- Мы выясним. Ты веди самолет и не тревожься, - твердо произнесла она и слегка приподнялась, подтягивая заднюю полу своего мехового пальто, а вместе с ней желтую юбку.
- Сантен!.. Сантен!!! О, Боже, Сантен!!!
- Это все-таки возможно! - победно воскликнула она и почти немедленно обнаружила в себе такие ощущения, каких даже не могла заподозрить. Почувствовала, что возносится ввысь и за пределы себя самой, словно покидая собственное тело и забирая с собой душу Майкла. Сначала ее ужаснула сила и странность происходящего, но затем все другие эмоции были сметены.
Сантен чувствовала, что падает и кружится, как в водовороте, потом летит выше и выше и вокруг нее ревет буйный ветер, а по бокам волнообразно движутся опоясанные радугой облака. Она услышала, как кричит во весь голос и, засунув все пальцы в рот, попыталась унять собственный крик, но чувство было слишком сильно, чтобы сдержать его. И Сантен откинула голову назад, и кричала, и плакала, и смеялась от этого чуда, а когда высшая точка была пройдена, стала падать с другой стороны в пропасть, кружась, опускаясь вниз мягко, как в снежные хлопья, возвращаясь в собственное тело, чувствуя, как руки Майкла обнимают ее, слыша, как он стонет и судорожно дышит рядом с ее ухом. Она развернулась, неистово обняв его, и воскликнула:
- Я люблю тебя, Мишель, я всегда буду любить тебя!
Мак поспешил навстречу Майклу, как только тот выключил мотор и вылез из кабины:
- Вы как раз вовремя, сэр. В офицерской столовой идет инструктаж пилотов. Майор спрашивает вас, лучше поторопитесь, сэр. - Когда Майкл двинулся по дощатому настилу в сторону столовой, Мак крикнул вслед: - Как он летает, сэр?
- Как птица, Мак. Только снова заряди мне пулеметы.
"Это первый случай, когда он не носился со своей машиной", - с удивлением подумал Мак, глядя на уходящего летчика.
Столовая была полна, все кресла заняты, один или двое новичков стояли сзади у стены. Эндрю сидел на стойке бара, качая ногами и посасывая янтарный мундштук. Он умолк, когда Майкл появился в дверях. - Джентльмены, нам оказали честь. Капитан Майкл Кортни милостиво соизволил присоединиться к нам. Несмотря на другие неотложные и важные дела, он был настолько добр, что посвятил нам час или два, чтобы помочь уладить наши маленькие разногласия с кайзером Вильгельмом II. Я думаю, нам следует продемонстрировать нашу признательность.
Послышался вой и свист, а кое-кто громко выразил свое полное пренебрежение.
- Варвары, - заносчиво сказал им Майкл и упал в кресло, поспешно освобожденное новичком.
- Вы удобно устроились? - спросил Эндрю. - Не возражаете, если я продолжу? Хорошо! Итак, как я говорил, эскадрилья получила срочный пакет, доставленный мотоциклистом менее получаса назад, прямо из штаба дивизии.
Он поднял депешу вверх и помахал ею в вытянутой руке, зажав другой рукой ноздри, так что теперь говорил в нос.
- С того места, где вы сидите, вы можете учуять качество литературного стиля и содержания бумаги…
Последовало несколько попыток расхохотаться, но глаза, смотревшие на Эндрю, были нервно прищурены; то здесь, то там слышалось шарканье ног, один из "стариков" хрустел пальцами, другой грыз ноготь на большом пальце руки, Майкл бессознательно дул на кончики своих пальцев - каждый знал, что этот клочок грубой желтой бумаги, которым перед ними размахивал Эндрю, мог стать для них распоряжением о приведении смертного приговора.
Эндрю, держа бумагу на расстоянии вытянутой руки, прочел:
"Из штаба дивизии, Аррас.
Командиру эскадрильи № 21 авиации сухопутных войск Великобритании, базирующейся близ Морт Омм. Начиная с 24 часов 4 апреля 1917 года вы должны любой ценой воспрепятствовать любому наблюдению противника с воздуха над указанным вам сектором до поступления другого приказа, отменяющего данный".
