Тюрьмой Гелл-Гэп пока не обзавелся. Шерифу пришлось разместить арестованных в своем кабинете в здании суда на втором этаже. Опасаясь, что ночью бандитов попытаются похитить и вздернуть на ближайшем дереве, им вернули оружие для самозащиты. Нравы здесь еще оставались патриархальными.
В судейских апартаментах, конечно, не было столовой. Начиная со следующего утра арестованных стали водить на кормежку в соседнюю гостиницу. Боба же, как самого опасного преступника, содержали в наручниках, и еду доставляли в кабинет шерифа.
Три дня все шло хорошо. Затем шериф, вынужденный уехать по делам службы, препоручил арестантов своим друзьям - Роберту Оллингеру и Уильяму Бонни, умоляя быть начеку.
Проникнувшись важностью возложенной на него миссии, Оллингер на глазах у всех зарядил картечью охотничью двустволку, сообщив Бобу, что число дробин в каждом патроне равно восемнадцати.
Настало время обеда. Прислонив ружье к стене, Оллингер повел своих пенсионеров в гостиницу. С Бобом остался Уильям Бонни. В ожидании, когда принесут пищу для арестованного, он углубился в чтение газеты.
Боб весьма скучал в заключении и выжидал подходящего случая, чтобы навсегда проститься со зданием суда. Проявив чудеса терпения и ловкости, он высвободил одну скованную руку и обрушил на голову стража удар чудовищной силы.
Не дожидаясь, пока оглушенный Бонни очнется, ковбой уложил его одним выстрелом, открыл окно и принялся поджидать Оллингера.
Тот, заслышав выстрел, бросил все и мчался.
- Эй, сэр! - окликнул его Кеннеди.
Роберт Оллингер сразу понял, что произошло.
- Вот ваше ружье… Узнаете? Видите ли, бедный мой Роберт, заряжая оружие, никогда не знаешь, кому оно послужит… А чтоб вы не сомневались в этой истине… вот вам доказательство!
Шарахнул выстрел из обоих стволов, и второй несчастный страж отдал душу Всевышнему.
Тем временем сообщники Боба неспешно покинули гостиницу. Один из них сбегал к кузнецу за напильником и бросил его главарю. Тот занялся распиливанием наручников. Оседланная лошадь ожидала его у крыльца.
Боб, позаимствовав из арсенала шерифа винчестер и два револьвера, спустился на улицу, простился с приятелями, вскочил в седло и, вежливо всем поклонившись, пустил коня в галоп, крича во все горло: "Слава Бобу Кеннеди!"
В этот момент к зданию суда примчались блюстители порядка, увидев только облака пыли.
Боб уже считал себя в безопасности, но его подстерегала неожиданность - тем более обидная, что случилась она с великолепным наездником.
Лошадь оказалась нервной. Бросившаяся под ноги собачка испугала кобылу до такой степени, что та встала на дыбы и, не удержав равновесия, завалилась, подмяв под себя Боба. Ковбой проскакал всего пятьсот метров и вылетел из седла в совершенно пустынном месте на берегу Мовез-куле, возле телеграфной линии.
Для представителей властей поимка беглеца стала, конечно, делом чести. Они примчались тут же. Оглушенный Боб лежал без сознания, придавленный лошадью.
Роковая случайность сильно упростила дело. Расправа была короткой. Не теряя времени, один из преследователей извлек из-под седла пеньковое лассо, прикрепил к поясу и вскарабкался на телеграфный столб. Затем набросил веревку на перекладину и соскользнул вниз. В готовую петлю продели голову незадачливого ковбоя, так и не успевшего прийти в себя. Затем четверо крепких мужчин изо всех сил налегли на свободный конец орудия казни.
ГЛАВА 2
"Джентльмен" еще теплый. - Операция, противоположная предыдущей. - Энергичные, но, судя по всему, бесполезные меры. - Вполне естественное недоумение джентльмена. - Знакомство. - После бегства из Батоша. - Первый след потерян. - В Гелл-Гэпе.
