Андрейка!
Твой отец.
Кашира. 1956 год".
5. ПОЗЫВНЫЕ "ГЕРМЕС"
"Ганс Вессель" был отведен в порт, где Шлихт подписал протокол, но в пункте четырнадцатом сделал оговорку.
"Я - капитан коммерческого судна, - писал Шлихт. - Мое дело - выгодный фрахт и честное выполнение обязательств перед фирмой. Репутация капитана дальнего плавания Вальтера Шлихта безупречна! Дополнительный магнит в ноктаузе компаса и неизвестный мне человек в трюме судна - звенья одной цепи: у меня, как у всякого честного человека, много врагов!"
Надо было видеть "честного человека", когда он подписывал протокол. Светлые навыкате глаза Шлихта источали "добропорядочность".
После осмотра содержимого рюкзака и оформления протокола "геолог" был доставлен быстроходным катером на аэродром. Самолет оторвался от земли и лег курсом на юго-восток.
По паспорту Благову было сорок четыре года, но выглядел он старше. Нездоровый землистый цвет кожи, сеть глубоких морщин на лице свидетельствовали о нелегкой, полной лишений жизни.
Подняв свесившуюся с носилок руку Благова, капитан Клебанов увидел на его, ладони следы рубцов и годами натруженные мозоли. Синеватое пятно на лбу, похожее и на давнюю татуировку, и на след порохового ожога, напомнило Клебанову что-то знакомое…
"Такие метины бывают на лицах шахтеров, - вспомнил он, - когда при травме в ранку попадает угольная пыль. Метина так же, как татуировка, остается на всю жизнь".
Проверив пульс Благова, врач занялся приготовлением шприца для инъекции.
Под крылом самолета проплывала тундра.
- Как вы думаете, Артемий Филиппович, - спросил Клебанов врача, - "неотложка" уже на аэродроме?
Набирая в шприц камфару, врач утвердительно кивнул головой.
Катер с Благовым на борту еще только отвалил от "коммерсанта", а из Мурманска уже были отправлены телеграфные запросы в Петрозаводск и Ленинград. Миновав Гудим-губу, самолет лег курсом на юг, а в это время в Ленинграде по улице Белинского к дому № 5, где, по паспортным данным, проживал "геолог", подъехал на мотоцикле оперативный работник.
Сделав разворот над аэродромом, самолет пошел на посадку. Спустя сорок минут, позвонив из кабинета главврача, Клебанов доложил своему начальнику полковнику Раздольному о выполнении приказа.
- Как его состояние? - спросил полковник.
- Тяжелое. В самолете пришлось дважды делать инъекцию камфары. Сознание затемненное.
- Сейчас приеду! - сказал полковник. Это прозвучало так: "Сейчас я приведу его в чувство!"
Прошло не больше десяти минут, и машина полковника, скрипнув тормозами, остановилась у подъезда госпиталя.
Раздольный - высокий, грузный человек - легко выбрался из машины и в сопровождении Клебанова поднялся на второй этаж, где находился кабинет главного врача полковника медицинской службы Гаспаряна.
- Докладывайте, капитан, ваши соображения, - сказал полковник, как только Клебанов закрыл дверь.
- Товарищ полковник, - начал капитан, - думается, что так называемый Благов незадолго до переброски через границу занимался тяжелым физическим трудом. Можно предположить, что он длительное время работал в шахте…
Вошел главврач, поздоровался с Раздольным за руку - они были знакомы - и кивнул головой Клебанову:
- Это второй случай!
- В вашей практике? - спросил Раздольный.
- Нет, в истории цивилизации, - подкрутив короткие темные усы, засмеялся Гаспарян. - Да, да, второй случай. В прошлом году один предприимчивый американец выставил свою кандидатуру в губернаторы штата и, чтобы снискать популярность у избирателей, три часа простоял на голове в центре городской площади.
- Ну и как, выбрали? - поинтересовался Раздольный.
- Нет, забаллотировали. Видимо, боялись, что, став губернатором, он и деловую жизнь штата поставит с ног на голову. Случай с этим Благовым, как видите, второй. Американец был крепче. Простояв три часа на голове, он повел своих избирателей пить пиво. Благову не до пива, и с допросом, Сергей Владимирович, придется подождать до завтра…
- Мне нужно хотя бы пять минут…
- Ни одной минуты. Больной…
- Больной?! - перебил его Раздольный.
