Дважды я опасно приближался к краю, когда отяжелевшие веки наползали на ослепленные глаза. На меня наваливалась сонливость, и я начал напевать себе под нос "Все замечательное и прекрасное…". Сам не знаю почему. Просто у меня тогда было такое настроение. И вдруг сзади раздался голос:
- Где это я, черт возьми?
- Мы везем вас к океану искупаться, - сказал я.
- Идите вы к черту! Где Ангел?
Она наклонилась вперед. Я как раз проезжал сложный поворот, дорога меняла направление под острым углом и очень нуждалась в грейдере. Я не мог к ней обернуться, но почувствовал ее запах, ощутил ее дыхание на тыльной стороне шеи.
- Остановите машину! - завизжала она. - Я сказала, остановитесь! Разворачивайтесь и везите меня назад.
Я ничего на это не ответил, продолжая ехать дальше.
- Если вы не остановите, я выпрыгну на ходу, - сказала она.
Притормозив чуть сильнее, я обернулся взглянуть на нее. Она по-прежнему была чрезвычайно бледна, на коже блестела испарина, но глаза стали почти нормальными, зрачки приняли обычные размеры. Мне они были сейчас хорошо видны - синие, включающие в себя всевозможные оттенки, словно сапфиры, освещенные лучом заходящего солнца.
- Куда вы меня везете?
Она принялась дергать ближнюю к себе дверь, но Уорд ее запер, и она в конце концов сдалась, снова укладываясь и бормоча что-то о том, что теперь она все вспомнила.
- Наш маленький шкипер немного пришел в себя?
По его тону я понял, что он намеренно ее дразнил. Она мгновенно взвилась и накинулась на него, вопя:
- Вы купили корабль, но это не значит, что вы купили меня! Скажите своему специалисту по червякам, чтобы развернулся и отвез меня назад в гасиенду!
- Почему?
Его лицо внезапно исказилось от злости.
- Почему вы хотите, чтобы вас туда отвезли? Вы в него влюблены? Он напичкал вас кокаином, употребляет как проститутку… и он ваш кровный родственник.
- Как вы смеете?! - Она покраснела от гнева. - Он мне не брат.
- Ладно, ваш сводный брат, значит, - сказал он и прибавил, добивая ее: - Боже милостивый, вы, католики, вступили в кровосмесительную связь…
- Нет, нет!
Она ударила кулаками по спинке его кресла.
- О’кей, но что вы скажете священнику, когда придете к нему на исповедь, а? Как вы собираетесь ему объяснить свои шалости?..
- Он мне не брат, - повторила она. - Я не совершала инцест.
Затем она снова пошла в атаку:
- Неужели вы, огромный тупой asqueroso, не понимаете, что я уже почти вытащила из него информацию, подтверждающую, что мой муж не выдумал все это? И я бы вытащила ее, если бы не заявились вы и все не испортили.
- Чушь! Вы бы никогда не вытащили из него этого и за миллион лет. Вы просто втюрились в ублюдка. Вот настоящая причина, почему вы торчите здесь в горах…
- Ради бога, прекратите этот свой спектакль! Ну ладно, - злобно прибавила она. - Он мужик что надо, каким вы никогда не будете, и мне нравится с ним шалить, как вы это изящно назвали.
Как раз в эту секунду я зацепился за выступающий камень решеткой радиатора. Нечасто приходится быть невольным свидетелем того, как два человека доводят друг друга до белого каления. И когда он сказал: "Вы начнете шалить с ублюдком на борту "Айсвика"…", я затормозил так резко, что она едва не слетела на пол.
- Заткнитесь! - закричал я. - Вы оба! Дорога и без ваших воплей трудная, а я устал.
За моим взрывом последовала тишина. Похоже, они так были поглощены друг другом, что забыли о моем присутствии.
- Мы все устали, - сказал Уорд наконец.
- Да, но за рулем я.
- Хотите, сменю вас?
- Сколько еще до побережья?
- Понятия не имею.