- Скоро мы будем на месте, как думаете?
- Наверное, скоро, милый Франсуа. - Здесь нет дороги, но телеграфная линия приведет нас в Гелл-Гэп, это уж точно…
- Боже! Какая даль…
- Неужели утомился, малыш?
- Ты смеешься надо мной, Жан, да и Жак тоже. Вы же знаете, что я не чувствую усталости, впрочем, как и вы… Просто хочется побыстрее оказаться в лагере рудокопов и приступить наконец к делу.
- Терпение, младший, - прервал его Жан.
- Тебе хорошо говорить, терпеливый папаша…
- Только выдержка приводит к успеху. Так говорил наш бедный дорогой отец. В этом сила индейцев. Поскольку мы - метисы, то должны обладать этим качеством в гораздо большей степени, чем наши сводные братья белые…
- Жан прав, - вмешался в разговор Жак, доселе хранивший молчание, - спокойствие и неторопливость должны заменить нам опыт, а он появится, боюсь, не скоро.
- Нам предстоит чертовски сложное дело…
- Искать иголку в стоге сена, как говорит старинная французская пословица…
- Не только искать, но и найти!
Внезапно Франсуа приподнялся на широких деревянных стременах, приложил руку к глазам козырьком и воскликнул:
- Черт побери! Что это болтается на столбе?
- Кажется, человек…
- Повешенный!
- Ну, - бесхитростно подвел итог Франсуа, - наконец-то мы оказались в цивилизованном государстве.
Братья пришпорили лошадей - мощных приземистых канадских полукровок.
Через две минуты они рысью подъехали к телеграфному столбу, где висел Боб Кеннеди с петлей на шее.
Легкий ветерок перебирал провода, покачивая тело, отчего казалось, будто в казненном еще теплится жизнь.
Юные путешественники так и подумали. Они, оставаясь в седлах, задрав голову, приоткрыв рот и прищурившись, смотрели вверх, не зная, как поступить.
- Честное слово, - произнес Франсуа, скорый на решения, - надо бы снять его. Если он жив, попробуем спасти… если мертв… по крайней мере нам не в чем будет упрекнуть себя… Любое человеческое существо заслуживает к себе уважения.
- Будь по-твоему, малыш! - одобрил Жак.
- Что ж, делайте, как решили. Только вот не будет ли у нас из-за этого неприятностей в городе? - спросил Жан, у которого природное бесстрашие сочеталось с известной долей предусмотрительности.
Не вдаваясь в дальнейшие дискуссии, Франсуа направил лошадь к столбу, встал в седле и, не снимая карабина, принялся карабкаться вверх, цепляясь руками и ногами с ловкостью гимнаста.
Он добрался до мертвеца. Глаза Боба были широко раскрыты, изо рта вывалился распухший синий язык.
- Он еще теплый! - с удивлением воскликнул Франсуа.
- Что ж, в таком случае надо его отвязать, - рассудил Жан, одобряя решимость младшего брата.
- Веревка закреплена внизу… Распутайте узел и придержите свой конец… Этот джентльмен… Лучше, чтобы его приземление было не слишком стремительным.
Жан слез с лошади и исполнил распоряжение брата. Мистер Боб Кеннеди, покинув воздушное пространство, плавно опустился к подножию импровизированной виселицы.
- Нет никаких сомнений: джентльмен жив, - уверенно заявил Жан.
Тем временем Франсуа легко соскользнул вниз. Смелые охотники и опытные воины, юноши привыкли к неожиданностям, что подстерегали на каждом шагу полукочевой жизни. Их нисколько не смущала и не пугала необычная задача.
Джентльмена, или, как с изрядной долей иронии любят говаривать наши крестьяне, "мосье", проворно раздели до пояса и уложили на спину.
