- Человеческая натура не меняется только потому, что в стране сменились политические лидеры. Не забывайте, в хунте, принимавшей решение о вторжении на Мальвинские острова, как минимум двое выходцы из Италии. Конечно, с ними теперь покончено, но будут другие, те, что на время залегли на дно. Родригес это понимает. Возможно, даже знает их имена. Потому-то он и боится оставаться в Буэнос-Айресе.
После этого он снова замолк, а поскольку мои мозги были заняты попыткой уяснить политическую обстановку в стране, о которой я знал совсем немного, я не спросил, был ли Гомес в том полете один или с ним была команда.
Лишь позже, когда я уже лежал в постели, глядя на мигающие на занавеске огни вывески бара на противоположной стороне улицы и слушая грохочущую музыку, я вспомнил, как Уорд, стоя в кают-компании "Катти Сарк", спрашивал у Айрис Сандерби, кому она собиралась предложить должность штурмана, кто тот человек, который убедил ее, что тоже видел корабль, застрявший среди льдов моря Уэдделла. Тогда я подумал, что она подразумевала служащего с какого-то спасательного корабля, возможно, транспорта Британской Антарктической службы либо же с рыболовного или китобойного судна, может, даже исследовательского. И теперь я снова об этом вспомнил. Она тогда сказала: "Человек, который, я уверена, видел то же, что и мой муж". Таковы были ее слова, и если она вкладывала в них буквальный смысл, то они должны были значить, что он видел запертый во льду корабль с воздуха именно так, как его видел Сандерби.
Я долго лежал, раздумывая об этом. Громкая назойливая мексиканская музыка, доносящаяся с той стороны улицы, бухала мне в уши и мало-помалу превращалась в грохот ломающихся многолетних дрейфующих льдин по мере того, как мое сознание захватывали фантазии о морском походе вместе с Айрис Сандерби, в конце которого виднелись призрачные очертания увешанного гирляндами сосулек корабля с человеком за штурвалом, гигантским вопросительным знаком вставшим в моей бессонной от смены часовых поясов голове. Привиделось ли это Чарльзу Сандерби или он действительно видел заледеневшего человека, стоявшего на руле?
Я проснулся словно оглушенный. Место музыки занял рев транспорта, восходящее солнце огромным красным апельсином смотрело на меня в просвет между зданиями напротив. Кристально чистый воздух был неподвижен. Я был слишком взбудоражен этим странным городом с обратной стороны планеты, чтобы спать дальше. Поднявшись, я оделся и вышел прогуляться. В теле ощущалась вялость из-за высокого положения над уровнем моря, в уме - из-за беспокойной ночи. Магазины уже открывались, и я зашел в один, где продавались как книги, так и газеты с журналами, но американское издание книги Родригеса мне найти не удалось. Зато я приобрел старый том "Завоевания Перу" Прескотта. Пыльная, с порванным корешком, книга по крайней мере была на английском, тем не менее она мне стоила гораздо больше американских долларов, чем я ожидал.
К этому времени солнце уже поднялось над крышами домов и стало жарко. Я неспешно двинулся назад в отель. Уорда я не встретил. Тогда, позавтракав, я позвонил ему в номер. Сначала у него было занято, а когда я к нему наконец дозвонился, он ответил довольно резко:
- Больше не звоните. Вызовите такси на десять сорок пять и держите, пока я не спущусь. Я жду звонка.
- Можем опоздать, - сказал я.
- Знаю, но это важный звонок. И все равно самолет не вылетит вовремя.
Было уже почти одиннадцать, когда он появился, и вид у него был такой, будто он вообще не спал.
- Такси здесь? Хорошо. Следите, чтобы не уехало.
Он бросил свою сумку рядом с моей, и я вышел сказать водителю, что мы сейчас выходим. Когда я вернулся в холл, он стоял возле кассы, оплачивая счет, предъявленный ему в долларах США, а не в мексиканских песетах.
- И еще двести семьдесят девять долларов за телефонные звонки, señor, - сказал клерк.
Уорд расплатился американскими дорожными чеками, и мы поспешили к такси.
- Aeropuerto, - выпалил он, падая на сиденье.
- Приличный телефонный счет, - заметил я, когда мы поехали по улицам Мехико.
- Международные звонки дорого стоят, - ответил он, закрывая глаза.
- В Лондон? Или вы звонили в Лиму?
Не знаю, уснул Уорд или нет, но он не ответил. До аэропорта он так и не заговорил. Его предположение, что вылет задержится, полностью подтвердилось. Сказали, что из-за охраны. Искали взрывное устройство, что, судя по всему, в последнее время там случалось не в первый раз. Багаж транзитных пассажиров не был погружен, таможенники и полицейские требовали, чтобы все открыли чемоданы и выложили их содержимое на пол. На это ушло много времени, и лишь во второй половине дня мы наконец сели в самолет.