- Да, Сергей Владимирович, тяжелобольной. Организм подношен, сердце расширено на четыре пальца, старый очажок в легких, все признаки силикоза - профессиональной шахтерской болезни…
Полковник Раздольный бросил быстрый взгляд на Клебанова.
- В нашей стране, - продолжал Гаспарян, - это явление редкое, на западе силикоз - бичь. Кроме того, я думаю, ящик все-таки тряхнули, налицо симптомы легкого сотрясения мозга.
- Мы ему дадим путевку в санаторий за счет профсоюза! - усмехнулся Раздольный.
- Да! - вспомнил главврач. - Товарищ капитан, очевидно, это вас разыскивает начальник караула?
- Разрешите идти? - спросил Клебанов и, получив разрешение полковника, вышел из кабинета.
Гаспарян проводил капитана до порога, плотно закрыл за ним дверь и только тогда ответил на ироническую реплику Раздольного:
- У тебя, Сергей Владимирович, удивительная манера казаться хуже, чем ты есть на самом деле.
- Например?
- Я знаю тебя не первый год. Ты гуманный человек и отлично знаешь, что Благов болен и…
- Ваграм Анастасович, ты понимаешь, сколько человеческих жизней можно сберечь, зная задачу и цель этой переброски? А если он не один? Если, одновременно с ним, но другим путем к нам уже заброшены или готовятся к заброске несколько подобных благовых? Дорога каждая минута. И я спрашиваю вас, товарищ полковник медицинской службы, когда можно подвергнуть допросу задержанного - нарушителя границы?
- Завтра вы сможете приступить к допросу, - ответил Гаспарян. - Вас это устраивает?
- Странный вопрос! - пожал плечами Раздольный и пошел к двери. - До завтра! - бросил он уже от порога и вышел из кабинета.
Рано утром следующего дня были получены ответы из Петрозаводска и Ленинграда.
Дежурный по отделу позвонил полковнику Раздольному на квартиру. Через несколько минут после звонка полковник приехал в управление и вскрыл пакет.
Из Петрозаводска сообщали:
"В городе геологического института нет. В Карельском филиале Академии наук СССР (улица Урицкого, 92) имеется отдел геологии, в функции которого посылка геологоразведывательных экспедиции не входит. Путем опроса сотрудников геологического отдела Академии наук установить личность геолога Благова Василия Васильевича не удалось. Указанный Благов никогда в отделе не работал и никому из геологов не известен".
Полковник вскрыл пакет, полученный из Ленинграда:
"Паспорт указанной вами серии и номера действительно выдан 5-м отделением милиции города Ленинграда 4 февраля 1952 года гражданину Благову Василию Васильевичу, русскому, 1913 года рождения.
Гражданин Благов В. В. проживал в городе Ленинграде по адресу: улица Белинского, дом № 5, квартира 74.
16 января прошлого года в 23 часа 30 минут гражданин Благов В. В. был подобран на улице Сенной и доставлен машиной скорой помощи в больницу, где, не приходя в сознание, скончался от инфаркта сердца. Никаких документов при покойном не оказалось. Личность Благова была установлена путем опознания спустя несколько дней после его смерти.
Вдова Благова Вера Андреевна и дочь Благова Татьяна проживают по указанному адресу.
Последние двенадцать лет Благов В. В. работал старшим провизором гомеопатической аптеки.
Фотография Благова В. В. при этом прилагается".
Полковник открыл паспорт задержанного Благова на странице "Особые отметки". Здесь был оттиск круглой печати с места работы: "Петрозаводский геологический институт". Посмотрев на просвет страницу, Раздольный при помощи лупы обнаружил след прежней печати, смытый с профессиональной ловкостью. Оттиск круглой печати был тот же, что и на командировочном удостоверении. Фотография подлинного Благова на паспорте была искусно заменена фотоснимком "геолога". Тиснение малых печатей в верхнем и нижнем углах фотографии и мастичный оттиск большой гербовой печати не вызывали никаких сомнений.
Полковник сделал запись в блокноте и, захватив протокол осмотра вещественных доказательств, спустился этажом ниже в комнату, где его ожидал капитан Клебанов. Здесь на большом столе были аккуратно разложены одежда, обувь задержанного и содержимое рюкзака.
- Что нового? - спросил Раздольный.