- Нужно как следует растереть его! - решительно сказал Жак, тогда как Жан, взяв лассо, стал изучать петлю, - Кровь потечет по жилам, и он придет в себя.
Франсуа немедленно взялся за дело, и скоро грудь несчастного покрылась неравномерными багровыми пятнами.
- Эй, старший, - окликнул брата Жак, - что-нибудь интересное обнаружил?
- Да нет! Просто работа никудышная… веревка слишком новая, не намылена… петля широка… Джентльмену повезло.
- Твоя очередь, Жак! - сказал, задыхаясь, Франсуа. - Уф! Я больше не могу. Давай! Натирай так, чтобы клочья полетели!
Франсуа хватило на десять минут. Жак продержался пятнадцать.
- Ну и ну! - вскричал он в притворном возмущении. - Даже не дернулся! А по цвету уже смахивает на освежеванную тушу.
- Если ты выдохся, братишка, я тебя сменю.
- Давай! Может быть, тебе больше повезет. А у меня уже руки отваливаются.
Жан стал неистово надраивать по-прежнему неподвижное тело. Прошло двадцать минут. Пот струился по сосредоточенному лицу "уголька", а на коже пациента проступила кровь.
- Битый час бьемся, работаем, словно нам обещали платить по двадцать пять франков в день, а он лежит бревно бревном!
- Погоди, брат! Нет, я не ошибся! Он вздохнул…
- Не может быть!
- Точно! Он дышит… только слабо…
- Пусть глотнет чего-нибудь покрепче…
- У меня во фляге сливовая водка.
- А по-моему, надо вложить трут между пальцами и поджечь. От этого даже мертвый встанет.
Сказано - сделано. Несколько ударов огнива по кусочку кварца, и трут, затрещав, вспыхнул между пальцами, связанными той самой веревкой, что послужила для казни.
Одновременно Франсуа, с силой разжав зубы, влил Бобу в рот с полпинты водки.
Ко всеобщему удивлению, кадык на шее умирающего дернулся, показывая, что водка прошла вовнутрь.
- Братья, дело идет на лад! - радостно крикнул Франсуа.
Обгоревшая кожа задымилась, распространяя отвратительный запах паленого мяса. Внезапно Боб вырвался из сильных рук молодых людей, вскочил, словно подброшенный электрическим зарядом со всей телеграфной линии Гелл-Гэпа, но тут же снова рухнул, ругаясь, как пьяный матрос.
- Проклятье! Канальи решили сжечь меня живьем!
- Не надо нервничать, - примирительным тоном заметил Жан, не удержавшись, впрочем, от улыбки. Он был чрезвычайно доволен результатами оздоровительного массажа и применения жестокого, но действенного средства - тлеющего трута.
- Мы - ваши друзья, иначе не стали бы снимать вас с виселицы… Видите эту веревку? На ней вас вздернули…
- Вздернули? Черт меня побери, если я помню хоть что-нибудь!
- Ну, в жизни часто случаются вещи, о которых лучше не вспоминать.
Мистер Боб, все еще туго соображая - в чем, конечно, не было ничего удивительного! - с изумлением уставился на своих юных спасителей. Он заметил их высокий рост, необычно длинные волосы, добродушные загорелые лица, открытый взгляд, одежду из оленьей кожи с бахромой и ухоженное оружие. Было видно, что он силится вспомнить, где мог их видеть, но без особого успеха.
- Не старайтесь… вы нас не знаете. Мы - братья, метисы из Канады. У нас дела в Гелл-Гэпе. А вы - первый из его обитателей, кого мы встретили… правда, высоковато вы забрались. Мы решили воскресить вас… и нам это удалось! Не сердитесь, что наши средства оказались чересчур сильнодействующими. Обстоятельства этого требовали: ваше состояние было довольно-таки плачевным.
- Ничего не помню! Я ехал верхом… лошадь упала на меня… я потерял сознание… и вот теперь вижу вас.