Уорд заказал себе водки, выпил ее одним махом и заснул с книгой "Muerto o Vivo?" на коленях. Принесли еду. Отказавшись, он снова уснул. Мы пролетели над россыпью вулканов высотой в восемнадцать тысяч футов - огромными нагромождениями затвердевшей лавы с глядящими в голубой небесный купол разверстыми жерлами, когда он наконец зашевелился и, склонившись надо мной, выглянул в окно, щуря глаза.
- Знаете, куда я хотел бы попасть? На Галапагосские острова.
Он мотнул головой в сторону белой полоски далеких облаков над кончиком правого крыла.
- Вон там. Не больше тысячи миль до них. Может, я там побываю, когда выберусь из Южного океана и всех этих льдов.
Раскрыв книгу на заложенном месте, Уорд поудобнее устроился в кресле. Он снова изображал парня из Глазго в туристской, словно взятой напрокат, шляпе. Между рядами кресел прошла стюардесса, грудастая молодая женщина, распространяя крепкий запах пота. Он заказал себе еще водки и обернулся ко мне.
- А вы? "Хорсез нек"?
Я кивнул. Он сделал заказ, и каждый из нас занялся чтением. Меня всецело увлекло повествование Уильяма Прескотта о цивилизации инков, ставшей жертвой жадности конкистадоров Писарро. Захватывающее знакомство с народом, в шестнадцатом веке не знавшим ни колеса, ни морских судов, никогда не видевшим ни закованного в латы рыцаря верхом на лошади, ни арбалетов и ружей, но чьи дороги и средства связи, покрывающие огромную территорию Анд, чьи методы ведения поливного земледелия, чье общественное устройство в целом, близкое к тому, что сейчас мы называем социализмом, были в некоторых аспектах более развитыми, чем у их завоевателей.
Принесли выпивку, и Уорд откинулся на спинку, искоса глядя на меня.
- Когда вы проглотите Прескотта, вы, полагаю, будете знать о Перу не меньше, чем большинство перуанцев. А может, и больше. Я в первый раз еду в эту страну, - прибавил он, - но, прочтя Прескотта, не думаю, что мне понравится то, что испанцы вместе с метисами с ней сделали.
Потом неожиданно сказал:
- Тот телефонный звонок, который я ждал, он был из отеля в Лиме, где, по словам Айрис, она останавливалась. Сказали, что она съехала три дня назад.
- Зачем тогда мы сходим в Лиме? - спросил я.
- Вам не нужно. Вы можете отправиться прямо в Пунта-Аренас, если хотите.
- Но вы сойдете?
- Да. Она не улетела в Чили. Я проверял в LAN Chile и UC Ladeco. И в Aero Peru. Во всяком случае, она арендовала автомобиль, который ей подали к отелю. Помощник управляющего сказал, что, отъезжая, она сама сидела за рулем.
Мысли этой ночи вновь вернулись ко мне.
- Полагаете, она поехала в Кахамарку?
- Ну, она точно не поведет сама через всю Чили в Пунта-Аренас. Это три с лишним тысячи миль, и одному богу известно, что из себя представляют дороги южнее Вальпараисо, если они вообще там есть. Там сплошь горы и глубокие ущелья.
Он улыбнулся.
- Так вы, значит, пришли к тому же заключению, что и я - что Марио Ангел Гомес и есть тот штурман, о котором она говорила как о человеке, который может провести ее к тому застрявшему во льду кораблю. Не думаю, что еще у кого-то были такие возможности, как у него, чтобы облететь ту часть Антарктики.
- Там есть базы, - сказал я. - С полдюжины стран содержат свои научно-исследовательские станции по берегам Антарктиды.
Уорд кивнул, соглашаясь.
- Но они летают по прямой от южных опорных пунктов к своим Антарктическим станциям. Я смотрел самые последние карты Королевского географического общества, в том числе некоторые мореходные. Ни один из маршрутов снабжения не проходит вблизи от того места, где упал самолет Сандерби. Еще я переговорил по телефону с одним профессором из Кембриджа, к которому они меня направили, - он имеет какое-то отношение к Шотландскому институту полярных исследований, и он подтвердил, что транспорты с припасами обычно не летают над тем местом, которое нас интересует.
То, что самолет Сандерби направлялся на американскую станцию в Мак-Мёрдо, ничего не меняет, поскольку ключевое слово здесь "обычно".
- Этот полет был необычным по двум причинам. Во-первых, самолет совершил вынужденную посадку в Порт-Стэнли для устранения неполадок в электрике. Именно поэтому Сандерби и попал на борт. Во-вторых, он, будучи гляциологом, вполне мог уговорить пилота отклониться от курса на восток. Понадобилось бы совсем небольшое смещение с прямого маршрута от Порта-Стэнли к проливу Мак-Мёрдо, чтобы он мог взглянуть на шельфовый ледник и то место, где "Эндьюранс" Шеклтона попал в ледовую ловушку и в конце концов затонул.
