- Банкноты! - сдавленным голосом произнес Джонатан. - Да, это доллары… Мне страшно подумать… Этот человек, которого гризли разорвал и сожрал… пойдем туда, в пещеру! Может быть, найдем хоть что-нибудь, что подтвердит или опровергнет это предположение…
Джо зажег сосновую ветку и двинулся в логово зверя. Почти разу остановившись, он вскрикнул от удивления: перед ним валялась пара лакированных сапог, из них торчали ноги, перекушенные посередине лодыжки.
- Ноги какого-то джентльмена, - сказал Джо, в душе забавляясь при виде расстроенного лица спутника. - А вот и карабин… видно, не успел выстрелить… заряженный… Револьвер… на рукояти выбито имя…
- Чье имя?
- Гореть мне в аду! Ферфильд! Вот, значит, ты и нашел своего грабителя, бедный мой Джонатан! Такой хитрый опытный волк, а позволил задрать себя, словно молокосос! И какая невезуха! Улизнул от дружка, прикарманив десять тысяч, и встретился с гризли, а тот и пообедал им с большим аппетитом… только сапогами побрезговал, но зато на десерт взял доллары. Ну, Джонатан, придется тебе вписать эту сумму в графу убытков! А теперь попробуем все-таки подобраться к "Одинокому дому".
ГЛАВА 10
Жаркое из медвежатины. - Всем разойтись направо и налево. - Колебания Боба. - Джонатан узнает то, что хотел узнать. - Очередной наниматель. - "Не тыкайте мне и называйте меня "сударь". - Неожиданное нападение. - Первая пуля для Жака. - Героиня. - Отомщены! - Смерть храбреца.
Удрученный Джонатан и Джо Сюлливан, не скрывавший насмешливого отношения к событиям, без труда восстановили истину при виде жалких останков того, кто еще недавно был начальником таможни Черепаховых гор.
Джонатан, придя в неистовую ярость, сам не знал, кого больше проклинать: полковника, безбожно присвоившего десять тысяч, или хищника, сожравшего не только вора, но и его добычу.
Если бы на долларах сохранились хотя бы номера, чтобы можно было предъявить их в банк! Как легко пережил бы Джонатан смерть сообщника! Но проклятый гризли проглотил свою жертву целиком, нисколько не заботясь о том, что посягает на священную частную собственность.
Итак, грабителя постигла расплата, но радоваться было нечему - Джонатану оставалось только утешиться жарким из медвежьего мяса, чем он и занялся вместе с Джо Сюлливаном, когда перед ними возникли обитатели "Одинокого дома", пришедшие по следу бурого медведя и злосчастного Ферфильда.
В свою очередь, Боб сразу узнал метиса. Первым его побуждением было разнести врагу череп, не вступая ни в какие объяснения, и отомстить таким образом за друзей. К несчастью, ковбой на секунду замешкался, спрашивая себя, имеет ли он право лишить молодых "угольков" возможности самим расквитаться со злым гением их семьи. Это промедление решило дело. Джонатан, всегда бывший начеку, вскинул карабин.
Джо Сюлливан действовал столь же быстро и решительно, и пятеро, шедших по траншее, прорытой гризли, вдруг очутились под прицелом двух автоматических карабинов.
С таким противником, как Джонатан, вернуть упущенный шанс было невозможно.
Нед Мур первым обрел дар речи:
- Хэлло, Джонатан! Джо! Да опустите же свои винчестеры… Разве мы вам враги, черт побери? Мы идем по одному следу, но вряд ли охотимся на одну и ту же дичь.
- Возможно! - хмуро ответил Джонатан. - Наша дичь перед вами!
- Дьявольщина! Да это же гризли! - промолвил Питер, выпучив глаза.
- Сразу видно, что вы, ребята, времени зря не теряли, - сказал третий десперадо, Ник.
- Какая громадная зверюга! - в восхищении воскликнул Фелисьен Навар. - Ничуть не меньше нашего…
- Громадная, это верно, - проворчал Нед Мур. - Но, как бы то ни было, мы охотимся за другой дичью. Слушайте, друзья, - обратился он к контрабандистам, которые по-прежнему держали вновь прибывших на прицеле, - вам случайно не встретился проклятый полковник? Он обворовал нас…
- Нет! - бросил Джонатан.