- Это все, джентльмены. Четыре строчки, сущая безделица, но позвольте мне подчеркнуть краткую фразу "любой ценой", не останавливаясь на ней подробно. - Эндрю сделал паузу и медленно оглядел столовую, наблюдая, как сказанное отражается на каждом напряженном и изможденном лице. "Боже мой, посмотри, как они постарели, - подумал не к месту. - Хэнк выглядит на пятьдесят лет, а Майкл…" Он бросил взгляд наверх, в зеркало над камином, и, увидев свое отражение, нервно провел рукой по лбу, на котором за последние несколько недель поубавилось рыжеватых волос и образовались две глубокие залысины, обнажившие розовую кожу, как отступившая с отливом вода оголяет берег. Неловко опустил руку и продолжил:
- Начиная с пяти утра завтра все пилоты будут совершать по четыре боевых вылета ежедневно до дальнейшего уведомления. На рассвете и перед наступлением темноты мы будем вести наши обычные действия по уничтожению выгодных целей и самолетов противника, но отныне - силами всей эскадрильи. - Эндрю оглянулся, ожидая вопросов, но их не было. - Затем каждое звено будет совершать по два дополнительных боевых вылета - час полета, два часа отдыха; или, как обычно говорят наши друзья в Королевском военно-морском флоте, команда делится на две половины и несет вахту по очереди. Таким образом, мы будем постоянно контролировать воздушное пространство над указанным эскадрилье районом.
Все снова зашевелились, и тогда головы повернулись в сторону Майкла, потому что он был старший и, естественно, выступал их представителем. Майкл подул на свои пальцы, а затем стал их скрупулезно изучать.
- Есть ко мне вопросы?
Хэнк откашлялся.
- Да? - Эндрю выжидательно повернулся к нему, но Хэнк снова затих в своем кресле.
- Давайте разберемся с этим, - наконец заговорил Майкл. - Все мы будем летать по два часа на патрулирование на рассвете и в сумерки, это - четыре часа, а затем еще дополнительные четыре часа в течение дня. Моя арифметика верна - получается восемь часов в воздухе да еще, может быть, с боем в день?
- Ну и голова наш капитан Кортни, - кивнул Эндрю.
- Моему профсоюзу это не понравится. - И все рассмеялись нервным, пронзительным хором, но быстро стихли. Восемь часов - это очень много, слишком много, ни один человек не смог бы проявить столько бдительности и затратить столько нервной энергии, необходимых для того, чтобы выдержать такой продолжительный боевой полет в течение одного дня. Их же призывали делать это день за днем без обещания передышки.
- Есть другие вопросы?
- А обслуживание и ремонт самолетов?
- Мак обещал мне, что сможет его выполнять, - ответил Хэнку Эндрю. - Что-нибудь еще? Нет? Хорошо, джентльмены, напитки - за мой счет.
Но паломничество к бару было жидким, и никто не обсуждал новые приказы. Пили тихо, но решительно, избегая смотреть друг другу в глаза. А что тут обсуждать?
Граф де Тири, имея в перспективе сорок тысяч гектаров пышных сельских земель, высказал восторженное одобрение свадьбе и так пожал руку Майклу, словно сворачивал шею страусу.
Анна прижала Сантен к своей груди.
- Моя малышка! - пропыхтела она, а крупные слезы медленно просачивались из морщин вокруг глаз и потом сбегали по лицу. - Ты собираешься покинуть Анну!
- Анна, не будь такой глупой, ты всегда будешь мне нужна. Ты можешь поехать со мной в Африку. - И тут Анна заплакала во весь голос.
- Африка! - И продолжала еще более скорбно: - Что же это будет за свадьба? Гостей нет, их не пригласить, Рауль, шеф-повар, в окопах сражается с бошами, о, моя детка, это будет позорная свадьба!
- Придет священник, и генерал, дядя Мишеля, обещал… и пилоты из эскадрильи. Это будет чудесная свадьба, - возражала ей Сантен.
- Ни хора, - всхлипывала Анна, - ни свадебного пира, ни подвенечного платья, ни медового месяца.