- Я поведу до тех пор, пока солнце не сядет, - сказал я. - Хочу увидеть, как оно закатится в океан.
Отпустив педаль сцепления, я с остервенением рванул вперед. Наверное, меня снова обуял страх. И на то были веские основания, если между ними сохранится такая же враждебность в том походе во льдах. А Гомес? Именно Гомес причина этих катаклизмов.
Мои мысли вернулись к тому, что я увидел в спальне, к раздвижным дверям на террасу. Я запомнил скульптуры и цветы, гибискус, или что-то другое, цветущее красным, может быть, розы в больших вазах. И оттуда, несомненно, вели такие же плавно раздвигающиеся двери в другие спальни. Мне тогда следовало бы ее расспросить. Пусть она тогда и была не вполне вменяема после наркотика, какой она там принимала, я мог бы выудить из нее правду. Брат он ей или нет? Она сказала, что нет. Она в этом так уверена, не только сейчас в машине, но она говорила мне это и в спальне, пока я собирал ее вещи, а ее ум тогда еще был в заторможенном состоянии. А если он ей не брат, то каковы его подлинные корни? И влюблена ли она в него? Ладно, пусть не влюблена, а сильно увлечена. Я хорошо запомнил обаяние этого человека, его нарочитую мужественность. И Уорд сказал, что все улажено, что он присоединится к нам на борту "Айсвика" и доведет нас до того места, откуда мы на санях подойдем к застрявшему во льду кораблю.
И вдруг я увидел Тихий океан и солнце - огромный багряный шар, как индикатор на ручке громкости гигантского музыкального центра, его нижний край уже опустился за туманную линию горизонта. Я остановился прямо там, где ничто не загораживало вид, и стал наблюдать, как его нижний край уплощается, заливая огнем поверхность океана.
Много времени это не заняло. Оно медленно, но неумолимо погружалось за край океана, и потом его вдруг не стало вовсе. Никакого зеленого луча, вообще ничего, лишь небо над этим местом, темнеющее от голубого к зеленому, а затем наступила кромешная тьма. Тут же показалась звезда.
- Венера или Меркурий? Я думаю, Венера, - сказал Уорд, и я понял, что он тоже созерцал это зрелище в абсолютной тишине. - Эта звезда привела Кука в Тихий океан - прохождение Венеры по диску Солнца. Два века назад.
Он замолчал, и мне показалось, что он задумался обо всех свершениях Кука - первой экспедиции на "Индеворе", о последующих на "Резолюшене" и "Дискавери", кораблях не намного больше "Айсвика". Он повел их в Южный океан, не так далеко, как мы собирались, но достаточно, чтобы оказаться среди льдов, обойдя вокруг Антарктиду в водах, которые до него не бороздил ни один корабль.
- Теперь я вас сменю, - сказал Уорд.
Часть третья
Место встречи - Ушуайя
Глава 1
- Так что она о нем сказала?
- Ничего, - ответил я.
- Вы были с ней наедине в ее комнате. Она должна была что-нибудь сказать.
Я отрицательно покачал головой.
- Боже праведный! Вы что же, не спросили ее?
Навалившись на стол, он глядел на меня со злым недовольством.
- Вам что, неинтересно?
- Я паковал ее вещи.
- Это я знаю. Но вы были там все то время. Не меньше четверти часа, наверное. Точно не меньше.
Протянув левую руку, он схватил мое запястье.
- Послушайте, у вас же была возможность, а после той сцены в саду вы не могли не сгорать от любопытства.
- Она была под наркотой, - напомнил я ему.
- Я знаю, - ответил он, повышая голос.
Его досада перерастала в гнев, остальные посетители начинали на нас оборачиваться.
- Вернитесь мысленно в ту комнату и повторите мне все, что она говорила, или хотя бы вспомните, как она смотрела в ответ на ваши вопросы. Уже будет хоть что-то.
- Я не задавал ей таких вопросов, - сказал я, - на которые вы хотели бы узнать ответ. Я спросил ее, где ее чемодан, она сказала, под кроватью, где же еще? Ах да, а перед тем как она повалилась на кровать, она назвала его ублюдком. Она повторила это не один раз, пока ходила по комнате.
