- Туда. - Карлос неопределенно махнул рукой в сторону севера. - Там есть дорога, ведущая за город и на верхушку полуострова Брансуик. Возможно, автостопом доеду до горнолыжных трасс. Сокращу себе путь на восемь километров. А когда заберусь наверх, смогу взглянуть на залив Сеньо Отуэй и все остальные водоемы, окружающие остров Риеско. "Сеньо" значит "матка". На карте он на нее и похож, это особое место.
Он продолжал смотреть на Айрис и улыбаться.
- Если я не вернусь послезавтра, вышлите, пожалуйста, спасателей.
Он взял самый легкий из четырех наших ледорубов, а также из ящика в лоцманском столе маленький пластмассовый карманный компас, который повесил себе на шею. Мы оба вышли на палубу его проводить, и, когда его худая подростковая фигурка исчезла за ангарами, я сказал Айрис:
- Я его не понимаю.
- Да? - процедила она холодно сквозь зубы.
- Он постоянно говорит "мы". Он, похоже, думает, что пойдет с нами. Так, что ли?
Она не ответила.
- Вы решите это в Ушуайе, я угадал? Когда приедет ваш брат.
- Я вам уже говорила…
Она не закончила, повернув к рубке.
- Почему он так хочет пойти с нами? - крикнул я ей вслед. - Хочет что-то доказать?
- Возможно. Посмотрим, что скажет Ангел. Какие между ними отношения, - сказала она неспешно, оглянувшись.
Вид у нее был обеспокоенный.
- Этот парень…
Она покачала головой. Бусинки воды алмазной россыпью сияли в черноте ее волос.
- Вы спрашиваете, хочет ли он что-то доказать. Думаю, ему, может быть, нужно доказать, что он мужчина.
Мимолетная улыбка коснулась ее губ.
- Думаю, его жизнь была не из легких.
Отвернувшись, она спустилась вниз.
В ту ночь, сам не знаю почему, возможно, приезд Карлоса напомнил мне, что до нашего отправления осталось совсем немного времени, в общем, я стал думать о цели жизни, моей жизни, и о том, почему я ввязываюсь в эти рискованные поиски корабля, который, может так оказаться, вовсе и не существует. С какой целью? Пытаюсь ли я что-то доказать?
Я оглянулся на прожитые годы - как мало там достижений, нет даже самых обычных, таких как дом, жена, дети. Этого ли я хочу?
Подумав о льдах, ожидающих меня впереди, я едва не рассмеялся вслух. Ничего подобного там я не найду. Так зачем я туда направляюсь? Чего же я, черт возьми, хочу вообще? Этот вопрос вертелся у меня в голове, пока не превратился в нагромождение ледяных глыб, а я стоял, пялясь вверх на Айрис, распростертую подобно ангелам, вырезанным на балках в церкви. Или нет, похожую, скорее, на резную фигуру на носу старинного парусника. С обнаженной грудью и развевающимися волосами, она взирала на меня сверху вниз, нос корабля врос в лед, а бушприт доставал до мчащихся по небу облаков. Она хотела что-то мне сказать, я видел, что ее губы двигаются, но слов разобрать не мог. А потом фигура превратилась в мою мать с лейкой в руках, она звала меня помочь ей управляться с цветами. Но цветов нигде не было, лишь огромная глыба льда нависала над обломком мачты и костлявый человек с заросшим бородой лицом пристально глядел на меня. И все это время звякали падающие кристаллы.
Тогда я проснулся от звенящего в ночной тиши, словно осипшая музыкальная шкатулка, будильника наручных часов Айана.
- Что на этот раз? - пробормотал я, пока он поднимался со своей постели внизу.
- Нужно успеть на самолет, - ответил он.
- Куда?
После долгого молчания он сказал:
- В Буэнос-Айрес, потом в Монтевидео.
- Наводить справки о "Санта-Марии дель Суд"?
Он не ответил, и я снова уснул. Он меня разбудил перед уходом, сказал, что его не будет три дня, а может, и дольше.