- Петь будет папа, у него чудесный голос, а мы с тобой испечем пирог и заколем одного из молочных поросят. Можно переделать мамино подвенечное платье, мы с Мишелем можем провести свой медовый месяц здесь, точно так же, как папа и мама.
- О, моя маленькая! - У Анны снова потекли слезы, их не так-то просто было осушить.
- Когда свадьба? - Граф все еще не оставлял руку Майкла. - Назовите день.
- В субботу, в восемь часов вечера.
- Так скоро! - застонала Анна. - Почему так скоро?
Граф ударил себя по бедру, так как его осенило вдохновение:
- Мы откроем бутылку самого лучшего шампанского и, возможно, даже бутылку коньяка "Наполеон"! Сантен, моя малышка, где ключи? - На этот раз она не могла ему отказать.
Они лежали в объятиях друг друга в своем гнездышке из одеял и соломы, и в сбивчивых фразах Майкл пытался объяснить ей новые приказы, данные эскадрилье. Она не могла до конца осознать их страшного смысла. Только поняла, что он подвергнется ужасной опасности, и старалась удержать его изо всех сил.
- Но ты ведь будешь на месте в день нашей свадьбы? Что бы ни случилось, ты придешь ко мне в день нашей свадьбы?
- Да, Сантен, я буду с тобой.
- Поклянись мне, Мишель.
- Я клянусь.
- Нет! Нет! Поклянись самой страшной клятвой, какую только можешь придумать.
- Клянусь своей жизнью и моей любовью к тебе.
- Ах, Мишель, - сказала она и прижалась к нему, наконец удовлетворенная. - Я буду высматривать тебя, когда ты будешь пролетать, каждым ранним утром и каждым вечером и буду видеться с тобой здесь каждую ночь.
Они любили друг друга неистово, с безумием в крови, словно пытались поглотить друг друга, ярость ласк истощила их, и они спали, обнявшись, пока Сантен не проснулась. Птицы в лесу вели перекличку, первый утренний свет просачивался в амбар.
- Мишель! Мишель! Уже почти половина пятого. - При свете лампы она сверилась с золотыми часами, приколотыми к жакету.
- О, Господи! - Майкл начал натягивать одежду, пошатываясь со сна. - Я опоздаю на утренний патруль…
- Нет. Не опоздаешь, если отправишься немедленно.
- Я не могу оставить тебя.
- Не спорь! Иди, Мишель! Иди быстрее.
Сантен бежала, скользя по грязной тропинке, но была полна решимости к моменту взлета эскадрильи быть на холме, чтобы помахать летчикам на прощание.
У конюшни остановилась, тяжело дыша, и сжала ладонями грудь, пробуя восстановить дыхание. Шато был погружен во тьму и лежал, подобно спящему зверю на рассвете, и она почувствовала прилив облегчения.
Медленно пересекла двор, дав себе время отдышаться, а у двери тщательно прислушалась, прежде чем пробраться в кухню. Стянула запачканные грязью сапоги и поставила их в сушильный шкаф, а затем поднялась по лестнице, держась ближе к стене, чтобы не пискнули ступени под ее босыми ногами.
Испытав новый подъем облегчения, она открыла дверь в свою каморку, на цыпочках вошла и закрыла дверь за собой. Повернулась лицом к кровати и застыла от удивления: вспыхнула спичка, ее поднесли к фитилю лампы, и комната расцвела желтым светом.
Анна, которая только что зажгла лампу, сидела на кровати Сантен в накинутой на плечи шали и кружевном чепце на голове. Ее красное лицо было неумолимым и грозным.
- Анна! - прошептала Сантен. - Я все объясню… ты не сказала папе?
Тут стул, стоявший у окна, скрипнул, и она обернулась, чтобы увидеть своего отца сидящим на стуле и смотрящим на нее единственным недоброжелательным глазом.
Она никогда не видела на его лице подобного выражения.
Анна заговорила первой:
- Моя малютка уходит по ночам, чтобы развратничать с солдатами.
- Он не солдат, - запротестовала Сантен. - Он - авиатор.
- Распутство, - произнес граф. - Дочь дома де Тири ведет себя, как вульгарная девка.