Я не стал рассказывать ему, как она схватила меня за волосы, когда я полез под кровать. У меня в ушах до сих пор звучал ее голос, тон, которым она сказала: "Вы осуждаете, да?" Как будто мое осуждение имело для нее какое-то значение.
Здесь не подавали еду в номер, и мы завтракали в столовой гостиницы за столиком у окна, выходящего на площадь, украшенную немногочисленными юкками и пыльными олеандрами. Айрис еще не появлялась. Она сказала Уорду, что завтракать не желает.
- Что еще?
Я замялся, но в конце концов сказал:
- Она еще сказала, что как бы по-другому она смогла вытащить из него место?
- Местоположение корабля, вы имеете в виду?
- Надо полагать.
- Отдалась за информацию?
Он крепче сжал мою руку и вдруг заговорил зловещим шепотом:
- Вы это хотите сказать, да? Или то было?..
Я замотал головой, не желая отвечать ему.
- И она получила от него то, что хотела?
Его настойчивость начинала меня раздражать.
- Секс или информацию? - уточнил я. - Что вы имели в виду?
Я намеренно так сказал, и, я думаю, если бы мы тогда не сидели на виду десятка постояльцев отеля, он бы меня ударил.
- Месторасположение, - едва ли не прорычал он.
- Не знаю, она потом сразу ослабла.
Он секунду сверлил меня взглядом, как будто подозревая, что я от него что-то утаиваю. Потом отпустил мою руку.
- Ну ладно, мне придется узнать это самому.
Откинувшись на спинку, он, видимо, стал обдумывать, как к этому подступиться. Затем, допив свой кофе, медленно, чуть ли не против воли, поднялся на ноги.
- Да, лучше я сам с ней поговорю.
Он взглянул на часы у себя на запястье.
- Встречаемся у дороги в девять пятнадцать, о’кей?
Едва он сделал шаг к двери, как она распахнулась и в зал вошла Айрис. Такое впечатление, что между ними установилась определенная телепатическая связь. В дальнейшем я еще не раз отмечал подобные совпадения. В конце концов, оба они были Стрельцы.
Когда она подошла к нашему столику, я поразился произошедшей в ней перемене. Кожа опять в полной мере приобрела оливковый оттенок, и, хотя на ней не было или почти не было косметики, ее губы, или, лучше сказать, ее рот, который в паре с носом являл наиболее выразительную черту ее лица, был ярко-алым. На ее щеки, такие бледные еще вчера вечером, вернулся румянец, а осунувшееся от измождения лицо сегодня лучилось необычайной энергией, которая так привлекла меня в ту первую нашу встречу на "Катти Сарк".
- Не пора ли нам отправиться в дорогу?
Она обращалась к Уорду, не ко мне, демонстративно глядя на свои наручные часы.
- Я как раз шел за вами, - ответил он неприветливо.
Пропустив его замечание мимо ушей, она спросила, не купил ли он и ей билет на самолет из Лимы, на котором мы летим на юг.
- Я собирался ехать на машине через Арекипу к чилийской границе.
Он как будто оправдывался.
- Там по пути есть несколько археологических объектов, на которые я хотел бы взглянуть, раз уж я здесь. А в Пунта-Аренас нас ждет корабль. Возможно, с ним окажется не все в порядке, с чем-нибудь, что нам понадобится для зимовки на льду. Может оказаться, что нужно что-то специально заказывать издалека или транспортировать что-нибудь слишком габаритное для авиаперевозок, новый двигатель, скажем…
Пару секунд они смотрели друг на друга не то чтобы враждебно, но явно оценивающе.
- Мы можем обсудить это в дороге, не так ли? Вы уже оплатили счет?
Она сказала это надменным тоном, явно пытаясь его поддеть. Уорд немного помолчал, затем улыбнулся и кивнул.
- Да, мы можем поговорить об этом, когда будем осматривать руины Чан-Чана.