- Пока вы находились без сознания, вас подобрали и вздернули. Возможно, обморок спас вам жизнь.
- Как бы то ни было, друзья, я должен поставить за вас свечку… Кроме шуток! Я вам чрезвычайно признателен, слово Боба Кеннеди… это мое имя! Поверьте, это совсем немало - признательность Боба Кеннеди! Вот увидите… Я сделаю для вас все, даже если вам вздумается захватить в плен американского президента…
- О, не следует преувеличивать, - возразил Жан, - эту маленькую любезность мы оказали бы любому.
- Я знаю цену такой любезности и не собираюсь переплачивать. Отныне ваши друзья - мои друзья, ваши враги - мои враги. Я буду помогать вам во всем, мистер… мистер? Как вас зовут?
- Жан.
- Жан… а дальше?
- Жан де Варенн. Мы - сыновья старого Батиста, соратника Луи Риля.
- А, так вы герои Батоша! Все газеты взахлеб писали о ваших подвигах… Даже наш листок "Гелл-Гэп ньюс" целых две недели трубил…
- Мы сделали все, что могли, но, к несчастью для нашего дела, Батош пал…
- Ну, не все потеряно… Луи Риль еще держится.
- Его армия тает с каждым днем, и запасы на исходе.
- Э… а могу я узнать, что привело вас сюда?
- Братья, - обратился к младшим осторожный Жан, - можем мы довериться джентльмену?
- Нам нечего скрывать.
Жан повернулся к ковбою:
- Мистер Кеннеди…
- Зовите просто Боб. Мне так больше нравится.
- Я хотел спросить, в состоянии ли вы выслушать. Вам, должно быть, чертовски не по себе… все-таки виселица. А потом, вы, наверное, хотите есть и пить… И еще: тем, кто вас повесил, - не придет ли им в голову фантазия вернуться и полюбоваться плодами своего труда?
- Быть повешенным дважды за один день? Сомнительно! - возразил Боб, дав свое толкование знаменитой юридической формулы "non bis in idem" - что до моих переживаний, голода и жажды, то для настоящего ковбоя это пустяки. Кроме того, я пообедал незадолго… до происшествия.
- Тогда слушайте. Наш отец был фермером, как говорят у нас в Батоше, что в округе Саскачеван, канадской провинции Манитоба. Отец чтил законы, никого не обижал и работал до седьмого пота. Мы тоже старались как могли. Ферма досталась нам от предка, французского дворянина родом из Орлеана. Нам и в голову не могло прийти, что кто-то может претендовать на землю, обработанную Жан-Батистом де Варенном, главой нашей семьи. Труды многих поколений ведь чего-то стоят, не так ли? И вдруг являются неведомые нам люди, посланные английской королевой, - из тех, кто наградил нашу добрую Канаду смешным именем Доминион, - и начинают говорить, что эта земля нам не принадлежит. Неслыханная наглость! Сначала мы только посмеялись. Но их число росло, они решили выгнать нас силой. Тогда мы рассердились всерьез, взяли винчестеры, оседлали наших полукровок и дали бой этим англичанам…
- Браво! - восторженно крикнул американец.
- Но эти люди словно сорная трава: чем больше рвешь, тем гуще растет… Они приходили сотнями, затем тысячами, а следом шли солдаты, чтобы защищать их. Тогда нашим вождем стал Луи Риль. Он смело сражался и не раз бил англичан. Увы! Батош пал из-за предательства. Нашелся негодяй, польстившийся на деньги… О! - воскликнул Жан, клокоча от ярости. От его привычного спокойствия не осталось и следа. - Меня трясет, когда я вспоминаю об этом, а перед глазами встает кровавая пелена! Этот трус бежал, спасая шкуру. Знал, что мы будем мстить. Он пытался взорвать нас, а потом, когда враг вошел с его помощью в Батош, предательски убил нашего отца выстрелом в спину.