- Полковник Ферфильд… мы идем по его следам…
- Говорю же, нет! - повторил метис, выразительно взглянув на Джо.
- Тогда дайте нам пройти, мы и так потеряли много времени.
- Ладно! Обходите справа или слева, как понравится, - сказал Джо.
- Нет, не так! - прервал его Джонатан. - Пусть первые трое идут справа от меня, а двое других - слева от Джо. Нам уже доводилось встречаться, и большого доверия вы у меня не вызываете… От десперадос всего можно ожидать! Проходите, с карабином на плече и подняв руки… И без глупостей! При малейшем подозрительном движении мы будем стрелять.
Жизнь на границе требует от людей осмотрительности. Поэтому распоряжение Джонатана не встретило возражений. Все хорошо знали, что в подобных обстоятельствах сопротивляться бессмысленно и опасно: ослушник рисковал получить пулю в лоб.
Итак, пятеро, разделившись на две группы, медленно двинулись вперед под нацеленными на них карабинами, и казалось, что все обойдется благополучно, как вдруг Джонатан, отбросив винтовку, бросился на Боба, идущего последним в цепочке справа. Обхватив ковбоя мощными руками, метис без труда повалил его на землю.
Проворный и сильный, несмотря на небольшой рост и худобу, Боб отчаянно отбивался руками, ногами, пустив также в ход ногти и зубы.
Сдавив ему горло правой рукой, Джонатан прижал ковбоя к земле коленом, так что хрустнули ребра, и произнес:
- Уймись, парень! Я не желаю тебе зла, потому что ты из наших… Но если будешь дурить, придушу, как куренка!
- Скотина! - прохрипел Боб.
- Спокойно, иначе нажму сильнее! У меня сегодня нервы на взводе… Сейчас мы тебя разоружим и свяжем…
- Лучше убей!
- Нет уж! Ты мне еще пригодишься… Я хорошо разбираюсь в людях… такими ребятами, как ты, не бросаются!
Все произошло настолько быстро, что французский путешественник и трое десперадос в изумлении застыли на месте.
- Эй, вы! Сколько вам предложили за поимку полковника?
- Сто долларов! - ответил без колебаний Нед Мур.
- Кто?
- Трое юношей, оставшихся в "Одиноком доме".
- Их имена?
- Жан, Жак и Франсуа.
- Они из Канады, верно?
- Да.
- Метисы?
- Без всякого сомнения.
- А почему они сами не пошли за полковником?
- Потому что… Знаете, Джонатан, вы слишком уж любопытны… Что я получу за эти сведения?
- Пулю! Джо, пристрели-ка этого мерзавца… Он мне наскучил своей болтовней.
- Хорошо!
- Не стреляйте! Я все скажу. Но сколько вы нам заплатите?
- Сто двадцать долларов… при одном условии: ты поклянешься, что будешь слепо исполнять мои приказы, что бы ни случилось… и чего бы я ни потребовал!
- Сто двадцать долларов! По рукам! Все вас знают, Джонатан, и я даю вам слово Неда Мура. Отныне ваши друзья - мои друзья. Ваши враги - мои враги!
- Предатель! - выкрикнул Боб, плюнув бандиту в лицо.
- Никого я не предавал, - ухмыльнулся негодяй, уже в третий раз поменявший нанимателя. - Доказательства? Разве я давал слово юношам из "Одинокого дома"? Они обещали мне и моим товарищам заплатить за услугу, но мы не обязывались хранить им верность, так что честь наша не затронута.
- Хорошо сказано! - одобрил Джонатан. - А теперь свяжи руки за спиной этому настырному Бобу. Оружие отбери. Но идет пусть своими ногами. А вы двое что скажете? Даете клятву, как Нед Мур?
- Да, хозяин, - ответили Ник и Питер.
- Прекрасно! Деньги получите в "Одиноком доме". Сейчас у меня в кармане нет ни гроша.
- Мы согласны, хозяин! Ваше слово дороже золота.