- Скажете Айрис, хорошо? И когда приедет Гэлвин, выведите снова с его помощью "Айсвик" и испытайте как следует эти новые паруса. О двигателе не думайте, сейчас нужно сосредоточиться на парусах и слаженности экипажа. Я не хочу, чтобы мы напоролись на рифы по пути к проливу Бигл. О’кей? Нужно, чтобы каждый точно знал, что он должен делать, что бы ни случилось.
Я увидел, как он поднял руку в скудном свете, льющемся через незашторенное окно.
- И не наскочите на берег, хорошо?
Потом он ушел, и через минуту я услышал гудение отъезжающего автомобиля.
Вскоре после рассвета поднялся очень сильный западный ветер с налетающими шквалами, приносящими снег с дождем. Наведя внизу порядок, мы принялись готовить снаряжение к приезду Гэлвинов в тот вечер, гадая, как там приходится Карлосу после первой ночи под открытым небом. Был уже конец ноября, и, хотя в планах было выйти в середине декабря, в обычное время начала экспедиций в Антарктику, теперь приходилось делать поправку на то, что начальным пунктом станет Ушуайа. Кроме того, чилийские синоптики что-то бурчали про озоновый слой и более раннее, чем обычно, вскрытие льда.
Стемнело, но Карлос не появился. Не появились и Гэлвины, их рейс задерживался из-за плохой погоды. При этом ветер начал утихать, и к тому времени, когда мы приступили к вечерней трапезе, небо прояснилось и почти полная луна взирала на нас из пролива, его вода вдруг стала совсем неподвижной и черной, как полированный обсидиан.
В этот вечер опять было рагу - мы ели побольше свежего мяса и овощей, пока была такая возможность, и только я отдал Айрис пустую тарелку для добавки, как на палубе раздался топот ног и чей-то голос позвал:
- Эй вы, там! Есть кто дома?
Потом чуть гнусавый голос окликнул еще раз, растягивая слова, теперь уже из рубки у нас над головами.
- Гэлвины!
Айрис вскочила на ноги.
- Давайте, спускайтесь!
Вошедший мужчина был высок, можно даже сказать, долговяз, с узким, покрытым бледными веснушками лицом, соломенного цвета волосами и интенсивно синими глазами, сияющими, как сапфиры, в ярком свете кают-компании.
- Энди Гэлвин, - представился он и, пока мы пожимали друг другу руки, прибавил: - А это моя жена, Гоу-Гоу.
Она еще не сошла с лестницы, виден был только низ ее темно-красных брюк. Вниз ввалился пузатый чемодан, а потом в мгновение ока она уже стояла рядом со своим мужем, а мы, застыв, молча на нее пялились. Все, что я запомнил от этой первой встречи с самой необыкновенной молодой женщиной, какую мне только доводилось видеть, это белое сияние ее крупных зубов, обнаженных в ослепительной дружелюбной улыбке, казавшейся еще шире от пурпурной помады, почти точно подобранной в тон ее брюк. Золотистая, цвета кофе с молоком кожа, широкие ноздри, глаза черные, а кучерявые волосы и того чернее, отчего она была поразительно похожа на страшненькую куклу-негритенка.
Я заметил тень злости, промелькнувшую на лице ее супруга. Айрис тоже этого не упустила, так как она оправилась от потрясения раньше, чем мы с Нильсом, и, поспешно шагнув вперед, гостеприимно обняла девушку.
- Добро пожаловать на корабль. Я - Айрис.
Она слегка замялась.
- Нам так и звать вас Гоу-Гоу или, может, лучше вашим настоящим именем?
- Нет, Гоу-Гоу, если вы не возражаете. Вы только взгляните на меня. Я даже и не вспомню, чтобы кто-то называл меня иначе.