- Проклятье! - чертыхнулся Боб. - Вот мерзавец! С каким удовольствием я снял бы с него скальп!
- Мистер Боб! Десять тысяч долларов, которые он украл у нас, станут вашими, если вы поможете разыскать его.
- Я это сделаю, Жан, клянусь! Но запомните раз и навсегда: не желаю слышать о деньгах. Знаете ли вы, где укрылся этот негодяй?
- Мы последовали за ним в Виннипег, куда он отправился, чтобы снять деньги с банковского счета. Ведь Туссен Лебеф стал очень богат, нажился на воровстве и предательстве! Из Виннипега он перебрался в Эмерсон. Но в Сен-Венсане на американской границе, где его хорошо знают, не появился. Затем его видели охотники у Красной реки, он ехал верхом вместе с двумя спутниками, у которых был довольно потрепанный вид. Мы потеряли след, но тут этот мерзавец неожиданно объявился в Грэфтоне. Кажется, затем он пересек Сарк-Ривер, направляясь в Гелл-Гэп… Неделю назад там видели человека, чьи приметы совпадают с наружностью того, кого мы ищем. Бот и все. Теперь мы едем в Гелл-Гэп, чтобы выяснить все на месте. Мы полны решимости, и нас ничто не остановит.
- А потом? - задумчиво спросил Боб.
- Мы отыщем его, даже если придется пересечь всю Америку… даже если мы успеем поседеть за время поисков.
- Жан, хотите совет?
- Говорите, Боб.
- Действуя так, вы ничего не добьетесь. Только время потеряете. Денег у вас много?
- На все про все тысяча долларов.
- Совсем мало, если только удача вам не улыбнется. К тому же вы очень молоды… зеленые новички! Вам ничего не добиться в этой проклятой стране! Ну, да ладно! Вы мне нравитесь… и я обязан вам жизнью, хотя она меня не очень-то балует. Мне двадцать пять лет, и я побывал в передрягах, какие вам и не снились… Я сумею заварить такую кашу, что небесам станет жарко! Моему опыту столетний старец позавидует. Решено! Я помогу вам. Едем в Гелл-Гэп.
- А если вас снова…
- Повесят? Как бы не так! Я им еще покажу.
ГЛАВА 3
Американский гаврош.- Тяжкая жизнь маленьких изгоев общества. - На Западе. - Встреча. - Покупка лошади и снаряжения. - Ужас удачливого торговца. - Перед зданием суда. - Шериф в затруднении. - Диалектика Боба побеждает. - Под защитой закона. - Гость шерифа.
Люди, подобные Бобу Кеннеди, часто встречаются в Америке. Будучи полной противоположностью юных канадцев, он являл собой законченный тип искателя приключений на Диком Западе. Именно такими были те первопроходцы, что вытеснили индейцев.
Боб Кеннеди не имел, как говорится, ни кола ни двора, равно как и семьи. В глубинах его памяти теплилось смутное воспоминание о старике и цыганке, живших где-то в трущобах Чикаго. Они дрались денно и нощно, на голодный желудок и после обильных возлияний, не обращая никакого внимания на своих троих или четверых мальчуганов. Впрочем, Боб не был до конца уверен, что детей было четверо. Возможно, их было пятеро.
Кажется, старика звали Кеннеди, а его самого называли Робертом или, попросту, Бобом. Этим и ограничивалось его представление о священном семейном очаге.
В десять лет он бежал из дома и стал жить на улице, подобно множеству других мальчишек, чья жизнь бесконечно тяжела, а порой и мучительна. Американский бой циничен и безжалостен, ему совершенно несвойственны благородство и великодушные порывы, которые отличают нашего парижского гавроша. Уличный парнишка-парижанин сообразителен, он умеет любить и ненавидеть, способен переживать минуты истинного вдохновения. Его внешний облик столь живописен, что вызывает восхищение. Этой своеобразной прелести его американский сверстник абсолютно лишен.