- В каблуке левого сапога обнаружен шифр, но самое интересное - записка, написанная, видимо, наспех на клочке немецкой газеты. По частично уцелевшему заголовку можно предположить, что это "Куксхафенер рундшау". Записка написана карандашом по-русски: "Готовят для переброски… Кличка Лемо… Проходил ту же, что и я, подготовку… Опять проклятый счетчик… Шраммюллер… Кингсбери - "Хиросима…"
- Ясно, что "Благов" проходил специальную подготовку где-то возле Куксхафена…
- Основание?
- Трудно предположить, чтобы выписывали газету из маленького провинциального городка земли Нижняя Саксония. Куксхафен расположен в устье Эльбы. Морской порт. По переписи пятидесятого года - сорок семь тысяч жителей.
- Так, продолжайте.
- Видимо решив явиться с повинной, "Благов" в доказательство своей искренности хотел сообщить все, что известно ему об агентурной школе…
- Или?
- Не понимаю, товарищ полковник…
- Или записка - страховой полис на случай провала.
- Товарищ полковник, "Благов" работал в шахте, с ладоней его рук еще не сошли профессиональные мозоли… Вряд ли его успели развратить до такой степени…
- Такая горячность делает вам честь, капитан, но снижает объективность оценки, - перебил его Раздольный. - К этому вопросу мы еще вернемся. В одежде и обуви задержанного больше ничего не обнаружено?
- Нет, товарищ полковник.
- Хорошо. Начнем по порядку. Сухой паек?
- Сухой паек по количеству калорий - нормальный рацион для одного человека на срок восемь - десять дней. Таково заключение специалиста. Консервы - американского происхождения, концентраты - немецкого.
- Мы знаем из опыта: норма сухого пайка на всякий непредвиденный случай выдается в двойном размере. Можно предположить, что по характеру полученного им задания "Благов" в течение четырех-пяти суток не мог восстановить запаса продуктов. Следовательно, он должен был находиться вдали от населенных пунктов. Эго подтверждается появлением "Ганса Весселя" в заливе Трегубом. Пишите, капитан, будем формулировать кратко: высадка "Благова" намечалась вдали от населенных пунктов, возможно, на побережье залива Трегубого. Записали?
- Да, товарищ полковник.
- Дальше?
- Аптечка, - докладывал Клебанов, - Содержимое: фенамин, морфин в таблетках и ампулошприцах, хлорамин, кровоостанавливающая вата и бинты.
- Можно сделать вывод: задание требовало от исполнителя большого нервного и физического напряжения сил. Об этом свидетельствует наличие в аптечке фенамина - сильно-действующего возбуждающего средства. Болеутоляющий морфин и кровоостанавливающая вата говорят о том, что выполнение задания связывалось с опасностью и возможностью ранения. Хлорамин - средство антисептическое. Пишите, капитан…
- Я записал: задание, полученное "Благовым", связано с риском для жизни и требует большого напряжения сил.
- Акт экспертизы по оптике и фотоаппарату у вас? Читайте.
Пропустив вводную часть и описание объекта экспертизы, Клебанов читал заключение:
- "Правая, зрительная труба бинокля служит: а) для наблюдения далеко отстоящих предметов; увеличение 8-кратное, диаметр объектива 40 мм с повышенным углом поля зрения; б) для определения удаленности объекта по сетке, нанесенной на фокальной плоскости объектива; в) для визуальной наводки на фокус левой трубы, представляющей собой светосильный телеобъектив с просветленной оптикой…"
- Следовательно, съемочная камера снабжена только одним объективом? - спросил Раздольный.
- Ниже, товарищ полковник, есть специальное заключение по фотокамере: "Размер коробки 10x7. Пленка 16 мм. Затвор работает от пружины часового механизма. Кассета позволяет сделать 320 кадров. Затвор имеет пять скоростей. Камера легко крепится к объективу при помощи артиллерийского захода. Можно предположить, что оптика и фотокамера западногерманского происхождения, но клеймо фирмы отсутствует", - прочитал Клебанов.
- Всему свету по секрету, - усмехнулся Раздольный. - Конструкция фотобинокля позволяет сделать некоторые обобщения. Как думаете, капитан?
- Отсутствие сменной оптики… - в раздумье сказал Клебанов, - оснащение камеры телеобъективом свидетельствует, по-моему, о том, что фотосъемка объектов, которыми интересуются шефы "Благова", возможна только с дальнего расстояния.