Она рассмеялась. Смех у нее был низким и заразительным. От нее исходило обаяние, вмиг же нас покорившее, и в салоне сразу стало как будто светлее и веселее. Они ели в самолете, но не заставили себя долго упрашивать отведать нашего рагу. Позже, в более раскованной атмосфере, которая установилась после обильно сдобренного ромом кофе, он признал, что был не столь откровенен насчет происхождения своей жены, как ему, возможно, следовало бы.
- Я думал, что если расскажу, что она на четверть аборигенка, то это испортит все дело, а я очень хотел принять участие в этой экспедиции. Так же была настроена и Гоу-Гоу, после того как получила согласие своей фирмы.
Об этом первый заговорил Энди, не Айрис, но теперь, когда все открылось, я видел, что она нервничает.
- Есть два момента.
Она порывисто склонилась над столом, беря девушку за руку.
- Я беспокоюсь о Гоу-Гоу, Энди, не об экспедиции. Она ведь из теплого климата.
- Я тоже, - ввернул Гэлвин.
- Нет, генетически нет. У вас нордический тип, достаточно взглянуть на вашу кожу.
- А она на четверть черная, вы это хотите сказать?
Сказал он это с вызовом, едва ли не задиристо.
- Нет, я хотела сказать не это. Цвет кожи не имеет значения, кроме того, что он свидетельствует о предрасположенности к жаре, а не к таким холодам…
- Она привычна к холодам, миссис Сандерби. Ее отец родом с Оркнейских островов, а когда она окончила ветеринарный колледж, начала работать в Снежных горах. Там я ее и встретил. Так или иначе, естественная среда обитания австралийских аборигенов - пустыня. В случае племени ее матери - пустыня Симпсона, где ни один белый человек не выживет без доставки продовольствия по воздуху, а они живут там, совершенно ни в чем не нуждаясь, в адской жаре в течение дня и лютом холоде ночью. Попробовали бы вы так, миссис Сандерби, еще и без одежды…
Рассмеявшись, Айрис подняла руки вверх:
- Ну ладно, мистер Гэлвин…
Она передразнила его официальность.
- Если только ей это не навредит. Я не хотела бы, чтобы Гоу-Гоу пострадала от вашего стремления примкнуть к нам.
- Она не пострадает. Я позабочусь об этом.
Склонившись над столом, он спросил, пристально глядя на Айрис:
- Вы сказали, что есть два момента. Какой второй?
- Ее опыт в море!
- Практически нулевой. Это я сообщил вам в письме. Мы женаты меньше года, и после приобретения дома я не мог позволить ничего большего, чем старый спортивный швертбот. Она немало на нем ходила, так что корму от носа отличить может, умеет лавировать и перекидывать парус, и, хотя она коротышка, я вас уверяю, делает она это быстро и уверенно. Правда, дорогая?
Он улыбнулся ей, потом нам.
- Я это утверждаю не голословно. К тому же она, - прибавил он более серьезно, - отличный ветеринар и умеет обращаться со множеством повреждений костей и отличит опухоль от беременности.
Он снова сбился на шутливый тон.
- В общем, определяйтесь, а утром сообщите нам свое решение.
Поднявшись на ноги, он продолжил:
- А сейчас мы бы с радостью познакомились с нашими койками и повалились. Из-за погоды и каких-то проблем у экипажа самолета мы добирались сюда три дня, и теперь оба едва стоим на ногах.
Они остались ночевать на борту, так что Нильс и Айрис решили, что будем завтракать в девять, чтобы дать им возможность подольше поспать. Но когда я пришел на следующее утро, они уже были на палубе.
- Еле дождался, чтобы все тут посмотреть.
Он был бодр и весел, а его жена стояла у штурвала наверху, ярко-красная вязаная шапка с ушами совершенно изменила ее внешность.
- Уже во всем разобрался, с прямыми парусами и остальным, за исключением пары канатов за фок-мачтой. Вы ставите между мачтами генакер, да?
Я кратко ввел его в курс использования фишерманов и узких стакселей, после чего мы направились вниз завтракать. Проходя через рубку, он задержался наверху сходного трапа.