А Джонатан, устремив взгляд на Фелисьена Навара, добавил:
- Эй ты, молчаливый! Как тебя зовут?
- Извольте не тыкать и обращаться ко мне: "Сударь"!
- У меня нет времени на эти расшаркивания! Ну хорошо! Кто вы? И что делаете здесь? На границе надо отвечать быстро, когда спрашивает вооруженный человек.
- Я ищу Джо Сюлливана, чтобы предложить ему выгодную сделку.
- Она сулит большой доход?
- Как посмотреть… Нужно переправить в Америку десять тысяч бутылок шампанского.
- А, так это вы француз-виноторговец? Я вас знаю… мы договоримся.
- Вы меня знаете? - с удивлением переспросил Фелисьен.
- Едва вы сошли с корабля, господин Навар, как мне уже сообщили о вашем прибытии. Вашу сделку вполне можно осуществить… десять тысяч бутылок по пятьдесят су каждая, итого вы должны будете заплатить пять тысяч франков. Пять тысяч на проведение операции, пять тысяч Джо, столько же таможне и десять тысяч мне… Безделица! Тридцать тысчонок.
- Идет! Можете на меня рассчитывать…
- И он тоже! - с горечью пробормотал Боб, видя, как француз без всякой брезгливости протянул руку негодяю.
- А теперь в путь! - приказал Джонатан тоном, не допускающим возражений. - Боб пойдет первым, за ним Ник и Питер, следом Нед Мур и вы, господин Навар, за вами мой кум Джо Сюлливан… А замыкающим стану я! Вперед, к "Одинокому дому"! Ты, Боб, веди себя смирно, иначе я снесу тебе череп.
По дороге - передвижение гуськом не слишком мешает вести разговоры - Джонатан узнал от Неда Мура о событиях после нападения на дилижанс вплоть до неожиданной встречи возле туши бурого медведя, которую с превеликим трудом затащили на вершину сосны, оберегая от прожорливых хищников.
Узнав, что полковник не лгал, утверждая, будто его ограбили, Джонатан нисколько не изменил своего мнения о нем и добавил с изрядной долей цинизма:
- Все-таки он был слабак. Ему надо было перед уходом всем вам перерезать глотки, подпалить дом Джо Сюлливана, а главное - ускользнуть от гризли. Я бы сумел проделать это.
…Соблюдая бесконечные предосторожности, отряд с большим трудом пробирался к "Одинокому дому" сквозь глубокие сугробы. Путь был тяжким для всех, но для Боба он превратился в истинную муку, ибо со связанными руками ковбой без конца спотыкался, терял равновесие и падал лицом в снег.
Проникшись жалостью, спутники поочередно поднимали его. Фелисьен Навар исхитрился шепнуть ковбою:
- Мужайтесь, Боб! Я вас не оставлю… и их тоже!
Изумленный и обрадованный, Боб, бросив на славного малого взгляд, полный признательности, просипел сдавленным голосом:
- Спасибо! Вы - настоящий француз!
Вскоре показалась темная крыша "Одинокого дома", над нею вился дымок; будто из-под земли среди заснеженной равнины вырос высокий частокол, а собаки заметались с оглушительным лаем, почуяв чужих.
Джонатан, как опытный стратег, тут же переместился из арьергарда во главу отряда, чтобы рывком открыть дверь и неожиданно ворваться в дом, застав его обитателей врасплох.
- Присматривай за Бобом, - сказал он Джо, - главное, чтобы он не пикнул и не предупредил их.
Затем добавил, обращаясь к десперадос:
- Вы, ребята, будьте наготове. Поможете, если что.
- Не сомневайтесь! - ответил вместо бандитов Фелисьен Навар.
Одобрительно кивнув, Джонатан, сжимая в правой руке револьвер, взялся левой за массивное кольцо, при помощи которого можно было приподнять тяжелый брус. Бесшумно толкнув дверь, он совершенно незаметно проник в комнату и сразу увидел Жака, сидевшего на меховой подстилке возле раненых братьев.
Чтобы убить беззащитных молодых людей, выстрелив сначала в Жака, который не заметил его появления, а затем в братьев, Лебефу понадобилось бы меньше времени, чем другому просто зарядить револьвер.