- Папа, мне предстоит стать женой Мишеля. Мы все равно что женаты.
- Нет, не женаты, по крайней мере, до субботнего вечера. - Граф поднялся на ноги. Под глазом у него было темное пятно от бессонницы, а густая грива волос стояла дыбом.
- До субботы, - голос его перерастал в сердитый рев, - ты, дитя, будешь сидеть взаперти в этой комнате. Ты будешь находиться здесь до тех пор, пока до начала церемонии не останется один час.
- Но, папа, я должна идти на холм…
- Анна, возьми ключ. Я оставляю ее на твое попечение. Она не должна покидать дом.
Сантен стояла посредине комнаты, оглядываясь, словно ища способ исчезнуть, но Анна встала и взяла ее запястье своей мощной огрубелой рукой, и плечи Сантен опустились, когда Анна вела ее к кровати.
Пилоты эскадрильи темными группами из трех-четырех человек рассеялись среди деревьев на краю фруктового сада; они тихо разговаривали и докуривали последние сигареты перед взлетом, когда Майкл появился, неуклюже ступая по дощатому настилу, застегивая шинель и натягивая летные перчатки. Он пропустил предполетный инструктаж.
Эндрю кивнул в ответ на приветствие, ничего не сказав об опоздании Майкла и о том, какой пример он подает новым пилотам, а Майкл не извинился. Оба понимали, что допущено нарушение. Эндрю открутил пробку серебряной фляги и выпил, не предложив Майклу, - укор был очевиден.
- Взлетаем через пять минут. - Эндрю рассматривал небо. - Похоже, сегодня будет хороший день, чтобы умереть. - Это было его обычное определение летной погоды, но сейчас оно подействовало на Майкла раздражающе.
- Я женюсь в субботу, - произнес он так, будто эти две мысли были связаны. Эндрю замер, держа флягу на полпути ко рту, и уставился на него.
- Маленькая французская девушка из шато? - спросил он.
Майкл кивнул.
- Сантен, Сантен де Тири.
- Ах ты, хитрый старый пес! - Эндрю разулыбался, забыв о своем неодобрении. - Так вот что ты задумал! Что ж, вот тебе мое благословение, старина.
И сделал по-церковному благословляющий жест рукой, в которой держал флягу.
- Я пью за вашу долгую жизнь и радость вместе.
Он передал флягу Майклу, но Майкл выпил не сразу.
- Для меня будет честью, если ты согласишься быть моим шафером.
- Не волнуйся, старина, я буду лететь с тобой рядом, когда ты вступишь в бой, даю тебе в этом клятву. - Эндрю слегка стукнул Майкла кулаком по руке, и они счастливо улыбнулись друг другу и пошли рядом к зеленой и желтой машинам, стоявшим во главе эскадрильи, выстроившейся для взлета.
Один за другим запускались моторы "вулзли вайпер", начинали трещать и реветь, а голубой дым выхлопов окутывал деревья фруктового сада. Самолеты подпрыгивали и раскачивались на неровной поверхности земли, готовясь к взлету.
Сегодня, так как это вылет на патрулирование всей эскадрильи, Майкл шел не ведомым у Эндрю, а командиром второго звена. В его звене были еще пять машин, двое пилотов-новичков, их необходимо защищать и опекать. Хэнк Джонсон командовал третьим звеном, он помахал Майклу, когда тот выруливал мимо него, а затем, дав газ, направил, свою машину за самолетом Майкла.
Как только взлетели, Майкл подал своему звену знак принять боевой порядок в виде плотной буквы V и последовал за Эндрю, повторяя за ним небольшой разворот влево, чтобы пронестись над холмом позади шато.
Майкл сдвинул летные очки на лоб и стянул шарф, закрывавший от холода нос и рот, чтобы Сантен могла видеть его лицо, и, управляя самолетом одной рукой, приготовился подать ей условный сигнал о свидании.
Вот показался холм - Майкл заранее начал улыбаться, но улыбка тут же исчезла. Он далеко высунулся из кабины, а впереди Эндрю делал то же самое, во все стороны крутя головой в поисках девушки и белого коня.