- Хорошее у вас тут оборудование. - Он кивнул на радиоприборы позади штурманского стола. - Неплохой комплект для любительской радиосети и для однополосной модуляции на высоких частотах. У кого-нибудь на борту есть разрешение?
Я помолчал в замешательстве.
- Возможно, у Айана есть.
Когда дело касалось его, то все представлялось возможным.
- Хотя я не думаю.
Энди взглянул на меня со скошенной на один бок полуулыбкой.
- Полагаю, там, куда мы направляемся, это не имеет большого значения. Никто не арестует нас за то, что у нас нет лицензии, посреди моря Уэдделла! Сегодня вечером наведу справки, позвоню кое-куда. Но оборудование что надо, глаз радуется.
На следующее утро погода выдалась хорошей, с перистыми облаками высоко в небе и слабым ветерком.
- Выйдем сразу же после завтрака, - сказал я. - Дадим вам возможность освоиться на палубе.
Трудно поверить, насколько все становилось по-другому, когда рядом был по-настоящему опытный помощник. И насчет своей жены он также был прав. Она оказалась чрезвычайно проворной, очень уверенно вела себя на палубе и быстро всему обучалась. Прежде чем ветер стал усиливаться сразу после полудня, мы испытали все паруса, и не один, а несколько раз. Мы на бегу подкрепились кофе с бутербродами в рубке, наблюдая за любыми изменениями ветра и следя за всеми встречными плавсредствами.
День заканчивался, и у меня зарождалось ощущение, что команда начинает складываться и что мы действительно способны осуществить поход среди льдов моря Уэдделла. Мы так сосредоточились на работе с парусами, что, пожалуй, совсем забыли о Карлосе, и он уже ждал нас на пристани, когда мы подходили к берегу. В руке у него была бутылка терпкого красного чилийского вина, что продавалось в баре-ресторане. Я узнал этикетку, когда он помахал ею нам, пока мы швартовались. Он дошел до залива Отуэй и был страшно горд за себя, на что, в общем, имел право, так как дорога туда и обратно составляла что-то около пятидесяти миль.
- Мне повезло, обе ночи были лунными. Россыпи сияющих звезд, спутники. Небо было невероятно ясным.
Язык его слегка заплетался.
- И птицы. Жаль, я не взял с собой ту книжку, что есть на борту. Теперь, конечно, я уже не вспомню всех подробностей.
Говоря, он в основном обращался к Энди. Его, видимо, очаровал долговязый австралиец, который сидел за штурманским столом со сдвинутыми назад наушниками и длинными пальцами орудовал ручками управления передатчика однополосной модуляции.
- Вас интересуют птицы?
Энди слегка кивнул, не отвлекаясь от передатчика.
- Я слышал, вы были на станции Дэйвис.
- Ага.
- Видели там императорского пингвина?
- Нет. Там много королевских. Адели тоже.
- А императорских нет?
Карлос обернулся ко мне:
- Мы будем заходить на Южную Георгию?
- Я не знаю, - ответил я.
- Там есть несколько колоний императорских пингвинов.
Он воодушевленно обернулся к Энди:
- Они три фута ростом, клюв на уровне вашего пупа, своим крылом могут переломить человеку руку. Я в самолете про них много прочел в старой книжке про Южную Георгию. В ней говорится, что они скользят по льду на брюхе, а потом встают, оттолкнувшись клювом, как те маленькие неваляшки из рождественских хлопушек.
Карлос продолжал в том же духе, треща без умолку и беспрестанно теребя Энди вопросами, пока тот не взвился:
- Заткнись ты наконец, бога ради! Я ничего из-за тебя не слышу.
В наступившей гробовой тишине Айрис объявила нам, что ужин готов. Опять было рагу, но на этот раз с большим количеством замороженной цветной капусты и свежими водорослями, поэтому оно больше напоминало густой суп. Только мы приступили к еде, как появился Айан. Вид у него был уставший. Поздоровавшись с Гэлвинами, он уселся и больше не произнес ни слова и, даже когда Айрис предложила ему рагу, лишь отрицательно покачал головой.