Джонатан уже вытянул руку, прицеливаясь, когда за его спиной раздался пронзительный крик.
- Берегитесь, Жак! Берегитесь! Это Джонатан! - воскликнул Фелисьен Навар по-французски.
Жак вскочил, но тут же прозвучал выстрел, и юноша опустился на землю с возгласом отчаяния и боли:
- Господи! Кто же защитит моих братьев?
Взбешенный Джонатан, с мертвенно-бледным, исказившимся от ненависти лицом, повернулся и всадил пулю в грудь француза.
- Вот тебе! Подыхай, мерзкий предатель! - завопил он.
Фелисьен упал в тот миг, когда прозвучали слова Жака: "Кто же защитит моих братьев?"
- Я! - прозвучал в ответ звонкий голос.
Раздался третий выстрел с другого конца комнаты: Джонатан зашатался, схватившись руками за окровавленный лоб, а затем повалился навзничь. Пуля вошла ему между глаз.
Кэт Сюлливан с дымящимся револьвером в руке появилась на середине комнаты и, узнав отца, устремилась к нему. Бледная, она бросилась на шею Джо, бормоча:
- Отец! Они спасли мне жизнь… Я не позволю их тронуть… Я застрелила его за то, что он хотел их убить…
И девушка презрительным жестом показала на тело Джонатана.
- Ты правильно поступила, дочка, - сказал контрабандист, целуя ее. - В нашей семье не бывало неблагодарных предателей… Отныне беру этих юношей под свою защиту. Мой дом всегда будет открыт для них. А ты у меня выросла настоящим стрелком! Как ловко ты уложила беднягу Джонатана! Он даже пикнуть не успел…
- Спасибо, отец! Какой ты добрый… и справедливый!
- Уж не знаю, заслуживает ли этих слов старый грешник вроде меня, но, клянусь Богом, ты - моя дочь, и я люблю тебя от всего сердца!
- Отец, прикажи развязать Боба… и надо скорей оказать помощь этому джентльмену, иначе он заплатит жизнью за свое великодушие.
- Душевно благодарю вас, мадемуазель, - прошептал умирающий, едва ворочая языком во рту, заполненном кровью. - Но это бесполезно… мне уже не помочь, я знаю! Боб! Мистер Сюлливан! Отнесите меня к моим новым друзьям… к этим смелым канадским французам… Они - мои братья…
- Вы сумеете выкарабкаться, даю вам слово ковбоя! Нет таких ран, которые не излечивались бы… А вы, Жак?
- Пуля вошла в бедро… Если кость не задета, через две недели буду на ногах. Вы сможете извлечь пулю? Господин Фелисьен, мы обязаны вам жизнью… вам и мисс Кэт… Мы спасем вас! Сейчас наша милая подруга сделает вам перевязку, а в нашей братской преданности вы можете быть уверены.
- Нет! Не стоит даже говорить об этом, - прервал его раненый, чьи слова уже прерывались зловещей предсмертной икотой. - Лучше послушайте меня… французов часто обвиняют… что, мол, лезут не в свои дела… слишком воинственны и легкомысленны… Может, и так! Но они… бескорыстны… и умеют пожертвовать собой… во имя чести… и справедливости… Прощайте! Будьте счастливы, юноши… это последнее пожелание… из Франции…
Голос пресекся, и коммивояжер конвульсивно сжал руки канадцев. Фелисьен Навар умер с улыбкой, успев еще еле слышно прошептать заветное слово - "Франция!".
Назавтра и во все последующие дни снова валил снег. "Одинокий дом" очутился в еще более плотной блокаде, чем прежде. Даже такому отменному ходоку, как Джо Сюлливан, что знал все тропы в Черепаховых горах, было не под силу выбраться из метельного плена. Следовало ждать первых морозов, только по плотному обледенелому насту можно было пройти на лыжах.
Впрочем, трое братьев все равно были бы обречены на бездействие из-за ран, даже если бы и сохранилась связь с внешним миром.