Они с ревом пронеслись мимо. Холм был пуст. Майкл оглянулся назад, тщетно всматриваясь через плечо, проверяя еще раз. Он почувствовал в животе тупую тяжесть, холодный камень нависшей угрозы. Сантен не было на месте, талисман покинул их.
Майкл прикрыл шарфом рот и надвинул на глаза очки. Три звена самолетов поднимались все выше и выше, получая очень важное преимущество и намереваясь перелететь гряду холмов на высоте двенадцати тысяч футов, прежде чем перейти в горизонтальный полет и принять боевой порядок для патрулирования. Его мысли все время возвращались к Сантен. Почему ее не было? Что-нибудь случилось?
Он обнаружил, что с трудом сосредоточивается на наблюдении за небом. "Она отняла у нас удачу. Она знает, что это для нас означает, и она нас подвела!" Замотал головой: "Я не должен думать об этом… Следить за небом! Не думать ни о чем друг, кроме неба и противника!"
Становилось светлее, воздух был чистым и ледяным. Внизу все было покрыто заплатами геометрических узоров полей и усеяно селами и городками Северной Франции, но впереди находилась эта навозно-коричневая полоса истерзанной и одичавшей земли, которая обозначала передний край, а над ней - рассеянные пятнышки утренних облаков, тусклых, как проступающий синяк, с одного бока, и ослепительно-золотых - с другого, где на них падали лучи восходящего солнца.
К западу лежал широкий бассейн реки Соммы, там зверь войны припал к земле перед прыжком, а с востока солнце через все небо метало огромные пылающие огненные копья, так что, когда Майкл отвернулся, в глазах у него было темно от слепящего света.
"Никогда не смотри на солнце", - раздраженно напомнил себе. Из-за своего смятения он делал ошибки, свойственные новичку.
Они перелетели через холмы, которые смотрелись на фоне окопов и траншей как кучки земли, образованные червями на лужайке вокруг лунки для игры в гольф.
"Не смотри в одну точку! - вновь предупредил себя Майкл. - Никогда не смотри не отрываясь на какой-нибудь один предмет". И продолжил осмотр неба уже глазами опытного пилота-истребителя - быстрый блуждающий поиск, который охватывал все вокруг, позволял окидывать взглядом все, что находилось и сзади, и спереди, и внизу, и наверху.
Несмотря на все усилия, мысль о Сантен и ее отсутствии на холме незаметно снова подкралась и засела в голове, и Майкл вдруг понял, что не отрываясь смотрит на одно, имеющее форму кита облако вот уже пять или шесть секунд. Опять смотрит в одну точку!
- Господи, парень, соберись! - рявкнул он вслух.
В ведущем звене Эндрю подавал сигнал, и Майкл, как на шарнирах, развернулся, чтобы разглядеть то, что не увидел сам.
Это было звено из трех самолетов, летевшее на расстоянии четырех миль юго-западнее и на две тысячи футов ниже того места, где были они.
"Свои". Он узнал двухместные самолеты "Де Хевиленд". Почему не увидел их первым? У него самые зоркие глаза в эскадрилье.
"Сосредоточься". Майкл окинул взглядом лесную полосу к югу от Дуэ, занятого немцами, и обнаружил оборудованные орудийные позиции на опушке. "Около шести новых батарей". Сделал пометку в бортовом журнале, не прерывая наблюдения.
Они достигли западной границы района, отведенного для патрулирования, и все звенья повернули одно за другим. Полетели назад вдоль линии фронта, но теперь солнце светило в глаза, а полоса грязно-серо-голубых облаков оставалась слева.
"Формируется холодный фронт, - прикинул Майкл и вновь стал думать о Сантен, словно она проскользнула к нему в мысли с черного хода. - Почему ее не было? Заболела? Провести ночь на улице, в дождь и холод… Пневмония - это смерть". Мысль ужаснула его. Он представил, как она угасает, обливаясь потом. Ракета, пущенная из сигнального пистолета Вери, описала дугу над носом машины Майкла, и тот виновато вздрогнул. Эндрю подал сигнал "Вижу противника", пока Майкл мечтал.