Его мысль состояла в том, что американцы обычно не доставляют грузы с Фолклендских островов. Я спросил его, откуда вылетел Гомес, и он ответил:
- Из Ушуайи, как утверждает Родригес. Это аргентинская база на юго-западе Огненной Земли, в проливе Бигл. Не самое лучшее место для вылета, как мне сказали, но, возможно, это было частью испытания.
- Вы говорили, что он дозаправлялся. Видимо, у него был запланирован какой-то маршрут полета.
Уорд немного помолчал.
- Гомес испытывал самолет. Вероятно, он был модифицирован для работы в условиях Антарктики. На севере Антарктического полуострова у аргентинцев есть база с короткой взлетно-посадочной полосой. Марамбио она называется, если не ошибаюсь.
Его слова звучали неуверенно, будто он пытался сам для себя все это уяснить.
- Возможно, его последний перелет начался оттуда. Отчасти он, должно быть, проверял возможность дозаправки в воздухе, поскольку Родригес в своей книге пишет, что он дозаправлялся где-то над морем Беллинсгаузена, а это далеко на запад от того района, где погиб Сандерби.
- К чему вы клоните? - спросил я. - Хотите сказать, что, как только его дозаправили, он воспользовался возможностью попробовать найти обломки американского самолета?
- Нет. Самолет утонул. Думаю, в этом не может быть никаких сомнений.
- Что тогда?
- Не знаю.
Голос его стал тихим, почти шепот.
- Это просто мысли вслух.
Он обернулся ко мне.
- "И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей". Помните это? - спросил он.
Я отрицательно покачал головой.
- Цитата из Библии, да?
- Откровение Иоанна Богослова, - улыбнулся он мне. - Удивительная вещь. Вам следует прочесть. Когда допьете свой коктейль, - прибавил он уже прагматичным тоном, - советую вам отложить Прескотта на потом, выключить свет и немного поспать. Когда мы прилетим в Лиму, в аэропорту нас уже будет ждать машина. У вас есть международные водительские права?
Я кивнул.
- Отлично. Вы поведете ее. Это сэкономит нам время. Есть вероятность того, что начнут проверять подлинность моих прав…
Он похлопал по стальной руке в перчатке, покоящейся у него на коленях.
- С иностранцами иногда возникают некоторые проблемы в этой связи.
Демонстративно закрыв свою книжку, он откинул спинку кресла и улегся спать.
- Сначала заедем в отель. Я хочу поговорить со швейцаром, если он у них там есть. Потом направимся к побережью и Панамериканскому шоссе, будем ехать всю ночь. О’кей?
- Да, - сказал я.
- Будем вести и спать по очереди. При благоприятных условиях завтракать будем уже в Кахамарке.
Затем с обсуждения насущных вопросов он неожиданно перешел к цитированию драматическим шепотом без тени шотландского акцента:
- "И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет". Патмос, - пробормотал он. - Я был там очень недолго пару лет назад. На вершине острова там белая крепость-монастырь. Когда-то она была полна сокровищ, но, стоя на зубчатой башне и глядя на Эгейское море, я не думал ни о чем ином, кроме этого апостола Христа, сидящего в своей келье, в маленьком монастыре, что на склоне горы, и записывающего необыкновенные откровения, которых был удостоен. Был ли он безумцем? Император Домициан осудил его, так что он, наверное, римлянам таким казался. Тем не менее это замечательная книга.
Он поудобнее устроился в своем кресле.
- Ну ладно, посмотрим, подходят ли нам эти строки, когда будем на перевале через Анды.
Выключив свет у себя над головой, он закрыл глаза и сразу же, похоже, уснул.
Прибыв в Лиму, мы потратили немало времени на прохождение формальных процедур. Опять работники миграционной службы задавали ему вопросы о его профессии, на этот раз дойдя даже до поиска слова "букинист" в англо-испанском словаре.
- Как видите, помогает, - сказал Уорд, когда мы шли к зоне выдачи багажа. - Он был так занят выяснением значения слова "букинист", что едва ли взглянул на наши визы. И ваша профессия консультанта по консервации древесины ему тоже встречается далеко не каждый день.
Он улыбался, становясь на наше место у ленты багажного транспортера. Когда мы наконец забрали всю его многочисленную кладь, на прохождение таможни у нас ушло даже больше времени, чем в Мехико, поскольку он решил развернуть свой длинный портплед прямо там, на скамье, чтобы добраться до своей непромокаемой одежды.
- Наверняка она нам понадобится в Пунта-Аренас. Айрис говорила, что там, в Магеллановом проливе, сумасшедшие ветры с дождями чуть ли не каждый день. Вы лучше свою штормовку тоже сейчас достаньте. Там, в горах, идет дождь, по словам этого милого паренька с паспортного контроля. Он сказал, что слышал об этом утром по радио. Местами еще и наводнения. El Niño делает свое дело, Родригес был прав.
Все, кроме штормовок, сумок с вещами первой необходимости и портфелей мы оставили в камере хранения аэропорта, и, с учетом того, что он мне сказал о дождях, я был удовлетворен, когда мы пришли в пункт проката автомобилей, увидев, что он остановил свой выбор на полноприводном "Лэнд Крузэре". Пока он подписывал договор и страховку, девушка вынесла бандероль из маленькой комнатушки позади конторки.
- Это оставили вам, señor. Принес курьер из "Librería Universal". Пожалуйста, заплатите за доставку.
Он кивнул, даже не взглянув на бандероль, которую она положила на стойку.
- Книги, - сказал он.
Она подтвердила и попросила наши водительские права, затем повела наружу, где в тени дерева стоял наш автомобиль.
- В нем, пожалуй, не так комфортно, как в обычном седане, - сказал Уорд, как будто извиняясь, - но, черт возьми, в такой стране лучше не рисковать.
Он открыл дверь и бросил бандероль с книгами на заднее сиденье вместе со своими вещами.
- Осмотрите машину, пока я проверю, есть ли у нас инструкция и все прочие нужные бумаги.
Девушка уже доставала документы на автомобиль из отделения под приборной панелью.
- Какие тут дороги? Я так думаю, плохие.
Я обходил джип вокруг и заглядывал вниз, проверяя состояние резины и глушителя.
- Вдоль побережья дорога хорошая, везде гравий с гудроном. Съезд на Кахамарку к северу от Трухильо, так что около шестисот километров пути сможем ехать быстро.
На одометре значилось 62805, но это в километрах, не в милях. Кузов автомобиля был в грязи, кое-где в ржавчине. Я поднял крышку капота.
- А что за дорога в горах? - поинтересовался я. - Нам нужно пересечь первую гряду, судя по карте, которую вы мне показывали.
- Родригес говорил, там полный порядок. Гравий, пока не выедем с прибрежной равнины на горные склоны. Дальше грунтовка, но достаточно неплохая. По ней ежедневно ездят тяжелые грузовики, так что она не может быть совсем плохой.
Я закончил осмотр электропроводки и шлангов системы охлаждения.
- Тогда беспокоиться не о чем, - сказал я, закрывая капот.
Кивнув, он внес залог, снова в долларах, и передал мне ключи.
- Вы поведете, о’кей?
- Buen viaje!
Одарив нас ослепительной улыбкой, одетая в яркий форменный костюм девушка деловито удалилась обслуживать следующего клиента - крупного американца в широкополой шляпе, прячущей в тень его морщинистое лицо.
Отель, в который мы направились, находился в центре города. То была кошмарная поездка - вокруг все неслись как сумасшедшие, непрерывно гудя. А еще было жарко и влажно, испарения повисли над домами, словно облака так отяжелели от влаги, что нуждались в твердой опоре.
В отеле, где останавливалась Айрис Сандерби, швейцара не оказалось, но женщина-администратор подтвердила, что она уехала на машине в девятом часу утра в воскресенье. Она это запомнила, потому что видела, как та отъезжала, а для сеньоры ее положения необычно водить самостоятельно, без сопровождающего лица.
Уорд говорил с администраторшей, все время вполоборота глядя на распахнутые входные двери, мимо которых в жарком солнечном мареве непрерывным потоком шли люди. Его бдительный взгляд метался от двери к лифту, как будто он ждал чьего-то появления. То же самое было и в аэропорту, и я подумал, что он отчасти надеялся на то, что Айрис Сандерби вдруг появится из толпы. Теперь меня это беспокоило, но у такого человека, как Уорд, нельзя взять и спросить, не боится ли он. Я чувствовал, что он очень напряжен.
Это продолжалось, когда мы отъехали от отеля, но мое внимание тогда было сосредоточено на дороге.
- Поверните там на углу направо, - неожиданно сказал он, резко оборачиваясь, чтобы взглянуть на отель.
- Тут надо прямо, - сказал я.
Я посмотрел в отеле, как ехать к Панамериканскому шоссе.
- Я знаю, все равно поверните. Поворачивайте, черт возьми, здесь!
Сзади нас загудели, когда я резко вывернул руль, не просигналив поворот.
- И еще раз направо.
Он хотел, чтобы я, объехав квартал, припарковался в пятидесяти метрах от отеля.
- Зачем?
Сразу за нами ехал автомобиль.
- Делайте, как я сказал.