Они терпеливо выносили боль, но безмерно страдали при мысли, что Луи Рилю суждено погибнуть, проклинали свое невезение и с лихорадочным нетерпением ждали выздоровления.
Боб Кеннеди, с преданностью истинного друга, и Джо Сюлливан, с грубоватым сочувствием человека, много повидавшего на своем веку, старались как могли отвлечь молодых людей от тяжелых мыслей.
- Хэлло! - не уставал повторять ковбой. - Разве вы не сделали все, что в силах человеческих, для его спасения?
- Англичане не посмеют его убить, - подхватывал владелец "Одинокого дома", сам не слишком веря в то, что говорил.
Старуха, сильно присмиревшая в присутствии мужа, тоже заметно смягчилась по отношению к гостям. Теперь она гораздо реже прикладывалась к бутылке и стала походить на человека. В сущности, по натуре супруга Джо не была злой и сама не заметила, как постепенно привязалась к постояльцам.
Но только прелестной Кэт удавалось развеять их хандру, которая, в совокупности с высокой температурой, сильно мешала успешному заживлению ран.
Проворная и веселая, девушка была подлинной душой дома, он словно бы оживал от ее милого щебетанья и освещался взглядом ее лучистых ярко-голубых глаз.
Кэт превратилась в неутомимую самоотверженную сиделку при раненых, которые относились к ней с подлинным обожанием.
Вскоре Франсуа и Жак незаметно для себя полюбили девушку, словно младшую сестру, баловали и ласкали, с восторгом следя за каждым ее движением. Но Жан никак не мог побороть робости, краснел и бледнел при ее появлении, упорно обращаясь к ней: "Мадемуазель".
Однако это никого не могло обмануть. Боб, ясно видевший, что творится в душах смелого канадца и восхитительной американки, только посмеивался, говоря про себя: "Кажется, дело идет к свадьбе!"
Медленно текли дни, постепенно складываясь в недели, в бесконечно долгие месяцы зимы. Здоровье вернулось к гостям "Одинокого дома", а вместе со здоровьем они обрели прежнюю силу.
Вскоре братья как истые северяне начали совершать небольшие походы на лыжах - только так можно было преодолеть огромные снежные равнины.
Наступил февраль. Через несколько дней они уже смогут без всякого риска добраться до ближайшей железнодорожной станции.
Но Джо Сюлливан, изнывая в бездействии, опередил их. Уйдя из дома на рассвете, он вернулся ближе к ночи, принеся пачку газет месячной давности и письмо, давно прибывшее в Делорен. Адрес был выведен крупными неровными буквами - рукой человека, не привыкшего писать.
- Какие новости? - воскликнул Жак, бросаясь к контрабандисту, но тут же остановился при виде его мрачного лица. - Дурные вести, не так ли? - спросил метис.
- Увы, да! - ответил Джо Сюлливан.
- Луи Риль?
- Погиб! Убит неправедным судом… казнь совершилась шестнадцатого ноября… Да падет вечный позор на голову английских властей!
Гнев и скорбь одолевали юношей, обступивших хозяина дома.
- Несчастный мученик! - повторил Боб, разделяя горе своих друзей. - Но при этом герой! Из тех героев, павших, исполняя свой долг, чья смерть приближает триумф свободы и справедливости.
- А письмо? - нарушил наконец Франсуа долгое и тяжкое молчание.
- Это от дяди Перо! - вскричал старший "уголек", разорвав конверт.
- От дяди Перо? Только бы с ним не случилось несчастья…
- Надеюсь, что все в порядке… но мы очень нужны дорогому дяде… Ведь там тоже дела идут неважно… Слушайте:
"Шахтерский округ "Свободная Россия"
Карибу (Британская Колумбия), 1 ноября 1885 года
"Дорогие мои дети.
К несчастью, я слишком поздно узнал о постигшей вас беде и не успел примчаться на помощь, чтобы стать опорой в вашей утрате. Вы остались одни, без денег, без поддержки, возможно, вам приходится скрываться. Я - ваш ближайший родственник и люблю так, как если бы был вам отцом. Получив письмо, приезжайте ко мне. Будете здесь в безопасности, и никто вас не потревожит.