Он тоже ее дразнил, намеренно противопоставляя ее воле свою твердость характера, но при этом продолжал улыбаться, когда просил меня вынести вещи к машине.
- И не спускайте глаз с этого портфеля. - Кивнув на стоявший под столом кейс, он удалился.
Дорога, по которой мы ехали из Кахамарки через горы, практически сразу вывела нас на окраину Трухильо, и мы остановились в отеле в центре города. Все мы трое к этому времени валились с ног от усталости.
Сейчас, этим ярким безоблачным утром, после ночного дождя воздух был чистым и на удивление сухим, и мы отправились в путь полностью отдохнувшими. В первый раз я с предвкушением, даже волнением, ожидал того, что предстояло испытать, - путешествия по всему побережью южноамериканского континента и далее, в самый южный край планеты. Теперь, оглядываясь назад, даже заезд в Кахамарку я воспринимал больше как приключение, а не нечто такое, от чего мурашки бегут по спине.
Впрочем, хотя мое настроение и значительно улучшилось, тень человека, которому нравится носить прозвище Ангел смерти, омрачала эту поездку. Мысли о его привлекательной наружности, его красноречивой мужественности и, более всего прочего, страсти к нему Айрис Сандерби ни на минуту не выходили у меня из головы.
Уорд сел за руль, когда мы выехали из отеля, но вместо того, чтобы повернуть на юг, он повез нас на север, а когда Айрис Сандерби указала ему на это, он ей лишь ответил:
- Чан-Чан. Страсть как хочу взглянуть на Чан-чан.
Потом пояснил, что это древняя столица царства Чиму.
- Предшествовало инкам и было почти таким же могущественным.
Как и Айрис, мне тогда не терпелось продолжить путь на юг и поскорее увидеть судно, которое должно было стать нашим домом, но когда я увидел Чан-Чан… Он оказался невероятным, настолько не укладывающимся в сознание, настолько вне времени, что со мной что-то произошло. Мое восприятие изменилось, с моим мироощущением случилось что-то странное, чего я до сих пор толком не смог понять.
Начать стоит с того, что это был огромный, раскинувшийся на обширной территории глинобитный город, лежащий в руинах, покинутый, далекий, подобно Луне, и мрачный, как преисподняя, так как снова накатил туман, полностью закрыв солнце. Он располагался совсем недалеко от Панамериканского шоссе, весь в серой пыли. Внешние его стены столь толсты, столь мощны, что, простояв больше половины тысячелетия, они все еще возвышались на восемь-девять метров, лишь бастионы по углам несли на себе разрушительный след времени. Фактически это была покинутая страна, где оросительные каналы завалены обломками построек и нигде не видно никакой растительности. Войдя в пределы этих стен, действительно оказываешься в другом мире, раскинувшемся на площади более пятнадцати квадратных километров, изрезанной дорогами, огороженными рассыпающимися стенами жилых домов, общественных зданий, кладбищ и бассейнов. Местами лежали обломки костей, брошенные давно умершими мародерами и грабителями могил. Если смотреть оттуда в сторону Панамериканского шоссе, этот гигантский глиняный город представлялся окруженным остроконечными иссушенными горами. С запада его прикрывал Тихий океан. В воздухе висел его несмолкающий рокот, подобный землетрясению.
Я прошел сквозь эти фантастические руины. Самые масштабные, какие мне только довелось повидать. Как сказал Уорд, город был разделен на десять огороженных стенами районов, и, когда я подошел к его западной границе, передо мной во всем своем величии предстал вздымающийся океан. Из тумана накатывали волны величиной с гору и с непрекращающимся громоподобным ревом разбивались о берег.