Он не выказал никакого удивления внешности Гоу-Гоу, как будто знал заранее, что в ее жилах течет кровь аборигенов Австралии. Но Карлос не упустил случая: наклонившись над столом, он пялился на Гоу-Гоу с тем же дьявольским огоньком в глазах.
- Стройно-звучные напевы раз услышал я во сне, - процитировал он.
С едва заметной жестокой улыбкой он продолжил, медленно и четко выговаривая слова:
- Австралийской нежной девы, певшей в ясной тишине под созвучья диджериду…
- Заткнись! - Энди сказал тихо, но угрожающе. - Ты напился, парень, но это тебя не оправдывает.
Вытянув шею и улыбаясь, Айан обратился к Гоу-Гоу:
- Там, позади вас, в серванте бутылка. Налейте мне, голубушка, глоток.
Потом обернулся к Карлосу:
- Неплохая пародия, молодец. Но если ты еще раз…
- Вы не любите стихи, да?
Айан уставился на него пристальным взглядом в тяжелом молчании. Затем он улыбнулся и неспешно продолжил цитату:
- О, когда б я вспомнил взоры
Девы, певшей мне во сне
О Горе святой Аборы,
Дух мой вспыхнул бы в огне,
Все возможно было б мне.
В полнозвучные размеры
Заключить тогда б я мог…
Как там дальше, парень?
Карлос уставился на него с благоговением, словно пудель на бульдога. А Айан продолжил:
- Эти ЛЬДИСТЫЕ пещеры…
И крик пронесся б, как гроза:
Сюда, скорей сюда, глядите!
Он обвел взглядом всех нас, сидящих за столом.
- Так что глядите, - предостерег он тихим голосом. - Нас мало, впереди неизвестность. Начнете ссориться, и мы пропадем. Так что будьте осторожны и следите за языками.
Айан залпом осушил стакан, поданный ему Гоу-Гоу, и поднялся на ноги.
- Желаю всем спокойной ночи. С Божьей помощью, выйдем послезавтра.
Он обернулся ко мне:
- Сколько времени нам понадобится, чтобы дойти до Ушуайи?
- Зависит от погодных условий, - ответил я.
- Разумеется, зависит, но ориентировочно?
- Пролив Коубёрн ведет почти точно на запад, прямо против преобладающего ветра, а впереди Тихий океан. Там могут возникнуть проблемы, штормовой ветер почти наверняка не даст нам продвигаться вперед. Даже думать страшно, что нас там ждет.
- А если сила ветра будет не больше пяти баллов и мы сможем идти вперед?
- Тогда мы должны дойти до Ушуайи за три дня. Конечно, при условии, что не возникнет никаких накладок. Это скверный район, - прибавил я. - За Ушуайей нам придется иметь дело с мысом Горн. Крайне глупо отправляться в путь из Ушуайи. Если бы мы вышли отсюда…
- Он настаивает на Ушуайе.
- Вы только загляните в лоцию. Скажите ему…
- Я ему говорил. Я тоже умею читать карты. И он умеет.
- И тем не менее он настаивает?
- Да. Я позвонил ему, как только приехал в Монтевидео. Я подумал, что оттуда будет надежнее. Он отказался это обсуждать. Он либо присоединится к нам в Ушуайе, либо не пойдет с нами вообще.
Он замолчал, окинув нас взглядом.
- Итак, послезавтра, если ни у кого нет серьезных возражений…
- Это воскресенье, - заметила Айрис.
- Да, воскресенье. А какая разница? Даже Католическая церковь разрешает проводить футбольные матчи после полудня, при условии, разумеется, что утром вы усердно помолились.
Он перевел взгляд на меня:
- Если мы выйдем, скажем, в шесть ноль-ноль, тогда предположительное время прибытия в Ушуайю - шесть утра в среду, резонно?
- Если все пойдет путем.
- Конечно, - кивнул он.