Со стороны океана дул легкий бриз. Я стоял там, ощущая на лице соленые брызги и туманную сырость. И огромность океана, и древность пустынных руин у меня за спиной делали всю мою предыдущую жизнь чем-то несущественным, не имеющим большого значения. Не знаю, как это объяснить, но мое сознание будто вышло за его обычные пределы и вплотную приблизилось к пониманию смысла бытия. Атмосфера этого места несла в себе нечто библейское, при том что мир, к которому я прикоснулся, был языческим. Как же она могла содержать в себе такой глубокий смысл? Исходил ли он от чудовищной мощи бушующих передо мною вод, или мне его раскрыл этот величественный мертвый город?
Не знаю, что это было, но я словно покинул свое привычное тело, став высотой в десять футов и приблизившись к Богу. Впечатление было столь глубоким, что не покидало меня в последующие месяцы и придавало мне сил в минуты, когда я в них больше всего нуждался.
Я, должно быть, простоял там не меньше десяти секунд в полной неподвижности, как околдованный. Потом, повернувшись, я пошел назад, не воспринимая ничего вокруг, поскольку мое сознание было целиком поглощено тем впечатлением, которое на меня произвело это место, и я лишь смутно слышал зовущие меня голоса. Она сидела в проломе внешней стены и, когда я к ней подошел, сказала:
- У вас такой вид, будто вы увидели призрак.
Она улыбнулась.
- На что вы там смотрели?
- Ни на что, просто на море.
- Вы думаете о том, что нас ожидает впереди, - сказала она, заботливо глядя на меня.
Смотря на нее сверху вниз, я кивнул. Она поджала свои смуглые колени к подбородку, а треугольный вырез ее футболки обнажал округлость груди, даже отчасти розовые кружки вокруг сосков. Она похлопала по обвалившейся стене рядом с собой.
- Вам страшно?
Я ничего не сказал, и она отвернулась, снова глядя на море.
- А мне страшно, - прошептала она. - Оно такое безграничное. Вот именно это меня страшит. Оно тянется и тянется бесконечно, десять тысяч миль практически сплошного океана. И там, куда мы направляемся, ветры дуют со всех сторон земного шара.
Я сел рядом с ней, и мы вместе глядели сквозь туманную дымку на вздымающиеся и обрушивающиеся волны. Их грохот оглушал, заполняя собой весь мир.
- Он едет с нами, да? - спросил я.
- Ангел? Да, - кивнула она. - Он приведет корабль ко льдам и дальше покажет нам дорогу. Он знает куда, - прибавила она тихо, будто самой себе.
- Вы ему верите?
Она замялась.
- Нет-нет, я ему не верю. Но он нас туда проведет.
- Тогда почему?
- Ах, если бы я знала… - сказала она, глухо рассмеявшись.
Я ждал, но она так ничего и не прибавила.
- Вы в него влюблены? - спросил я.
- Любовь! - возмущенно воскликнула она, но не со злостью, а с презрением. - Для него это нечто непонятное. Невозможно любить такого человека, как Ангел.
- Что же тогда? Он вас очаровал, в этом дело, да?
Она плотно сжала губы.
- Вас это не касается. Впрочем, да, он очень привлекателен. Вы не находите? Он так же привлекателен для мужчин, - прибавила она медленно, - как и для женщин.
Меня это удивило, зачем она это сказала?
- Меня интересуете вы. Я спрашиваю о вас.
С моей стороны это было бесцеремонно, но мне нужно было знать, а сейчас появилась возможность. Атмосфера этого места, установившаяся между нами доверительность, все к этому располагало.
Она будто бы нехотя кивнула:
- Да, пожалуй. Так уж вышло. Он исчадие ада, но ему невозможно противостоять…
Она умолкла, едва заметно, будто вздрогнув, пожав плечами.
- И он мне не брат.
- Даже не сводный?
- Нет.
- Кто же тогда его отец?
- Откуда, черт возьми, мне это знать? Я его почти не видела с тех пор, как умер мой отец.
- А что Карлос тогда? Он ваш родственник, вы говорили?
Пропустив мой вопрос мимо ушей, она обернулась ко мне и спросила, зачем Айан нас сюда привез.
- Зачем ему так нужно было в Чан-Чан? Эти глиняные стены, они так угнетают.
Чуть помолчав, она прибавила: